— Ну и напрасно. Я просто охраняю собственность Сильвии. Я хорошая сестра.
— Ее сестра или моя?
Странное чувство озвучить то, чего она боялась, заставило ее сказать:
— Ведь это скоро будет одно и то же, верно?
Его лицо потемнело.
— Кто знает… И вообще, где она?
— Почему бы тебе самому ее не поискать?
Его губы презрительно скривились. Она поняла. Марк Селлон никогда не бегал за женщинами. Они сами должны были искать его внимания.
— Ты единственный, о ком она думает, — сказала Ди. — Может, ей просто захотелось заставить тебя немного поревновать.
— Тогда она проиграла.
Он снова подбросил ее в воздух, и прежде, чем он успел сделать что-то еще, они оба увидели Сильвию. Она, шутя, боролась с каким-то парнем и громко рассмеялась, когда тому удалось поцеловать ее в губы.
Неожиданно Ди оказалась одна. Парень вскрикнул, отброшенный на тротуар, за ним последовал визг Сильвии, когда Марк бесцеремонно схватил ее за руку и потащил куда-то в темноту. Все вокруг возмущенно загалдели, но потом успокоились.
— Представляю, что там сейчас происходит, — сказал кто-то под общий смех.
— Эй, Ди!
Хелен и Джо махали ей, приглашая присоединиться к ним.
— А где Сильвия? — спросила Хелен. — Ах да… вижу…
Сильвия вместе с Марком медленно шли по дороге. Одной рукой обняв его за талию и положив ему на плечо голову, она смотрела на него влюбленными глазами.
Через два дня Марк перебрался в пансион неподалеку, и Ди стала видеть его реже. Иногда утром, когда она уходила в больницу, а он шел в гараж, они встречались на улице.
Прошли первые месяцы нового года, и новости из Европы становились все более тревожными. Гитлер продолжал завоевывать наиболее слабые страны, присоединяя их к Германии под прикрытием Мюнхенского договора, который был подписан в сентябре прошлого года, еще до того, как Чемберлен заявил, что переговоры с этим неврастеником невозможны.
— Марк ни о чем больше думать не может, — с раздражением говорила Сильвия. — Он хочет пойти на летные курсы, считая, что я все равно никуда не денусь.
— Ну конечно, — сказала Ди. — Ты же не можешь оставить его, когда он будет выполнять свой долг перед страной.
— Для него это развлечение, а не долг. Я теперь даже ревностью не могу удержать его внимание.
— Так значит, тогда, на Новый год…
— Да. Тогда это сработало, но… о, я просто не знаю! Нет, я заставлю его понять, что со мной ему придется считаться.
— Только не сделай какую-нибудь глупость, — предупредила Ди.
На лице Сильвии появилась странная улыбка, улыбка, которую Ди поняла только тогда, когда было уже поздно…
Том, парень, с которым она танцевала на встрече Нового года, начал приглашать ее в город. Особенно не обнадеживая, Ди согласилась сходить с ним в кино. Том не был таким уж умным парнем, но он умел рассказывать анекдоты и мог рассмешить ее. Конечно, смеяться с ним было совсем не то, что смеяться с Марком…
Однажды вечером, когда они вместе подходили к ее дому, они увидели Марка. Он выглядел обеспокоенным.
— Что-то случилось? — спросила его Ди.
— Нет. Просто я жду Сильвию. Но она почему-то опаздывает.
Ди нахмурилась:
— Я думала, вы договорились встретиться в городе.
— Она так сказала? — удивился Марк. — Значит, я неправильно понял. Ну, тогда ладно…
Он махнул им на прощание рукой и ушел.
— Твоя сестра всех заставляет за собой бегать, — восхищенно проговорил Том.
— Странно, — пробормотала Ди. — Сильвия сказала, что вернется поздно…
Только оглядываясь назад, можно было понять, что это был первый предупреждающий звоночек. Вечером появилась Сильвия, счастливая и сияющая. Ей, казалось, было приятно узнать, что Марк искал ее.
— Он был очень расстроен?
— Ну, довольным он уж точно не был. Так ты хочешь, чтобы он был расстроен?
Сильвия пожала плечами:
— Это не принесет ему вреда. Он сам подмигивает каждой девчонке.
— Ну, это у него просто такой стиль.
— Я тоже сначала так думала. В нем есть что-то такое, до чего я никак не могу добраться. Марк изображает из себя страстного влюбленного, но это не настоящая любовь. Не настоящая, потому что в остальном он просто не дает к себе приблизиться.
— Наверно, он просто не доверяет любви.
Сильвия насторожилась:
— Почему ты так думаешь?
— Ну, если вспомнить его детство… Отец бросил их, а мать была натурой замкнутой, ну… в общем, ты сама все знаешь.
— Нет, не знаю.
Значит, Марк так ничего и не рассказал Сильвии! Он тогда намекнул на это, но она подумала, что потом, когда они станут ближе друг другу… Похоже, они так и не стали ближе.
— Может, мне лучше самой спросить у Марка? — предложила Сильвия.
— Нет, — быстро сказала Ди. — Я не должна была тебе этого говорить. Я забыла. Просто…
Она коротко передала Сильвии то, что он рассказал ей о своем одиноком детстве, о собаке, которую его мать прогнала, ни слова не сказав ему.
— Вот, значит, почему он никого к себе не подпускает, — задумчиво проговорила Сильвия. — Тем не менее тебе он все же рассказал.
— Потому что во мне он видит сестру. Сестру, которая не может причинить ему боль, как это можешь сделать ты. Но только не говори ему, что я тебе проболталась.
— Ладно. Буду надеяться, что Марк сам расскажет, но… он не расскажет. Видишь ли, я для него не очень- то много значу. Вчера мы собирались встретиться, а он опоздал на целый час. Он, конечно, извинился, но мне кажется, что он был с другой. Мне показалось, что от него пахло женскими духами.
— Ты все это придумала, — сказала Ди, не желая в это верить.
— Не знаю… Возможно. Было время, когда я думала, что мы с ним будем счастливы до конца наших дней, но сейчас… Если я для него ничего не значу, на свете есть и другие мужчины, которые могут меня оценить… Ну ладно. Спокойной ночи.
Как-то вечером Ди вышла на прогулку с Билли. Через несколько мгновений собака радостно залаяла — из-за угла показался мотоцикл. Даже в очках было нетрудно узнать мотоциклиста — это был Марк. Билли бросился вперед, вырвав у Ди из рук поводок.
— Билли! Нет! — закричала Ди, когда пес со всех ног понесся навстречу мчащемуся мотоциклу.
Все закончилось в мгновение ока. Раздался оглушительный треск забора, и Марк остался лежать рядом со своей покореженной машиной.
— О нет… — прошептала Ди, падая на колени перед пугающе неподвижным телом. — Марк! Марк!
— Все в порядке, — зашевелился он. — Лучше иди, поймай это глупое животное, пока он не бросился еще кому-нибудь под колеса.
Поймать Билли было не сложно, он сам подбежал на ее зов, виновато поджав хвост и поскуливая. Марк со стоном поднялся.
— Тебе очень больно?
— Ерунда, — выдохнул он, потирая спину.
Двери домов открылись, на улицу выбежали люди.
Сильвия видела все из окна и через минуту уже всхлипывала, обхватив шею Марка и положив его голову себе на колени.
— Ничего… ничего, все в порядке, — слегка запинаясь, повторял он.
Сильвия в ярости обернулась к Ди:
— Почему ты не смотришь за собакой? Марк мог бы разбиться!
— Но я не разбился, — выдохнул он. — Билли не виноват.
— Да, это я виновата, — пробормотала Ди. — Но давайте лучше пройдем в дом.
Держась за Сильвию, Марк поднялся и медленно двинулся к дому. В комнате он с облегчением опустился на диван и, откинув голову, закрыл глаза.
— Я должна осмотреть тебя, — решительно сказала Ди.
— Я же говорю, я в порядке…
Ди вскипела:
— Я медицинская сестра! И только я скажу, в порядке ты или нет.
Это заставило его открыть глаза:
— Ну ладно, сестра. Как скажешь.
Она бросила на него уничижительный взгляд.
К счастью, основной удар пришелся на плечо. Вместе с Сильвией они сняли с него пиджак и рубашку, обнаружив на плече большой кровоподтек, который уже начал приобретать отвратительный багровый оттенок.
— А теперь надо снять майку, осмотреть ребра… Так… А теперь нагнись вперед…
На спине были еще синяки, но обошлось без переломов.
— Ты даже не представляешь, как тебе повезло, — сказала Ди. — Но все же завтра тебе стоит зайти в больницу, чтобы сделать рентген.
— Зачем?! — спросил он с возмущением. — Когда меня уже осмотрела самая лучшая в мире медсестра. Если уж она говорит, что со мной все в порядке, значит, все в порядке.
— Да, но…
— Давай, одевайся, — сказала ему Сильвия.
Что-то в ее голосе заставило Ди понять, что Сильвия ревнует. Ей не хотелось, чтобы кто-то еще видел Марка раздетым. Чтобы кто-то еще дотрагивался до него.
И это было как вспышка, осветившая то, на что она не обратила внимания, — подтянутое тело Марка было таким же красивым, как и его лицо. Когда она его осматривала, ее руки профессионально пробежали по его торсу, ощущая только то, что могло иметь значение для оценки его состояния. Сейчас же она удивлялась, как могла не заметить эту гладкую упругую кожу, этот выразительный рельеф его сильных мышц.
Отвернувшись, Ди сказала:
— Сильвия поможет тебе одеться.
Джо пришел из гаража, где он осматривал мотоцикл.
— Ну как? — спросил его Марк.
Джо вздохнул и покачал головой:
— Ничего хорошего. Переднее колесо деформировано, да и других поломок…
Он безнадежно махнул рукой.
Марк застонал.
— Это моя вина, — виновато потупилась Ди. — Мне нужно было крепче держать поводок. Так что за ремонт заплачу я.
Джо потер лоб:
— Не думаю, что ремонт тут поможет.
— Тогда я заплачу за новый мотоцикл.
— Ди, — улыбнулся Марк, — милая, наивная Ди, на это бы ушла вся твоя годовая зарплата. Забудь…
— Но ты ведь так гордился своим мотоциклом…
— Ну а теперь он сломался. Такова жизнь. Легко пришло, легко ушло. Он и так попал ко мне, что называется, «с подачи дьявола». Попадется что-нибудь и еще.
В коридоре послышались тяжелые шаги, и через пару секунд в дверях комнаты появился дородный мужчина. Это был Джек Хаммонд, сосед, в чей забор врезался Марк. Даже в лучшие времена он не отличался хорошим нравом.
— Знаешь, что ты сделал с моим забором?! — заорал Джек.
— Мне очень жаль, — сказал Марк. — Я его починю.
— Надеюсь, что починишь… Какого черта тебя туда занесло?
— Иначе я мог бы задавить собаку, — устало проговорил Марк, словно человек, которому приходится объяснять идиоту самые простые вещи.
— Ага, почини, — буркнул Хаммонд. — Да смотри, не тяни с этим.
Билли в углу тихонько заскулил. Взгляд у него был виноватый, словно он понимал, о чем тут говорят. Хаммонд недружелюбно покосился на него:
— Стоило бы прибить эту псину. У меня хорошее настроение, а не то бы я…
Он не закончил фразу. Марк с трудом, но решительно встал и сделал шаг к Хаммонду.
— Оставьте собаку в покое, — тихо проговорил он. — Уходите отсюда, пока вы об этом не пожалели.
— Ах, вот как ты заговорил!
— Убирайтесь!
Хаммонд решил не спорить. Он умел отличать пустую угрозу от той, что могла закончиться кровью. Все, что он себе позволил, — уходя, хлопнуть дверью.
Марк тяжело опустился на диван и протянул к собаке руку:
— Иди сюда.
Билли послушно встал и подошел к нему.
— Ах ты, глупая дворняга, — ласково пробормотал Марк. — Пустоголовая ты псина. Ты что же это, хотел убить себя? Эта штуковина переехала бы тебя пополам, ты хоть понимаешь? Будешь ли ты… будешь ли ты в следующий раз более разумным?
Билли тихонько заскулил.
— Знаю, не будешь. Так же как и я, по мнению некоторых… — Он погладил его по голове. — Не переживай, это все уже в прошлом. Но никогда, никогда больше так не рискуй, потому что она, — он показал пальцем на Ди, — без тебя просто не сможет.
— И это после того, как по его милости ты чуть не погиб? — ошеломленно проговорила Хелен.
— Это ничего. Я могу позаботиться о себе. А он не может.
И Марк крепко стиснул Билли в объятиях.
Ди почти ничего не могла видеть сквозь слезы.
Было решено, что он останется у них на ночь. Ди, как и в прошлый раз, уступила ему свою комнату и перебралась к Сильвии. Она достала из аптечки мазь, чтобы смазать его синяки, но Сильвия выхватила у нее из рук баночку, сказав, что сделает это сама.
Некоторое время Ди посидела вместе с Билли. Интересно, много бы нашлось в мире мужчин, которые вот так могли бы свернуть с дороги с вероятностью покалечить себя, лишь бы не задавить старого пса? Он мог изображать из себя легкомысленного повесу и в то же время быть настоящим мужчиной. Теперь она знала это.
Перед ее глазами снова возник образ его обнаженного торса, сухощавого и сильного…
Глава 5
Наступил восемнадцатый день рождения Ди. Вечером должны были прийти гости, чтобы хотя бы на несколько часов забыть о приближающейся войне.
Марк встречал ее на автобусной остановке.
— Меня делегировали, чтобы доставить тебя домой, — важно сказал он. — Я освободился сегодня пораньше и помог Хелен передвинуть мебель и повесить украшения. Она печет для тебя пирог — самый лучший пирог с восемнадцатью свечками.
— У мамы все пироги самые лучшие, — улыбнулась Ди. — На двадцатилетие Сильвии это был вообще просто шедевр кулинарного искусства… Кстати, Сильвия уже дома?
— Нет. Но скоро будет.
У дверей их уже встречали первые гости. Со смехом и поздравлениями все поспешили в дом. Скоро все были в сборе. Все, кроме Сильвии.
— Ну, больше мы ждать не будем, — объявила Хелен. — Это твой вечер. Начнем.
Было много всего: открытки, которые нужно было прочесть, подарки, которые нужно было развернуть, шутки, которыми нужно было обменяться. Все это Ди помнила очень смутно, все детали померкли от шока, который случился потом. Проходя через холл, когда ей понадобилось что-то принести сверху, она заметила на коврике конверт. Ди узнала почерк Сильвии, и недоброе предчувствие охватило ее, когда она достала из конверта листок бумаги.
«Мне очень жаль, что приходится это делать в такой день, но я не смогу быть здесь сегодня вечером. Я уезжаю надолго, может быть, навсегда. Я люблю Фила и хочу быть с ним. Остальное не имеет значения.
Я попросила своего знакомого доставить это письмо, поэтому не стоит пытаться искать меня где-то за дверью. Я уже далеко.
Извинись за меня перед Марком. Я не хотела, чтобы так все случилось. Думаю, что когда-нибудь он поймет и простит меня. Он не любил меня по-настоящему, так что он это переживет.
Ваша Сильвия».
Ди снова прочитала письмо, все еще думая, что это чья-то дурацкая шутка. Потом бросилась к двери и побежала к дороге, надеясь догнать того, кто опустил конверт. Но на улице никого не было. Она снова побрела к дому и, дрожа, прислонилась к стене. Через некоторое время во двор вышел Марк.
— Тебя долго не было. Все спрашивают… Ди, что случилось?
— Сильвия… — едва слышно проговорила она.
Он взял у нее письмо и прочел его.
— Вот, значит, как.
И это было все, что сказал Марк.
Но ее он не смог обмануть. Ди подняла на него глаза за долю секунды до того, как маска снова упала на его лицо. Никогда еще она не видела выражения такой полной опустошенности на лице мужчины. Он сразу словно постарел, губы запали внутрь, глаза закрылись, будто от невыносимой боли.
— Даже не попрощалась, — прошептал он.
— Марк, прости ее…
Он поднял голову:
— Простить? За что? Она могла делать все, что хотела. Мы не были обручены и вообще…
— Но сделать так, как она сделала…
— Не очень красиво, конечно. Но если она хотела быть с ним…
— Ди, ты идешь? — донесся до них голос Хелен.
Марк быстро засунул письмо в карман.
— Не говори ничего, пока не закончится вечер.
Он был прав. От одной только мысли, что придется сказать об этом родителям, Ди уже становилось дурно. Сделав несколько глубоких вдохов, они вернулись в дом.