Но он не сказал ни слова. Она печалится о чем-то, и лучше не бередить рану, а постараться сделать так, чтобы тяжелые мысли покинули ее. Она ищет у него защиты и покоя, он чувствует это. Но не надо стараться воспользоваться ее минутной слабостью, не следует торопиться. Пусть она придет в себя и сама примет решение.
Линда словно пыталась прочесть в его взгляде что-то, она уже не плакала, но ресницы были влажные. Боже, какая она красивая.
— Не надо плакать… — прошептал Майкл и снова осторожно коснулся ее губ, вкладывая в этот поцелуй всю свою нежность.
Поцелуй не получался нежным, он стал чувственным и жадным, так как Майкл уже не мог себя сдерживать. Линда застонала, но не отпускала его. Майкл прижал ее за бедра к себе, и она снова застонала…
Осторожно, подумал он, не назови ее Линни…
Это последнее, о чем он успел подумать. Он целовал ее глаза, лоб, щеки, касался губами шеи и волос. Руки все настойчивее скользили по ее телу… Линда отвечала на каждую ласку, на каждый его поцелуй. Как это божественно!
И он не помнил сейчас, как это было с Дженет. Боже, он не помнил.
Майкл потерся щекой о ее нежную щеку… Надо было побриться! — в ужасе подумал он, но Линда не обратила на это внимания. Она запрокинула голову и прикрыла глаза, а его пальцы уже осторожно расстегивали ее халат. Он не дотронулся до ее груди, пока не расстегнул все пуговицы. Она почувствовала кожей прохладный воздух и ждала… Легкое прикосновение пальцев к соскам… вот его губы… язык… В ней нарастала волна давно забытых желаний и дивного блаженства, ведь она перестала считать себя женщиной, думала, что плоть ее мертва. Но вот снова она охвачена пылом страсти. Боже, как это прекрасно!
Она уже не могла контролировать себя.
— Дорогая? — позвал Майкл. Она открыла глаза и посмотрела на него затуманенным взором. — Я ничего так не хочу, как любить тебя сейчас. Хочу тебя, но… видишь ли, я в некотором смысле не подготовился.
Майкл запнулся, пытаясь объяснить ей, что у него нет презерватива. Он давно перестал носить их с собой. Ему не нужны были женщины. С Дженет все было нормально, они любили друг друга и рожали детей. Потом, после ее смерти, он работал по двенадцать часов в день, чтобы заработать на жизнь и содержать троих детей. До любви ли ему было? Никакой сексуальной жизни, за исключением нескольких мимолетных свиданий, но тогда он предвидел, чем собирается заниматься. А сегодня он сердился весь день на Линду. Даже не думал, что удастся повидать ее. И уж совсем не предполагал, что события примут такой оборот.
Линда поняла, что хотел сказать Майкл, и ее поразило, что тот напрочь забыл о ее бесплодии.
— Все нормально, дорогой, — сказала она тихо. — Я подготовлена.
— Ты? — переспросил он и хотел еще спросить что-то, но передумал. Меньше всего в состоянии возбуждения хочется вести какие-то разговоры. — Ну пойдем… — он обнял ее за талию. — Куда?
— Иди за мной… — прошептала Линда.
Она повела его в спальню. Кровать была расстелена, но это даже и лучше, а то, что кругом беспорядок, — пустяки. Главное, он сейчас здесь и хочет любить ее. И она хочет того же…
Линда скинула халат. Она не испытывала неловкости и ложного стыда. Забыты все условности, она хочет его. Майкл в одно мгновение сбросил одежду, ждать дольше было невозможно, он распростер объятия, и Линда бросилась к нему, изнемогая от желания. В какой-то момент, вдруг увидев себя в зеркале у кровати, Линда поразилась: она ли это? Не помнит, когда у нее было такое лицо…
Они опустились на кровать. Майкл проявлял нетерпение, он так сильно желал ее, что не мог сейчас заняться любовными ласками и игрой. Линца отдалась ему сразу. Так давно она не была с мужчиной! И вот наконец настал момент блаженного слияния.
Майкл! Она чувствует его каждой клеточкой тела… Его бедра вздрагивают… Его горячее дыхание на ее губах…
Майкл…
Линда рада, что именно он сейчас рядом с ней. Что это его крепкие руки ласкают ее тело. Она вдыхает запах тела Майкла, новый для нее, но такой будоражащий! Слава Богу, это не Макс и ему ничего от нее не надо, кроме любви. Он и она наконец-то вместе, хотя так старались избежать этого. Зачем? Они ведь необходимы друг другу, чтобы изгнать душевную боль, исцелиться. О, как Майкл нужен ей, но пусть он пока не знает об этом. Только любит вот так, как сейчас… Как с ним хорошо… Он откуда-то знает, что ей нравится больше и что она хочет. Он замирает на миг, чтобы поцеловать и прошептать на ухо ее имя срывающимся голосом… но она уже сама не своя. Линда просит:
— Еще… Ну, давай… — Она стонет и вскрикивает…
Пусть бы это соитие длилось вечность, ведь она счастлива чувствовать, ощущать, желать и стремиться к единению. Волны жгучего наслаждения готовы захлестнуть ее…
Майкл…
Она словно летит куда-то, сжимая любимого в своих объятиях, и слышит его стон… И слышит, как он повторяет ее имя.
Нет пространства. Нет времени. Есть только двое, ставшие одним целым в момент наивысшего блаженства…
Майкл слегка отодвинулся и лежал с закрытыми глазами, слушая шум дождя за окном и тиканье часов в комнате. Линда с трудом перевела дыхание. Он пытался угадать, что она сейчас чувствует, ему-то сейчас очень хорошо. Было так сладостно любить ее, что одно воспоминание об этих минутах возбуждало его вновь. Неужели это она, Линда, которая казалась ему такой неприступной? А выяснилось, что она тоже отчаянно хотела его и подарила такие чудесные мгновения любви!
И если бы не горькие слезы и то ужасное состояние, в котором он застал ее, его счастье было бы полным.
Майкл посмотрел на Линду. Господи, подумал он, только бы сейчас не сказать какую-нибудь глупость!
Он прикоснулся к ее руке, их пальцы переплелись, но Линда не повернулась к нему. Она лежала, уставившись в потолок.
— Что-нибудь не так? — осторожно спросил он.
Чувства переполняли его, с ним такого не было давно. Эта женщина и сейчас была так желанна, что он едва сдерживал себя, понимая, что больше нельзя вести себя импульсивно.
— Нет, все нормально, — ответила Линда, и он удивился, насколько твердо звучал ее голос. Словно они не два отдыхающих в постели любовника, а просто собеседники, как тогда в ресторане.
— Ты сожалеешь, что мы…
— Я ни о чем не жалею. — Она высвободила руку и уже собиралась встать, но он удержал ее.
— Не уходи от меня, дорогая. — Он притянул ее к себе и обнял. — Пожалуйста, не уходи, — повторил он и одной рукой натянул на них простыню. Линда не сопротивлялась. Он положил голову на ее плечо. — Скажи мне, в чем дело. Расскажи, что случилось сегодня. Я хочу это знать.
Он ждал ответа. Понимал, что она колеблется, хочет понять, нужны ли ему ее проблемы. В постель она легла с ним запросто, но разговаривать и выкладывать ему свои несчастья и беды? Наверное, ей трудно сейчас понять, стоит ли раскрывать ему душу.
Линда тяжело вздохнула.
— Я весь день была с Анни, — сказала она.
— Это одна из твоих девочек? Ну такая маленькая и очень разговорчивая?
— Да. — Линда замолчала.
— Что с ней случилось?
— У нее начались роды. Ребенок умер. — Майкл приподнялся и внимательно посмотрел на нее. Она произнесла эти слова спокойно, но в ее глазах была такая печаль… Он обнял ее еще крепче, желая утешить. Линда повернулась и положила голову ему на плечо. — Ты понимаешь, — продолжала она, — я им в классе объясняю, что иметь ребенка — очень нелегкое дело, подготавливаю ко всему: и к заботам, и к любви. Они же еще очень молоды, и их надо учить думать о ком-то еще, кроме себя. Но им самим ведь часто не хватает любви и понимания, знал бы ты, как с ними бывает трудно… Но я же не могу предвидеть все, особенно такое… — Голос ее сорвался. Майкл нежно прикоснулся к щеке, влажной от слез. — Я весь день провела в больнице. Там делали все, чтобы задержать преждевременные роды, но ничего не получилось — ребенок родился. Девочка. Но она не смогла самостоятельно дышать и умерла. Анни сперва не сообразила, в чем дело. Даже когда так и не закричавшего ребенка унесли, она ничего не поняла. Уэйс, врач, принимавший роды, попросил меня подготовить ее, он считал, что это должна сделать именно я, и так будет лучше. А я не могла уяснить, как девочке может быть лучше, если на свете хуже этого уже не бывает. Она действительно хотела ребенка, решила, что обязательно будет девочка. И имя ей придумала — Голди. Она так и говорила: «Для нас с бабушкой она будет нашим сокровищем. Поэтому мы назовем ее Голди — золотко». — Линда замолчала, ей нелегко было говорить. — Мне пришлось сказать Анни о несчастье, — продолжала она. — Та посмотрела на меня и спросила: «Миссис Форд, а Голди словно спит?» Она только это спросила, только это хотела знать. Я решила ей ответить, что это так, что Голди похожа на спящую, но в последний момент не сказала этого… Майкл! Мертвые младенцы вовсе не похожи на спящих!
Линда задрожала всем телом, и он погладил ее по голове.
— Не надо! — прошептал он.
— А Анни, — говорила Линда, — обняла меня за шею и сказала на ухо, чтобы никто не услышал: «Пусть это будет не взаправду, миссис Форд, пусть это будет не взаправду». Словно взрослые затеяли с ней какую-то игру и можно что-то изменить, а Анни не готова к этому. Она хотела, чтобы все было по-другому. Из всех окружавших ее в тот момент взрослых она выбрала меня, чтобы сказать, что из такой игры выходит! А я… никак… Мне…
— Не надо, дорогая, не мучь себя.
Он очень хотел ей помочь, утешить, но не знал как. С другой стороны, Линде надо было дать выплакаться вволю. При таком нервном напряжении лучшее средство — это поплакать. Он видел, как Линда изо всех сил крепится и старается не разреветься, и не понимал, почему. Не может же она сейчас стесняться при нем своих чувств? Значит, это связано с Максом — вероятнее всего, тот не выносил проявлений чувствительности и слез. Как бы она ни была расстроена, плакать при нем было нельзя.
— Линда, — сказал он нежно, — все нормально. Здесь только мы вдвоем, и ты можешь дать волю чувствам.
— Майкл?
— Что?
— Мне так плохо. Мне очень плохо.
— Я знаю.
— Это не из-за тебя…
— И это я знаю.
— Ты можешь не оставаться со мной, раз я…
— Линда, прекрати говорить глупости.
— Хорошо. Но мне действительно…
Она уже не смогла закончить фразу. Рыдания прорвались наружу, и она больше не сдерживалась, плакала, уткнувшись в плечо Майкла. А он обнимал и гладил любимую по обнаженной спине, понимая ее, как никто. Он не утешал, а просто поддерживал женщину в трудную минуту.
Понемногу Линда стала успокаиваться, хотя ее плечи еще вздрагивали и она тихо всхлипывала. Майкл слегка отстранился и посмотрел на нее.
— Тебе стало немножко полегче? — спросил он.
Она ответила не сразу, вытирая ладонью глаза:
— Да.
Он убрал пряди волос с ее лба и осторожно поцеловал. Потом краем простыни вытер слезы.
Они еще полежали молча. Майкл взял руку Линды и поднес к губам. Она не убрала ее.
— Линда?
— Да, дорогой.
— Ты знаешь… мне, к сожалению, надо идти.
Он не стал ничего объяснять, и так ясно, что у него дома дети, но прозвучало это как извинение. Линда все понимает, но сейчас оставлять ее…
— Да, тебе пора идти, — отозвалась она.
— Но я хочу тебе сказать кое-что.
— Майкл, мне ничего не надо объяснять. Я и так понимаю…
— Не говори, что ты все понимаешь, пока не выслушаешь меня. Хорошо?
Линда вздохнула.
— Ладно.
— Мне кажется, что я воспользовался твоей минутной слабостью сегодня, но я хорошо понимал, что я делаю. Тебе нужен был сегодня кто-то, и этим человеком оказался я. Мне очень хотелось близости с тобой, Линда, и это случилось. Но я не хочу, чтобы ты думала, будто это для меня ничего не значит. И не считай, что мне нет дела до твоих бед, забот и настроений.
— Послушай… — попробовала она прервать его, но тщетно.
— Линда, я хочу вот что сказать. Завтра утром ты поразмыслишь и еще, чего доброго, решишь, будто мы с тобой просто переспали разок и все. Вроде я и пришел за этим, увидел, что ты не сопротивляешься, и взял свое, но я желал тебя не потому, что ты оказалась доступна и слаба. Это было желание тебя самой, стремление к тебе. Ну, я не знаю, как точнее выразиться. Что между нами произошло, тоже не знаю. Может, для тебя и ничего особенного, но я так не считаю. Что бы между нами ни было, я желаю это сохранить, желаю быть с тобой и дальше. Вот и все, что я хотел сказать. Нет, еще…
Тут Майкл запнулся. Он сел и стал искать свою одежду.
— А что еще?
— Думаю, все-таки я сказал достаточно.
Линда посмотрела на него и неожиданно ощутила некоторую неловкость. Она не знала, как себя вести дальше, что говорить. Может быть, это чувство как-то бы сгладилось, если бы ему не надо было уходить.
А так смотреть, как он одевается… Она тоже решила одеться, и как можно быстрее. Ему это трудно сделать деликатно, ведь его вещи разбросаны по всей комнате.
На спинке кровати висел халат, Линда накинула его и вышла, оставив Майкла одного. Она задумалась над его словами. Так он не собирался воспользоваться ее минутной слабостью? Хорошо бы, если так. Вряд ли он сказал бы это, если бы думал иначе. Но для нее важнее то, о чем Майкл не сказал. Он умолчал о чем-то, Линда это почувствовала. То, что она не безразлична ему, и так понятно. Насколько — вот что интересно. Но от такого скрытного человека, как Майкл, трудно ожидать полного откровения, она же видела его лицо, выражение глаз. Для женщин всегда важнее то, что читается во взгляде мужчины. А в глазах Майкла она увидела почти все, о чем тот умолчал.
А для чего, собственно говоря, ей знать об этом? Линда еще не совсем понимала, как дальше могут развиваться их отношения, но совсем не думать об этом она не могла. Линда взяла чайник, собираясь приготовить чай, но мысли витали далеко. Чем она так понравилась этому парню? Просто подходит ему, как свободная женщина, у которой есть своя личная жизнь и которая не будет требовательной к нему? Или сыграло роль отношение Фэй к ней, да и Брайану она понравилась? А может быть, Майкл считает, что с ней можно иметь спокойную связь и не думать о всяких способах предохранения? Тут Линда поняла, что ее немного заносит. Выдумывает такое, что самой неприятно, а все из-за того, что она себя ни во что не ставит и закомплексована до крайности.
Линда наконец-то наполнила чайник водой. Надо срочно съесть что-нибудь, пока не свалилась от голода. У нее даже голова закружилась. Тут Линда почувствовала на себе взгляд — Майкл стоял в дверях, а она и не заметила, как тот вошел.
— А что же все-таки ты хотел еще мне сказать? — спросила она без всякой подготовки. Надо выяснить все сразу до конца.
Он так посмотрел на нее, что она покраснела. В его пронзительном взгляде было и восхищение, и желание.
Линда даже поежилась и плотнее завернулась в халат, словно это движение могло защитить ее. Она вспомнила, как они занимались любовью, и закусила губу.
И Майкл явно думал о том же самом. Не мог не думать: Линда выглядела такой привлекательной. В то же время он понимал: чем дальше останется здесь, тем труднее ему будет уйти.
Майкл сел к столу.
— А я вот что хотел спросить: не пора ли высказаться и тебе? — прищурившись, произнес он.
Линда поставила чайник на огонь.
— О чем это? — не поняла она. Или сделала вид, что не поняла.
— О нас с тобой.
— А что я должна говорить?
— То, что ты думаешь.
— Что я думаю?
— Линда, прекрати повторять мои слова. Придумай что-нибудь свое.
Она улыбнулась и удивилась: он никогда так с ней еще не говорил.
— Ну тогда… — Она задумалась. — Я, пожалуй, поблагодарю тебя.
— За что это?
— Ты так помог мне. Проявил чуткость и все такое…
— И только?
— Майкл!
— Ну, я еще хочу комплиментов.
— Ты их заслужил.
— Я очень рад.
— И еще кое-что.
— Что именно?
— Это очень личное.
— Тем более интересно.
Линда посмотрела ему прямо в глаза.
— Ты мне нравишься.
— Чем?
Он обязательно должен знать причину.
— А Бог его знает!
А Линда Форд никогда о ней не задумывалась.
Майкл расхохотался, потому что она точнее выразиться не могла. Это подходило для всей ситуации: ведь неизвестно, по какой причине они оказались вместе, да и это не так уж важно.
— Ты мне тоже очень нравишься, Линда. Ты — хорошая.
Ее поразила лаконичность определения. Линда хотела бы спросить, в каком качестве она особенно хороша: как собеседник, как компаньон на семейных торжествах или как любовница в постели, но не произнесла ни слова.
Тут Майкл подошел и обнял ее. Она радостно прильнула к нему. Слова не способны выразить чувства полностью. И сразу прошло напряжение и некоторая неловкость, Линде стало легко и спокойно. Господи, как же она не хотела, чтобы Майкл уходил!