— Зачем ты устроил это для меня? — не выдержав, спросила она, бросив мимолетный взгляд в его сторону.
Луиза заметила расплывающиеся в улыбке губы, но ей пришлось сосредоточиться на дороге, и она отвела глаза. Раз уж нельзя следить за выражением лица Рахима и одновременно за трассой, она постарается уловить малейший нюанс его интонаций.
— Это просто одно из обычных удовольствий жизни, и я хотел, чтобы ты его испытала.
— Почему? — Она не верила в слишком простое объяснение.
— Почему нет? Мне опять удалось порадовать тебя. Как, впрочем, и раньше.
Да, учитель живописи для Эбби, например. Но в этом был смысл. Луизе стало неловко, что центром его повышенного внимания и всевозможных затрат стала она.
— Сегодня утром ты сказал, что стараешься давать и брать в равной мере…
— Тебя интересует, не потребую ли я большего за предоставление тебе бесхитростного удовольствия? — сухо осведомился Рахим.
— Мне хотелось бы знать точную цену, если таковая существует, — поспешно ответила Луиза, сгорая от желания понять, что же он думает о ней на самом деле.
— Ее нет.
Исчерпывающий ответ, не оставляющий никаких шансов на дальнейшие расспросы, обескуражил ее. Луиза хотела, чтобы Рахим подробно объяснил ей, вместо того чтобы отделываться краткими и пустыми словами.
— Но кое-какие преимущества у того, кто сопровождает меня, всегда имеются, — тихо добавил султан.
Это был вызов. Луиза покосилась на него. Их взгляды на мгновение встретились. Удивительно, в его взгляде она заметила странное смешение чувств: страстное желание и самоосуждение одновременно. Ощутив внезапное волнение, Луиза благоразумно переключила свое внимание на дорогу.
— Тебе нет необходимости предоставлять все преимущества именно мне, — произнесла она, раздумывая над тем, что все в этой сделке учтено заранее.
— Узнать их — неотъемлемая часть нашего совместного путешествия. Только познав и испытав все, ты сможешь сделать четкий и осмысленный выбор.
— И какой же выбор у меня в этом путешествии? — съязвила она.
— О, великое множество, — рассмеялся Рахим. — Каждый раз ты сама решаешь, сколько отдать мне, сколько оставить себе и сколько получить у меня самой.
Луиза покраснела от столь откровенных слов.
— Не правда ли, это весьма занимательно? — поддразнил он.
— Рада, что ты так считаешь, — буркнула она, снова ощутив себя игрушкой в его руках.
— Подумай, Луиза. Разве это не вносит некоторую пикантность в наши отношения? Нам обоим не скучно. Это восхитительно. Находить нужные кусочки головоломки и соединять их.
Да, ей еще долго предстоит разгадывать личность султана. А вот Рахим, Луиза была уверена, уже давно составил полное представление о ней.
— Что ж, когда-нибудь ты соберешь свою головоломку и тебе станет скучно, — немного грустно ответила она
— А если я получу от этого удовольствие? — не унимался Рахим. — Картина редкой красоты может приносить бесконечное наслаждение.
Луиза подумала, что творение может быть прекрасным только в глазах владельца. Интересно, насколько взыскателен взгляд султана?
— Но ты можешь обнаружить в картине изъяны.
— У каждого из недостатков есть особое очарование, и в совокупности они могут быть прекраснее самой совершенной модели.
Луиза вздохнула: она ни на йоту не приблизилась к разгадке его характера. Придется отказаться от такого пути исследования личности Рахима.
— Мне не нравятся, когда меня проверяют, — недовольно бросила она.
— А разве не этим ты попробовала заняться сегодня утром, когда поцеловала меня? — насмешливо спросил султан.
Да, кое в чем он прав. Но то был скорее порыв, чем взвешенный поступок. Проверять Рахима? Поразмыслив, Луиза поняла, что не способна хладнокровно продумывать свои действия так, как это делает он. Возможно, стоит этому поучиться, если собирается прожить в его обществе целый год.
— Луиза, скажи мне честно, — сурово и в то же время мягко потребовал Рахим. — Ты хотела проверить силу своих женских чар?
— Нет, не совсем так, — отчаянно запротестовала она, чувствуя себя уличенной. — Я пыталась достучаться до тебя, до всего, что есть в твоей душе. Судя по тому, как ты отреагировал, это было очень глупо с моей стороны. Но я не ожидала от тебя такой бурной реакции. Честно говоря, я была ошарашена.
Султан не проронил ни слова. Наступила гнетущая тишина, в которой ощутимо витали призраки невысказанных мыслей. Луиза взглянула на него, но он не смотрел на нее, а сидел, погрузившись в размышления с непроницаемой маской на лице. Своим простодушным ответом Луиза опять расстроила все его ожидания.
Бесстрастное лицо Рахима огорчило Луизу. Настроение у нее упало, исчезла радость от быстрой езды. "Просто машина летела вперед, оставляя позади мили автобана, как в школьной задаче, перемещаясь из пункта А в пункт В.
— Мы подъезжаем, — безучастно произнесла Луиза. — Вон указатель поворота на Глостер-хауз.
— Я скажу тебе когда, — живо откликнулся он.
Скоростная трасса не отличалась красотой пейзажа. Однако когда они свернули на Глостер-хауз, живописные окрестности приподняли Луизе настроение. Теперь они ехали мимо прелестных ранчо, ухоженных зеленых пастбищ и пасущихся на них лошадях. Трава по обеим сторонам дороги казалась причесанной. Деревья, посаженные симметрично, отбрасывали манящую тень. Все вокруг говорило о благополучии владельцев, которое ревностно поддерживалось из поколения в поколение. Странно было сравнивать эту благопристойность с владениями Джеффри Уилларда в Канаде и с ранчо ее отца в Кентукки. Удивительный контраст стиля и формы. То, что открывалось взору здесь, было типично австралийской манерой, сочетавшей акцентированное внимание на внешнем виде с максимальной привольностью и простором. Такое смешение восхищало.
От взгляда на монументальные здания необычного стиля захватывало дух. Когда Рахим показал ей Глостер-хауз, Луиза не смогла сдержать восторженного возгласа. Глостер-хауз можно было причислить к памятнику архитектуры колониальной поры. Это было величественное двухэтажное здание с белыми колоннами и верандами, украшенными сказочным орнаментом и тонким кружевом чугунного литья. Дом показался Луизе раем, по которому она и Рахим совершат увлекательную прогулку. Никаких признаков тонко рассчитанного совращения, которое могло испортить ей настроение, не было.
Хозяин и его жена с необычайным радушием приветствовали гостей. Рахима и Луизу церемонно провели в просторную гостиную. Моррис и Пенелопа Ричмонд-Стафтон были само гостеприимство. Затем, совсем как в кино, по лестнице спустилась красивая женщина. Она шла, легко покачивая узким телом, словно змея, готовая напасть в любую минуту.
— Рахим, дорогой…
Новоиспеченному Змию в женском обличье было лет тридцать. Это была жеманная блондинка с длинными волосами и полным набором сверкающих белых зубов. Ее тонкое тело источало сексуальность. Обтягивающее пестрое платье из полупрозрачной ткани подчеркивало сходство со змеей, готовой напасть. На талии вместо пояса висела золотая цепочка с брелоками. На руках и в ушах сверкали золотые украшения, и даже сандалии отливали золотистым цветом. Оттенок лака на длинных ногтях повторял общий тон одежды. Обручального кольца на руке не было.
— Эрни… Вот так сюрприз! — откликнулся Рахим. — Рэй с тобой?
— Разве ты не слышал, дорогой? Мы с Рэем давным-давно расстались. Когда папа с мамой сказали мне, что ты приедешь к ним сегодня, я не смогла удержаться. Села в самолет и прилетела, чтобы поприветствовать тебя.
И она набросилась на Рахима, целуя, трогая и лаская его с похотливой улыбкой, словно говоря: «Я свободна и не прочь заняться с тобой любовью в любую минуту».
Рахим однажды предупреждал Луизу, что некоторых женщин ничто не остановит: они просто вторгаются в жизнь других, громко декларируя свои права. Луизе было противно смотреть на этот непристойный фарс. Беспричинная ревность пронзила сердце, в Луизе проснулась обыкновенная собственница. Ах, если б можно было налететь на блондинку, искусать, исцарапать мерзкую искусительницу и оттащить от Рахима. Она хотела крикнуть всему миру, что этот мужчина принадлежит только Луизе Карпентер. Одновременно Луиза ощутила ужас: неужели султан так дорог ей? Единственное, что связывало их, была сделка. Она — его заложница на год. Ничего больше. Пора положить конец нелепым чувствам. Надо взять себя в руки.
Луиза бурлила от возмущения, потому что Рахим не оттолкнул Эрни. Он вообще не сделал ничего, что помешало бы той обнять его. Ему было безразлично. И хотя Луиза пыталась убедить себя, что такое попустительство с его стороны ничего не значит, обида душила ее. Она не раз видала подобные чрезмерные любезности во время приемов, которые устраивала мать. Люди принимали такую фамильярность как должное. Это было частью игры, в которой все средства хороши, главное — не упустить своего шанса. Нужно ли это самой Луизе? Что ж, пожалуй, стоит иметь в виду. А что, если Рахим тоже придерживается таких правил? От этой мысли стало не по себе.
— Кто с тобой на этот раз? — пропела Эрни, повиснув на руке султана. Она посчитала, что настало время познакомиться с его спутницей. Скользнув взглядом по фигуре Луизы и оценив все ее достоинства и недостатки, она обратилась к Рахиму вновь, пытаясь зажечь его игривым взором голубых глаз: — Боже правый, дорогой! Такая юная! Неужели ты стал увлекаться школьницами? Тогда неудивительно, что вы спите в разных комнатах.
— Эрни, ты смущаешь Луизу, — вмешался отец, улыбнувшись разошедшейся не в меру дочери.
— Вовсе нет, — отрезала Луиза, возмущенная явно пристрастной оценкой, и, сверкнув глазами, повернулась к султану: — Если, конечно, Рахим найдет время, чтобы познакомить нас.
Эта колючая реплика пришлась султану по вкусу, и он, освободившись от Эрни, отступил в сторону и представил дам друг другу.
— Луиза, это Эрни Рид, дочь Пенелопы и Морриса и до недавних пор счастливая жена моего хорошего друга Рэя Рида.
— Если бы Рэй сделал меня счастливой, дорогой, я бы не оставила его, — кокетливо заметила блондинка.
— Видимо, требования были слишком высоки, Эрни, — сухо отозвался Рахим. — Позволь мне представить тебе Луизу Мишель Карпентер, которая и вправду была школьницей, когда мы познакомились с ней одиннадцать лет назад. К счастью для меня, время не стоит на месте!
— Карпентер… Карпентер… Это имя мне должно быть известно? — поинтересовалась Эрни, пытаясь определить социальный статус Луизы.
— Вряд ли. — Рахим пожал плечами. — Последние несколько лет ее отчимом был Джеффри Уиллард. Сейчас ее мать замужем за графом Пертским.
Такое определение ее персоны Луизе не понравилось, и она покраснела. Получалось, что именитые и родовитые мужья матери поднимали на более высокий уровень даже падчерицу, о которой эти люди и вспоминали-то лишь изредка. Больше всего Луизу возмутило, что Рахим посчитал необходимым указать на высоту ее положения в обществе. Неужели ему недостаточно Луизы такой, как она есть? Он, быть может, стесняется дочери простого тренера своих коней, почти конюха?
— Граф! Значит, ваша мама — графиня? — воскликнула Пенелопа Ричмонд-Стафтон, пораженная, что видит представительницу знаменитой шотландской аристократии. Пенелопа вцепилась в Луизу мертвой хваткой, надеясь использовать подвернувшийся шанс полностью. Это позволило ее змееподобной дочери атаковать Рахима на протяжении всего ланча, устроенного по случаю приезда гостей в роскошной оранжерее. Луизе до чертиков надоело сидеть за столом и выслушивать вопросы хозяев. Но вежливость требовала от нее подробных рассказов о жизни шотландской знати. В душе она желала себе больше никогда не оказываться в подобном положении. Все вокруг было пропитано ложью и фальшиво от начала до конца. Может ли человек испытывать такую сильную страсть, которая вдруг вырвалась сегодня утром из самого сердца Рахима, а спустя несколько часов спокойно флиртовать с другой женщиной? Когда он был честен? Может, пока Луиза держится неприступно, он просто и без усилий берет то, что плохо лежит? Если так, она будет стоять до конца. Впереди у Рахима почти год, чтобы играть с ней в «кошки-мышки». Посмотрим, кто выиграет!
Ланч продолжался. Султан беседовал с хозяином дома о лошадях, часто отвлекаясь на назойливые вопросы Эрни. Она требовала постоянного внимания. Оранжевые ногти так часто и настойчиво царапали его руку, что Луиза в душе пожелала, чтобы они разодрали кожу в кровь. Это сослужило бы Рахиму хорошую службу: пусть тогда ему станет так же больно, как ей. Было четыре часа, когда все поднялись из-за стола. Моррис предложил посмотреть лошадей, которых к тому времени загнали в конюшню. Рахим отклонил его предложение прокатиться туда на джипе, сказав, что предпочитает прогулку пешком. Мастер манипулировать людьми, он без труда уговорил Эрни поехать с родителями, выбрав себе для прогулки в спутницы одну Луизу. Его выбор давал Луизе возможность договориться с Рахимом кое о чем на будущее. Положение заложницы вовсе не обязывало ее сопровождать султана повсюду. Луиза намеревалась ослабить поводья ради собственной безопасности. Как только джип отъехал, она обрушила на султана шквал праведного гнева.
— Будь добр, избавь меня от созерцания ваших с Эрни сексуальных игр. Лучше я останусь в своей комнате до ужина.
— Сексуальных игр? — с наигранным удивлением переспросил он.
— Я нахожу это все отвратительным. Она еще не развелась с твоим «хорошим другом Рэем», а ты уже позволяешь ей вешаться себе на шею.
— Я гость ее родителей, Луиза. Что же прикажешь мне делать?
— Все что хочешь, только не непристойности! — осуждающе воскликнула она. — Ты думаешь, я не сталкивалась с подобными людьми на великосветских приемах матери? В таких случаях всегда можно с достоинством отступить и просто пожать руку, легко дав понять, что ты против фамильярности. Быть может, этому не обучают в Гарварде? Или ты просто плохо воспитан?
— Благодарю за урок, — с улыбкой ответил Рахим.
— Тебе не нужны лекции, как обращаться с людьми, — с отчаянием сказала Луиза. — И ты не должен делать из меня безмолвного зрителя своих маленьких спектаклей.
— Меня совсем не интересует Эрни, — весело рассмеялся Рахим. — Любопытно, что ты так бурно отреагировала на ее вольное поведение со мной.
Поборов искушение залепить самодовольно улыбающемуся султану увесистую оплеуху, Луиза развернулась и пошла по направлению к конюшням. Она передумала возвращаться в свою комнату, надеясь, что прогулка поможет ей успокоиться. Будь проклята его дурацкая картинка-головоломка! Она живое существо, а не какая-то настольная игра, которую можно передвигать по своему усмотрению. Рахим догнал ее и пошел рядом, стараясь восстановить их добрые отношения, давшие трещину.
— Отныне я буду держать всех других женщин на почтительном от себя расстоянии, — пообещал он. — Так годится?
— Будет еще лучше, если впредь ты избавишь меня от подобных выходов в свет, — огрызнулась она. — Ты же не ценишь мое общество. Зачем такие жертвы?
— Если бы я не ценил твою компанию, то не пошел бы с тобой сейчас. Тебе не стоит ревновать, Луиза.
— Я вовсе не ревную, — ожесточилась она. — Задета моя гордость. Мне не нравится сопровождать мужчину, который позволяет себе целоваться с другими женщинами в моем присутствии.
— Если бы я был тебе безразличен, Луиза, ты не обратила бы на Эрни никакого внимания. Некоторые женщины отнеслись бы к этому более терпимо и промолчали, подумав о дополнительной выгоде для себя.
— Ну и общайся тогда с ними, если тебе нравится! — яростно выпалила Луиза. — А я не хочу быть с тобой. Ты — напыщенный индюк!
— Ах! Если это касается моего упоминания некоторых имен, то я сделал это лишь с одной целью: пресечь покровительственные замечания в твой адрес.
— Мне плевать на них. Если люди хотят навязать мне свое покровительство, то, по-моему, это в первую очередь характеризует их, а не меня.
— Тебя могли обидеть, я не хотел этого.
— О, да, конечно, — съязвила она. — Ты говоришь о выпускнице элитарного американского колледжа, дочери графини, а не о никому не известной девушке из Кентукки. Позволь мне заметить тебе, Абу-ль-Рахим ас-Сандалани, я не нуждаюсь в чужих именах, чтобы с их помощью возвеличить себя в глазах мелких буржуа. Я — это я, и не важно, как меня зовут. Если дочь конюха недостаточно хороша для тебя, пристрой меня куда-нибудь, пока ты будешь общаться с графами и герцогами.