— Только после него вы не сможете вести машину, — предупредил он. — Впрочем, если позволите, я вызову вам такси.
— Да нет, не стоит, я живу в доме напротив, — смущенно призналась Дженнифер. — Но там нет подземного гаража, а здесь есть — и один из моих знакомых, ненадолго уехав, разрешил мне пользоваться его местом. Поэтому я и попала сюда сегодня.
— Когда он вернется, вы сможете подать на него в суд и получить компенсацию за моральный ущерб, — пошутил Мартин. — Ведь сегодня на вашем месте должен был оказаться он.
Дженни мелодично рассмеялась, слегка откинув голову. Шеффилд любовался ею и лишь изредка отводил глаза, чтобы она не смущалась. Но поначалу державшаяся скованно, девушка быстро освоилась в гостях у нового знакомого. Не прошло и получаса, как они уже болтали, словно знали друг друга тысячу лет. Оказалось, что им нравятся одни и те же книги, фильмы и телепередачи, да и мнения по многим вопросам сходятся. Мартин еще никогда не чувствовал себя так комфортно в обществе женщины. Чаще всего новая пассия была для него лишь «подручным материалом» для нового сценария, когда не получалась какая-то сцена. Но с этой очаровательной гостьей все было не так. Он решил, что непременно продолжит знакомство — еще до того, как Дженни спохватилась, взглянув на часы, и заторопилась домой.
Она уже почти не прихрамывала, но разрешила Мартину проводить ее — благо было недалеко. Шеффилд осторожно, словно она была фарфоровой статуэткой, довел ее до холла дома через дорогу, жалея, что живет она так близко и что их путь так быстро закончился.
— Добрый вечер, миссис Тикот, — девушка весело поприветствовала консьержку, выглянувшую из своего закутка рядом с лифтом. — Как видите, у меня снова маленькая катастрофа!
Дама лет пятидесяти пяти с широким лицом и старомодной прической строго поджала губы, смерила Мартина взглядом и, ничего не сказав, удалилась, всем своим видом показывая, что ей нет никакого дела ни до «катастрофы» Дженни, ни до молодого человека, которого она привела в гости.
— Она не очень-то дружелюбна, — вполголоса заметил Шеффилд, входя в лифт. — Впервые в жизни чувствую себя рыцарем и, похоже, уже встретил своего первого дракона.
— О, она всегда такая, — легкомысленно откликнулась Дженнифер. — Сколько себя помню, миссис Тикот никогда и ничем не бывает довольна.
— Ты давно здесь живешь? — Мартин решил, что они уже могут перейти на «ты».
— Когда была маленькой, периодически приезжала — здесь квартира моего отца. Родители развелись, когда мне было пять лет, но папа с удовольствием забирал меня иногда. Потом он умер, я унаследовала жилье и после колледжа переехала сюда насовсем. — Дженни откинула со лба непослушную вьющуюся прядь. — Только, умоляю тебя, не надо сочувствия — папа умер уже слишком давно, чтобы я продолжала переживать по этому поводу. Моя мама вышла замуж вторично, и у меня есть сводная сестренка, которая теперь живет в моей старой комнате. Такое положение вещей устраивает всех, кроме миссис Тикот, которой, похоже, хочется, чтобы жильцов было поменьше. Она и с отцом постоянно ругалась, пока он был жив. Папа говорил, что, если дать ей двустволку, в доме вскоре никого не останется.
— Хорошо, что ты мне это сказала. — Мартин делано нахмурился. — Если в вашем доме кто-то начнет убивать жильцов и полиция придет ко мне с вопросами, я тут же укажу им на «приветливую» миссис Тикот.
— Она вовсе не так уж страшна, — рассмеялась Дженни. — Просто к ней надо привыкнуть. Вот увидишь, в следующий раз она, может быть, даже кивнет тебе в знак приветствия и особого расположения.
— Надеюсь оказаться достойным столь высокой чести, — без улыбки произнес Мартин.
Он постарался не показать, как сильно обрадовался последним словам Дженнифер. Раз речь зашла о «следующем разе», значит, у него есть шанс продолжить приятное знакомство. Видимо, он тоже понравился милой фее.
Лифт доставил их на седьмой этаж, и Дженни с его помощью дошла по коридору до двери с номером 727.
— Ну вот я и дома, — провозгласила она, копаясь в злополучной сумочке в поисках ключа. — Извини, я пригласила бы тебя выпить, но у меня жуткий беспорядок. Может, как-нибудь в другой раз? Я твоя должница.
— Как насчет завтрашнего вечера? — тут же ухватился за возможность Мартин. — Поужинаем вместе? Если, конечно, ты свободна… То есть если завтра у тебя свободный вечер.
— Я совершенно свободна и завтра вечером, и вообще всегда. — Ярко-синие глаза взглянули на Шеффилда серьезно и даже немного строго — Дженни заметила его оговорку. — Поэтому с удовольствием поужинаю с тобой.
Она наконец-то нашла ключи и, открыв замок, с неуловимым изяществом повернулась к Мартину. Девушка грациозно приподнялась на цыпочки, и ее сочные губки легко «мазнули» его по щеке, как бы случайно прикоснувшись и к углу рта.
— Спокойной ночи. — Она скользнула в приоткрытую дверь. — Надеюсь увидеть тебя завтра в баре на углу в семь вечера. Пожалуйста, не опаздывай — я ненавижу ждать!
Дверь закрылась с мягким щелчком, который привел Мартина в чувство. Он встряхнулся и отправился прочь от заветной квартиры. Шеффилд казался себе заурядным мальчишкой, которому внезапно без всяких видимых причин назначила свидание первая красавица школы. Это ощущение было для него новым — Мартин сам привык чувствовать себя лидером, снисходящим до окружающих красоток. Но Дженни была не такой, как все — он понял это сразу, как только увидел ее.
На следующее утро он проснулся с мыслью, что надо срочно писать сценарий, который можно будет «сыграть» с Дженнифер. Но, к своему ужасу, Мартин вдруг понял: он не может сочинить ни строчки. Картины в его воображении сменялись одна другой, но в каждой из них они с Дженни выступали в столь разных ипостасях, что он буквально терялся в этом калейдоскопе. Сценарий «не писался» и на работе, когда он снова сидел на съемочной площадке. Все его мысли были заняты предстоящим свиданием, которое, похоже, грозило стать самым непредсказуемым событием в его жизни — Мартин уже почти разучился общаться с девушками без заранее расписанных движений и фраз. Дженни все они не подходили, и он раз за разом отбрасывал придуманные сюжеты. Она была достойна самых лучших сцен, а Шеффилд, как назло, слишком увлекся ею, чтобы написать хоть что-нибудь стоящее…
— Снято! — крикнул Роберт и повернулся к Мартину: — По-моему, сцена удалась блестяще! — В его голосе слышался вызов.
— Раз ты так считаешь, то да, — с отсутствующим видом отозвался Шеффилд.
Он мельком бросил взгляд на потеющих под софитами актеров, только что вылезших из постели после очередного акта любви, и поднялся из кресла.
— Если что, я буду у себя в кабинете. У меня много дел.
Роберт Стерн был так ошарашен, что Мартин едва не рассмеялся. Еще бы: на его памяти это был первый случай, когда ведущий сценарист студии «D&S» уходил со съемочной площадки, не закончив работу. Не говоря уже о том, что и одобрял сцену с первого раза он чрезвычайно редко. Ну а такого, чтобы он согласился лично со Стерном, не было еще никогда. «Надо вколоть Бобу что-нибудь успокоительное, чтобы он не умер от счастья…» — услышал Мартин приглушенное бормотание одного из операторов, но не обратил на это ни малейшего внимания.
Войдя в свой кабинет, он поморщился: здесь еще витал запах духов вчерашней подружки — кажется, ассистентки гримера. Уборщица не потрудилась открыть окна — и аромат, еще вчера приятно щекотавший ноздри, сегодня казался Мартину удушливым и слишком тяжелым. Рабочий день вчера закончился рано, и, удовлетворившись снятой сценой лесбийской любви, Шеффилд приволок к себе эту хихикающую дылду. При воспоминании его передернуло. Сразу после этого «свидания» он и уехал домой, а там встретил Дженни. Похоже, теперь вся его жизнь будет делиться на периоды «до» и «после» знакомства с ней. Во всяком случае, Мартин надеялся на это.
Он распахнул окно, несколько раз глубоко вдохнул и включил компьютер. Потом немного покачался в кресле, лениво пощелкал по клавишам, побродив по Интернету, почитал собственные сценарии. Сегодняшняя сцена «свидание в баре» должна была стать исключительной, бесподобной, но ему в голову не приходило ничего подходящего. Мартин пытался заставить себя работать, но тщетно. Словно все идеи разом выветрились, оставив в мыслях только предвкушение скорой встречи…
Больше всего он боялся, что Дженнифер не придет, но она была в баре в назначенное время — такая же сияющая и красивая, как и накануне. Они заняли столик подальше от барной стойки и песенного автомата, чтобы никакой шум не мог им помешать, и погрузились в беседу, словно и не прерывали ее вчера вечером.
Если бы через несколько дней кто-нибудь спросил Мартина, что он ел и пил тогда, он нипочем не вспомнил бы. Зато жизнь Дженни стала известна ему в мельчайших подробностях. Он с удовольствием расспрашивал ее о детстве, юности, обучении в университете. Дженнифер Вурц оказалась дипломированным бухгалтером и работала на несколько компаний, в том числе на известное в Лос-Анджелесе адвокатское бюро «Джарвис, Джарвис и Полистер».
— Один мой друг у них консультируется, — вставил Мартин, и ему почудилось, что Дженни на секунду растерялась, но тут же взяла себя в руки.
— Вряд ли я с ним встречалась — я занимаюсь только бухгалтерией…
Она обожала своих родных, и, судя по рассказам, они были очень дружны. Ее отчим Дэвид владел автозаправочным комплексом, но у него хватало времени и на семью, от которой он не отделял и падчерицу. Они часто ходили все вместе на концерты, ездили на курорты, причем предпочитали горнолыжные. По описаниям Дженнифер, Дэвид был прекрасным спортсменом и приучил их всех к спорту. А в последнее время Дженни стала вынужденным «прекрасным примером» для младшей сестрички Моники.
— Представляешь, она в следующем году заканчивает школу, — делилась Дженнифер, помешивал ложечкой свой кофе. — А сейчас умудрилась познакомиться с тусовкой каких-то «оторванных» байкеров и вместо учебы целыми сутками носится по городу!
— Ну а ты что можешь с этим поделать? — недоверчиво усмехнулся Мартин, хорошо помнивший собственные предвыпускной и выпускной годы, когда главным было не учиться, а произвести впечатление на окружающих.
— О, мама и Дэвид выбрали меня на роль идеальной старшей сестры, — засмеялась Дженни, взмахнув пушистыми ресницами. — Для Моники я всегда была авторитетом, и теперь мне приходится регулярно проводин» с ней воспитательные беседы. После каждой из них она успокаивается примерно на неделю, но потом все начинается сначала. Хотя родители постоянно бомбардируют ее историями о том, какой я была послушной девочкой и как замечательно вела себя в выпускном классе.
— Правдивыми историями, я надеюсь? — прищурился Мартин.
— Конечно да, — лукаво улыбнулась Дженни и кокетливо отвела взгляд. — Хотя, узнай мама с Дэйвом, какие у меня планы на сегодняшнюю ночь, они поостереглись бы так часто приводить меня в пример Монике.
Мартин почувствовал, как в горле внезапно пересохло. Планы на сегодняшнюю ночь? Он надеялся, что эти планы подразумевают и его участие, тем более если они могут показаться неприличными семье Дженни. Он судорожно глотнул вина из бокала и едва не поперхнулся.
— Слушай, мне кажется, я слишком много болтаю, — пожаловалась девушка. — Расскажи о себе. Чем ты занимаешься?
Шеффилд всегда без стеснения говорил девушкам о том, что он — сценарист, занимающийся «клубничкой». В конце концов, эта работа была не только не хуже, а во многом и лучше некоторых других. Его уже давно перестала смущать собственная профессия. В Лос-Анджелесе ценны только те мужчины, которые умеют зарабатывать деньги, — неважно, каким образом они это делают. Если у тебя есть деньги, ты не можешь быть непривлекательным для женщины.
Но сказать об этом Дженни? Он вдруг представил, как изменится ее лицо, если она узнает, что сидит за одним столом с автором таких бессмертных (и прекрасно продаваемых — всегда подчеркивал Джеймс) «шедевров», как «Две на одного», «Кульминация страсти» и «Розовые кошечки». Это ведь не сотрудничество с мистерами Джарвисами и мистером Полистером! Даже три их фамилии, будучи внесенными в название одного из фильмов по сценарию Мартина, приобрели бы совершенно иное звучание… Конечно, Дженнифер может придерживаться самых широких взглядов, но как она отреагирует на столь оригинальную работу своего кавалера?.. Он надел самую загадочную из своих улыбок.
— Я преподаватель, — Мартин внутренне вздрогнул, но тут же убедил себя, что почти не соврал — ему ведь приходилось «давать уроки» актерам и режиссерам.
Дженни на секунду прищурилась, словно сканируя его взглядом.
— Не может быть! — Она весело покачала головой. — Я не верю, что с такой внешностью ты похоронил себя в преподавании. Нет, ты должен быть актером!
— И в каких же фильмах ты имела возможность меня лицезреть? — включился в игру Мартин.
— В «Титанике»? — брови Дженни насмешливо приподнялись, и они оба рассмеялись.
— Ну, разве что в роли кого-нибудь из обслуживающего персонала, — развеселившись, заметил Мартин. — Я слышал, что на «Титаник» брали прислугу не только высочайшего класса, но и с «внешностью, услаждающей глаз».
— Твоя внешность выше всяких похвал. — Дженни снова стрельнула в него глазами и тут же скромно опустила ресницы. — Должно быть, ты разбил сердце не одной несчастной студентке из тех, которым преподаешь… что?
— Для несчастных студенток я совершенно безопасен, — парировал Мартин. — А преподаю я им сценографию, — он решил упорствовать в выбранной профессии до конца, но, к его удивлению, Дженнифер удовлетворилась объяснением.
— Я так и знала, что ты не можешь не иметь отношения к кинематографу! — На ее лице расцвела улыбка — сначала робкая, но постепенно становящаяся все более и более смелой. — Мне всегда хотелось самой как-то приобщиться к этому замечательному искусству…
— Ты могла бы стать актрисой, — заметил Мартин.
— Нет, это не для меня, — взгляд Дженни стал мечтательным. — Я не хочу выступать перед публикой, меня больше устроила бы должность режиссера или, например, сценариста. Я бы написала и поставила такие сцены, что публика ахнула бы…
— Например?
Дженнифер на секунду задумалась. Когда она заговорила снова, лицо ее было серьезным.
— Мужчина и женщина сидят в баре и разговаривают. Им весело, они смеются и не замечают, как переходят ту грань, которая отделяет их от «просто друзей» и приближает к другой стороне человеческих отношений. Они сначала не чувствуют, что стали друг другу больше, чем друзья. Но в какую-то секунду женщина вдруг понимает, что не мыслит жизни без этого мужчины. Она думает о нем уже как о любовнике, ей хочется поскорее оказаться в его объятиях. Он тоже испытывает нечто подобное… Но первый шаг должен принадлежать ей…
— И что же она делает? — В горле у Мартина снова пересохло.
— Она притворяется, что хочет написать сценарий о них. — Дженнифер вдруг поднялась со стула. — И рассказывает ему все подробности, чтобы он понял, чего ей по-настоящему хочется. А потом встает и говорит ему: «Идем к тебе» — и протягивает руку. Вот так.
Ее пальцы, подрагивая, замерли почти у его лица, и Мартин, медленно поднявшись, обхватил их ладонью.
— А что отвечает на это мужчина? — Его хриплый голос нарушил повисшую между ними тишину.
— Что до его дома совсем недалеко…
— Как до моего?
— Да, примерно так…
И он повел ее к себе, как и накануне. Но на этот раз они оба знали, зачем идут туда. По дороге Дженни не произнесла ни слова, и Мартин боялся разрушить это молчание. Он порой ловил на себе ее серьезный взгляд, как будто она решалась на что-то очень важное. На секунду у него даже мелькнула мысль: не станет ли он у нее первым мужчиной, но он тут же отбросил эту идею как малоправдоподобную. Такая девушка, как Дженни, наверняка отбою не знает от кавалеров. Ему, конечно, хотелось бы верить, что она всю жизнь ждала встречи именно с ним, но это казалось нелепым и глупым.
Едва двери лифта закрылись за ними, Дженни повернулась к Мартину. В глазах ее сквозь пляшущие огоньки страсти проглядывала решимость. Один шаг — и она приникла к нему. Его тело тут же откликнулось волной возбуждения. Дженнифер поднялась на цыпочки, ее тонкие руки обвили его шею, а губы коснулись его лица. В следующую секунду Мартин прижал ее к себе со всей силой, на которую был способен. Ему хотелось навсегда запечатлеть в памяти каждый изгиб ее соблазнительного тела. Язык Дженни исследовал влажные глубины его рта, и он, в свою очередь, вторгался в сладкие просторы между ее губами. Его руки скользнули вниз по ее талии, опустились на ягодицы. Девушка с приглушенным стоном подалась к нему, словно желая слиться с ним воедино.