свои самые прекрасные украшения? — спросил он, усаживая меня на стул.
— Бабочек, — тихо ответила я, закрывая лицо ладонями.
— Бабочек? — хмыкнул Вальенте, и мне показалось, что голос его несколько смягчился. — Итак, Виолетта, теперь по существу. В том месте, куда вы забрели вместе со служанкой, сформирован колдовской круг. Вы преступили черту и попали под воздействие проклятия. Мелинде повезло больше: у нее изнуряющая болезнь и помутнение рассудка, и лучшее лекарство — это уехать подальше от зачарованного места. Тебе же, милая Летта, досталось в самый раз. Печать духа — это особая форма проклятия, при любом магическом воздействии метка активируется. Ты взяла мой эсканилор, и остаточного заряда в нем хватило, чтобы печать проявилась. Когда ты задействовала собственные силы, это вызвало сильнейшее возмущение метки. А теперь представь, что случилось бы с тобой и окружающими, попробуй ты, к примеру, применить к кому-нибудь магический удар.
Кровь отхлынула от лица.
— Взрыв?
— Магический взрыв — от тебя самой и всего живого на расстоянии шагов пятидесяти вокруг ничего бы не осталось. Убийственная метка, что тут скажешь.
Амир замолчал, а я не могла вымолвить ни слова. Лишь спустя несколько минут с трудом произнесла:
— Жители деревни верят, что дух наслал проклятие, но духов ведь не существует?
— Не берусь ничего утверждать (это я про духов), в жизни много есть такого, что не поддается объяснению, а насчет проклятия — его мог наслать какой угодно одаренный и сильный маг. Как я понял, твой жених предпочитает в то место не соваться. Довольно безопасный подход, для него в первую очередь. Что он сказал тебе по поводу метки?
— Я никому не рассказывала.
— Хм, как удобно. Тебя могло разорвать на меленькие кусочки, и никто бы не понял почему. Кажется, я не вовремя вмешался. Надо было позволить тебе вышибить дверь.
— А вас бы не задело? — со злостью спросила я, поднимая глаза на усмехающегося куратора.
— Я умею ставить превосходные щиты.
— Что же вы вмешались?
— Чисто практический интерес. Твоя метка ведет себя несколько странно. Она так ярко загорается, словно предупреждает. А это само по себе необычно. По идее печать духа — это взрывной механизм замедленного действия. Она исчезает с кожи, а срабатывает в тот миг, когда ты применяешь магию, и тебя уничтожает собственная сила. А вот здесь, — Амир вдруг снова потянул к себе мою ладонь, пристально вглядываясь в поблекший узор, — здесь у нас не просто метка, а целый рисунок. Вероятно, его даже можно как-то истолковать. Внешне — печать духа, но ты пока жива. Если это своеобразное послание, замаскированное под проклятую метку, тогда оно не отразится на твоей магии. Давай-ка проверять, Виолетта.
— Как проверять? — в испуге спросила я.
— Я кину в тебя заклинание, а ты закроешься щитом.
— Согласно вашим словам, меня должно разорвать на месте.
— Щит — это защитная магия, чтобы метка сработала, он должен истончиться, и вот если этого не произойдет, значит, печать ненастоящая. Вставай и выходи в центр.
— А если истончится?
— Постараюсь спасти тебя во второй раз… наверное.
Понимая, что другого варианта не остается, я прошла на середину возвышения, а Амир остался на своем месте. Он протянул вперед эсканилор, с набалдашника сорвался огненный сгусток и понесся в моем направлении. Я выставила впереди дрожащую ладонь с зажатой в нее птицей и… испугалась создать щит, а огненный сгусток в нескольких сантиметрах от моего лица разбился о невидимую преграду.
— Да что такое, Летта! — взорвался Амир. — Ты разучилась ставить защиту?
Я лишь опустила голову, чтобы он не понял, как мне сейчас страшно. Я испугалась, что меня убьет собственная сила. И настолько растерялась в этот миг, что не сообразила даже подивиться поразительной скорости куратора — он успел поставить впереди меня защиту, чтобы оградить от собственной магии.
— Попробуем еще раз, куратор Вальенте, — негромко произнесла я, вновь сжимая птицу в ладони.
В ответ на мои слова с набалдашника трости сорвался зеленый смерч и, бешено вращаясь, полетел ко мне. Сжав обе ладони вместе, я направила энергию в эсканилор и выставила щит, наблюдая широко раскрытыми глазами, как в него врезается и рассыпается на мелкие осколки зеленый вихрь. Невыносимая боль обожгла руку, заставив крепко стиснуть зубы.
— Он истончился, нет? — спросила я на выдохе.
— Нет, — неожиданно серьезно ответил куратор. — Тебе повезло, Летта. Это не печать духа, это нечто другое.
Я опустила ладони, метка горела холодным белым огнем.
— Что мне делать? — спросила у задумчивого Амира.
— Не совать свой нос куда не следует и… думать о бабочках, — был ответ, а потом куратор просто вышел из аудитории, оставив меня в гордом одиночестве.
С того самого разговора куратор больше ни словом не обмолвился о странной метке, и я поняла — Вальенте убедился, что я не представляю опасности для других, и бросил меня саму разбираться с проблемами, вызванными опрометчивым поступком. Теперь после занятий я не торопилась домой, а проводила вечера в библиотеке, пытаясь отыскать информацию про духов и метки, пролистывала книги по проклятиям одну за другой, но академия не располагала нужными рукописями. Все, что касалось народных суеверий, было напрочь вычеркнуто из списка обязательного к изучению материала.
Один раз меня посетила мысль, что подобные запрещенные вещи наверняка хранятся в виерской академии магии, но попасть туда не представлялось возможным. Оба учебных заведения были надежно защищены от проникновения нежелательных личностей. В нашу академию не мог свободно войти ни один человек, в чьих жилах не течет аристократическая кровь, и что-то подобное, я полагала, было и у виеров.
С момента появления метки все магические практики для меня стали настоящим испытанием. Руку пронзало болью каждый раз, когда я применяла магию, и мне приходилось молча сносить все это и старательно контролировать выражение лица, чтобы никто ни о чем не догадался. Куратор будто бы позабыл о моем личном проклятии и виду не подавал, что догадывается о боли, которую я испытываю, когда он велит сформировать сферу или отразить чужой удар.
Дабы скрыть сияние печати, я заказала для себя черные перчатки без пальцев, а вместо платья разработала для тренировок удобный костюм,
чтобы ни у кого не возникло подозрения, почему я вдруг решила тренироваться в перчатках. Подобное новшество было встречено нашими студентками-модницами на ура, и вскоре уже все девушки приходили на тренировку в костюмах, состоящих из свободной белой рубашки, черного обтягивающего жилета и легких просторных брюк, которые больше походили на юбку, но при этом не путались в ногах и не мешали проводить бой.
Однажды после окончания тренировки я задержалась в пустом зале. Все уже ушли, а мне пришлось сесть на скамью, потому что сегодняшнее занятие оказалось слишком изматывающим. Я сняла перчатку, метка ярко сияла в полутемном зале. Закрыв глаза, вновь попыталась вызвать в памяти счастливый момент, но вздрогнула от звуков чужого голоса.
— Виолетта, ты в порядке? — Это была веселая толстушка Дениза.
Я быстро сжала руку в кулак, стремясь скрыть рисунок, а девушка уже подбегала ко мне от двери, весело щебеча.
— Как ты себя чувствуешь?
— Устала сегодня.
— Ты разве не пойдешь с нами в чайную? Идем, весело проведем время. Заодно отметим наступающий праздник.
— Я присоединюсь к вам немного позже, — кивнула, чтобы заставить Денизу уйти поскорее. Метка жгла невыносимо.
— Тогда увидимся, — улыбнулась девушка и умчалась из зала.
Я вновь закрыла глаза, прислонилась головой к холодной стене и вызвала в памяти зеленый сад, бабочек, но вздрогнула от нового оклика:
— Ты в своем уме, Виолетта?
Передо мной стоял взбешенный Амир, а я даже не слышала, как он вернулся в зал.
— Ты до сих пор не избавилась от метки и молчала? Ты что, терпишь боль каждый раз, когда проходят тренировки?
— Я не нашла в книгах нужной информации.
— Почему ничего не сказала? Или ты слишком гордая, чтобы признаться в своей ошибке и попросить кого-то из знающих людей помочь тебе? Зор Анделино прекрасно разбирается в проклятиях, ты должна пойти к нему и все рассказать.
— Куратор Вальенте, позвольте мне самой решить, как поступить в данном случае. Всего хорошего. — С этими словами я поднялась и покинула резко замолчавшего куратора.
На следующий день Зор Анделино был уже в курсе моей метки, а я досадовала, что так глупо понадеялась, будто Амир никому ничего не расскажет. Я была уверена, что именно он нажаловался на меня ректору. После пристрастного допроса в ректорском кабинете новость о моей ночной вылазке быстро достигла ушей отца и, естественно, жениха.
Я думала, ничто не может разозлить Роланда сильнее, чем продажа подаренной им кареты, но я ошибалась. Он настолько сильно возмутился моим поступком, что даже отказался разговаривать на эту тему. Эстер его поддержала, но при этом, напротив, не упускала случая напомнить мне, как сильно я подвела доверие жениха, тайком выбравшись из его дома и отправившись в запретное место. Меня обвинили в излишней взбалмошности, непокорности и еще прочих грехах. Сам же Эрин лишь молчаливо и осуждающе покачал головой, будто говоря, что он ведь меня предупреждал. Никому не было дела, что я узнала о существовании проклятия после того, как побывала на озере.
Глава 12
Непослушание
«Да как такое возможно?! Мне что, пять лет?!» — вопрошала я у зеркала, расхаживая по собственной комнате. Меня посадили под замок в наказание и не пустили на площадь, чтобы полюбоваться на праздник Единения. Это был особенный день, когда в Амадин съезжались гости из соседних королевств, на площади устраивались пышные гуляния с фейерверком, танцами и угощением. Сама королевская семья посещала в этот день центр города. А я сидела дома потому, что гадкий Амир наябедничал ректору!
Да какое ему дело до моей метки?! Из-за него я сейчас сижу в своей комнате и слышу только звуки отдаленного праздника. Я ведь тоже туда хочу! Хочу посмотреть на новые интересные вещицы, которые продаются в шатрах иностранных гостей, на представление. Я принялась кусать губы с досады, чтобы не расплакаться. И из окна не выберешься — отец внизу поставил охрану, еще и заявил, что они с матерью мне теперь не доверяют.
— Гадкий, мерзкий куратор! — твердила я, сорвав злость на вышитой шелковой подушке и изо всех сил запустив ею в стену.
Была бы еще польза от его вмешательства! А то ректор лишь подтвердил слова Амира, что это не печать духа. А после добавил, что и рисунок он не узнает, слишком уж тот не похож на обычное проклятие. Сказал, это может быть любая метка, вплоть до печати рода Мирас[3]. Но мне какой прок от этого? Может, лично отправиться на поиски сгинувшего Адриана и вытрясти из него всю информацию про болезненную метку?
Мерзкий Амир! Со злости едва не запустила в стену баночкой с кремом, которую дал мне куратор. Велел наносить мазь на ладонь перед тренировками, чтобы блокировать болезненные ощущения. «Нужна больно его помощь теперь!» — возмущалась я, возвращая баночку на место. Мазь и правда работала, вызывая чувство онемения и помогая избавиться от ощущения жжения в руке.
— И Эрин тоже хорош! Мог бы вступиться за меня и отвезти на праздник! — продолжала неистовствовать я вслух, пиная ногой лиловый пуфик. — Там сейчас все студенты гуляют, развлекаются. А мне нужно заучивать дурацкие стихи о манерах настоящей леди!
Негромкий стук вынудил прекратить избиение несчастного предмета мебели и принять подобающую леди позу.
— Войдите.
— Мисс Виолетта, — в дверь вошла Мелинда, — ваш обед.
Девушка поставила поднос на небольшой столик возле окна. Я заметила, что выглядит она сегодня очень нарядно.
— Собираешься на праздник, Мелинда?
— Вы не пустите, мисс Виолетта? — Девушка выпрямилась и нервно огладила юбку. — Там, говорят, фейерверк красивый будет, очень хотела посмотреть.
— Ну почему не пущу, иди. Наверное, свидание у тебя на празднике? Не зря самое красивое платье надела.
— Да какое там свидание, мисс?!
— А почему нет?
Мелинда снова огладила юбку, опустила глаза в пол:
— Не могу я на других мужчин глядеть.
— Не начинай, Мелинда. Разве не помнишь, что врач сказал? Это все тебе привиделось, все было не по-настоящему.
— Так мои-то чувства настоящие были, мисс. Я такого в жизни не испытывала.
— А