Тем не менее Ронни не казался смущенным. Глаза охотника бродили по залу, выискивая другой подходящий объект для флирта. Эммелин раздумывала, подойти к нему или нет. Сколько раз она представляла себе эту встречу — что она ему скажет и как. Хорошо отрепетированный диалог вылетел у нее из головы, оставив растерянность и нерешительность.
Однако, взяв себя в руки, Эммелин глубоко вздохнула и приготовилась встретиться со своим соблазнителем. Она должна дать ему шанс ради Розанны. Кровь не водица — пусть он хотя бы знает, что у него есть ребенок, пусть сам решает, принять или отвергнуть свою дочь. Неважно, что эта встреча неприятна ей, этот разговор необходим ради блага Розанны.
Она шагнула, и глаза Ронни скользнули по ней. Он явно ее не узнал. Эммелин сразу вспомнила этот наглый, похотливый взгляд, терзавший ее столько месяцев. Собравшись с духом, она решительно протянула ему руку и отметила, что голос дрожит совсем чуть-чуть. Глаза Ронни обежали ее фигуру и плотоядно загорелись. Эммелин вся сжалась от отвращения.
Ронни приподнял бровь и ухмыльнулся.
— И вам привет! — Мерзкий тон его голоса полоснул ее как бритвой, оживляя воспоминания, которые заставляли ее чувствовать себя никчемной и уродливой. Как могла она пасть до того, чтобы уступить этому… слизняку, этому жиголо?
Тот оперся о стену и протянул ей руку:
— Рад познакомиться. Ронни Розенкранц.
— Розенкранц?.. Должно быть, вы не отсюда.
Ронни пожал плечами.
— Да, но я бываю тут. А вы со стороны жениха или невесты?
— Невесты. — Хотя это было неважно, Эммелин не могла сдержать любопытство. — А вы?
Ронни загадочно рассмеялся.
— Меня вообще нет в списке гостей, я в городе проездом. Услышав музыку, я сказал себе: Ронни, дружище, здесь ты найдешь все, чего пожелаешь. Это великолепный способ скоротать вечерок, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Да, понимаю.
Эммелин охватила ярость, вытеснившая страх, который преследовал ее целый год.
— Ну так как, развлечемся?
— О да. — Выдавив улыбку, она кокетливо пожала плечами. — Правда, мы старые знакомые.
— То есть? — Ронни ее явно не помнил. — Это вряд ли. Я не забыл бы такую красивую женщину.
— Ну ничего, я напомню. Это произошло здесь, в этом зале, почти год назад.
— Да? И вы…
— Вы с приятелями заключили пари. Припоминаете? Речь шла о невинности городской барышни.
Ронни уставился на нее. Нынешняя Эммелин Брубейкер не соединялась в его памяти с той Эммелин Артур. Она не корила его за неспособность разглядеть в ней ту задумчивую девушку. Она и сама с трудом могла бы это сделать.
Видя растущую панику на его лице, она продолжила:
— Позвольте напомнить. Я — та ученая дурында и неумеха, которая никогда не сможет удовлетворить мужчину. Вспомнил? У нас было краткое свидание. На одну ночь. Я собиралась стать миссис Шумахер на следующее утро. Или, может быть, правильнее — миссис Розенкранц? Да, я полагаю, так. Или же… — она ехидно улыбнулась, — твое настоящее имя Рон Жуан?
Внезапно Ронни побелел. Он вспомнил.
— Это вы?
— О да. Но не беспокойся, я совершенно не огорчена тем, как все обернулось.
— Нет?
— Разумеется. Как видишь, теперь я мать и счастливая жена.
Ронни облегченно ухмыльнулся.
— Похоже на то. Выглядите вы весьма привлекательно.
— Спасибо. И за это я должна поблагодарить тебя.
Тряхнув головой, Ронни снова превратился в обаятельного жиголо.
— Почему же?
— Ну конечно, благодаря твоей девочке.
Нагловатая улыбка Ронни исчезла.
— Не понял.
— Благодаря дочке, моей и… твоей. — (Его взгляд наполнился паникой.) — Да, после нашей встречи я забеременела.
— Что?.. О чем вы толкуете? Какая девочка?.. — злобно зашипел Ронни.
— Я уже сказала, приятель, но это моя вина. Однако ты вспомнил имя, которым тогда назвался.
— Знаете, леди, — мгновенно нашелся он. — Если у вас есть ребенок, это не значит, что он мой.
— Ребенок твой, это точно! Ты же помнишь, я была девственницей.
Эммелин пожала плечами.
Она не заметила, что совсем рядом стоит Джонни с Розанной на руках. Укрывшись за одной из цветочных композиций, он с недоумением слушал разговор Эммелин с мужчиной, которого можно было принять за его брата-близнеца.
— И что вы намерены делать? — услышал он нагловатый голос.
— Хороший вопрос. Только его должна была задать я. У тебя есть дочь. Ты собираешься поддерживать с ней отношения, и если да, то в какой степени? Как понимаю, ты слишком часто в разъездах, чтобы быть нормальным отцом.
Замерев, Джонни превратился в слух.
— Не понимаю, что за игру вы ведете, — развязно заявил Ронни.
— О, это вовсе не игра. Я даю тебе шанс.
— Сначала докажите, что ребенок мой. — Мерзавец был уверен в своей безнаказанности. — Откуда мне знать, что вы не лжете? Нагуляли ребеночка, а я отвечай?
Джонни осторожно выглянул из своего укрытия.
— Ну что ж, ясно. Вы не хотите принимать участия в жизни вашей дочери.
Джонни едва сдержался, когда Ронни взорвался потоком проклятий, едва не накинувшись на Эммелин с кулаками.
— Вы оставите меня в покое, леди, если не хотите неприятностей, — взяв себя в руки заявил мерзавец. В его глазах полыхнула настоящая опасность.
— Прекрасно. Вы знаете правду, и она вам не нужна. — Эммелин почувствовала удивительную легкость, обретя мужество. — Не могу сказать, что сожалею об этом. Вы явно не тот тип мужчины, которого я бы хотела видеть рядом с моей маленькой дочерью. Нет, никогда. Так что можете не беспокоиться, мистер Шумахер-Розенкранц или как вас там. — Слезы сверкали в ее глазах, когда она стояла, выпрямившись и глядя мужчине в лицо. — К счастью, у девочки есть отец. Тот, кто ее любит, кто свернет горы, чтобы защитить ее, добрый и внимательный. Он обладает всем тем, чего вы лишены, мистер!
Горло Джонни сжалось, когда он услыхал, как говорит о нем Эммелин.
— До сих пор я, к сожалению, не понимала, насколько моей дочери повезло и насколько повезло мне иметь такого мужчину. Что за контраст! Вы отказываетесь от вашей собственной плоти и крови, а он желает дать этому ребенку не только свое имя, но и всю нежность и любовь. Неудивительно, что малышка любит его так сильно. Неудивительно, что я его люблю. — Она прикрыла глаза. — Он такой мужчина и отец, каким вы никогда не будете.
Внезапно кровь Джонни зашумела у него в ушах, и он засомневался, правильно ли расслышал. Неужели Эммелин призналась, что любит его? В приливе нежности он прижал Розанну к груди.
— Я была так глупа, — продолжала Эммелин, — что скрывала свою любовь и страсть от него. Но теперь все изменится. Я пойду к настоящему отцу моей дочери и скажу, что люблю его. Прощайте.
— Мадам, вы сумасшедшая. Просто чокнутая, — фыркнул Ронни.
— Была, — уточнила Эммелин. — Но с этой минуты — уже нет. И я надеюсь больше никогда не увидеть вас.
— Можете не сомневаться, — бросил он и пошел к выходу.
Почти сразу перед ней возник Джонни с девочкой на руках.
— Привет, — сказал он, понизив голос, чтобы вывести жену из состояния задумчивости.
— Привет, — ответила она будто издалека, ее губы дрогнули в улыбке. — Как дела?
— Замечательно. Лучше не бывает.
— И у меня.
Джонни чувствовал, как бешено колотится его сердце.
— Подержи ее, — попросил он, передавая девочку матери. — У меня неотложное дело. Я вернусь через минуту.
Эммелин кивнула.
— Конечно, Джонни. Возвращайся поскорее. Я должна тебе кое-что сказать.
— Разумеется. Буду через секунду. — Он улыбнулся и поцеловал ее в висок. — Ты даже не заметишь, что я отсутствовал.
Джонни сдержал слово и быстро вернулся. Так быстро, что у Эммелин не хватило времени сформулировать свое признание. Как она может открыть, что ее деловой партнер — именно тот, кого она по-настоящему любит? Она хотела сделать все правильно, исключая возможные ошибки. Эммелин действовала так всегда — медленно и планомерно, после тщательного обдумывания. Она не могла позволить себе совершить ошибку.
Они прошли к пустому столику в углу зала. Розанна мирно посапывала на руках Джонни, чувствуя себя в полной безопасности. Не способная больше сдерживать нетерпение, Эммелин решила открыть мужу свои чувства, до сих пор тщательно скрываемые ею.
— Джонни. — Она отвела глаза в сторону. — Я хочу тебе кое-что сказать.
— Давай, — подбодрил он, поудобнее укладывая ребенка.
— Несколько минут назад я встретила… — Она хотела сказать «отца моей дочери», но запнулась. Истинным отцом Розанны был Джонни. — Ронни Шумахера.
— Отца Розанны?
— Ну да…
Джонни с непроницаемым выражением лица молча смотрел на нее. Эммелин нервно ухватила бахрому скатерти и стала медленно накручивать ее на палец.
— Я знала, что его зовут Шумахер, но сегодня он представился как Розенкранц. Не думаю, что это его настоящее имя.
— Он сказал мне, что его зовут Чепмэн.
Эммелин уставилась на него.
— Ты разговаривал с Ронни? С моим Ронни?
— А он твой?
— Ты понимаешь, что я хотела сказать, — бросила она.
— Да, я понял, — улыбнулся Джонни.
— Но как ты узнал, что это он?
— У меня свои методы.
— И когда ты успел с ним поговорить?
— Только что, на стоянке отеля.
— Но что ты там делал? О чем вы беседовали?
— Хотел проверить кое-что.
— И он сказал, что его зовут Чепмэн?
— Ага. — Джонни потянулся и зевнул. — Перед тем, как я поколотил его.
Эммелин от удивления открыла рот.
— Что? Почему?
— Мне не понравилась его физиономия.
— Но вы — одно лицо!
— Больше нет. У него теперь подбит глаз и сломана челюсть.
Эммелин не могла поверить своим ушам.
— Так ты знал, что я встретилась с отцом Розанны. Но как? Объясни!
— Я случайно услышал, как вы разговаривали.
— И что ты услышал? — Она почувствовала, как язык присох к небу. Неужели он слышал все, ведь она так откровенно говорила о своей любви? Ее сердце бешено забилось, готовое выпрыгнуть.
— Немного. Но вполне достаточно, чтобы понять, что мерзавца необходимо проучить.
— О! — Эммелин растерялась: как же теперь сказать Джонни о своих чувствах? — Похоже, это была встреча профессионала и любителя.
— Ну, в общем-то да. — Джонни поудобнее устроил Розанну. — Я много об этом думал в течение всего года. Я отдал бы что угодно, чтобы быть на свадьбе Норы и Чака. Я бы поколотил его еще тогда. Однако это дело прошлое. — Он свирепо выставил подбородок. Его лицо прояснилось, когда он посмотрел на спящую дочь. — Но в таком случае у нас не было бы ее. А тут я подумал, что просто дам ему пару оплеух в качестве десерта.
Он нежно улыбнулся, и глаза Эммелин наполнились слезами, а сердце сладко сжалось.
— Думаю, мне удалось убедить мистера Прохвоста, что, если я еще раз замечу его в наших краях, ему не жить.
Эммелин во все глаза смотрела на Джонни, нервно теребя бахрому скатерти.
— Спасибо. Ты поступил как настоящий мужчина. Я теперь могу вздохнуть спокойно, — едва слышно произнесла она.
Джонни только пожал плечами.
— Горько и обидно, что можно плевать на собственного ребенка, но, по правде говоря, я рад, что все так обернулось. Она моя дочь, и я хочу, чтобы оставалась ею и впредь, всегда.
— И я тоже, — с надеждой вздохнула Эммелин.
— Он не заслужил ни одну из вас.
— О, Джонни!
Выражение неуверенности мелькнуло в его глазах.
— Я хочу, чтобы ты знала — при любых обстоятельствах я всегда буду жить для тебя и Розанны.
— Я знаю.
Боже, он намекает, что готов выполнить условия договора и развестись. Эммелин не могла позволить их разговору свернуть в такое русло. Однако ей нужно было время, чтобы все продумать. И она решила использовать обходной маневр.
— Фелисити чудесно выглядит.
— Она и наполовину не так хороша, как ты.
Эммелин взглянула на Джонни с недоверием и вытерла слезы, которые внезапно покатились из ее глаз.
— Это правда. Для меня ты красавица. И тогда, и сейчас.
— Ну ты наговоришь! — Не способная поверить, она как-то глуповато хихикнула, однако ее тронула горячность его слов.
— Они скоро отправятся в свадебное путешествие, — бросил он, внимательно глядя на жену.
— Я немного завидую, — призналась Эммелин. — Ведь у нас не было медового месяца.
— У нас много чего не было, — ответил Джонни.
— Чего именно?
— Например, ты могла бы сказать мне, что любишь меня. Это одна из множества вещей, которых ты не делала.
— Но ведь этого не было в нашем соглашении.
— Да, действительно. В условия нашего договора не входила и моя сумасшедшая любовь к тебе. Однако это так.
— Что?.. — Ее глаза расширились. Онемев, Эммелин только молча взирала на него. Что он говорит? Может быть, у нее слуховые галлюцинации? Она нервно облизнула губы. — Я не уверена, что правильно тебя расслышала. Не мог бы ты повторить то, что сказал?
Джонни лукаво рассмеялся.
— Что именно — о вещах, которые мы никогда не делали, или о том, что я люблю тебя?
— Ты… что? — Наклонившись вперед, она внимательно всмотрелась ему в глаза. — Ты любишь меня?
— Да, — кивнул он. — Эммелин Брубейкер, со дня нашей свадьбы, с того момента, когда я тебя впервые поцеловал, я уверен, что ко мне пришла любовь. Мне не хотелось признавать ту силу, с которой ты притягиваешь меня. Я сопротивлялся, но все впустую. Я сражен. В тебе есть все, о чем я мечтал, — ум, талант, чувство юмора. Ты, бесспорно, красива.
Эммелин не верила своим ушам.
— Ты… любишь меня?
— От всего сердца. — Джонни посмотрел на Розанну, полный отцовской гордости. — Исключая, разумеется, ту его часть, которая отдана ей. — Он нежно погладил головку спящей девочки. — Но это совсем другая любовь.
— О, Джонни! Я тоже люблю тебя. Очень, очень сильно!
Она обхватила его лицо руками и прижалась к нему губами. Его шершавые щеки приятно царапали ее мягкую кожу, когда он притянул ее к себе, страстно целуя. Вдруг Розанна пискнула от неудовольствия, зажатая между ними, и Джонни слегка отстранился.
— Скажи, ты выйдешь за меня замуж? — спросил он, снова горячо целуя ее.
— Мы уже женаты. — Она потянулась к Джонни за новым поцелуем.
— Тогда скажи, что мы останемся вместе. — Его губы слегка прижались к виску там, где билась жилка. — Скажи, что договор расторгнут и ты будешь моей женой, а Розанна — моей дочерью.
— Навсегда? — едва выдохнула Эммелин, покусывая его губы.
— Навеки. — Джонни зарылся лицом в ее волосы. — Знаешь, этот Ронни Как-его-там настоящий дурак.
— Почему?
— Ну, потому, что для городской барышни и неумехи ты проделала потрясающую работу. Я весь горю.
— Знаешь что? — хихикнула она.
— Что?
— И я полыхаю.
Он замер, заглядывая ей в глаза.
— В таком случае могу ли я предположить, леди, что наш медовый месяц начнется прямо сегодня?
— О да! — кивнула Эммелин.
— Тогда я собираюсь оставить малышку с няней.
— Ты считаешь, что способен доверить кому-то Розанну?
— Вообще-то няней будет ее бабушка, и только на сегодня. — Джонни обезоруживающе улыбнулся. — Это будет совсем маленький медовый месяц. Более продолжительный мы спланируем попозже.
— А-а. Тогда хорошо. — На лице Эммелин внезапно появилось ехидное выражение. — Мини-праздник — это ведь не грандиозное кругосветное путешествие по рецепту Фелисити!
— А кого это заботит? — удивился Джонни.
— Ты не огорчен?
— Вряд ли!
Эммелин рассмеялась, целуя его.
— Я тоже!
— У меня есть идея, миссис Брубейкер.
— Да? — Эммелин любила слышать свою фамилию из его уст.
— Когда мы приедем домой, первое, что я хочу…
— Да-а? — подбодрила его жена.
— Вышвырнуть этот чертов надувной матрас.
— А второе?
— Извлечь некое нижнее белье, которое подарила тебе Пэтси на свадьбу.
Эммелин, задохнувшись от предвкушения, полным любви голосом прошептала:
— А третье?
— Заняться созданием маленького братика для Розанны.