Когда Нина увидела машину Джона, оставленную возле гаража, сердце ее взволнованно екнуло. Подъехав к боковой двери, она позвонила, а когда ей не ответили, просунула голову внутрь.
Джон! — позвала она и, не дождавшись ответа, начала подниматься вверх по лестнице.
Она нашла их в ванной. Джон купал Джи-Джи, хотя кто из них был более мокрым — это еще вопрос. С минуту она просто стояла в дверях и наблюдала. Смотреть на них, играющих и полощущихся, было большим удовольствием. Если не считать звуков, не похожих на звуки, издаваемые другими детьми, Джи-Джи выглядел счастливым, нормальным ребенком. Но ее взгляд все больше и больше задерживался на Джоне. Он выглядел потрясающе: мокрый, взъерошенный, сильный. Промокшие рубашка и шорты липли к его телу соблазнительнее обычного. Ее голодным глазам он казался невероятно мужественным.
Охваченная жаром, она спросила:
Что здесь происходит?
Услышав ее голос, Джон резко вскинул голову. Джи-Джи тоже ощутил ее присутствие. Хотя на ребенке не было очков, он, должно быть, различал ее силуэт, потому что запрыгал, расплескивая воду вокруг себя.
Осторожнее, а то поскользнешься, — сказал Джон скорее себе, потому что, сжимая одной рукой Джи-Джи, а другой полотенце, он не мог изъясняться на языке жестов. Но это бы все равно не сработало. Взгляд Джи-Джи был прикован к Нине.
Нина схватила полотенце и развернула его.
Поднимите его, а я заверну, — сказала она.
Через несколько секунд Джи-Джи был завернут в махровое полотенце, как в кокон. Нина крепко обняла его, но тут же отняла руки, когда мальчик жалобно заныл.
Опля, что я такого сделала?
Вы завернули ему руки, — спокойно объяснил Джон. — Он не может объясняться без их помощи.
Джи-Джи уже исправил ситуацию, высвободив руки из полотенца. Затем его маленькие ручонки потянулись к ней, а тельце прижалось к ее телу. Даже если бы на Нине было самое модное платье, а не шорты и блузка, она бы не возражала против этой влаги и этого тепла. Обхватив Джи-Джи за голую спинку и качая его из стороны в сторону, она чувствовала, что держит нечто гораздо более ценное, нежели любое право на собственность, когда-либо проходившее через ее руки. Он был драгоценным, живым и совершенно особым мальчиком.
Она подняла взгляд на Джона, который стоял рядом, когда она опустилась на колени. Он мрачно смотрел на нее, не понимая, как истолковать ее приход.
Я только хотела заскочить и поздороваться, — тихо объяснила она. — И посмотреть, как вы поживаете.
У нас все прекрасно, — ответил он так же мрачно, как и смотрел. — Мы вроде бы не были больны.
Ну и у меня тоже все прекрасно, — сказала она, но только она произнесла эти слова, как Джи-Джи отодвинулся и принялся издавать какие-то звуки. Его маленькие пальчики пытались что-то сказать, но они двигались так быстро, что она не успевала следить за ними, даже если бы понимала язык жестов, а она его не понимала. Впрочем, звуки, повторение слогов стали казаться ей звоном колокольчика. Не зная, верить ли услышанному, она большими глазами уставилась на Джона, который объяснил:
Он написал ваше имя врачу. Она объяснила ему, как произнести его на пальцах, но он хотел произнести его вслух. — И не без зависти, как показалось Нине, добавил: — Он нечасто проявляет желание говорить. Вы должны чувствовать себя польщенной.
А я и чувствую, — на одном дыхании произнесла Нина. Снова посмотрев на Джи-Джи, она широко улыбнулась, энергично кивнула, еще раз крепко обняла мальчика и поцеловала. — Я очень польщена!
На Джона ее слова, похоже, не произвели большого впечатления.
Хорошо, что вы зашли, и он убедился, что вы живы и здоровы. Он всю неделю спрашивал, куда вы пропали.
Она подняла на Джона потрясенный взгляд, но он повернулся, пробормотал, что пошел за пижамой, и вышел из ванной. Немного отстранив от себя Джи-Джи, Нина приложила палец к кончику его носа и одними губами произнесла:
Спасибо.
Затем, взяв его на руки, она вынула затычку из ванны. Когда он потянулся за резиновой уточкой, она увидела неприятную царапину у него на локте. Сочувственно ахнув одними губами, она взяла его за ручку:
Бо-бо?
Джи-Джи кивнул и изобразил пальцами что-то непонятное. Да, ей определенно нужно изучить язык жестов, иначе общаться с мальчиком будет невозможно.
В ванную вернулся Джон и пояснил происхождение царапины:
Вчера он слишком быстро сбежал по лестнице и оцарапал себе руку. Болит.
Нина мягко вытерла вымытый локоть и нежно поцеловала его:
Мне очень жаль.
Джон, встряхнув полотенце, начал вытирать спину Джи-Джи.
К сожалению, это издержки роста! — усмехнулся он.
Но ведь все равно, когда это случается, вы расстраиваетесь? — спросила она, сама почувствовав эту боль.
Конечно!
Постепенно маленькое тельце Джи-Джи исчезало в пижаме. Нина наблюдала за процессом одевания и втайне жалела, что ей не о ком так заботиться. Конечно, у нее постоянно не хватало времени, но как приятно прижимать к себе теплое маленькое существо!
Манипулируя руками, Джон с Джи-Джи начали разговаривать между собой. Нина терпеливо ждала, и сожаление о незнании языка жестов все больше укрепляло в ней решимость начать учиться ему. Наконец Джон взглянул на нее.
Как долго вы планируете пробыть в нашем доме? — безразличным тоном спросил он.
Вообще-то она хотела немного побыть с ними, но его безразличный тон заставил ее лишь неопределенно пожать плечами.
У вас есть какие-то предложения? — спросила она.
Джи-Джи просит, чтобы мы на ночь почитали ему книжку. Вы будете держать ее и переворачивать страницы, а я читать и переводить ему жестами.
С удовольствием! — ответила Нина.
Возможно, Джону и не хотелось быть рядом с Ниной, но этого хотел Джи-Джи, а это — самое главное. А уж найти время, чтобы остаться наедине с Джоном, Нина сумеет!
Следующие пятнадцать минут протекли как мгновения счастья. Сидя на кроватке Джи-Джи, тесно прижавшемся к ней, Нина наблюдала, как Джон читает и переводит сыну сказку о маленьком паровозике, который мог все [4]. Нина знала эту сказку. Ее первая учительница любила ее, а она любила учительницу, поэтому помнила книгу.
Интересно, с какой целью Джон выбрал именно эту книжку? Там ведь рассказывается о маленьком паровозике, который, преодолевая на своем пути все препятствия, вез детям, живущим на другой стороне горы, игрушки и игры. Не намек ли это на то, что Джи-Джи может сделать многое, преодолев все трудности?
А не намек ли это самой Нине?
Книжка была уже прочитана, а Нина все думала о ней. Сонный Джи-Джи крепко обнял и поцеловал ее, а потом что-то спросил у отца. Не желая мешать им, Нина вышла из комнаты.
Джон обнаружил ее в гостиной, где она стояла у стены, обхватив себя руками.
Джи-Джи спрашивал меня, увидит ли он вас завтра утром, — передал он. — Я был вынужден сказать, что завтра вас здесь не будет. — Не дав ей шанса ответить, он стремительно сбежал вниз по лестнице.
Она тихо пошла за ним. Она понимала, что разговор с сыном расстроил его, но ей было бы приятнее, если бы он попросил ее остаться!
Но он не попросил. А в его взгляде, когда он увидел ее, кроме удивления, она заметила лишь намек на удовольствие, но никак не бурную радость.
Сейчас же он мчался на склад, к картонным коробкам, которые ждали распаковки!
Ребенку трудно привыкнуть к тому, что тот, кого он любит, то приходит, то уходит из дома! — сердито произнес он.
Я понимаю.
Должны понимать, если то, что вы рассказали мне о вашей матери, было правдой!
Но я никак не ожидала, что за столь короткое время Джи-Джи так привяжется ко мне!
Поверьте мне, я тоже! Если бы я мог предположить, что так произойдет, то никогда не привез бы вас сюда! Но вы без всяких предубеждений насчет того, что следует, а чего не следует делать ребенку его возраста, приняли его полностью! Он это почувствовал и ответил вам тем же!
Тихо ругнувшись, он ударил кулаком по шву верхней коробки, просунул в узкую щель пальцы и без помощи ножа распаковал ее.
Мне очень жаль, — искренне сказала Нина. — Но я не жалею, что вы привезли меня сюда! Вы были правы. Я была слишком слаба, чтобы ехать домой.
Она ждала его вопроса о ее теперешнем самочувствии. Но он продолжал разгружать коробку и перетаскивать книги к дальней полке. Заполнив пустые места, он вернулся за новой партией книг.
Сегодня я говорила с Кристин и Гидеоном. Они согласились с отсрочкой дня открытых дверей. У Крис появилось время на переделку обивки мебели в модельном образце, потому что там была сделана ошибка в выборе ткани. Она хочет, чтобы все было прекрасно! — Последнюю фразу она произнесла более громко, поскольку Джон уже проследовал мимо нее вниз с пачками книг в обеих руках.
Снова прошло несколько минут, прежде чем он расставил книги на полки. Нине стало неловко.
Вы собираетесь поговорить со мной?
Джон в третий раз набрал стопку книг:
Если вы говорите что-то дельное, я слушаю вас, но пока я услышал лишь лепет! — и отправился прочь.
Прекратите работать и посмотрите мне в глаза! — раздраженно бросила она ему вслед. Подождав, пока он вернулся, пробормотала: — И вы еще говорите мне, что я слишком много работаю!
Эти книги должны быть распакованы! — Отбросив пустую картонную коробку, он взялся раздирать вторую.
Прямо сейчас?
А что, по-вашему, я должен сейчас делать?
Поговорить со мной!
Только о чем-то стоящем! Но нет ничего стоящего, что мы могли бы сказать друг другу!
Могло бы появиться, если бы вы перестали носиться взад-вперед со своими книгами!
В ответ он появился, нагруженный новыми связками книг.
Джон! Пожалуйста! — Мгновенно сбежав по лестнице, она быстро догнала его. — Я хочу поговорить с вами!
Он уже расставлял книги на полке.
О чем?
О вас! Как вы жили, что делали?
У меня все хорошо, — ответил он, поднимая последние шесть книг и втискивая их на полку. — Я занимался делом, которым занимаюсь всегда! Так что мне рассказать вам нечего. — Он повернулся, чтобы уйти.
Джон! — крикнула Нина, не в силах преодолеть его враждебность. — Не надо!
Ее крик, по-видимому, заставил его остановиться. Сначала он стоял прямо, а затем плечи его поникли и голова опустилась. Он стоял спиной к ней.
Она хотела дотронуться до него, но не посмела. Но ей так не хотелось, чтобы он уходил. Более спокойно, но отчаянно она попросила:
Поговорите со мной! Только минутку! Пожалуйста!
Сначала она думала, что он откажется. Нина была готова повторить свою просьбу и даже усилить ее, как вдруг он выпрямился и повернулся к ней. Раскинув руки, он оперся о книги и взглянул ей в глаза.
Что вы хотели сказать?
В его глазах она видела злость, смятение, уязвимость и желание. Сердце ее словно сжали чьи-то длинные пальцы. Издав слабый вздох, она сглотнула.
Я слушаю вас, — сказал он.
Снова сглотнув, Нина подошла к нему и совершенно бесхитростно произнесла:
Я очень тосковала без вас!
Вы могли бы позвонить, чтобы сказать мне это!
До сегодняшнего вечера я сама об этом не догадывалась!
Вас просто осенило? — Он развел руками и щелкнул пальцами.
Когда я увидела вас. — Остановившись перед ним, она поднесла руку к его лицу. — Я никогда ни по кому не скучала. — Она убрала непослушные волосы у него со лба, но они снова упали именно так, как ей нравилось. Завороженная этим зрелищем, она коснулась кончиками пальцев его подбородка, затем губ. Не в состоянии совладать с собой, она встала на цыпочки.
Нина...
Не двигайтесь! — хрипло прошептала она и прежде, чем он успел вымолвить хоть слово, прижалась губами к его губам.
Сначала это было простое прикосновение, сладкое возвращение домой, которое продолжилось другими прикосновениями.
Я так тосковала без вас! — прошептала Нина, поднявшись на цыпочки, чтобы поцеловать его по-настоящему. Его губы все еще сопротивлялись. Она мягко гладила их кончиком языка и пощипывала, пока они не стали более податливыми. Когда он приоткрыл их, она скользнула языком внутрь рта, почувствовав тепло и возбуждение. Джон начал отвечать на ее поцелуй, Нина беспомощно застонала и сама испугалась этого звука.
В глазах Джона она увидела настоящую панику. В них читались и вопрос, и предупреждение, но Нина уже была неуправляема! Единственное, на что она была сейчас способна, — это удовлетворить желание, нарастающее внутри ее. Она подняла дрожащие руки к его плечам и начала расстегивать пуговицы его рубашки.
Нина! Какого черта...
Ш-ш-ш. Давайте я сама.
Расстегивая пуговицы одну за другой, она раскинула полы все еще влажной рубашки в стороны. Нина знала его красивое тело, но память бледнела перед реальностью! Затаив дыхание, она с благоговейным трепетом скользила руками по его коже, по напряженным мускулам, по волосам на его груди, по темным плоским соскам, которые твердели от ее прикосновений. Он был теплым и нежным, но мужская сила била в нем через край. Не в силах отказать себе в удовольствии, она наклонилась вперед и целовала его тело.
Джон шептал ее имя, а она продолжала гладить его. И остановилась лишь один раз, чтобы прислушаться к быстрому глухому стуку его сердца. Ее действия взволновали его, но и ее также. Продолжая свое путешествие, Нина добралась до молнии его шортов. Она расстегнула ее, скользнула руками внутрь, и ее ладони ощутили твердую и горячую плоть. Нина обхватила ее пальцами и стала поглаживать.
О, Нина! Как приятно!
Это было то, что она хотела услышать. Пройдясь губами от его живота до паха, она захватила ртом бархатистый член.
Я иду, детка! Я иду! — прозвучал стон совершенно измученного желанием человека.
Этот стон взволновал ее. Она любила его так, как не любила ни одного мужчину на свете. Когда он выпустил ей в рот струю спермы, она осталась с ним, показывая без слов, как много он для нее значит.
Джон, задыхаясь, шептал ее имя. Его тело дрожало. Когда дрожь ослабла, он встал на колени и долго-долго смотрел на нее, а потом изрек:
Никогда ничего подобного со мной никто не делал.
Значит, для нас обоих это было впервые, — прошептала Нина.
Большими пальцами рук он гладил ее скулы, ловя ртом ее губы. Привлекая ее к себе, он начал вытаскивать ее блузку из шортов.
Мне нужно чувствовать вас перед собой! — прошептал он, расстегнул ее лифчик и в следующий момент спустил ее шорты и привлек к себе, чтобы завершить дело.
Нина не смогла сдержать стон желания. Большие умелые руки подхватили ее за спину, потом приподняли за ягодицы.
А ваш живот выдержит? — спросил он, целуя выпуклости шрама.
Он полностью зажил.
Значит, мы можем заняться любовью? — шепнул он.
Мне бы очень этого хотелось, — прошептала она в ответ.
Тогда очень бережно он опустил ее на ковер и вошел в ее изнемогающее от желания тело. На глазах у нее появились слезы, с губ слетел стон удовольствия. Хотя он старался не касаться ее живота, проникнуть ему удалось глубоко. Он позволил ей задать тон и приспосабливался к каждому ее желанию. Когда она разгорячилась, а ее тело напряглось, он с помощью пальцев довел ее до потрясающего оргазма. Вскоре и он испытал оргазм. Прогибаясь навстречу его объятиям, Нина отрывисто прошептала:
Ах, Джон, а я уже начинала думать, что вы меня ненавидите!
Из его груди вырвался долгий, глубокий, прерывистый вздох.
Никогда я вас не ненавидел. Любил. И сейчас люблю.
Ее пальцы коснулись его губ, но слова уже были произнесены. Взяв ее за запястье, он положил ее руку себе на грудь.
Я люблю вас, Нина, черт возьми. Я хочу быть с вами все время, но для вас важнее всего ваша независимость. Я мучился всю неделю, ожидая вашего звонка.
Потрясенная силой и глубиной его чувства, пронзительным взглядом его янтарных глаз, в упор смотревших на нее, она лишь промолвила в ответ:
Вы могли бы и сами позвонить.