Она слегка улыбнулась.
– Скорее, вопрос в том… в порядке ли ты. – Когда Вин нахмурился, она показала жестом на его лицо. – У тебя идет кровь.
– Ничего не болит.
– Думаю, рана…
Две женщины выпорхнули из раздевалки как две собачонки, они что-то энергично тараторили, размахивая руками, словно хвостиками, золотые цепи вокруг их талий покачивались и звенели как ярлыки на ошейниках. К счастью, они сосредоточились на Джиме, но с другой стороны, они могли задрать юбки, выставляя напоказ голые задницы, и Вин вряд ли бы это заметил.
– Извини за тех парней, – сказал он темноволосой женщине.
– Все нормально.
Господи, у нее восхитительный голос.
– Как тебя зовут?
Задняя дверь в клуб открылась, и в нее вошел Трэз.
– Еще раз спасибо за то, что обо всем позаботились.
Завязался разговор, но Вина не интересовал никто, кроме женщины перед ним. Он ждал, пока она ответит ему. Надеялся, что ответит.
– Пожалуйста, – мягко попросил он. – Скажи мне свое имя.
Мгновенье спустя, женщина обернулась к своему шефу.
– Не против, если я умою его в раздевалке?
– Вперед.
Вин оглянулся на своего товарища по несчастью.
– Задержимся здесь подольше, Джим?
Парень кивнул.
– Особенно, если это будет значит, что ты не зальешь кровью мой грузовик.
– Мы не займем много времени, – сказала женщина.
Без проблем, подумал Вин. Что до него, так она могла занять его хоть на вечность… он остановил себя. Девина умчалась в бешенстве, но в эту минуту она ждала в его доме, в его кровати. Он задолжал ей больше, чем то, что он испытывал к этой женщине.
По крайней мере, ты думаешь, что знаешь, где сейчас Девина, прошептал внутренний голос.
– Давай, – позвала женщина, открывая дверь в раздевалку.
Непонятно почему Вин снова посмотрел на Джима… на чьем лице застыло выражение «следи за собой, приятель».
Вин открыл рот, приготовившись Трэзво взглянуть на вещи и взять себя в руки.
– Джим, я скоро вернусь, – все, что вылетело из его рта.
***
Потаскуха. Шлюха. Проститутка.
Он не мог в это поверить. Она трахалась за деньги. Она продавала свое тело мужчинам, которые использовали ее для секса. Реальность казалось непостижима.
Поначалу он не мог осознать происходящее. Плохо, если она работала барменшей, официанткой или, не дай боже, танцовщицей в клетке в подобном клубе… но потом он увидел, как она прохаживается с грудью напоказ и ягодицами, обнаженными для мужских взглядов.
И она получила по заслугам: эти два паренька преследовали ее как добычу, обращались с ней так, как полагается обращаться с подобной женщиной.
Когда двое парней последовали за ней в коридор, он двинулся за ними, и стал свидетелем разразившейся драки. Он не мог сдвинуться с места, так велико было его потрясение. Среди всех занятий, которыми, как он предполагал, она занималась, среди всех предположений о ее жизни в Колдвелле, такого он вообразить не мог.
Этого не может происходить.
Когда оскорбителей отделали в коридоре, он ринулся через толпу, и вырвался из клуба в полном тумане, не представляя, что он делает и где находится. Холодный ночной воздух не выветрил беспорядок из его головы, и он без какого-либо плана побрел на парковку. Он доплелся до своей ничем не примечательной машины, закрыл себя изнутри и начал глубоко дышать.
В этот момент вспыхнул гнев. Огромные волны бешенства прокатывались по телу, вызывая пот и дрожь.
Он и раньше знал, что его крутой нрав приносил ему неприятности. Понимал, что проблемой была бурлящая ярость, и помнил, чему его научили в тюрьме. Считай до десяти. Постарайся успокоиться. Вспомни что-нибудь успокаивающее….
Он повернул голову, услышав движение у задней части клуба.
Открылась дверь, и двух парней, которые приставали к ней, швырнули на асфальт, как мешки с мусором те, что пришли ей на помощь. Чернокожий мужчина задержался на холоде и, сказав что-то нарушителям, вернулся в клуб.
Из-за руля он в гневе уставился на парней.
Разряд молнии ударил его как всегда, сметая все на своем пути: его ярость сперва конденсировалась, затем – кристаллизовалась, замыкаясь на паре около запасного выхода. Весь гнев, чувство предательства, ярость и смятение, созданное этой женщиной, переместилось на тех двоих.
Двигаясь в состоянии шока, он перепроверил наличие на месте фальшивых усов и очков. Велика вероятность, что задняя часть клуба была увешана охранными камерами, и так как они уже засняли его раньше, даже в своем гневе он четко осознавал, что нельзя попадаться там снова, пускай и в маскировке.
Поэтому он стал выжидать.
В конце концов, студенты вяло поднялись на ноги, один из них сплюнул кровь, другой держался за руку так, словно боялся, что она отвалится от туловища. Встав лицом к лицу, они начали спорить, сбивчивые слова представляли для него лишь мимические кривляния, потому что он находился слишком далеко, чтобы слышать, что они обсуждали. Но спор длился недолго. Они быстро умолкли, будто потеряв коллективную волю, и осмотревшись, поплелись в сторону парковки, пошатываясь как пьяницы.
Вероятно потому, что у них звенели головы от полученных побоев.
Когда они прошли мимо его автомобиля, он хорошенько оглядел их. Светлые кожа и глаза, у обоих по серьге. Такие лица можно увидеть в газете, но не в криминальной колонке, а под заголовком «Спорт в высших учебных заведениях».
Здоровые, молодые, впереди их ждала вся жизнь.
Без раздумий он запустил руку под сиденье, потом вышел из машины. Бесшумно закрыв дверь, он последовал за парнями. Тихо двигаясь за ними, он сосредоточился на цели.
Парни прошли до последнего ряда машин и свернули направо… входя в узкий переулок. Без окон.
Если бы он попросил их отойти куда-нибудь в уединенное место, лучшего варианта было бы не сыскать.
Он шел за ними по пятам, пока парни наполовину не прошли переулок, прямо до середины двойного блока. Он плавно навел дуло на сильную, молодую спину перед ним, и его палец замер на курке.
Они ушли вперед на добрых десять ярдов, неуклюже хлюпая по грязи, а их качающиеся туловища представляли движущиеся мишени.
Ближе было бы удобнее, но он не хотел рисковать и вспугнуть их.
Он спустил курок, за громким выстрелом последовал глухой стук о землю. Второй из двоицы резко обернулся.
Значит, паренек поймает пулю прямо в грудь.
Удовлетворение вознесло его ввысь, хотя его ноги оставались на асфальте. Свободное выражение его гнева, покалывающая, оргазменная разрядка, заставила его улыбнуться так широко, что холодный ветер обдал его передние зубы.
Радость не продлилась долго. Вид двух лежащих рядом друг с другом и стонущих парней погасило все, что подстрекало его мозг, оставляя рациональный ужас: во что он только что вляпался. Мать твою, его же выпустили под честное слово. О чем он только думал?
Они извивались, истекая кровью. Он подошел ближе. Поклялся себе, что никогда больше не окажется в такой ситуации. Поклялся.
Он остановился, и сознал, что обе жертвы смотрят на него. Судя по тому, что они еще дышали, было трудно сказать, умрут они или нет, но еще несколько выстрелов не исправят ситуацию.
Засунув пистолет за пояс, он снял парку и скомкал ее, отбрасывая в сторону. Он начал с того парня, который был повыше.
Глава 14
«Он такой красивый», – подумала Мария-Тереза.
Мужчина, вступившийся за нее, был невероятно красивым. Густые темные волосы. Кожа теплого коричневого цвета. Потрясающе привлекательное лицо, несмотря на синяки.
Взволнованная происходящим, Мария-Тереза поставила табуретку напротив столика для нанесения макияжа и взяла себя в руки.
– Посиди здесь, а я схожу за полотенцем.
Мужчина, который дрался за нее, осмотрелся вокруг, и она попыталась игнорировать то, что предстало его взору: повсюду раскиданы высоченные шпильки, со скамейки свисали порванные мини-юбки, разбросанные везде полотенца, чулки на краю освещенного зеркала, мешки на полу.
Судя по его изумительному костюму в полоску, он явно не привык к подобному низкопробному хаосу.
– Пожалуйста, присядь.
Серые глаза мужчины переместились на нее. Он был выше ее на восемь дюймов и вдвое шире в плечах. Но она чувствовала себя комфортно рядом с ним. И он не пугал ее.
Блин, у него восхитительный одеколон.
– Ты в порядке? – снова спросил он.
Не вопрос, а тихая команда. Будто он не позволит ей сделать что-нибудь с его лицом, пока не убедится, что она сама не пострадала. Мария-Тереза моргнула.
– Я… в порядке.
– Как рука? Он сильно схватил тебя.
Мария-Тереза закатала рукав шерстяной кофты.
– Видишь…?
Он наклонился и теплой рукой взял ее запястье. Теплой и нежной. Взял, а не схватил. Не требуя. Не собственнически. Нежно.
Неожиданно, она услышала в голове слова того студента: «Ты не женщина».
Эта подлая реплика сильно задела ее… вероятно потому, что она сама была такого мнения о себе. Не женщина. Ни… что. Пустое место.
Мария-Тереза высвободила руку из мужской хватки и опустила рукав. Она не могла стерпеть сострадание. По какой-то странной причине, жалость было сложнее вынести, чем оскорбления.
– У тебя будет синяк, – тихо сказал он. Что она делала? А… верно. Полотенце. Умыть его. – Присядь там. Я сейчас вернусь.
Зайдя в ванную, она взяла белое полотенце из стопки у раковины, маленькую чашку и включила горячую воду. Ожидая, пока вода нагреется, она взглянула на себя в зеркало. Ее глаза были широко распахнуты и выглядели слегка ошалелыми, но не из-за парней, которые повели себя так грубо и невежливо. Дело в драчуне с нежными руками, сидящем на табуретке по другую сторону двери… который выглядел как юрист, но дрался как Оскар де ла Хойа.
Когда она вернулась к столику для макияжа, она немного успокоилась. По крайней мере, пока не посмотрела в его глаза. Мужчина смотрел на нее так, будто впитывал каждую ее черточку в свое тело, и ей стало некомфортно, но не от его отношения, а от собственной реакции.
Не такой уж пустой она себя чувствовала.
– Ты видел себя в зеркало? – спросила она, потому что нужно было что-то сказать.
Он покачал головой, и, похоже, его не сильно заботил свой вид, раз он не стал отворачиваться от нее в сторону зеркала. Она поставила чашу и натянула латексные перчатки, прежде чем подойти к нему ближе и намочить полотенце.
– У тебя надрез на щеке.
– Да?
– Приготовься.
Он даже не вздрогнул, когда она коснулась открытой раны.
Кап… кап… кап… Потом назад в чашу, снова раздалось тихое капанье, когда она споласкивала полотенце. Кап… кап…
Он закрыл глаза и приоткрыл рот, его грудь спокойно поднималась и опускалась. В непосредственной близи она видела легкую щетину на его прямом подбородке, каждую длинную, черную ресничку и густые, стриженые волосы. Правое ухо было проколото, но было очевидно, что он годами ничего не носил в дырке.
– Как тебя зовут? – спросил он гортанным голосом.
Она никогда не называла клиентам свое настоящее-вымышленное имя, но он был не простым клиентом, ведь так? Не вмешайся он тогда, для нее дела бы приняли опасный поворот. Трэз был далеко от клуба, вышибалы разбирались с потасовкой у бара, а коридор вел прямо к парковочной зоне. Минутная заминка, и эти качки из колледжа могли затащить ее в машину и….
– У тебя кровь на рубашке, – сказала она, снова ополаскивая полотенце.
Потрясающий собеседник, подумала она.
Он приподнял веки, но не взглянул на себя. Он смотрел на нее.
– У меня есть и другие рубашки.
– Охотно верю.
Он слегка нахмурился.
– Такое часто происходит с тобой?
С кем-то другим, она бы быстро оТрэзала «конечно, нет», но, учитывая то, что он сделал для нее в коридоре, он заслужил немного правды.
– Есть вероятность, что ты под прикрытием? – прошептала она. – Тебе не обязательно отвечать, я просто должна была спросить.
Он потянулся в нагрудный карман своего пальто и достал визитную карточку.
– Я не могу оказаться копом. Сейчас я не настолько нелегален, как раньше, но все равно мне не получить значка, даже если захочу. По иронии, ты можешь доверять мне.
Она взглянула на протянутую им карточку. Группа «ДиПьетро». Юридический адрес – в центре Колдвелла. Очень дорогая бумага, броский логотип фирмы, куча телефонов и е-мэйл адресов для связи. Положив карточку на столик, она подумала, что слова о непричастности к Колдвеллскому отделению полиции были правдивы. Но доверие? Она больше не доверяет мужчинам.
Особенно тем, которые ее привлекали.
– Так, часто подобное происходит? – снова спросил он.
Мария-Тереза вернулась к вытиранию его лица, спускаясь от щек к губам.
– Большая часть людей ведет себя нормально. Администрация тоже не дает нас в обиду. Мне никогда не причиняли вреда.
– Ты… танцовщица?
На какую-то секунду в воображении возникла картина, где она говорит ему, что она всего лишь зависает в тех клетках, танцует, красуется и просто радует глаз. Она представила, как он тогда поступит: он облегченно вздохнет и станет вести себя так, будто она была обычной женщиной, которая зацепила его взгляд. Никаких осложнений и подтекстов, простой флирт, который может привести к постели.
Ее молчание заставило сделать его глубокий вдох, причем не в стиле «уф, как хорошо». Когда он выдохнул, мускулы на шее напряглись словно прутья, будто он боролся с желанием поморщиться.
Вот в чем ее проблема: она больше никогда не станет заводить «нормальное» знакомство с мужчиной. У нее был темный секрет; и с ним придется выгадывать время, когда уже можно будет разоблачить его… в ином случае, она будет считаться лгуньей за свое бездействие.
– Сильно болят руки? – спросила она, чтобы заполнить вакуум.
Когда он вытянул ладони, она осмотрела костяшки. На правой руке они были сбиты и кровоточили, и, приложив полотенце, чтобы обтереть их, она спросила:
– Часто спасаешь женщин?
– Нет, на самом деле. Кстати, ты потеряла сережку.
Она прикоснулась к мочке уха.
– А, я знаю. Собиралась сегодня надеть другую пару, но…
– Кстати, меня зовут Вин. – Он протянул руку в ожидании. – Приятно познакомиться.
При других обстоятельствах она бы улыбнулась ему. Десять лет или целую жизнь назад, она бы улыбнулась и протянула свою в ответ. Сейчас она почувствовала лишь грусть.
– Приятно познакомиться, Вин.
– Тебя зовут...?
Она разорвала рукопожатие и наклонила голову, концентрируясь на его костяшках.
– Мария-Тереза. Меня зовут… Мария-Тереза.
***
У нее изумительные глаза.
Мария-Тереза с потрясающим французским именем обладала изумительными глазами. И нежными руками, которыми бережно вытирали его лицо этим теплым полотенцем, будто его порезы и царапины представляли большую важность.
Черт, ему захотелось влезь в еще одну драку, чтобы она снова смогла за ним поухаживать.
– Наверное, тебе следует сходить к врачу, – предложила она, аккуратно вытирая полотенцем сбитые костяшки.
Он рассеянно обратил внимание, что махровое полотенце, поначалу белое, сейчас стало розовым от его крови, и он был рад, что она надела перчатки – не потому, что у него мог оказаться положительный анализ на ВИЧ, а потому что надеялся, что она защищает себя от того, чем зарабатывает на жизнь.
Он надеялся, что она только танцевала. Правда, надеялся.
Она сполоснула полотенце.
– Я сказала, что тебе следует показаться врачу.
– Я буду в порядке. – А как же она? Что бы случилось, если они с Джимом не пришли на помощь?