Всего лишь мыло. Почему от этого простого придания у него снова вскипела кровь?
«Потому что ты представляешь ее в своей постели, пахнущую этим мылом…»
Проснувшееся вожделение было странным и совершенно новым. Однако каждое чувство трепетало от какого-то знакомого и чудесного ощущения.
– Джек, если ты не собираешься отпускать меня, пожалуйста, уйди.
– Ты можешь уйти хоть сейчас, только согласись на мои условия.
– Пошли. К черту. Твои. Условия!
– Я вернусь. Пожалуйста, подумай о моем… предложении. Он чуть не сказал «предложении руки и сердца». Тогда дело могло не ограничиться летающими тарелками!
Когда Джек покинул комнату, не забыв запереть за собой дверь, Лорел прижала обе ладони к животу, по которому продолжала пробегать дрожь. Ее возбуждение, такое внезапное и такое полное – даже после всего прошедшего времени, – было худшим из того, что могло с ней произойти.
Как она могла все еще хотеть его? Как она могла страдать и томиться по человеку, который поломал ее жизнь?
Поразмышляв об этом непонятном факте, Лорел осознала, что если бы он снова прижал ее к стене, она не смогла бы удержаться и впилась бы в него, как дикая кошка.
Ад и все его дьяволы!
А внизу, в клубе, в карточной комнате, которую предоставили дамам в качестве гостиной, металась леди Ламберт, судорожно сжимая и разжимая пальцы.
– Так правильно!
Леди Мэдлин наблюдала за ней печальными темными глазами.
– Поверить не могу, что это говоришь ты, Прю. Я же знаю, что ты любишь Мелоди не меньше моего.
Лорд Эйдан де Куинси, пятый граф Бланкеншип, стоял, опершись на каминную доску, и наблюдал за горящими в камине углями.
– Оставь ее, Медди. Она абсолютно права. Мы должны исполнить свой долг и поскорее разыскать настоящую семью Мелоди.
Прю тоскливо посмотрела на Медди, но упрямо вздернутый подбородок не опустила.
– Это не просто наш долг. Быть одной в мире просто опасно. Потеря нашей семьи чуть не сломала Эвана и меня. Если имеется хоть малейший шанс, что у Мелоди есть семья…
– Мы ее семья! – Шепот Мэдлин был исполнен муки. – Если где-то в мире у нее есть настоящая семья, мы обязаны свести их вместе, чего бы нам это ни стоило. – Прю замерла на середине комнаты и невидящим взором посмотрела вдаль. – Кто-то в мире, должно быть, любит ее и, возможно, отчаянно разыскивает. Прямо сейчас… Может быть… может, они не заберут ее у нас… совсем. – Ее решительное личико вдруг сморщилось, может быть, они позволят нам видеться с ней. Время от времени.
До сих пор сэр Колин Ламберт молчал. Он стоял спиной к окну и с тревогой наблюдал, как его жена изо всех сил старается не разрыдаться.
– Я согласен с тобой, Прю. Как, в сущности, согласна и Медди. Только… не понимаю, что за срочность? Можно завтра или на следующей неделе…
Прю повернулась к мужу: – Или в следующем году? Или еще годом позже? Наш долг поступить так, как будет лучше для Мелоди. Ты считаешь, что промедление для нее лучше?
Колин вздохнул:
– Разумеется, ты права. Но только Джек…
– Вот именно, как быть с Джеком? – пробурчал Эйдан.
Мэдлин озабоченно посмотрела на мужа:
– Он вроде бы изменился в лучшую сторону. Вчера он даже ответил мне, когда я пожелала ему доброй ночи. И я слышала, как, укладывая Мелоди спать, он рассказывал ей очень длинную историю.
– Да ему стало лучше, – согласился Эйдан, – и это благодаря Мелоди. Я не знаю, что будет, когда он ее потеряет. Не замкнется ли он в себе снова?
– Не сомневаюсь, что так и будет, – тяжело вздохнул Колин. – И на этот раз я не уверен, что он поправится. Его дядя умер, а если еще и Мелоди уйдет из его жизни…
Прю прикусила губу.
– Знаю. Хоть я иногда и сомневаюсь, хорошее ли он оказывает влияние на Мелоди, в том, что она хорошо влияет на него, сомнений нет. Но все же нам следует начать поиски.
Эйдан вскинул голову.
– Нам следует начать с розыска няни Прюит.
Глаза Прю расширились.
– Женщины, которая оставила ее на пороге с какой-то невнятной запиской? Она думала, что кто-то из вас ее отец. Я сомневаюсь, что ее сведения будут достоверны.
Мэдлин выпрямилась.
– Что, если… что если, мы никого не найдем? Никогда. Что, если мы приложим все усилия и все-таки ничего не узнаем? Тогда мы сможем оставить Мелоди у себя?
– Конечно, сможем, – улыбнулся Эйдан.
Вернувшись к своей обычной деловитости, Мэдлин встала и решительно отряхнула юбки.
– Тогда голосую за то, чтобы начать поиск немедленно.
Прю, нахмурясь, поглядела на нее:
– Ты думаешь, что мы ничего не узнаем? Ведь так?
Мэдлин вскинула голову:
– Нет, я так не думаю. Но если нянечка Прюит не нашла ничего лучшего, чем оставить Мелоди на пороге «Браунса». Это говорит само за себя, и чем скорее мы в этом удостоверимся, тем лучше. Все успокоится, а мы будем довольны, что сделали все, что смогли.
Лицо Прю медленно просветлело.
– Полагаю… да, я думаю, что смогу с этим примириться. – Она обернулась к Колину: – Вы с Эйданом должны немедленно взяться за это.
Колин склонил голову в поклоне:
– Да, моя королева. – Он бросил взгляд на Эйдана: – Нам нужно взять с собой Джека. Участие в этом пойдет ему на пользу.
Эйдан кисло посмотрел на друга:
– Готов на все, лишь бы не находиться наедине с тобой целый день.
– Ах ты, выродок голубых кровей!
– А ты – выскочка, стремящийся в высшее общество.
Прю и Мэдлин обменялись понимающими взглядами, и Прю сухо заметила:
– Если вы закончили мериться оскорблениями, тогда задело.
Медди вскочила на ноги:
– Я принесу саквояжик, с которым прибыла Мелоди, я сохранила его в неприкосновенности.
Эйдан нахмурился:
– Мы с Колином все тщательно осмотрели, и не один раз.
Медди бросила мужу вызывающий взгляд:
– Значит, осмотрите еще раз. Эйдан криво усмехнулся уголком красивого рта:
– Да, моя королева.
Прю, выйдя из комнаты, вздохнула, обращаясь к подруге:
– Господи Боже, дрессировать мужчин – занятие изнурительное.
– Ах, но выгоды неоценимы, – небрежно откликнулась Меди.
Когда жены ушли, Эйдан и Колин перестали улыбаться, Колин задумчиво потер затылок. – Мы ведь действительно никогда не пытались отыскать нянечку Прюит.
Эйдан кивнул, глядя на дверь, за которой скрылась его жена:
– Знаю. Потому что боялись ее найти.
Глава 8
Торопясь по коридору, Медди и Прю миновали Бейливика, который с похвальной поспешностью провожал в контору Уилберфорса новую горничную.
– Веди себя тихо и почтительно, – приглушенным голосом напомнил Бейливик Фионе. – И не воображай, что мистер Уилберфорс растает, если станешь расточать свои знаменитые улыбки.
– Таять не главное, – дерзко ухмыльнулась Фиона.
Бейливик остановился на пол пути и сурово поглядел на темноглазую темноволосую красотку, не подозревавшую, что держит в руках его робкое сердце.
– Ты хочешь, получить эту работу или нет?
Фиона закатила глаза:
– Ладно, ладно. Отныне я стану настоящей добропорядочной мисс. Не подтягивай штаны так сильно. – Она протянула руку и потыкала Бейливика в массивный бицепс. – Ты изменился, стал совсем не таким, каким был в дороге. Там тебе нравились мои улыбки. – Она кокетливо надула губки. – Почти так же, как мои губы.
То, что Фиона называла дорогой, было единственной волнующей и полной приключений порой в жизни Бейливика. На несколько кратких дней он оказался шпионом, воином и героем одновременно. Верхом на могучем Балтазаре – хотя кто в этом союзе был главным, вопрос спорный, – Бейливик, преодолевая холод, голод и козни разбойников, промчался по сельской Англии в поисках сэра Колина и Мелоди.
По правде говоря, именно Балтазар отогнал разбойников от Фионы и ее спутников. Однако Бейливик никогда не признался бы в этом, чтобы не ослабить так льстящее восхищение девушки и ее приятную благодарность. От него потребовалось все его джентльменство, дабы принять от нее в награду за доблесть всего лишь несколько захватывающих дух поцелуев.
Память о них на протяжении последующих недель не давала ему толком заснуть, а еще больше ему хотелось вновь услышать ее голос и увидеть задорную улыбку.
На этих самых губках.
Он отвел взгляд в сторону, и!…
– То была дорога. А это «Браунс». – Где я буду единственной девушкой во всем штате слуг, – хитро усмехнулась Фиона. – Ты смотри, Бейливик-на-могучем-коне, обращайся со мной получше, или найду здесь кого-нибудь другого, с кем пойти погулять. – И она, покачивая бедрами, пошла впереди, бросив ему через плечо завлекательную улыбку. – Может быть, даже с этим твоим мистером Уилберфорсом…
Однако ее решительная прогулка запнулась, когда перед глазами возникла высокая внушительная фигура самого дворецкого.
– Вы, должно быть, Фиона. – Уилберфорс никогда не повышал голоса и не изменял ровного тона, но каким-то образом даже Фиона услышала осуждение в каждом отчетливо произнесенном слове.
Она покраснела, опустила глаза и поспешно присела в абсолютно правильном книксене. – Да, сэр. Я Фиона. Спасибо за работу, сэр. – Хмм. – Уилберфорс долгую минуту рассматривал ее, затем обратился к Бейливику: – Молодой человек, я позволил состояться этому найму, потому что вы доказали свою необычайную преданность членам нашего клуба и потому что указали мне на то, что нашим дамам пригодится некоторая женская помощь.
Бейливик торопливо кивнул:
– Да, сэр. Спасибо, сэр.
Уилберфорс медленно моргнул.
– Отсюда следует, что вы бы никогда не порекомендовали кого-то, кто не принимает близко к сердцу интересы членов нашего клуба. Вы никогда не привели бы в «Браунс» того, кто может вызвать разногласия в штате служителей клуба или взволновать наших леди своей дерзостью.
Фиона вытаращила глаза и даже не побелела, а посерела.
Бейливик бросил на нее панический взгляд.
– Да, сэр. Я хотел сказать – нет, сэр, мистер Уилберфорс.
– Нет. Думаю, что нет. – Уилберфорс перевел леденящий взгляд на Фиону: – Добро пожаловать в клуб «Браунс», Фиона. Не сомневаюсь, что вы станете ценным членом нашего маленького семейства.
Он слегка кивнул, на что Бейливик ответил поклоном, а Фиона низко присела в реверансе. Уилберфорс величественно проследовал мимо них по коридору, направляясь на кухню, и они явственно расслышали, как он пробормотал себе под нос:
– Истинное оружие массового смятения.
У Бейливика слегка подогнулись колени, и он оперся рукой на стену, чтобы поддержать себя, выдохнув еле слышное «Ох!».
Фиона глубоко вздохнула:
– Что ж, я поняла, что кокетничать с его светлостью бесполезно.
Бейливик при этих кощунственных словах метнул на нее яростный взгляд, но его сердце билось еще слишком отчаянно, чтобы поставить ее на место. Он обожал Фиону. С момента своего возвращения в Лондон он ни о чем, кроме нее, и думать не мог. Но тут юному Эвану пришла в голову мысль убедить Уилберфорса нанять ее горничной. «Чтобы Бейливик перестал томиться». Сестра Эвана, Прю, сказала Уилберфорсу, что она считает Фиону девушкой трудолюбивой и общительной, которая легко найдет общий язык с остальными служителями «Браунса». Еще Прю мечтательно произнесла, как чудесно было бы иметь в штате женщину, потому что слуги-мужчины не вполне овладели искусством глажения дамских вещей.
Обнаруженный таким образом недостаток в его штате стал для гордости Уилберфорса достаточной побудительной причиной. Фионе было немедленно послано пригласительное письмо на имя миссис Оливер Рагг в гостиницу близ Большой Северной дороги. К этому моменту Фиона готова была оставить жизнь актрисы бродячей труппы Помма.
Однако теперь, в присутствии предмета своих грез, Бейливик неожиданно почувствовал, что слишком взволнован присутствием Фионы и не может связать двух слов.
Как же теперь привлечь ее внимание, когда рядом окажутся гораздо более разговорчивые поклонники? Как сможет он заинтересовать ее, когда у ее ног скоро окажется весь Лондон, манящий прогуляться по своим соблазнительным улицам?
Неукротимая Фиона бойко тряхнула головкой, словно ее темные кудри не были упрятаны под чепчик служанки, и игриво улыбнулась Бейливику:
– Раз уж беседа с вашим шефом окончена… – Она качнулась к нему поближе и пробежалась кончиками пальцев по пуговицам его ливреи. – Почему бы нам, не побыть наедине? Как мне помнится, мы так и не закончили то, что начали в ту ночь, когда ты спас меня от разбойников. – Она глубоко вдохнула, и, хотя одежда горничной была скромной, как у монашки, Бейливику почудилось, будто он слышит, как потрескивают нитки ее лифа, протестуя против почти невыносимой задачи удержать в себе ее щедрые прелести.
С пересохшим ртом и спутавшимися мыслями Бейливик все-таки сумел поймать ее игривую ручку, прежде чем она зашла слишком далеко.
– Я не стану откликаться на эти твои заигрывания, Фиона.
Тело его стонало, протестуя, но разум был настроен решительно.
Она выгнула темную бровку:
– Нет? А когда мы виделись в последний раз, ты не слишком воображал о себе и постарался запутать в мои волосы достаточно сена.
– Я постараюсь… Я хочу сказать… – Ну почему он не мог наговорить ей тысячу комплиментов, приятных словечек… – Я должен сопровождать Эвана на верховой прогулке. Сэр Колин выкупил для меня Балтазара, чтобы я мог…
Она приложила ладони к его груди.
– Большой мужчина на большом коне! На спине такого размера можно, наверное, улечься… А может, и мне хватит там места?
От вожделения, пробужденного его многострадальным воображением, глаза Бейливика чуть не разъехались в разные стороны. С трудом проглотив слюну, он выдавил из себя отчаянное:
– Нет! – И, попятившись, чтобы избежать соблазна, коснуться ее, промямлил: – Я не хочу тебя сейчас…
Лицо Фионы застыло, превратившись в алебастрово-белую маску, руки упали вдоль тела.
– Что ж, мистер Бейливик, не трусьте. – Ее черные глаза метали молнии. – На свете еще много тех, кому я нравлюсь «сейчас»!
И она зашагала прочь, соблазнительно покачивая округлыми бедрами. Юбки ее колыхались, оставляя Бейливика с его неповоротливым языком тоскливо глядеть ей вслед.
– Не хочу тебя сейчас, – пробормотал он в пустоту. – Просто хочу тебя всегда.
А в комнатах леди Мэдлин и лорда Эйдана нахмуренный Эван с сомнением смотрел на встроенный в стену буфет.
– Зачем тебе понадобилось туда лезть?
– Хо-очу покататься в ящике, – отвечала Мелоди и тянула его за рукав поближе к закрытым дверцам.
Эван вздохнул и открыл дверцы. За ними виднелся довольно большой пустой ящик, подвешенный в проеме на канатах и блоках.
Интересующийся механикой Эван сразу оживился:
– Я понял! Когда ты дергаешь за веревки, он опускается или поднимается. Хитро придумано.
– Хо-очу кататься, – настаивала Мелоди. – Хо-очу поехать вверх и увидеть даму.
Эван не обратил особого внимания на ее слова о даме. Он прекрасно знал, что наверху нет ничего, кроме полупустого чердака, потому после своего переезда в клуб побывал там не раз. Но, в конце концов, ему это надоело, ведь там не было ничего интересного, не то что конюшня с его собственной лошадью!
– У меня нет времени катать тебя, – нетерпеливо ответил он Мелоди. – Я отправляюсь на Рамзесе в парк.
– Рамиис – плохая лошадь, – нахмурилась Мелоди.
– Рамзес – отличный конь, – сказал Эван, старательно подражая надменным интонациям лорда Эйдана. Впрочем, он тут же вернулся к привычному говору уличного мальчишки:- Он блеск как прыгает!
Но Мелоди возмущенно выпятила нижнюю губку:
– Хо-очу кататься!
Маленький подбородок был решительно выдвинут вперед, бровки сурово сведены.
Проклятие! Сейчас Мелоди устроит скандал, и тогда ему не удастся поехать на верховую прогулку. Он бросил взгляд на ящик в стене. Тот выглядел достаточно крепким, чтобы выдержать легчайший вес девочки, и наверняка на скучном пустом чердаке ей ничего плохого не грозит. А потом он расскажет Прю, где Мелоди может быть. Нужно только постараться не забыть об этом, как в прошлый раз.