Эли было двадцать пять лет, а она чувствовала себя пятнадцатилетней девчонкой, которую поймали с мальчиком.
Эли схватила свой халат с крючка на двери в ванной и надела его, пробежала руками по волосам.
– Оставайся здесь, – прошептала она Джареду, указывая на кровать для большей выразительности. – Я от него избавлюсь.
Когда Эли прошла по коридору до кухни, она поняла, что скрывать присутствие Джареда не имеет смысла. Слева на коврике у двери стояли его большие мужские ботинки. Справа его мужское зимнее пальто свисало с кухонного стула. Ко всему прочему, на столе лежал свернутый стетоскоп Джареда с этикеткой, на которой было написано его имя, а рядом – его госпитальный беджик, часы и белая коробка из булочной.
План Б. Игнорируем очевидное, может быть, Дедуля сделает то же самое.
– Доброе утро, Дедуля. – Она поцеловала его в щеку.
Он поднял беджик Джареда.
– Доктор Паджет здесь?
Ну хорошо. План В. Только у нее не было плана В.
– Ш-ш. Тише.
– Он мне нравится, Элисон. Он похож на хорошего парня, и он нравится всем в больнице.
Его реакция удивила ее. Никакого разочарования? Не станет говорить ей, что мужчина не уважает женщину, которую легко затащить в постель? Никаких лекций о том, что мужчины используют секс до брака, чтобы избежать женитьбы, какие он читал ей, когда она встречалась с Майклом?
«Хороший парень» выбрал именно этот момент, чтобы появиться на кухне.
– Доброе утро, сэр.
Джаред, в брюках и в рубашке, застегнутой на все пуговицы, потянулся, чтобы пожать руку Дедуле.
– Вы спасли жизнь этому мальчишке. Отличная работа.
– Он плохо выглядел, – пожал плечами Дедуля. – Все, что я сделал, – это сказал об этом Элисон. Как у него дела?
– Я проверял, прежде чем уйти из больницы. Его оставили на ночь для обследования.
– Я видел вас в местных новостях в десять вчера вечером и снова сегодня утром. Вы настоящий герой, – заметил Дедуля.
– Вчера вечером была пресс-конференция? – спросила Эли.
Почему она об этом не знала?
– Инцидент со школьными автобусами – это большая новость. Пара репортеров появились в госпитале, вынюхивая сюжеты. Директор больницы заставил меня снабдить их парочкой.
– А где была я? – спросила Эли у Дедули.
– Везла этого девятилетнего мальчишку с сотрясением мозга в педиатрию. Это заняло пять минут. И это было не так, как выглядело, сэр.
– Я, кажется, говорил, чтобы ты называл меня Дедулей.
– Хорошо, Дедуля. Прошлой ночью я привез Эли домой из больницы. Мы оба страшно устали. Я присел на минутку и очнулся уже утром.
Отлично придумано. Он прошел мимо стульев на кухне и мимо кушетки, чтобы присесть на ее кровать? Превосходная сцена. Нет, не совсем убедительная.
– Тебе не нужно объясняться, сынок. То, что делает Элисон, – это ее дело, ее жизнь.
Да? С каких это пор?
– Я пришел, чтобы принести завтрак, – сообщил Дедуля, потянувшись к коробке на столе, вытащил два ванильных пончика и направился к двери. – Я уже ухожу. – Он послал Эли воздушный поцелуй и с ухмылкой сказал: – Теперь я буду использовать свой ключ только в экстренных случаях, – и исчез раньше, чем она успела выхватить у него один пончик.
– Мне тоже пора, – сказал Джаред, собирая свой стетоскоп, беджик и часы с кухонного стола и засовывая их в карман пальто. – Я должен был уйти ночью.
Он поцеловал ее в голову.
– Могу я прийти после работы?
Эли улыбнулась:
– Чтобы продолжить с того места, где нас прервали?
Джаред колебался.
Эли посмотрела на него. Их глаза встретились. Осталось пятнадцать дней. Через две недели его не будет в ее жизни. Эли приняла это условие. Хочет ли она упустить оставшееся время, спать одна, лелея надежду о мистере совершенство, которого она, может быть, никогда и не встретит, который, может быть, вообще не существует? Или она хочет провести это время в объятиях Джареда?
Никаких сомнений.
– Я буду рада, – произнесла она с улыбкой, чувствуя себя счастливой в предвкушении будущих дней и ночей. – Но только если ты согласишься, что мы – одни, никаких других женщин.
– Да, – сказал Джаред. – Я обещаю.
Джаред не мог поверить своей удаче. Он вылез из двенадцатилетней «тойоты-камри», перешагнул через замерзшую лужу и вприпрыжку помчался к своей съемной квартире. После четырех дней желудочного гриппа, который нарушил график дежурств в больнице, доктор Рейнольдс явился в приемный покой на три с половиной часа раньше своей смены, чтобы дать Джареду время отдохнуть, а он в этом так нуждался.
Он отпер дверь квартиры, бросил ключи на стойку, а пальто – на кушетку. Если он поторопится, прикинул Джаред, он может быть у Эли в пять пятнадцать, в пять тридцать пообедать с ней вместе и уснуть в ее постели.
После серьезных размышлений Джаред пришел к выводу, что нет никакого смысла рассказывать Эли о своем браке. Никто в Мадрин-Фоллз не знал о его женитьбе. Вскоре он уедет. Нет смысла огорчать ее. Джаред схватил телефон, заказал пиццу и прыгнул под душ. Полтора часа спустя, с бутылкой мерло в одной руке и горячей пиццей с грибами и мясными шариками – в другой, Джаред стучал в дверь Эли.
К сожалению, взгляд, которым она окинула его, когда открыла дверь, был достаточно удивленным, и это вовсе не был взгляд обожания и ожидания, который он надеялся встретить.
– Что ты здесь делаешь? – спросила Эли, не приглашая его войти. – Я не ожидала тебя до позднего вечера.
– Я рано освободился. – Джаред протянул пиццу и вино. – Я думал сделать тебе сюрприз.
Девушка не двинулась.
– Могу ли я войти, пожалуйста? Я замерз.
Его волосы были еще влажными после душа. Эли посмотрела через плечо на что-то находящееся внутри ее квартиры, затем обратно на него.
Она колебалась, прежде чем отступить и открыть дверь достаточно широко, чтобы он смог втащить внутрь коробку с пиццей.
– У меня вроде как есть планы, – заметила девушка. Как будто ее кухонный стол, накрытый на двоих, с маленьким букетиком свежих цветов в центре не был достаточным объяснением. У нее были планы, и в них не было места для него. Неожиданно ему стало больно дышать. Эли планировала разделить этот хорошенький маленький столик с кем-то еще. Разочарование – это не то слово, чтобы описать, что Джаред почувствовал в тот момент. Должно быть, это чувство отразилось на его лице, поскольку Эли поторопилась добавить: – Позволь мне объяснить.
Стук в дверь прервал то, что она уже собиралась сказать, и что-то внутри Джареда оборвалось. Эли принадлежала ему. Он думал о ней целый день, и отчаянно желал обнять ее. И он не хотел делить ее с кем-то.
Эли взглянула на дверь, но не сделала движения, чтобы открыть ее. Джаред положил коробку с пиццей и вино на кухне, сделал глубокий успокаивающий вдох и, молясь о сдержанности, зашагал к двери. Несмотря на то что физическое насилие было совершенно не в его характере, он представлял себе, как открывает дверь, бьет ее парня по лицу и захлопывает дверь. Эли, заботливая, как всегда, скорее всего, бросится к тому неудачнику, который будет лежать на парадном крыльце, и он получит от нее всю заботу и нежные прикосновения. А Джаред, скорее всего, понесет кару и будет отправлен домой, что вовсе не входило в его планы на этот вечер.
Приняв самый устрашающий вид, Джаред распахнул дверь, чтобы взглянуть на захватчика, посягающего на его личное время с Эли. Однако перед ним возникла фигура ростом не больше четырех футов. Несмотря на то что тонкие волосы ее были уложены в прическу и сбрызнуты лаком, что добавляло ей лишних три сантиметра, она не доставала ему до грудной клетки. Ее фигура была сгорбленной, кожа покрыта морщинами, а ее возраст, похоже, приближался к вековой отметке.
– Это твой новый приятель? – спросила женщина, постукивая по голени своей металлической тростью и используя мгновение его шока, чтобы пробраться мимо него. – У него манеры бабуина, заставляет старую леди стоять снаружи, на холоде.
Ее толстое, цвета ржавчины пальто было застегнуто до носа и открывало лишь сантиметр или два ее лодыжек, и в нем ей было бы тепло и в тридцатиградусный мороз, подумал он. Но она была права.
– Простите. Я вас не ожидал.
– Входите, миссис Тапер, – пригласила Эли, бросаясь к женщине и забирая у нее пластиковую сумку с продуктами и помогая ей снять пальто. – Мой друг сейчас уходит.
Ее друг? И это все, что он для нее значит? Просто друг? Этот термин вызвал у него раздражение. Неужели все ее «друзья» пользуются теми же привилегиями, что и он? Лучше бы это было не так. И какое ему, в конце концов, до этого дело? Пока он в городе, Эли принадлежит ему.
– Он не должен уходить из-за меня. – Женщина протянула Джареду руку. – Марта Тапер, соседка Элисон. А вы?
Джаред взял ее маленькую холодную руку в свою.
– Джаред Паджет. Мы с Эли вместе работаем в больнице.
Женщина застыла, забрала свою руку и осмотрела его с ног до головы с недоверием и отвращением.
– Вы доктор?
– Простите, миссис Тапер, – вмешалась Эли. – Да, Джаред – доктор. Но я не приглашала его на встречу с вами. Бог знает, я никогда не сделаю этого снова после того случая. – Она повернулась к Джареду: – Миссис Тапер не любит докторов.
Это замечание объяснило нежелание Эли впустить его.
– Доктор убил моего Мелвина, – сообщила миссис Тапер. – И он даже этого не отрицал.
– Я очень сожалею о вашей утрате, миссис Тапер, – сказал Джаред. – Я не намеревался испортить вам планы на ужин. Я сейчас же отправляюсь домой. – Он почти закашлялся, выговаривая эти слова. Ему не хотелось отправляться в свою съемную квартиру с вонючей софой и черно-белым телевизором, показывающим пять каналов.
Эли выглядела задетой, словно ей не хотелось, чтобы он уходил, но она не знала, что делать.
Миссис Тапер осмотрела их обоих.
– Ладно, расслабьтесь. Нет необходимости торопиться.
Она подошла к стулу. Джаред выдвинул его из-за стола, и она уселась.
– Я полагаю, вы можете держать своего докторишку при себе. Я буду помалкивать о своем мнении о некоторых представителях вашей профессии, – обратилась она к Джареду. – Я не обедала с таким красавчиком, как вы, лет сто.
Джаред взглянул на Эли, которая улыбалась.
– Считайте меня немым, – предложил он.
– Обед готов, можем приступать, – сказала Эли.
Джаред так быстро стащил свое пальто, что рукава вывернулись изнанкой наружу.
– Пахнет хорошо.
– Домашний говяжий суп и клюквенно-ореховый пшеничный хлеб прямо из печки.
Рот Джареда наполнился слюной. Суп Эли пах восхитительно. Это напомнило ему о восхитительных домашних обедах, которые готовила его мать до того, как умер отец, когда они все вместе садились за стол каждый вечер. Любящая семья, они шутили и обсуждали, как прошел день. Джаред надеялся восстановить эту традицию в своей собственной семье. Хотя глупо было думать, что жизнь обернется так, как ему хочется.
Эли поставила на стол дополнительный прибор.
– Я могу чем-нибудь помочь? – спросил Джаред, вымыв руки и заметив, как очаровательно она выглядит в своем фартучке, на котором было написано: «Поцелуй стряпуху». Он не мог дождаться, чтобы осуществить это пожелание.
– Нет. Просто садись и наслаждайся.
Джаред так и сделал. Долгие годы он ел один в дешевых ресторанчиках, забитых народом больничных кафетериях или в съемных квартирах, которые он время от времени называл домом. Сидя за столом с Элисон и Мартой, в уютной кухоньке Эли, за тарелкой домашнего супа, который на вкус был так же восхитителен, как и на запах, и ведя дружескую беседу, он чувствовал себя частью семьи, включенным в нее и принятым. Он не испытывал подобного очень долгое время.
Джаред смотрел на Эли. Девушка заправила за ухо локон волос и улыбалась миссис Тапер, ее глаза были полны тепла и заботы. Она с интересом слушала новости о внуках миссис Тапер и ее планах завести афганскую борзую. Миссис Тапер сияла от внимания Эли. Большинство людей так же радовались, общаясь с ней.
Он неверно судил об Эли, подумал Джаред. После Сиси ни одна из женщин не избегала его подозрений. Джаред думал, что Эли пытается манипулировать его другом, успешным врачом, желая женить его на себе. Позже он решил, что эта девушка просто игрушка, которая может развлечь его, пока он не уедет. Но затем понял, что ее душа сокрушена, так же как и его, что Эли – женщина, отчаянно желавшая быть любимой, женщина, посвятившая себя тому, чтобы помогать другим, красивая и чувствительная, стремившаяся сделать этот мир лучшим местом для тех, кто ее окружает. Женщина, которую он с гордостью назвал бы своей. Только он не может этого сделать. Но чем больше времени Джаред проводил с ней, тем чаще в его голову закрадывались мысли о поездках на выходные, в места, где бикини являются главной формой одежды. Эти мысли росли и укреплялись. Джаред думал не о серьезных отношениях между ними, а просто о пребывании вместе с ней, пока у него не было ничего лучшего на примете и пока она не найдет мужчину, за которого сможет выйти замуж.
Мысль об Эли и другом мужчине заставила его похолодеть. Он сжал в руках ложку.
– Как тебе суп? – спросила его Эли, заботливо глядя на него.
– Восхитительно. – Он улыбнулся и доел суп.
Она встала.
– Хочешь еще немного?
Не ожидая ответа, она поставила тарелку на плиту и наполнила ее снова, как мать обычно делала для его отца каждый вечер за обедом. Мама обслуживала папу не потому, что он этого хотел, но потому, что ей нравилось заботиться о нем.
Когда Эли поставила перед ним полную тарелку супа и положила очередной кусок хлеба, Джаред выдавил из себя слова благодарности, подавляя печаль и чувство утраты, стоявшие комом в его горле.
После обеда Эли настояла на том, чтобы проводить соседку до ее двери и помочь ей донести сумку с остатками обеда. Джаред молился, чтобы она не задержалась надолго. Он скучал по ней каждую минуту с тех пор, как оставил сегодня утром, и не мог дождаться, чтобы снова заключить ее в свои объятия.
Эли вернулась, проводив миссис Тапер до двери, и обнаружила Джареда расслабленно лежащим на кушетке, прихлебывающим из винного бокала мерло, которое он принес. Он похлопал по подушке рядом с собой:
– Нагрел тебе местечко.
Джаред выглядел так уютно, словно он принадлежал этой гостиной. Эли могла бы привыкнуть возвращаться домой к нему, привыкнуть к тому, что ей есть с кем поговорить за обедом, к кому прижаться ночью.
Но он скоро уедет, и она намеревалась хорошенько использовать то недолгое время, которое у них осталось. Сбрасывая пальто, она подавила зевок. Вместо того чтобы сесть на кушетку, она опустилась на колени у ног Джареда, устроилась между его ног и положила руки ему на бедра.
– Было так мило с твоей стороны согласиться осмотреть язву на пятке миссис Тапер.
Джаред пожал плечами:
– Я – доктор, как я мог отказаться.
Он сам предложил навестить миссис Тапер, и Эли не пришлось умасливать и упрашивать его, как это бывало с Майклом.
– Что случилось в последний раз, как ты показывала ее доктору?
Джаред накрыл ее руки своими.
– Майкл был чересчур суров. Слишком важен и холоден. Он напугал ее, рассказав, что случится, если она откажется от лечения. У нее была боль в груди, и я провела с ней ночь в реанимации. – Майкл был недоволен тем, что она осталась с миссис Тапер вместо того, чтобы уйти домой вместе с ним, вспомнила Эли.
Его мускулы напряглись под ее ищущими руками.
– Главное для врача – завоевать доверие пациента.
Это была область, в которой Джаред был экспертом. Эли дотронулась до растущей выпуклости внизу его живота, оттянула пояс спортивных брюк и подула на разгоряченную кожу. Он застонал и развел ноги шире.
– Ты готов начать с того, на чем мы расстались сегодня утром? – спросила Эли, поднимая на секунду голову. – Я думаю, лучше было бы сменить пластинку. – Она опять ткнулась носом в его возбужденную плоть под тонким материалом.