— Но ты же будешь доверять моему милосердию, придется, правда ведь?
— В милосердие-то твое я верю, но и нрав твой я уже на себе испытал, — усмехнулся Ранд. — И ты должна признать, что, когда на тебя находит, с тобой трудновато договориться.
Склонив голову, Силван водила рукой по упругой ткани халата. Красивые складки появлялись, складывались в затейливые узоры, но тут же исчезали, стоило ей слегка разжать пальцы.
— Ничего я не должна и признавать ничего не собираюсь.
— Мои родители все ночи своего супружества провели в совместной постели. Да что там, бывало, что они и половину дневного времени прихватывали. Чем больше Ранд рассказывал про своих родителей, тем больше Силван убеждалась в том, что такой союз ей бы понравился.
— Хорошо, я буду тебя слушаться. Постараюсь.
Согласие ее было явно вынужденным, дала она его неохотно, но Ранд не замедлил ухватиться за него:
— Так ты обещаешь не отвергать с порога все мои супружеские притязания?
— Да.., да.
— И мы будем спать с тобою в одной постели каждую ночь на протяжении всей нашей супружеской жизни?
— До тех пор, пока мы будем находиться в одном и том же городе.
Ранд расслабился и, откинувшись на спинку кресла, внимательно поглядел на Силван.
— Думаю, когда мы поженимся, мне будет очень нравиться надевать на тебя этот халат и затаскивать в нем в постель.
Глаза его светились, как раскаленные до яркой голубизны угольки, и Силван смущенно заерзала в своем кресле.
— А почему?
— Я представил себе, как этот шелк струится по твоему телу… — Он потянулся к ней.
Силван вырвалась из его рук, и — странно — он отпустил ее. Она обернулась, в полной уверенности, что он не даст ей спокойно уйти, но Ранд и не шелохнулся. Только смотрел и ждал. Завтрашней ночи.
* * *
Золотое кольцо с печаткой, которое Ранд надел на ее палец, показалось ей необыкновенно тяжелый. У Силван было страшное ощущение, будто ободок все теснее сжимается и кольцо сдавливает ее палец, еще немного — и кровь перестанет поступать.
Звучным, проникновенным голосом Ранд повторял слова, воздающие честь ей, как своей жене, и этому самому кольцу, как знаку их соединения.
Голос его звучал искренне, и Силван не сомневалась, что слова эти идут от сердца. Она допускала, что таких мужчин, которые женятся, заранее намереваясь убить живую душу в своих спутницах жизни, чтобы те превратились в существа без воли и желаний, на самом деле немного. Но ведь это случается.
Подняв голову, Силван оглядела террасу. Его преподобие отец Доналд предполагал провести церемонию, как положено, в церкви, но Ранд настоял на том, чтобы служба проходила на открытом воздухе. Еще Ранд требовал обязательного угощения для всех, кто станет свидетелем его венчания или просто окажется рядом. Он хотел, чтобы все обитатели господского дома и округи знали о его свадьбе и праздновали вместе с ним.
Силван подумала, что он добился того, чего хотел. Викарий стоял спиной к двери с книгой в Руке. Перед ним расположились они с Рандом, а за их спинами полукругом выстроилось все семейство Малкинов. Гейл с гувернанткой держались чуть сбоку. Все знатные соседи, у которых поблизости были загородные дома, сгрудились сразу же за спинами родни Ранда, вовсе не по-аристократически вытягивая шеи, чтобы получше разглядеть невесту. Дворовая прислуга, с Джаспером и Бетти во главе, образовывала куда менее стройную и более свободно расположившуюся группу, заполнившую всю террасу и выплеснувшуюся даже на лестницу. Еще ниже стояли деревенские жители из Малкинхампстеда.
Слишком уж много народу. Слишком уж прочные узы.
Кто-то втиснул в ладонь Силван такой же тяжелый перстень, как тот, что успел сдавить ее палец. Это кольцо ей надо будет надеть на палец Ранда. Тем, собственно, обряд и увенчается — мгновением, в котором Силван Майлз прекратит свое существование как самостоятельная личность и превратится в придаток Ранда Малкина. Не хотелось ей этого. Образ матери пугающе стоял перед глазами. С тех пор, как Силван себя помнила, ее мать всегда влачила существование бесцветное, тоскливое, этакое жалкое создание, живущее лишь затем, чтобы угадывать желания супруга и всячески ему угождать.
Или другой пример — Кловер Доналд. За все это время Силван и голоса-то ее не слышала. Самое большее, что эта женщина себе позволяла — звучать робким эхом настроений своего благочестивого супруга.
Леди Эмми тихонько толкнула ее в спину — Пора надеть кольцо на палец Ранда.
Силван не пошевелилась.
— Если вы не можете, пусть он сделает это сам.
Силван поглядела на Ранда. Ничто в нем не напоминало того буйного, всклокоченного дикаря, который месяц назад встретил ее градом проклятий и упреков. В первый раз со времени ее прибытия в Клэрмонт-курт волосы у него причесаны, лицо умыто, башмаки блестят, сюртук вычищен щеткой и застегнут на все пуговицы, а галстук завязан безупречным узлом. Этакий образец богатого английского дворянина; так вот должен выглядеть представитель старинного рода, вот так подобает ему себя вести. Но под изысканными манерами скрывалась все та же непреклонная решимость. Ничто не помешает ему добиться своего, ничто не встанет на его пути к намеченной цели. И уж, конечно, ее жалкое и непостижимое желание оставаться в старых девах ему не преграда.
— Надень кольцо на мой палец, Силван. — Голос звучал негромко, но была в нем такая сила, что девушка невольно подчинилась. — Все будет хорошо, вот увидишь. Надень его мне на палец.
Силван неохотно подняла литое фигурное золото и надела обручальное кольцо на палец Ранда. Священник нараспев произносил положенные по обряду слова, не вкладывая в них большого смысла, она же, повторяя за ним эти слова, вкладывала в них слишком много смысла. Она обещала быть верной Ранду в самых невероятных перипетиях их совместной жизни. Она превращалась в его жену.
Дружный вздох облегчения пронесся по террасе.
Силван наклонилась к Ранду, чтобы одарить его традиционным поцелуем, но неловко покачнулась, а Ранд — будто только этого и дожидался — подхватил ее и посадил себе на колени. Вздох облегчения превратился в смех, а потом и в возгласы одобрения, когда Ранд наклонился и запечатлел на ее губах свой первый супружеский поцелуй. Ничуть не менее приятный оттого, что на запретного плода превратился в обычное блюдо, вроде мяса с картошкой, например. Так вот, значит, какова на вкус семейная жизнь!
Всего месяц назад она прибыла сюда, чтобы стать сиделкой у искалеченного войной человека. Так случилось, что она стала его опорой, вернула ему веру в себя и возродила к новой жизни. А вот сегодня Силван почему-то показалось, что они с Рандом поменялись местами. И теперь, к собственному удивлению, она чувствовала, что наполняется силой от прикосновения его губ, от его тесного объятия, от упругости его надежного плеча.
Почему она вышла за него замуж? Теперь она знала. Она сразу почувствовала в Ранде ту неистовую одержимость, которая заставляла его идти к своей цели, не считаясь с тем, какую цену придется за это заплатить. Точно такая же одержимость заставляла ее действовать наперекор всеобщему осуждению там, в Брюсселе, когда она делала то, что считала нужным.
А еще она вышла за него замуж потому, что она любила его.
Ранд покрывал ее шею нежными поцелуями и восхищенно шептал:
— Ты самая храбрая женщина из всех, кого я знаю.
— Постеснялся бы окружающих! — Силван вскочила на ноги, смущенно оправляя свою великолепную, украшенную кружевами юбку.
Родня двинулась вперед. Первым обнял ее Гарт: герцог Клэрмонт тем самым официально одобрил женитьбу брата и принял его жену.
— Бог услышал мои молитвы, — сказал он. — Вы вернули его к жизни.
Силван хотела возразить, что это вовсе не ее заслуга — просто Ранд, наконец, уверился в собственной невинности. Но прежде чем она заговорила, леди Эмми протиснулась вперед и прижала Силван к своей пышной груди.
— Милочка, я всегда так мечтала о дочери.
Силван только кивнула, оглохнув и лишившись дара речи от таких восторгов.
Тетя Адела стиснула ее с меньшей пылкостью, но согласилась с леди Эмми.
— Вот она и будет твоей дочерью. Тем более, что родители Силван не почтили нас своим присутствием, — ехидно добавила она.
— Мы уже направили приглашение лорду и леди Майлз. Если они пожелают нанести визит, они будут приняты здесь в любое время, когда это будет им угодно.
Силван испуганно ойкнула, но Гарт поспешил ее успокоить.
— Мы отправим вас с Рандом на медовый месяц куда-нибудь подальше отсюда, с правом задержаться на дополнительный срок, если ваш отец вздумает злоупотребить нашим гостеприимством и решит погостить тут подольше.
— Не могу себе даже представить, что леди Силван не будет рада визиту лорда Майлза, — вмешался викарий, подошедший в свою очередь поздравить молодых.
— Вы же не знакомы… — начал было Гарт, но вовремя прикусил язык.
Силван разделяла чувства герцога. Когда Гарт явился к ним в дом, ее отец был более чем подобострастен, а потом, поняв, что Гарт хочет всего лишь уговорить Силван поступить в сиделки к Ранду, стал вести себя чрезвычайно грубо и заносчиво. Ее мать, разумеется, лезла из кожи, стараясь угодить, а потом, увидев, что настроение супруга столь резко переменилось, стала держать себя соответственно. Воспоминание об этом фарсе было настолько неприятным, что Силван отвернулась, стараясь не встречаться с изучающим взглядом викария.
Но, очевидно, опоздала, потому что священник, сжав ее руку, проникновенно сказал:
— Мой отец тоже был трудным человеком. Он, помимо всего прочего, отказывался признать, что высшее мое предназначение состоит в служении Богу, но теперь, когда я оглядываюсь назад, я вижу в превратностях и испытаниях юности моей своего рода пламя, в котором закалилась сталь моего характера. — Он обвел свободной рукой толпу собравшихся, зеленые холмы, океан вдали. — Солнце сияет в этот день святого обряда. Возвысьте сердца ваши и радуйтесь.
Силван с удивлением глядела на торжественно преобразившееся лицо священника. Прежде она видела в нем лишь суровость и строгость, и это искреннее сопереживание чужому счастью поразило ее.
— Благодарю вас, отец Доналд, за добрые слова.
Он, должно быть, каким-то знаком подозвал свою жену, потому что рядом с ним вдруг возникла Кловер Доналд. На губах ее трепетала робкая улыбка, глаза покраснели — она проливала слезы по ходу обряда.
— Позвольте, леди Силван, поздравить вас с бракосочетанием.
— Благодарю вас, — пробормотала Силван, чувствуя себя очень неуверенно. Уж не помешает ли столь высокородный союз ее общению с теми, в чьих жилах течет не столь аристократическая кровь. Она всегда ощущала себя так, словно делает шаг над пропастью: одна нога среди богатой знати, другая — в гуще простонародья.
Правда, ей еще повезло: брачные узы связали ее с родом настолько знатным, что ему и нужды не было доказывать свое благородство посредством напускного высокомерия.
Улыбка все еще колебалась на губах Кловер и Силван поспешно сказала:
— Надеюсь, вы присоединитесь к нашему небольшому торжеству для ближайших друзей?.. — Сочтем за высокую честь, — ответствовал за свою супругу викарий, слегка подталкивая ее к Ранду, чтобы она и ему не забыла принести свои поздравления.
Соседи образовали длинную очередь и, подходя к новобрачным, желали им всяческих благ, а леди Эмми и тетя Адела, встав по правую и по левую руку от четы, взяли на себя труд произнесения формул представления и знакомства. Всякий раз, когда кто-либо из гостей выражал, будь то словом, тоном или манерой, некое неподобающее любопытство, это незамедлительно побуждало к вмешательству или леди Эмми, или тетю Аделу, и дерзость получала должный отпор. Силван, давали понять невеже, теперь одна из рода Малкинов и посему безупречна. О, немалое это дело, заметила Силван, быть вдовствующей герцогиней или хотя бы родственницей герцога Клэрмонтского. Эти дамы внушали почтение одним своим видом, а если этого оказалось недостаточно, величественные манеры немедленно ставили забывшего приличия гостя на место.
По одному соседи переходили с террасы в дом, где их потчевали изысканными яствами и откуда они имели возможность понаблюдать за новобрачными.
Почувствовав острый локоток на своем бедре, Силван оглянулась и увидела Гейл, пробивающуюся к Ранду.
— Дядя Ранд, а я уже не твоя девочка?
— Моя самая первая, — Ранд заключил ее в крепчайшие объятия, — и самая лучшая девочка, которую зовут Гейл.
Гейл хихикнула, а Бетти крикнула:
— Мисс Гейл, а реверанс перед мисс Силван?
— Леди Силван, — поправил Ранд. Бетти радостно закивала, переводя взгляд с Ранда на Силван, с одного обручального кольца на другое.
— Конечно, лорд Ранд.
Как ей и было велено, Гейл присела в книксене, но Силван заметила недоумение в глазах девочки. Всегда такая бойкая и уверенная, сегодня Гейл была явно растеряна. Да и как было не смутиться девочке, если эта свадьба разразилась столь внезапно и причина вынужденной поспешности в малопонятных детскому уму чрезвычайных обстоятельствах? И, можно не сомневаться, обстоятельства эти прошуршали волной пересудов в комнатах прислуги и, набрав силу, слух о них должен был дойти до ушей Гейл. Кто бы ни был в конце концов ее отцом, сплетни эти, сами по себе, не могли не смутить девочку. Взяв Гейл за руку, Силван прошептала, наклонившись к ней:
— Ты всегда будешь для него самой лучшей девочкой, он боится сейчас сказать тебе об этом. Думает, что я обижусь.
Гейл, покраснев, выдернула свою руку из ее ладони. Силван растерялась: может, она сказала что-нибудь не то? Как глупо себя чувствуешь, если совсем не умеешь обращаться с детьми.
А Гейл встала на цыпочки и прошептала, но так громко, что все хорошо расслышали ее слова:
— А вы не беспокойтесь. Дядя Ранд мне раньше еще говорил, что он женился бы на вас, даже если бы вы были такая некрасивая, как лягушка. Такая, от которой бородавки бывают.
Толпа разразилась громким смехом, напугавшим и Гейл, и Силван, а Ранд взял за руки обеих.
— Гарт! — Голос тети Аделы прозвучал несколько громче, чем следовало. — Самое время тебе взять пример с брата и отыскать себе невесту.
Лицо Гарта стало суровым и жестким, и он засмеялся с притворной веселостью.
— Мне еще рано жениться. Вот стану дряхлым старичком, возьму себе жену, чтобы обо мне заботилась.
Опять раздались смешки, но уже редкие. Не было похоже на то, что кого-то слова Гарта развеселили по-настоящему. Но тут Ранд пришел на помощь брату.
— Мы с Силван не возражаем, если нам поручат произвести на свет наследника герцогства Клэрмонт. Возьмемся за это дело, а, Силван?
Что на это можно ответить? Силван вспомнились все эти пошлости про краснеющих невест, но все же — какие слова найти, чтобы сохранить хоть крупицу достоинства?
Спас ее Джеймс, по-родственному чмокнувший ее в щеку, а потом радостно предложивший:
— Может, в дом пойдем? Пусть мужичье хлещет свое пиво и обжирается, не утруждая себя изображением хороших манер, которых все равно нет.
— Они есть, — недовольно заспорил Гарт. — Только не такие, как у нас.
— Ну и аминь на этом. — Джеймс живо растолкал собравшихся и пробился к выходу на лестницу. Стоя на верхней ступеньке, он крикнул в толпу деревенских жителей:
— Мы вам мяса сырого кинем отсюда, а вы биться за него будете. Кто смел, тот и съел, годится? — Ответом ему прозвучал неразборчивый радостный рев. Обернувшись к родне, Джеймс торжествующе спросил:
— Видали? Они меня обожают.
— Да они тебя просто всерьез не принимают.
— Почему это? — удивился Джеймс.
— Потому что у людей глаза есть, — сухо ответил Гарт. — Если кто-то шатается без дела, мужичье, как ты их называешь, поймет, чего этот кто-то стоит.
— Джентльмены, — что-то в тоне Ранда заставило и Гарта, и Джеймса обернуться на его голос. — Сегодня — день моей свадьбы, и извольте заключить перемирие.