Но одно дело мечтать и работать официанткой в придорожном кафе, другое – ухватить синицу и даже погнаться за журавлем в небе. Синицей была подслушанная ею тайна о «золотой воде». Ради журавля – свободной и сытой по ее детдомовским понятиям жизни – она без зазрения совести приготовилась пройти по головам всех встреченных на пути. К несчастью, Насте никто никогда не говорил, что зло, сделанное другим, вернется к ней многократно увеличенное.
В тот день, когда ей удалось всучить Прорве свой липовый диплом и устроиться на работу, она решила, что женит на себе бездельника Леню, а там… «Там» было пока туманным.
Работа пока была непыльная – заклеить конверты, подать кофе, проводить к шефу посетителей, сделать ксероксы с документов… Вот эта ее обязанность и помогла Насте в ближайшее же время сделать копии результатов двух независимых экспертиз воды, пласт которой залегает на участке Лобовых. Калисяк отпустил ее в тот день пораньше, и она наконец сама позвонила Лене:
– Алло! Слышишь меня? Может, заедешь?
Леня был счастлив.
В последнее время он часто ревновал Настю: к телу не подпускала, все время около нее вились разные ухажеры, к тому же, не сказав ему ни слова, на новую работу перешла – с потерей зарплаты… Зачем, не объясняла. Настя при этом строго следовала своему «бизнес-плану». Во-первых, наблюдала, как поведет себя Леня после разрыва с Оксаной, не захочет ли вернуться к своей невесте; во-вторых, действительно сумела заставить его ревновать к совершенно незнакомым мужчинам – это было в кафе, ну а когда вдруг оттуда ушла – причины не назвала, пусть погадает, мозги хоть чем-то займет.
Леня, ходивший всю неделю мрачный, после Настиного звонка повеселел. По дороге забежал на кухню, откуда доносились аппетитные запахи. Лика с мамой Таней стряпали ужин. Леня сделал себе бутерброд.
– Мам, посмотри на него! – прицепилась Лика. – Как ни в чем не бывало… Тебе не стыдно?
– Стыдно, у кого видно. Ты о чем? – удивился Леня.
– А ты как будто не знаешь. Ты что с Оксанкой творишь? Она тебя ждала, надеялась…
– А я просил? – жуя, ответил Леня. – И не лезь в дела старшего брата, поняла?
– Это не чужие дела. Она моя подруга. Ходит как тень. Извинись перед ней.
– Ты подруга, ты и извиняйся!
– Вот свинья, ни капельки не изменился!.. – вспылила Лика.
Тут мама Таня сказала:
– Лика, не вмешивайся! Сами разберутся. Лика удивленно посмотрела на мать:
– Мам, ты что? Может, медаль еще ему дать?
– По-твоему, лучше было бы, если бы он ее обманывал. Знаешь, это дело такое. Полюбил другую… – защищала мама Таня любимого сыночка, который молча ел.
– Да в кого наш Леня может влюбиться? В эту, что ли, честную официантку?
– Что ж с того? Она хорошенькая, а работа, знаешь, всякая бывает, – сказала мама Таня.
– Сестра! Ну что ты скалишься, – усмехнулся Леня. – Чтоб ты знала, она у Прорвы работает секретарем.
Вот это была новость так новость. Лика не нашлась, что и ответить.
***
Леня забрал Настю у ворот фабрики, и они поехали к ней на квартиру. Дорогой девушка загадочно молчала. Когда вошли в ее комнату, Леня сразу полез целоваться, но Настя строго сказала:
– Ты должен меня познакомить с родителями.
– Ты же с ними знакома, ну, Насть… – ласкался Леня.
– Во-первых, с отцом не знакома. А во-вторых… Я могу произвести на них впечатление?
– Тебе зачем? Насть, ну я соскучился…
– Перестань! – осадила она. – Помнишь того парня? Ты нас как-то вместе видел? Он сделал мне предложение. Хочет на мне жениться, слышишь?
Леня поцеловал ее в шею:
– Ну и пусть женится…
Настя вырвалась из его объятий и отошла к окну.
– Не подходи!
– А что я такого сказал? Поженитесь, нарожаете детей, – подошел к ней Леня.
– Я с тобой серьезно, а ты… – закусила губку Настя.
– Если серьезно, гони этого хмыря, он и детей тебе дебильчиков наделает.
– Не шути так, для меня это важно.
– Что важно, Настя? Подгузники? – воскликнул Леня.
– Да… Только ты вряд ли поймешь. У тебя все есть. С детства на всем готовом… У тебя дом, родители, тебя опекают, защищают… – серьезно говорила Настя.
– А тебя не опекают, поэтому пойдешь за парня, которого не любишь, – разозлился Леня.
– Может, я его люблю.
– Ага, и жить без него не можешь! Эта песня мне знакома, только от тебя-то я не ожидал.
– Я, Ленечка, просто тебя предупредила.
– Все бабы одинаковые. Все замуж торопятся. А я не спешу. Разве так плохо? Зачем тебе семья? Мы же молодые, – он опять попытался обнять ее.
Настя снова вырвалась и усмехнулась:
– Я тебя разве о чем-то прошу? С чего ты взял, что я хочу, чтобы ты на мне женился? Больно надо. Проваливай!
Настя избрала правильную тактику. Леня привык, что девушки сами вешаются ему на шею и лезут в постель. Оксана, правда, открыла счет недотрог, теперь еще и она… Леня вернулся домой, ни с кем не разговаривая, поднялся к себе в комнату и заперся. Настроение было ужасное: что-то изменилось в России за время его двухгодичного отсутствия, а что – непонятно! В Германии он всегда был первым парнем…
Утром к нему постучалась мама Таня:
– Леня, открой! Полдень… Отец злится…
– Открыто, – отозвался Леня.
– Лень, я вот тебе творожка принесла. С вареньем, поешь?
Молча, не вставая с кровати, он проглотил две ложки и отдал миску матери.
– Лень, ну что стряслось, выкладывай! – мама Таня потрепала по голове великовозрастного сыночка. – Может, я помогу?
– Отец достал, – загнул мизинец Леня. – Лика грузит по полной, – загнул безымянный. – Работу не могу найти…
– С работой сейчас непросто. А отец ждет, чтобы ты помог ему по хозяйству.
– Какое хозяйство, мам! Мне деньги нужны. Дай, пожалуйста, творог, доем… – Леня взял обратно миску.
– А может, все дело в той девушке? – осторожно предположила мать.
– Ну, все! – разозлился он. – Я обратно в Германию уеду.
Мама Таня ничего не успела ответить, внизу раздался звонок. Она пошла открывать.
На пороге стояла Настя, одетая просто, причесанная гладко.
– Здравствуйте, – сказала она. – Я к Лене, он дома?
– Добрый день, – ответила мама Таня. Из кухни вышел Лобов.
– Здравствуйте, – сказал. – Леня-то дома, но спит. Настя, глядя на часы, изобразила удивление.
– Он в ужин завтракает. Барон… – объяснил Лобов.
– Отец!.. – осадила мужа Татьяна. – А вот давайте с нами чайку…
– С моим медом, – добавил Лобов.
– Спасибо, – ответила Настя и неуверенно пошла на кухню за хозяевами.
Сели пить чай. Настя наложила себе в розетку меда, определила:
– Липовый…
– О! Барышня в меде разбирается, – оценил Платон.
– Мой детдом в деревне был. Пасечник местный нас жалел, угощал. Он много меду качал, килограммов по сто с каждого улья.
– Мы по сто пятьдесят качаем, – похвастался Лобов.
– Правда? Здорово! – порадовалась Настя.
Закончив чаепитие, мама Таня наконец сказала:
– Леня у нас в своей берлоге залег, никак не вытащу. Услышит, что вы здесь, мухой прилетит!
– Ой, не надо на «вы»! Зовите меня просто Настя.
– Настя, так Настя! – улыбнулся Лобов.
– Может, растормошишь своего кавалера? Иди через гостиную налево, наверх… – попросила мама Таня.
– Спасибо, – поблагодарила Настя и тут же подмаслила Лобова: – А вы мне еще расскажете про вашу пасеку?
– Расскажу, коль интересно. Когда она ушла, мама Таня сказала:
– Милая девушка… Скромная.
– В меде разбирается, – положительно охарактеризовал Настю и Лобов.
Настя встретилась с Леней на середине лестницы: она поднималась, он спускался. Они обменялись ничего не значащими приветами.
– Счастливо оставаться! – сказал Леня и пошел вниз.
– Куда собрался? – остановила его Настя. – Может, сначала поговорим?
– О чем! – усмехнулся он.
– Есть о чем. Иначе не пришла бы.
– Скажешь, беременная?
– Лень, тебе неприятно, что я пришла? Могу уйти…
Наступила многозначительная пауза. Настя смотрела прямо в его глаза, и – загипнотизировала. Он вдруг развернулся и пошел вверх. Вместе они вошли в его комнату. Стали целоваться.
– Ленечка, ты хоть дверь запри…
***
Потом они сидели на Лениной кровати, говорить не хотелось, но Настя все-таки спросила:
– Лень, не пойму, чего ты вообще хочешь в жизни?
– Я точно знаю, чего я не хочу… Вкалывать, как мои старики.
– Значит, деревенская жизнь не для тебя?
– При первом удобном случае смоюсь отсюда, не задумываясь.
– Везде устроиться можно… – намекнула Настя.
– Ага. Сапоги, телогрейка, земля под ногтями. Мы не рабы…
– А тебе чего надо?
– Мне? – Леня уткнулся ей в колени. – Кучу денег и одну Настю.
– Настя рядом уже есть…
– Значит, полдела сделано! – обнял он ее.
– Лень, зачем тебе искать что-то на стороне? Смотри, какой дом, хозяйство. Ты ведь наследник!
– Не смеши. Этот дом стоит копейки.
– А земля?
– Я же сказал: мы не рабы. Насть, вот скажи, зачем ты к этому Прорве подалась? Хочешь его на крючок зацепить? А чо – богатый такой, сын – всего-то тебе ровесник…
– Слушай, а это идея! – воскликнула она. – А теперь проводи меня… Да блаженство с лица сними, не пугай старых родителей.
– Насть, ты у меня просто криминал… хотел сказать кремень. Что хочешь, то и делаешь, – нехотя оторвался от кровати Леня.
– Желаешь, чтобы я со второго этажа прыгала? Я ведь прыгну. Только сейчас день, а не ночь. Увидят!..
Вниз, в гостиную, Настя спустилась – сама невинность и добродетель. Правда, громко говорила:
– Леня, только не забудь, ладно? Купи «Из рук в руки» и «Работу». Не хочешь сам смотреть, я на фабрике просмотрю в свободное время. В Интернете поищу. Работы полно, только надо взяться и найти.
– Молодец, Настя, мужчин всегда надо подтолкнуть вначале, – выглянула из кухни мама Таня. – А куда это вы уходите? Нет, нет, без обеда я вас не отпущу.
Таким образом Настя, на правах дорогого гостя, попала на семейный обед. Сидели в гостиной, занимая половинку большого стола, на котором стояла праздничная посуда. Леня только удивлялся: чем Настя всех заворожила? Вела она себя с достоинством, слова подбирала тщательно. Речь зашла о том, что было интересно всем: о ее работе на фабрике.
– Ну и как у этого Прорвы работается? – спросил Лобов.
– Пока скучно, зато тихо, спокойно и перспектива есть. Лучше, чем с подносом бегать для шоферов и наглой молодежи… – ответила Настя.
– Как фабрика заработает, скучать не дадут, – кивнула мама Таня. – Настя, ну как тебе мои голубцы?
– Ой, я таких никогда и не ела, ум отъешь! Я не собираюсь в секретариате долго засиживаться… буду производство изучать, интересно ведь…
– Глядишь, наведут порядок, ексель-моксель! – улыбнулся Лобов. – Может, по рюмочке?
– Спасибо… но мне к часу на работу. Неудобно как-то, – пожала плечами Настя. – Фабрика – это для всех шанс. Молодежи будет где работать, люди в деревню вернутся.
– А не скучно в деревне-то? – поддел Лобов.
– Кому-то, может, и скучно, а я так только здесь нормально и чувствую, – сказала она.
Потом Настя убедила всех, что любит мыть посуду и возиться в огороде. Обед закончился обозрением лобовских владений. Леня составил компанию только потому, что в общую прогулку был втянут энергопотоками садово-огородного энтузиазма Насти и родителей. Лобов с гордостью показал свою пасеку, а Настя совсем не по-дилетантски участвовала в разговоре о пчелах. Потом наступил черед мамы Тани. Ее коньком была теплица, в которой вызревало до тонны помидоров, перца и баклажанов. Настя и здесь не ударила в грязь лицом: ловко оборвала ненужные листья пожелтевшей рассады, разрыхлила грядку и стала втыкать саженцы в землю.
– Смотри, девчонка-то рукастая. Мать, ты давай, прибавь темп. Обставляет тебя молодежь.
– Зато у меня качество. И удовольствие от работы…
Всего лишь за час общими усилиями рассада была спасена. Супруги Лобовы довольно переглянулись, оба подумали об одном и том же: вот такую бы им невестку!.. Но самый конец встречи был омрачен.
Лика весь день утешала свою подругу Оксану, страдавшую от вероломной измены Лени. Гуляла по трассе вдоль Бережков, убеждала, что брат одумается и «чары официантки» лопнут. С большим трудом она уговорила Оксану немедленно идти к Лене и расставить точки над всеми «i». Что же они увидели, когда зашли на лобовский двор? «Эта официантка» пахала в теплице, а Лобовы – Татьяна, Платон и Леня, можно сказать, рукоплескали ей. Оксана, застыв на месте, закрыла глаза, потом всхлипнула, повернулась к Лике и, едва сдерживая рыдания, побежала к калитке.
***
Из загородного дома Менделеева Лариса с Глебом возвратились домой поздно вечером в воскресенье. Оба они были благодарны Олегу: она за то, что на отдыхе вел себя джентльменом, предупреждая все ее незатейливые желания. Глеб же решил, что приобрел в нем настоящего друга, который хоть и взрослый, но такой веселый, играл с ним, катал на лодке, а главное – нравился маме… Хорошо, если бы у него был такой отец. Пока мама мыла посуду, Олег спрашивал Глеба о его отце, но мальчик только тяжело вздохнул:
– Его нет в живых…
Лариса за выходные успокоилась, решила почему-то, что Герман Конев больше не позвонит ей. Он и не позвонил – собственной персоной явился в суд. В понедельник с утра, еще не дойдя до своего кабинета, она услышала позади себя:
– Лариса Платоновна!
Судья Лобова остановилась, но обернуться не решилась до тех пор, пока Герман не подошел к ней вплотную.
– Лариса! Всего пять минут!
Ее словно парализовало.
– Лара, мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно для меня.
– Знаю, иначе бы ты не пришел. – Она оглянулась по сторонам, в коридоре никого не было. – Я никому ничего не расскажу, можешь быть спокоен.
– Лара, ты не знаешь, как я потом мучился… ведь виноват во всем.
– Это к священнику, – холодно заявила Лариса этому высокому красивому мужчине. – Что еще?
– Что мне сделать, чтобы ты поверила?
– Оставь нас в покое!
Герман схватил ее за холодную ладонь, выдохнул:
– Зачем ты так…
– А как? – Лариса выдернула ладонь, по щеке скатилась слеза. – Откуда ты вынырнул, господи! Оставь нас, забудь. Мы не знакомы и никогда не были.
– Ты меня не обвиняешь?
На его ухоженном бодром лице глаза были почему-то печальными и уставшими. Лариса больше не верила его взглядам. Она должна была сказать единственное слово – то, которое хотела произнести в подобном случае: «Предатель» – и уйти. Но тянулся какой-то мучительный диалог.
– Без суда я никого не обвиняю. Да и в чем тебя обвинить: в черствости, в подлости? Ты даже не спросил, как чувствует себя твой сын, здоров ли?
– Лара, благоразумие диктует подумать об интересах Глеба…
– Да, ты всегда был благоразумным, особенно когда отказался от него. Пошел ты… – она вдруг побежала по коридору.
Герман догонять не стал.
Вечером он предпринял очередную попытку: пришел к ним домой. Лариса думала, что звонит соседка, и открыла дверь.
– Как ты смел сюда явиться, – понизив голос, выговорила она и попыталась закрыть дверь. Но Конев, конечно же, был сильнее и сумел переступить порог.
– Лара, всего секунда, и я уйду.
– Я не могу сейчас с тобой разговаривать, – она беспокойно оглянулась на дверь ванной, где плескался Глеб.
Герман достал из кармана плаща толстый пакет и протянул Ларисе:
– Прошу тебя, не отказывайся! Это скромная компенсация. Небольшая сумма, на лечение или учебу…
– Выметайся! – она не взяла пакет с деньгами. – И забудь сюда дорогу!
Лицо Германа стало злым… Но тут он увидел сына – Глеб вышел из ванны – весь розовый, такой симпатичный мальчик с мокрыми вихрами, в ночной пижаме.
– Здравствуй, – удивленно воскликнул Конев. – Познакомь меня с сыном.