Зайдя в палату, я вытер кровь полотенцем и подошел к окну, прислонил болевшую голову к прохладному стеклу. Боль постепенно отпускала, кровь также больше не текла.
— Для чего же ты нужен? — спросил я у бездушной вещицы и смотав провод на нем, отправил его в тумбочку.
Я закрыл глаза. Но — я не спал… Все думал и думал… И так всю ночь.
***
Утро обрушилось на клинику. А я так и не спал, прокручивал воспоминания и наматывал круги по своей палате, в дверь которой сильно и настойчиво постучали.
— Входите, не стесняйтесь, — я представил, что ко мне заходит Лада, ну, или Марина, но почему я сразу представил Ладу?
— Доброе утро, — поздоровался незнакомый мне мужской голос.
В палату впихнулся блондинистый парень. На вид ему было годочков тридцать пять. Он был невысокого роста с приятными чертами лица. Одет человек был очень радостно, зеленая шведка с белыми и черными листьями на ней — будто незнакомец прибыл прямиком с Гавайев, светло-серые брюки с сандалиями на босую ногу. На его плечах на одну бретельку весел черный рюкзак с надписью Adidas.
— Я вас знаю? — я задал вопрос знакомцу.
— Сомневаюсь, я Артур Фогель, — слегка помедлив, он протянул мне свою руку, — Я корреспондент нашей местной газеты «Вести», очень хотел бы взять у Вас интервью, если Вы не против, естественно?
Я осмотрел его взглядом с ног до головы.
— Я не против, — протянул я ему ответно руку.
Он пожал ее с непривычной мне силой, после чего моя рука отдалась непривычным для меня ощущением.
— Прошу прощения, не рассчитал сил, Кирилл, могу ведь я называть Вас по имени, — поняв свою вину, задал мне он свой второй вопрос.
— Все в порядке, можете даже на ты, я не против интервью.
— Аналогично, — улыбнулся он мне, — Я присяду.
Артур пододвинул стоящий у окна стул и сел возле меня, достал из рюкзака диктофон.
— Приступим, — журналист нажал на кнопку записывающего устройства.
С моей выписки из больницы прошло уже ни много — ни мало, а целых две недели.
Я живу сам в квартире моих родителей, так я сам захотел. Дядя записал меня на реабилитацию, теперь я посещаю спортивный зал и еще психолога. Дядя также приобрел для меня ноутбук и мобильный телефон с камерой. Так, что я постепенно становлюсь полноценным членом современного общества. В финансах я также не нуждаюсь, кредитная карта оформленная на меня имела большой кредитный лимит, за который мне не нужно было рассчитываться. Дядя сделал все, но пользоваться его добротой долго я не хотел.
Я часто проведываю Ладу в больнице. В последние время мы с ней очень сблизились. Сблизились — в плане дружбы. Я постоянно думаю о Марине и не могу прекратить винить себя за то, что случилось, хотя это была больше внутренняя вина, я не подавал вида когда кто-то был рядом. И, конечно же, о моем даре никто не знал, кроме Лады, естественно. Больше я ее сны не посещал, хотя она догадывалась, что я был у нее в снах и даже предложила нарисовать мой портрет. Ведь во сне я просил ее об этом, но я постоянно отказывался, ссылаясь на то, что пока не готов.
В общем, жизнь входила в обычное русло, я начал привыкать к тому, что у меня есть потребности в питание и других обыденных вещах, которые мне не нужны были, тогда, когда я находился во сне, но и к этому я тоже привыкал. Я рад был чувствовать себя живым, ощущать запахи, вкусы, усталость. Единственное, кого мне не хватало, так это Марины. Я не знал о ее судьбе, жива ли она или, может, лежит где-то в какой-то клинике, все также пытаясь прикоснуться к себе. Единственный человек, который, мне кажется, мог бы мне помочь — это был Артём. Ведь во сне мы были с ним очень хорошими друзьями. Он всегда поддерживал меня и я помню о словах Марины, что он играет во всем этом не последнюю роль. Хотя я толком не понимал, какую игру она имела в виду. Поэтому, я попросил дядю Олега, навести справки о нём и со дня на день я должен был получить всю информацию о нем.
Сегодня я пообещал прийти к Ладе, она хотела мне показать свою работу, над которой трудилась все время, пока перебывала в клинике. И я не хотел заставлять ее ждать.
Когда я пришел в больницу, меня с улыбкой встречали все доктора и медсестры, видимо, они были рады тому, что я пришел в сознание. Я чувствовал их искреннюю радость за меня и наверное гордость за себя, ведь после моего выздоровления клиника получила хорошую популярность и, конечно же, приличную материальную помощь со стороны моего дяди.
Я поднялся на пятый этаж на лифте, в который меня пригласила одна из тех медсестер, которые ухаживали за мной во время моего пребывания здесь. Весь путь в лифту она не сводила с меня взгляд и улыбку, от которой я чувствовал себя слегка неловко и, возможно, даже покраснел.
Постучав в дверь палаты, я вошел в нее. Я увидел Ладу, напротив нее сидела женщина, лет сорока. Видимо это была ее мама. Только я зашел в палату, Лада сразу вскочила с кровати. Она была одета в кремовую майку с хаотическими узорами и в милые розовые шортики почти до колен, с какими-то мордочками на них, от вида которых я не сдержался и улыбнулся.
— Привет Кирилл, Что такое? Почему ты улыбаешься? — и она слегка покраснела, — Что?
— Ничего Лада, привет. Здравствуйте, — повернул голову к женщине, поздоровался я.
— Добрый день, хорошо, не буду вам мешать, я пойду, выздоравливай доченька, я завтра зайду, — и она поцеловала ее в щеку — поспешила на выход, — До свидания, — произнесла она мне на выходе.
— Всего доброго Вам, — ответил я и провел ее взглядом.
— Милая женщина, — сказал я Ладе, когда женщина вышла из палаты и закрыла за собой дверь, — Милая — как твои шортики, — снова улыбнулся я на все тридцать два зуба.
— Что тебе не нравится? — снова став цвета шорт, проронила Лада.
— Да нет, все нормально, извини, как ты себя чувствуешь?
— Да нормально, это моя мама была, ты присаживайся, не в гостях ведь.
— Это тебе, — я достал из пакета несколько бананов и коробку конфет и новенький чайник взамен ее кипятильнику, — И вот это, — я протянул ей коробочку, — Ты говорила тебе скучно вечерами.
— Что это?
— Это плейер, я вчера тебе прикупил и записал тебе туда песен, увы, не знаю твои вкусы, думаю тебе понравится, раньше мы от этого просто фанатели.
— Спасибо большое, — она обняла и поцеловала меня в щеку, от неожиданности я дернулся.
— Ой, прошу прощения, — опешив, извинилась Лада.
— Да ничего, ну что, показывай свое творение.
— Только пообещай не смеяться, хорошо, — потирая руки, подошла она к накрытому мольберту.
— Ну, если ты не нарисовала свои шорты, то этого гарантировать я не могу. Хорошо, давай показывай, но заранее предупреждаю, критик из меня — никудышный.
Она сняла ткань с мольберта и отошла в сторону.
— Вот смотри.
На картине было именно то, что я видел в ее сне, но уже все более — четче и теперь я мог полностью ее рассмотреть. Нарисован был вовсе не человек, а некое человекоподобное существо с длинной головой и большим шрамом на ней практически через всю голову, узкими маленькими глазами и таким же маленьким ртом, ни носа, ни ушей у существа не было. У него были длинные тонкие руки с худощавыми пальцами. В одной руке оно держало зеркало, в отражении которого были глаза, смотревшие вверх на существо с просящим или молящим пощаду взглядом. У другой его руки было все тоже существо похожее на собаку, но с вытянутой, тонкой мордой. Существо и зверь находились в помещении с маленьким окошком, за которым была тьма.
Я стоял и молча рассматривал картину, пока Лада смотрела на меня и на мой взгляд.
— Тебе не понравилось? Да? — не дождавшись моей оценки, первой заговорила Лада.
— Нет, нет, напротив, очень, оригинально, профессионально, только я не знаю, что ты хотела передать ей, я слегка не понимаю смысла картины.
— Я тебя поняла, — и она не глядя на картину, накрыла ее тканью, — Сейчас я тебе все объясню.
Я сел на койку, она рядом со мной.
— Понимаешь, это существо, на картине, оно несет страх, боль, несчастье. Оно — монстр, без сомнения, оно — монстр. Жизнь обычных людей для него — мгновение. Оно ничего не чувствует, не боится и не беспокоится по пустякам. Да и зачем ему это, у него вся вечность впереди. Оно не подвластно человеческим страстям, и полностью уверено в себе. Слова
Суббота. Последний летний день. Утро. Первый свет стремится в окно, пробивается через занавеску и попадает прямо на лицо Кирилла, но его глаза открыты, как и всегда, ведь ночами он не спит. Чем больше он старался уснуть, тем меньше чувствовал себя уставшим. Он не мог уснуть, у него просто выработался иммунитет ко сну. Все время по ночам он думал о Марине, которая не покидала его мысли. Отмахиваясь от луча рукой, будто это поможет, он переворачивается на бок и закрывает глаза. И снова его процедура перебита, на этот раз звонком на мобильный.
— Алло, привет Кирилл.
— Доброе утро, дядя.
— Ну как ты? Не разбудил?
— Все отлично, нет, не разбудил.
— Ну вот и славненько, я по делу звоню. Значит, пробили твоего Артёма, и нашли его, и он сейчас как раз в наш город опять приехал, записывай адрес его и телефон. Так работает он в фирме «АКВИЛОН» она занимается…