Через некоторый промежуток времени, показавшийся несчастному Рэту вечностью, взбесившийся вихрь все-таки закончил метания и, избрав путь, целенаправленно понесся туда, куда его тянуло сильнее всего. Элегор снова восторженно закричал.
– Ты что, сумасшедший? – проорал на ухо богу шпион, когда в безумной болтанке торнадо мужчины в очередной раз оказались рядом.
– Да! – вцепившись в руку Рэта, радостно согласился Гор, и впрямь похожий на безумца с фанатично горящими серыми глазами и стоящей дыбом копной черных волос. Герцог восхищенно завопил прямо на ухо спутнику поневоле: – Оно сработало!
– Что? – изо всех сил завопил в ответ Грей, рассчитывая, что у чокнутого Лиенского лопнут барабанные перепонки.
– Заклятие поиска! – заорал в ответ Элегор столь же неистово, полагая, что громкий голос Рэта является следствием проблем со слухом.
«И я должен радоваться?» – собрался было спросить полуоглохший Грей, но пыль забилась в нос мужчине, и он чихнул раз, другой, третий. Четвертый чих прозвучал неожиданно громко, поскольку вой и визг ветра резко оборвались. Смерч стих. Выполнив свое предназначение, заклятие распалось на составляющие, «великодушно» выпустив из загребущих лап две жертвы. Падая вниз сквозь темное, красно-коричневое, цвета запекшейся крови небо, герцог успел заметить внизу что-то, похожее на бурый ковер с грязно-зелеными, серыми, белесыми и черными пятнами. Ближайшее серое пятно оказалось высохшим, нелепо раскорячившимся в разные стороны деревом, на ветки которого рухнули Рэт и Элегор.
Грей по-кошачьи изогнулся, минуя острый сук, желавший познакомиться с его ребрами, и с влажным чмоканьем ушел на посадку вниз, герцог же попытался ухватиться за ветку. Осклизлая поверхность дерева не давала надежной опоры пальцам, но Гор пытался, как пытался сделать что-то конструктивное всякий раз, когда оказывался в заведомо безнадежных ситуациях. Правая рука его вцепилась в сук, вторая нащупала какой-то странный, мягкий, покрытый грязно-желтым мхом вырост на толстой ветке. «Вырост» расползся под пальцами бога, и соскальзывающая рука в последний момент нащупала что-то небольшое и сухое, оказавшееся внутри. Рефлекторно схватив добычу, Элегор услышал зловещий треск и рухнул в грязь метром левее Рэта. Не выдержавшая веса бога ветка приземлилась рядом, обдав парочку и без того перемазанных дальше некуда аэропутешественников фонтаном вязких, вонючих брызг.
– Драные демоны, болото! – удивился герцог, пытаясь выпростать руки из вязкой грязюки, чтобы рассмотреть находку, но почувствовал, что трепыхание только сильнее засасывает его в глубину, и, не глядя, сунул вещицу, чем-то похожую на кисет, в карман. – Куда это нас занесло?
– Знакомые запах и консистенция грязи, – выплюнув изо рта порцию оной, задумчиво констатировал Рэт, после того как ползком, с ловкостью змеи, добрался до выступающих из вонючей жижи корней дерева. Кое-как умостившись на самом крупном, шпион попытался протереть забрызганные глаза.
Относительную тишину, нарушаемую только хлопаньем поднимающихся на поверхность особенно крупных пузырей грязи и поскрипыванием на ветерке скелета дерева, вероятно, скончавшегося от тоски по своим сородичам, разорвал раздавшийся вдали жуткий, подобный последнему крику пожираемой заживо души, леденящий вой.
– Знакомый вой, – по-прежнему меланхолично заметил Рэт, печально изучая покрытые грязью руки, и, словно очнувшись, в панике придушенно завопил:
– Мэсслендский патруль! Мы в Живых Топях Хеггарша!
– Ого! – восторженно выдохнул герцог. Пытаясь подражать Рэту в искусстве передвижения по грязи, он оттолкнулся от почти полностью погрузившейся в трясину обломанной ветки и тоже пополз к раскоряченному остову дерева, чьи мертвые корни цеплялись за некое подобие твердого клочка суши.
– Ого? – негодующе переспросил Грей, сжав кулаки. – Ого? Да ты и правда совсем рехнулся! Чего ради тебе взбрело в голову искать Мэсслендские болота? Выбирал наиболее экзотический способ самоубийства?!!!
– Такое приключение! – продолжал радоваться перемазанный с ног до головы Элегор, устраиваясь рядом с Рэтом на массивном омерзительно-осклизлом корне и ставя ногу на кочку, поросшую какой-то противно-белесой, словно никогда не видевшей солнца, травой.
Рэт неожиданно прекратил беситься и нарочито медленно и четко, чтобы до приятеля дошло очевидное, сообщил:
– В Мэсслендской Топи не действует телепортация. И почти не действует никакая магия, кроме мэсслендской. Вообще! А вздумаешь заклятия плести, Топь пробудится и начнет нас засасывать. Так что лучше даже не пробуй! Колдовать можно
Все началось со взлома. Потому что взлом это круто…
к/ф «Хоттабыч»
Победа – лучшее лекарство от поражения.
Д. Мартин. Буря мечей
Безвыходным мы называем положение, выход из которого нам не нравится.
Е. Лец
Вспышка силы Звездного Тоннеля, вызванная в ночи заклинанием идейного герцога, не породила столь значительного резонанса, как творение Лейма из силы Источника. Лишь принцесса Элия, прервав поцелуй, оттолкнула Нрэна, приподнялась на локте и выругалась так, как совсем не подобает знатной и благовоспитанной леди. От слов, сорвавшихся с нежных, подобных лепестку розы, уст богини, завяли бы и розы и уши матросни в порту.
– В чем дело? – зная, что браниться без повода, а тем более прерывать поцелуй Элия никогда не станет, спросил насторожившийся Нрэн.
– Ты будешь смеяться, дорогой, – вылезая из кровати и накидывая на обнаженное тело короткий халатик, сказала богиня, – но в Хранилище опять колдовали.
Принцесса еще не успела закончить фразы, а Нрэн уже стоял на ногах с верным мечом в руке и оглядывался в поисках собственных брюк. Пока богиня застегивала единственную пуговичку на своем ночном одеянии, мужчина успел надеть штаны, домашние короткие сапоги, пристегнуть перевязь и спросить:
– Знаешь кто?
– Нет, но догадываюсь. Использовали энергию Звездного Тоннеля, значит, либо на экскурсию в Хранилище решил пожаловать сам Повелитель Путей и Перекрестков, либо герцог Лиенский не усидел в своих владениях и двух дней. Демоны, демоны, демоны! Впрочем, не исключаю и третьего варианта: у нас неизвестный гость, – рассудила, поморщившись, Элия.
– Пошли. Проверим… – приказал Нрэн.
Бог окинул ревниво-неодобрительным взглядом темно-серый, отделанный кружевом по вороту и рукавам халатик чаровницы, скрепленный под грудью массивной агатовой пуговицей, но промолчал. Разговоры с Элией о скромности в одежде легко могли перерасти в грандиозный скандал, а грандиозный скандал, как Нрэн уже успел убедиться, был чреват накрепко запертыми дверями в спальню богини, столь же неумолимой, сколь и прекрасной.
Больше всего на свете великому воителю хотелось бы, чтобы Элия принадлежала только ему, но постоянство противоречило истиной сути богини любви. Сама мысль о том, что она может принадлежать одному-единственному мужчине, была для Элии столь же нелепой, как для этого мужчины показалось бы диким повесить меч на стену в качестве украшения и заняться разведением цветов или вышиванием.
Нрэн все понимал; понимал, что принцесса обожает провоцировать мужчин своими одеяниями, улыбкой, намеком из пары брошенных слов, понимал и ревновал поистине неистово, но, смиряя свой бешеный нрав, терпел выкрутасы любимой, терпел, потому что боялся потерять ее навсегда. Ей он прощал все, а вот жертвам сокрушительного обаяния Элии, не совладавшим с собой в присутствии ревнивого бога, позднее предстояло испытать на себе нечто менее приятное, но не менее сокрушительное.
Собравшись, боги вторично за пару последних ночей телепортировались к Хранилищу. Ночная стража вытянулась перед Нрэном, всем своим видом являя крайнее рвение в службе. На Элию мужчины предусмотрительно старались даже не смотреть. Но за маской внешней доблести служак и принцесса и Нрэн уловили состояние, близкое к панике.
– Доложить обстановку! – потребовал воитель.
Самый лопоухий из четырех мужчин сделал шаг вперед и, щелкнув каблуками, решительно отчеканил:
– Точно известно, что в Хранилище находится граф Рэт Грей, прибывший для сдачи взятого во временное пользование оружия.
– А не точно? – рыкнул Нрэн, сверкнув янтарными глазами.
– Граф Грей предположил, что кем-то, вероятно, членом королевской семьи, был усыплен наш наряд, после чего неизвестный открыл дверь в Хранилище. Граф просил дать пять минут на проверку и зашел внутрь три минуты назад, – раскололся несчастный ушан, чувствуя, что над его головой собирается грозовая туча, и мысленно прощаясь с надеждами на карьеру.
– Членом королевской семьи? – переспросила Элия, постукивая пальчиком по подбородку.
– Кто же еще, не выломав дверей, сумеет пройти внутрь? – простодушно удивился мужчина.
– Я могла бы назвать несколько кандидатур, – без улыбки покачала головой принцесса, – но лучше пойдем проверим. Кузен?
Нрэн и Элия вошли в по-прежнему приоткрытую дверь. Хранилище встретило их безлюдьем и тишиной. Ни Рэта Грея, ни кого-то другого внутри не было, это боги почувствовали сразу. Принц целенаправленно прошел к столику со злополучной шкатулкой, в который уже раз извлеченной из доспехов, и, втянув носом воздух, процедил сквозь зубы:
– Лиенский.
– Карты на месте? – встревожилась Элия, тоже ощутившая недавнее присутствие неугомонного герцога.
Пусть принцесса обладала несколько менее тонким нюхом, чем воин, но отпечаток Элегора оказался свежим и четким. Понятие запаха для богов было довольно специфическим, оно включало в себя не только и не столько физические составляющие, сколько ощущение следа личной силы, которую боги считывали как характерную, ни на что не похожую смесь ароматов. Для человека или животного запах герцога раскладывался на толику духов «Ветер», аромат капли вина, дух бумажной пыли и чернил, запах кожи сапог и так далее – для богов все эти наносные запахи были второстепенными, герцог «пах» грозой, свежим ветром, дымом костра и хвоей – характернейший запах вечного авантюриста-странника и сорвиголовы. К явственному следу Элегора примешивался и «аромат» Рэта Грея, благоухающего на физическом уровне застарелыми потом и грязью, а в более глубоком слое толикой любимого шоколада, сухой осенней листвой и ледяной родниковой водой с льдинками, похрустывающими на зубах.
Нрэн откинул крышку и, просмотрев содержимое шкатулки, молча кивнул. Захлопнув крышку, мужчина снова убрал шкатулку в тайник и спросил у кузины:
– Что будем делать?
– Попробую их поискать, – констатировала Элия, принимаясь плести заклинание из энергии Звездного Тоннеля, чтобы ненароком не разбудить своими чарами отца.
Запустив заклинание, богиня подождала несколько минут и задумчиво покачала головой:
– Странно.
– Что? – выдержав паузу, но так и не услышав продолжения, поторопил принцессу Нрэн.
– Связь, конечно, заблокирована, герцог не дал бы нам шанса его зацепить, а с Рэта стандартный защитный покров еще не снимали, но я даже примерного их местонахождения определить не могу, – неохотно признала поражение Элия. – Такое впечатление, что и Элегор и Грей скачут по мирам, как обожравшиеся забродивших ягод диноли. Направление меняется ежесекундно. Или герцог изобрел новую защиту от слежки и сбивает настройку поиска, или я разучилась колдовать? Что ж, вернется, поговорим по душам.
– Другим путем их искать будем? – уточнил воитель, оглядывая Хранилище хозяйским взглядом и проверяя, все ли на своих местах: не свалил ли чего и не позаимствовал ли тут что-то проклятый Лиенский. Педант Нрэн терпеть не мог Элегора, он раздражал его как всякий непредсказуемый объект, вносящий элемент хаоса в отлаженную систему и разрушающий либо искажающий все, к чему ему удается прикоснуться. Но на сей раз герцог ничего, кроме шкатулки, не тронул, скорее всего, как решил воитель, только потому, что не успел.
– Нет, – решила богиня, прислушавшись к внутреннему голосу. – Найдутся сами или Лейма за ними пошлем. Пусть мальчик займется делом.
Нрэн кивнул и, нахмурившись, спросил о весьма беспокоящей его проблеме:
– Элия, как Лиенский попал в Хранилище? Кто его пустил?
– Я разберусь с этим, милый, когда Элегор объявится. Он, конечно, мог усыпить охрану, используя заклинания, сплетенные из силы Звездного Тоннеля, но даже этой мощи не хватит, чтобы преодолеть магический барьер Хранилища. Уверяю тебя, защитные чары по-прежнему настолько сильны, что уничтожат любого непосвященного, не имеющего права открыть дверь. – Принцесса слегка похлопала встревоженного воителя по руке.
– Ты хочешь сказать, что это право у герцога есть или среди нас имеется предатель? – посуровел подозрительный мужчина и впился в лицо богини пристальным взглядом.