Мистер Ван дер Эйслер сказал, что понимает.
— Думаю, что в Ислингтоне не так уж много возможностей устроиться на работу.
— Особенно там, где живет ее бабушка. Такая скукотища, все дома одинаковые, все окна занавешены. Они живут на Сильвестер Креснт. Так называется эта улица.
Тяжелые веки мистера Ван дер Эйслера скрыли огонек, вспыхнувший в его глазах. Он протянул ей последнюю стопку папок, подождал, пока Дебби расставит их и вернется к столу, заказал нужную ему папку, с доброй улыбкой выслушал ее благодарность и удалился с папкой под мышкой.
Дебби, надевая кофту, обратилась к аккуратно уставленным папками полкам:
— Вот это вам настоящий джентльмен. Приятно было поболтать. Кто бы знал, какая тут теперь скукотища.
Мистер Ван дер Эйслер обсудил намеченные на завтра дела со старшей сестрой хирургического отделения и операционной сестрой. Выжав из последней обещание начать завтрашнюю операцию в восемь часов утра, а не, как это обычно бывало, часом позже, одарил ее улыбкой, заставившей сердце немолодой уже женщины забиться быстрее, и ушел.
— Этот человек выжал бы слезу даже из камня, — объявила она. — Совершенно не понимаю, почему я согласилась…
Старшая сестра рассмеялась.
— Если бы он попросил, вы открыли бы операционную и в шесть часов. Он прекрасный человек и первоклассный хирург. Пробыл у нас всего несколько недель и показал несколько новых методов, поработал над своими идеями вместе с мистером Дженксом. Они считают, что довели его методы до совершенства. Посмотрите на миссис Элизу Браун!
— По-моему, он скоро уезжает.
— Да, и мистер Дженкс на пару недель уезжает вместе с ним. — Она направилась к выходу. — Но я не сомневаюсь, что он вернется. Его репутация уже стала международной. Неплохо для человека в тридцать шесть лет.
Она выглянула из окна и увидела серый автомобиль мистера Ван дер Эйслера, выезжавший из ворот больницы.
— Интересно, куда он поехал, — заметила она вслух.
Мистер Ван дер Эйслер ехал на улицу Сильвестер Креснт. Терпеливо прочесав несколько одинаковых улиц с одинаковыми домами, он наконец нашел нужную и проехал по ней до еще открытого магазина мистера Патела.
В магазине мистер Ван дер Эйслер, у которого никогда не возникало необходимости закупать продукты для своего превосходно содержавшегося дома, купил банку тушеной фасоли и завязал с мистером Пателом разговор. Вполне естественно беседа привела к обсуждению достопримечательностей Ислингтона вообще, и Сильвестер Креснт в частности.
— Тихое место, — заметил мистер Ван дер Эйслер. — Сплошные частные коттеджи, и, вероятно, обитатели все пожилые.
— Вы правы, сэр. — Мистер Пател был рад разговору. — Масса пожилых леди и джентльменов. Эта улица не для молодых, и к тому же отсюда ужасно неудобно добираться на работу. Есть у нас тут мисс Хардинг, которая живет с миссис Фицгиббон, своей бабушкой, в двадцать шестом доме, но теперь я встречаю ее каждое утро, и мне кажется, что она больше не работает. — Он вздохнул. — Такая приятная молодая леди.
Мистер Ван дер Эйслер в ответ пробормотал что-то соответствующее теме, заметил, что мистер Пател и его магазин, должно быть, являются истинным благом для соседей, сделал вид, что доволен покупкой, заплатил за нее и вернулся к машине.
Номер двадцать шесть находился в середине выстроившихся в ряд домиков, и между плотными занавесками на окнах пробивались полоски света.
Затем он доехал до тихой, респектабельной улицы близ Слоан-сквер и, войдя в свою расположенную на первом этаже квартиру, был встречен в холле домашней хозяйкой.
— Вы запоздали, сэр. Ужин давно готов и, если мне будет позволено сказать, не сможет простоять и пяти минут.
— Превосходно, Бекки. — Он похлопал ее по пухлому плечу и добавил: — Вот тут есть кое-что, что позабавит вас.
Он протянул ей сумку, и она заглянула в нее.
— Мистер Хасо, что вы еще придумали? С каких это пор вы едите тушеную фасоль? — Она посмотрела на него с подозрением. — Для чего вам понадобилось покупать это?
— Мне нужно было кое-что выяснить, а где это можно было лучше сделать, как не в местном магазине?
Мисс Ребекка Потс, постаревшая и давно оставившая работу медсестра, в периоды его пребывания в Лондоне охотно занималась домом и слишком хорошо знала молодого хирурга, чтобы спрашивать, что он хотел выяснить.
— Сейчас я накрою, — чопорно сказала она. — Вы можете пока что-нибудь выпить.
Он забрал свою сумку, прошел через холл в рабочий кабинет, устроился в кожаном кресле рядом с камином и, пока Бекки не постучала в дверь, в молчаливой задумчивости сидел с бокалом в руке.
Прежде чем у мистера Ван дер Эйслера появилась возможность вернуться на Сильвестер Креснт, прошло два дня. Он не знал, что собирается предпринять, только смутно надеялся на то, что сможет повстречать Оливию по дороге в магазин или прийти с визитом в дом под каким-нибудь надуманным предлогом, касающимся Дебби. Может быть, угрюмо подумал он, после новой встречи ему удастся выбросить ее из головы.
Как только машина свернула на Сильвестер Креснт, он увидел ее, одетую в поношенные кофту и юбку, со светлыми волосами, ярким пятном выделяющимися на фоне унылых домов. В руках у нее была корзинка для продуктов. Он уменьшил скорость и, когда она поравнялась с машиной, остановился.
Увидев его, Оливия вспыхнула, но голос ее прозвучал спокойно:
— О, доброе утро, мистер Ван дер Эйслер. Визит к пациенту?
Мистер Ван дер Эйслер, человек прямой и добропорядочный, в случае необходимости, однако, мог лгать без зазрения совести и решил, что в данном случае подобная необходимость наступила.
— Нет-нет, просто у меня появилось несколько часов свободного времени. Я подыскиваю подходящий коттедж для друга, на несколько месяцев приезжающего в Лондон.
Он вышел из машины и встал рядом с ней.
— Какая приятная неожиданность, что я встретил вас. Как раз позавчера мне пришлось заглянуть в регистратуру, и Дебби рассказывала, как ей не хватает вас. Она сказала, что вы нашли другую работу. Какая удача…
— Правда? — Оливия поймала его взгляд, и что-то заставило ее добавить: — На самом деле это не так. Я уверила ее в этом потому, что она боялась, что ее уволят. Как у нее получается?
— Более или менее нормально. — Он улыбнулся, и в этой улыбке было столько доброты, что ей внезапно захотелось рассказать ему о бабушке, ядовитые подковырки которой по поводу неудачных попыток найти работу отнюдь не облегчали ее жизнь. Но вместо этого Оливия сухо произнесла:
— Приятно вас увидеть, но не хочу мешать вашим поискам.
Однако мистер Ван дер Эйслер оказался не тем человеком, которого можно так просто сбить с толку.
— Что до этого… — начал было он, но был остановлен появлением Родни, выскочившего из машины и схватившего Оливию за руку.
— Оливия, я должен был тебя увидеть…
Оливия убрала руку.
— Зачем? — холодно спросила она.
— Ну, все-таки мы старые друзья и все такое, понимаешь? Мне не хотелось, чтобы ты думала обо мне плохо, ты тогда так разозлилась. — Он с интересом взглянул на возвышающегося над ним мистера Ван дер Эйслера. — Я полагаю, — продолжил Родни, — что это и есть тот счастливчик? — Улыбаясь, он пожал ему руку. — Оливия сказала мне, что собирается замуж и очень хорошо описала вас. Все получается отлично, правда? — Он похлопал Оливию по плечу. — Не можешь себе представить, как я рад видеть тебя счастливой. Слушай, мне пора бежать. Привет твоей матери. Пока, старушка.
Он улыбнулся им обоим, сел обратно в машину и, не оглядываясь, укатил прочь.
Оливия потупилась, желая скрыть краску стыда, а мистер Ван дер Эйслер любовался ее волосами.
— Я могу объяснить. — Оливия по-прежнему не поднимала головы. — Я не описывала ему вас, а просто сказала, что он высок, имеет серьезное занятие и много денег. — И сердито добавила: — Разве так не сказала бы любая девушка?
Мистер Ван дер Эйслер, привыкший иметь дело с капризами своих пациентов, постарался коснуться этого вопроса как можно более деликатно.
— Каждая девушка должна знать себе цену, — согласился он. — А вы действительно собирались замуж за этого парня?
— Видите ли, я давно с ним знакома, задолго до того, как умер отец, и мы были вынуждены переехать сюда. Он стал как бы частью моей прежней жизни, и мне не хотелось с ней расставаться. Надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать. — Тут Оливия посмотрела на него. Он смотрел на нее с успокаивающим пониманием и готовностью подать надежный совет. Она тихо добавила: — Извините меня, не могу понять, почему мне захотелось рассказать вам эти скучные подробности. Простите еще раз, просто он, Родни, очень расстроил меня.
Мистер Ван дер Эйслер отобрал у нее корзинку.
— Садитесь в машину. Перед тем как вы пойдете в магазин, мы выпьем по чашечке кофе.
— Нет-нет, благодарю вас. Я не могу больше вас задерживать. Мне надо купить рыбы…
Она почувствовала, как ее вежливо подсаживают в машину.
— Где мы сможем выпить кофе? Я проезжал мимо нескольких магазинчиков.
— Минутах в пяти ходьбы есть кафе. Это близко. Скажите, я не очень вас задерживаю? — беспокойно спросила Оливия.
— Разумеется, нет. Пока мы будем пить кофе, я хочу посоветоваться с вами, как мне лучше найти коттедж.
Кафе находилось в переулке. Он поставил машину, открыл перед Оливией дверь, и они вошли в полупустое помещение. Оно было маленьким, всего пять столиков, стулья выглядели ненадежно. Мистер Ван дер Эйслер, в котором было больше ста килограммов веса, осторожно уселся. Его сомнения вызвал и кофе. Когда его подали, сомнения оказались не напрасными, но Оливия, которая была счастлива отвлечься от скуки повседневной жизни, выпила кофе с видимым удовольствием и откровенно рассказала о своей жизни с бабушкой.
— Я полагаю, вы рады, что имеете возможность немного отдохнуть, — предположил он, протягивая ей пару сочных, принесенных вместе с кофе бисквитов.
— Что вы, совсем нет. Я хочу сказать, что мне надо как можно скорее устроиться на работу, только у меня нет никакой квалификации… — Она продолжила бодрым голосом: — Конечно, я скоро что-нибудь найду, я уверена в этом.
— Несомненно, — согласился он и перевел разговор на другую тему.
Опираясь на многолетнюю практику общения с застенчивыми пациентами, Ван дер Эйслер добился того, чтобы Оливия успокоилась, и только после этого как бы ненароком упомянул, что скоро возвращается в Голландию.
— О, но вы ведь еще вернетесь сюда?
— Да, я состою в клинике Джерома внештатным консультантом, так что часто бываю здесь. Кроме того, я практикую в нескольких голландских клиниках, поэтому приходится разрываться. — Он допил остаток кофе. — И вы собираетесь в ближайшее время оставаться жить у бабушки?
— До тех пор, пока не найду такое место, где я могла бы жить вместе с матерью. Только я не знаю, какое. Есть много предложений на место экономок и компаньонок, хотя я не совсем понимаю, какие обязанности у экономок и не очень умею вести дом. Правда, домашние работы мне знакомы…
Он взглянул на ее миловидное лицо и покачал головой.
— Не думаю, чтобы вы годились для этого.
Его слова привели Оливию в уныние, хотя она постаралась не показать виду.
— Мне пора идти. Было очень приятно увидеться с вами. Надеюсь, вы отыщете для своего друга хороший коттедж.
Когда он оплатил счет, и они вышли наружу, Оливия протянула ему руку на прощание.
— Прощайте, мистер Ван дер Эйслер. Если увидите Дебби, передайте ей привет. И не говорите ей, что я не нашла работу.
Оливия быстро зашагала прочь, хотя испытывала желание быть с ним рядом как можно дольше. Он вел себя как старый друг, а ей так недоставало друзей.
К тому времени, когда она дошла до рыбной лавки, филе камбалы, которого захотелось на обед ее бабушке, было уже продано. Оливии пришлось купить целую камбалу и попросить срезать с нее филейную часть, что стоило гораздо дороже, но девушке, голова которой была полностью занята мистером Ван дер Эйслером, это было безразлично. Когда она вернулась, бабушка спросила, почему она потратила на покупки все утро.
— Наверняка слонялась где-нибудь и пила кофе, — сказала миссис Фицгиббон тоном обвинения.
— Я встретила знакомого из больницы, и мы вместе выпили кофе. — О Родни она не упомянула.
Мистер Ван дер Эйслер вернулся домой, съел приготовленный Бекки обед и отправился в больницу на обход. Однако никто из сопровождающих его студентов не подозревал, что пока он задавал им вежливые вопросы, частица его острого ума была занята проблемами Оливии.
Из разговора с ней выяснилось, что ее бабушка когда-то жила в маленькой деревушке в Вилтшире, в графстве, где находилась школа, в которой училась Нел, его маленькая крестница. Эта школа была выбрана потому, что поблизости жила бабушка крестницы, имевшая возможность почаще ее навещать. На каникулы девочка возвращалась в Голландию к своей вдовой матери, пославшей ее в английскую школу во исполнение воли покойного мужа. Могло ли быть так, чтобы бабушка Оливии, миссис Фицгиббон, и бабушка Нел, леди Бреннон, были знакомы, или, по крайней мере, имели общих друзей? Во всяком случае, стоило попробовать узнать это…
— А теперь, — как всегда, спокойно сказал мистер Ван дер Эйслер, — кто из вас, джентльмены, сможет объяснить мне причину, по которой я вынужден буду прооперировать мисс Форбс? — Он улыбнулся лежащей на постели женщине и добавил: — Чтобы она снова оказалась в добром здравии. — Это прозвучало так уверенно, что женщина улыбнулась ему в ответ.
Прошло несколько дней, прежде чем мистер Ван дер Эйслер нашел время для поездки в Вилтшир. Бабушка его маленькой крестницы жила в деревне в нескольких километрах от Брэдфорда-на-Эйвоне, и этим утром здесь уже были хорошо заметны приметы весны. Небо, хотя и немного бледное, было голубым, трава начала зеленеть. Притормаживая, чтобы свернуть с шоссе на узкую деревенскую дорогу, ведущую в Эрли Гилфорд, он подумал, что, вероятно, напрасно тратит время. Оливия уже могла найти себе работу, а шансы на то, что леди Бреннон знает ее бабушку, были исчезающе малы.
Предварительно он позвонил ей, и они встретились как старые знакомые, поскольку оба были связаны опекой над Нел во время учебного года. Леди Бреннон была шестидесятилетней женщиной, молодо выглядевшей для своих лет. Она жила в очаровательном, в георгианском стиле, особняке, стоящем на краю деревни. Досуг она посвящала саду, рисованию, своим собакам и заседаниям в различных деревенских комитетах.
— Рада видеть вас, Хасо. — На мгновение она погрустнела. — Сколько лет прошло со дня свадьбы Роба, когда вы приехали сюда как его шафер. Вы знаете, мне все еще не хватает его. Слава Богу, у нас маленькая Нел.
Они прошли в дом, и он спросил:
— Она будет здесь на уик-энд?
— Да, в субботу. Вы никак не сможете остаться?
— Боюсь, что нет. Я постараюсь приехать к пасхальным каникулам. Собственно говоря, я, может быть, даже смогу отвезти ее в Голландию.
— Это было бы великолепно. — Леди Бреннон налила кофе. — Девочка очень к вам привязана. На прошлой неделе звонила Рита и сказала, что вы навещали ее, когда были в Голландии. Она счастлива?
— Полагаю, что да. У нее есть работа, которая ей нравится, есть друзья. Скучает о Нел, но хочет исполнить волю Роба.
— Разумеется. Может быть, позднее она передумает и переедет жить сюда.
— Может быть. — Он поставил чашку. — Леди Бреннон, не знали ли вы некую миссис Фицгиббон, давно, много лет назад? Мне кажется, что она жила где-то поблизости от Брэдфорда-на-Эйвоне. — Он постарался вспомнить те крупицы информации, которые смог почерпнуть из разговора с Оливией. — Полагаю, что ее дочь вышла замуж за человека по фамилии Хардинг — была довольно роскошная свадьба в Батском аббатстве…
— Фицгиббон? Звучит знакомо. Вы ее знаете? Она ваша приятельница? Немного старовата для этого…
— Нет-нет, я никогда не встречался с ней.
— Тогда могу вам сказать, что она была крайне неприятной особой — я хорошо ее помню — и терроризировала свою дочь, довольно хорошенькую девочку. Та потом вышла замуж против желания матери. Я видела ее несколько раз. У этой дочери была маленькая девочка, а муж, насколько я знаю, умер. Об этом сообщали в «Телеграфе». Боже мой, с тех пор, как мы встречались, прошло, должно быть, почти тридцать лет.