Тело перестало подчиняться разуму. Руки обвили шею Джека, и губы прижались к его губам в долгом страстном поцелуе.
Еще никто никогда так не целовал ее! Губы Джека были нежны, но в то же время требовательны. Терпкие и сладкие, они сводили с ума, кружили голову.
– Ох, кажется, мы не вовремя, но дверь была открыта...
Оливия вздрогнула и отодвинулась от Джека.
– Привет, мам, пап, – пробормотала она и покраснела.
– А вы и есть Джек? – спросила Эстель, старательно делая вид, что ничего не произошло.
– Моя мама – Эстель, мой отец – Уильям. Родители, это Джек Эйстон, отец моего ребенка.
– Очень рада познакомиться, Джек! – Эстель проигнорировала протянутую руку и нежно поцеловала ошеломленного Джека, словно он был ее любимым зятем уже много лет. – Если тебе можно, то почему бы и мне не попробовать? – Эстель подмигнула дочери.
– Это было вовсе не то, о чем ты думаешь! – трагическим шепотом сказала Оливия.
Эстель лишь кивнула.
– Да-да, конечно, я сразу поняла, что все только потому, что вы стояли под омелой. Примета все-таки!
Оливия закатила глаза и покачала головой. Мать в своем желании выдать ее замуж была неисправима! Уильям Хэмстон же оказался более сдержанным и поздоровался с отцом своего будущего внука за руку.
– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – заботливо спросил он дочь, нежно обнимая ее.
– Сейчас уже отлично! – бодро ответила Оливия. – Я рада, что вы приехали. Сама бы на это Рождество я не смогла бы приехать.
– И не нужно! – категорично сказала Эстель. – Мы хотим понянчить внука, так что, я, как мать и женщина, запрещаю тебе любые волнения. Мы тут кое-что с собой привезли для малыша. Хотите посмотреть?
– Нельзя заранее ничего покупать! – возмущенно сказала Оливия. – Плохая примета.
– С каких это пор ты стала верить в приметы, Лив? – весело поинтересовался Джек.
– С тех самых пор, как оказалась под омелой, – язвительно ответила Оливия, бросив на Джека суровый взгляд. – Давайте посмотрим все это позже, мне еще нужно управиться с индейкой.
– Я тебе помогу! – вызвалась Эстель. – А папа с Джеком пока что поговорят о своих мужских делах. – Она подхватила дочь под руку и повела ее на кухню, безошибочно угадывая, где та находится.
– Ну рассказывай! – потребовала Эстель, когда они закрыли за собой дверь.
– А что рассказывать? – удивилась Оливия. Она наклонилась над духовкой проверить, как поджаривается птица. Быстрые нервные движения выдали ее с головой.
Эстель грустно улыбнулась и покачала головой.
– Лив, дорогая, я же вижу, как ты нервничаешь. Расскажи мне, что тебя тревожит. Может быть, я сумею помочь?
– Мам, что ты можешь сделать? Я беременна от лучшего друга и самого замечательного мужчины, которому всецело доверяла уже много лет. И об этом узнала совершенно случайно. Джек сам себя выдал. Если бы не дурацкая история с запонкой, знаешь, чем бы это все закончилось?
Эстель покачала головой.
– Я бы вышла замуж за Джека, он бы усыновил собственного ребенка. И до конца жизни я бы считала его благодетелем. Одно сплошное сослагательное наклонение!
– Мне кажется, Джек честный человек, – осторожно заметила Эстель.
– Может быть, – не стала спорить Оливия. – Вот только жаль, что не со мной!
– Зачем ты так говоришь, Лив? – Мать осуждающе поджала губы.
– Потому что так оно и есть!
– Ладно, Джек, конечно, был не прав, когда ничего тебе не сказал. Но и его можно понять! Представь себя на его месте: если скажешь, сразу же потеряешь и любимую женщину и ребенка. Он тебя очень хорошо знает.
– Если он меня хорошо знает, он отлично представлял себе, на что идет, когда врал мне!
– Почему же тогда ты живешь у него?
– Только потому, что мне больше некуда податься.
– Неправда, Оливия, – жестко сказала мать. – Если бы ты хотела, ты бы уже давно придумала какой-нибудь выход. Я твоя мать и знаю тебя лучше, чем кто бы то ни был. Ты всегда могла что-то придумать, чтобы не делать того, что тебе не нравится.
– А сейчас не смогла.
Эстель поморщилась.
– Прекрати, пожалуйста! Ты можешь обманывать себя сколько угодно, но со мной будь честной. Я терпеть не могу, когда ты пытаешься лгать мне.
– Что ты хочешь услышать?!
– Я хочу услышать, что ты собираешься делать дальше. Если ты намерена дать второй шанс Джеку, так прямо ему и скажи. Если не намерена, мы немедленно забираем тебя и уезжаем. Хотя мне жаль Джека. Он отличный парень, как раз то, что тебе нужно. Когда же ты наконец перестанешь бояться серьезных отношений?
– Можно я сама буду решать, что мне нужно, а что нет? – разозлилась Оливия. – И ничего я не боюсь!
– Только не волнуйся, дорогая! Но я никак не могу понять, что у вас происходит...
– Мы уже взрослые, разберемся сами, – отрезала она.
– А мне кажется, что не разберетесь. Разве что Джек возьмет тебя за руку и силком потащит к алтарю.
– Еще чего не хватало! – возмутилась Оливия. – Я не выйду за него замуж. Никогда. Да, он отец моего ребенка, но это не значит, что я должна ради него все забыть и отказаться от личной жизни. Я и так много для него делаю.
– Например?
– Например, живу с ним. Я позволю ему видеться с ребенком в любое время. Да, я приняла бесповоротное решение. Теперь у меня есть сын...
– Или дочь, – прервала ее Эстель.
– Да, – согласилась Оливия. – И я должна жить ради него. Но ставить крест на своей жизни тоже не собираюсь. Я молодая, красивая, успешная. Что же мне теперь привязать себя на всю жизнь к одному мужчине?
– Я привязала себя к одному мужчине, и, хотя он меня порой раздражает, особенно когда начинает что-то ремонтировать в доме, я не могу пожаловаться на свою судьбу.
– Мы с тобой разные, мама.
– Мы обе женщины, а значит, можем понять друг друга. Вот я сейчас и хочу это сделать.
– Мамочка, я очень устала за эти дни. Если бы ты только знала, что я передумала и перечувствовала!
– Я не хочу, чтобы ты страдала, детка. – Эстель встала, подошла к Оливии, положила руку ей на плечо и улыбнулась. – Я просто хочу помочь тебе, Лив. Чем дольше ты будешь колебаться, тем сложнее будет сделать выбор. А выбор нужно делать...
– Какой выбор? Мне не из чего выбирать.
– Перед тобой стоит очень простая дилемма: простить Джека и начать с ним новую жизнь или всеми силами подавить симпатию, нежность, или как ты называешь то, что к нему чувствуешь, и навсегда вычеркнуть его из своей жизни.
– Тут нет никакой дилеммы! Как только я приду в себя, а Джек успокоится, я уйду и начну новую жизнь, где ему не будет места.
– Все же он отец твоего ребенка.
– И что мне теперь – заставить его жениться на мне?
– Судя по всему, он очень даже не против.
Оливия тяжело вздохнула и закатила глаза. Мать опять оседлала своего любимого конька.
– Мамочка, я не хочу замуж за Джека!
– Но ведь он тебе нравится!
– Да, он хороший человек и до недавних пор был отличным другом.
– Оливия, я вовсе не о том!
– О чем же?
– Если бы ты только видела вас со стороны под этой омелой! Да вы оторваться друг от друга не могли! А ведь мы, как приличные люди, звонили в дверь минут десять и только потом решились войти. Теперь-то я понимаю, почему вы не слышали звонка! Как ты можешь после этого еще размышлять о чем-то? У тебя на лбу крупными буквами написано, как ты хочешь Джека.
– Мама! – воскликнула шокированная Оливия.
– А что тебя смущает? Я уже давно догадывалась, что ты не девушка, и никогда не требовала, чтобы ты сохраняла так называемую невинность до свадьбы. В наше время это глупо.
– Да я не о том!
– Может быть, тебе это покажется странным, но я тоже женщина. Ох, Лив, если бы ты только знала, что со мной творилось, когда я была беременна!
– Мам, избавь меня от подробностей!
– Я к тому, что во второй триместр женщине можно все, кроме алкоголя и сигарет. Но с этим проблем у нас нет. А секс, особенно если тебе хочется, даже нужен. Все же положительные эмоции. Тебе этого сейчас не хватает.
– Прошу тебя, давай не будем обсуждать эту тему! – Оливия покраснела до корней волос и, чтобы скрыть это, отвернулась к духовому шкафу.
– Вот все и готово! – преувеличенно бодро сказала она. – Индейка по твоему фирменному рецепту!
– Надеюсь, ты все сделала правильно? Не хотелось бы ударить в грязь лицом перед будущим зятем. А то скажет, что я тебя вырастила неумехой!
– Мама! – Возмущению Оливии не было предела. – Только, прошу тебя, не скажи чего-нибудь в этом роде за столом.
– А что в этом такого?! Я хочу, чтобы ты была счастлива!
– Позволь мне решать самой, что и как делать. Даже если я буду несчастна, я буду знать, что в этом виновата только я.
– Как знаешь! – Эстель немного обиделась на дочь, но сразу же вспомнила, что скоро станет бабушкой, и решила пока оставить Оливию в покое. – Чем тебе помочь?
– Нужно перенести все на стол и попросить мужчин открыть вино.
– Стол сервирован?
– Конечно! Мы ведь вас ждали...
– Мне нравится это «мы»!
Оливия покачала головой и открыла духовку, чтобы вытащить индейку. Умопомрачительный запах поплыл по кухне.
– Мм! – протянула Эстель. – Мне не стыдно перед Джеком! Давай-ка я это сделаю! Тебе не стоит сейчас поднимать ничего тяжелее ведерка с мороженым.
– Откуда ты знаешь? – изумилась Оливия.
Эстель почему-то покраснела и отвела глаза.
– Ты сама мне вроде бы говорила...
– Ничего подобного! Я рассказала только доктору Стейтси, а он не мог проболтаться хотя бы потому, что никогда тебя не видел. Я имею право знать! Мне было немного стыдно...
– Нечего тут стыдиться! Беременным простительны и не такие причуды.
– Так откуда ты знаешь о мороженом?
Эстель вздохнула.
– Ты всегда умела добиваться своего!
– Мама, не уходи от ответа! – потребовала Оливия.
– Мы с Джеком уже давно перезваниваемся. Практически с того дня, как ты к нему переехала.
– Так! Значит, вы за моей спиной плели какие-то планы?!
– Какие планы, Лив?! Просто Джек порядочный человек. Он позвонил нам и объяснил, как ты у него оказалась. Успокоил нас с отцом. Мы ведь волновались, у кого ты живешь, как он к тебе относится.
– А после того, как Джек позвонил, волноваться перестали?
– Конечно! Это поступок порядочного человека.
– Кажется, кто-то у меня сегодня получит!
– Оливия, прошу тебя, оставь все споры и ссоры до послезавтра! Сегодня сочельник, вокруг тебя только те, кто искренне любит тебя и желает тебе счастья. Не огорчай нас с папой, не устаивай скандала! Представь только, как ему было нелегко в последние три месяца...
На этот раз Оливия тяжело вздохнула.
– А ты еще удивляешься, что я умею добиваться своего! Твои гены!
– Значит, ты не будешь выяснять отношения с Джеком?
– Не сегодня по крайней мере.
– И еще, Лив, я обещала ему, что ничего тебе не скажу. Если бы не эту глупая оговорка...
– Ты что же, хочешь, чтобы я вообще ничего ему не говорила? – изумилась Оливия.
– Если тебе не сложно!
– Все. Больше не хочу ни о чем думать! – Оливия подняла руки и сняла фартук. – Делайте что хотите!
– Немедленно прекрати истерику, Лив! – тихим твердым голосом потребовала Эстель, уверенная, что Оливия по привычке, сохранившейся с детства, не сможет ослушаться мать, когда она говорит таким тоном. – В этом доме ты сейчас хозяйка, так, будь добра, не впадай в истерику и не устраивай скандала на тему «меня никто не любит».
Оливия закрыла глаза и тяжело вздохнула.
– Мне кажется, что эти гормональные бури никогда не прекратятся! – устало сказала она. – Ты думаешь, я в нормальном состоянии ушла бы из дома посреди ночи? Или начала бы сейчас кричать?
– Думаю, что нет. Но, детка, человек тем и отличается от животного, что думает и чувствует, а не только чувствует.
– Ладно, уговорила! Иди в гостиную и пришли мне кого-нибудь помочь справиться с индейкой.
Эстель улыбнулась дочери и вышла из кухни, отметив, что Оливия не уточнила, кого из мужчин ей прислать. Значит, морально готова принять помощь от Джека.
– Джек, дорогой, помоги Лив справиться с индейкой! – попросила Эстель, появляясь в гостиной с ослепительной улыбкой.
Ночью Оливия долго не могла уснуть. Она постоянно прокручивала в голове сегодняшний день. Воспоминания проносились перед глазами, словно кинолента, отматываемая назад. Вот все разложили подарки, уговаривая друг друга не трогать их до утра, но потом согласились с тем, что подарки для маленького можно открыть и сейчас. Вот появилось восторженное лицо Джека, попробовавшего первый кусочек индейки. Он сразу же сообщил присутствующим, что теперь отказывается готовить и уж лучше будет голодать неделями, но хотя бы раз в месяц есть такую вкуснятину.
Она улыбнулась, вспомнив восторг и обожание в глазах Джека. Как же приятно знать, что тебя любит такой мужчина!
Как наяву увидела Оливия высокую фигуру Джека, его мощные плечи и сильные руки, кожу на щеках, чуть колючую от пробивающейся щетины, услышала его заразительный смех.
Тело стало невесомым, волны страсти затопили ее. Вкус его губ все еще преследовал ее, прикосновения его рук горели на теле. Больше всего Оливия сейчас мечтала вернуться в ту ночь, когда они были близки, чтобы вспомнить, как это было.
Наверное, чудесно, подумала она и томно улыбнулась.
Но тут же улыбка сошла с губ Оливии.
С ума сойти! – сердито подумала она, вертясь в постели и вспоминая поцелуй Джека. Я жду ребенка, какой тут может быть секс?! Тем более с Джеком. Нужно сейчас же бежать отсюда, из этого дома. Еще пара дней рядом с ним – и я не знаю, чем это все закончится для меня.
11
Оливия спустилась вниз и потянула носом воздух. Из кухни пахло чем-то восхитительным, а стук ножа и звон тостера указывал на то, что миссис Хэмстон сама решила заняться готовкой. Оливия и не подозревала, что так сильно соскучилась по маминым завтракам!
Гренки с сыром, опознала она волнующий аромат и поспешила на кухню.
– Доброе утро, соня! – поприветствовал ее Джек и подвинул стул, предлагая садиться. – Тебе чай или кофе?
– Чай и два кусочка сахара, пожалуйста! – попросила Оливия. – Что ты делаешь на кухне в такую рань и где родители? Если честно, ожидала увидеть здесь маму...
– Они уехали рано утром. А я готовлю завтрак. Ты спустилась как раз вовремя.
– Почему они со мной не попрощались? – Оливия обиженно надула губы и подвинула к себе баночку с абрикосовым джемом.
– Они к тебе заходили. Ты пробормотала что-то невразумительное, что можно было с одинаковой долей вероятности интерпретировать и как прощание, и как предложение отправиться куда подальше.
Джек явно развлекался за ее счет, но Оливия решила, что сегодня слишком хороший день, чтобы обижаться на него, да и абрикосовый джем, как она уже давно знала, лучшее лекарство от обиды и хандры.
– А чего это они собрались так рано уезжать? – спросила Оливия и запустила в банку палец. Она старательно его облизала и подняла глаза на Джека. – Вы же вроде бы договаривались на три дня?
Джек отвернулся к бекону, скворчащему на сковороде.
– Господи, Оливия, у нас в доме что, ложек нет?! – поинтересовался он.
– У тебя в доме есть ложки, – язвительно сказала Оливия. – Но ложкой очень сложно достать весь джем!
– Ты уже все доела?! – Джек решил пропустить мимо ушей ее выпад – за последнее время он уже успел привыкнуть к подобному общению.
Осторожно разложив по тарелкам бекон и гренки, Джек поставил их на стол и взял из рук Оливии кристально чистую банку, где три минуты назад было полно джема.
Он строго посмотрел на Оливию и покачал головой. Она закусила губу и пожала плечами, изо всех сил стараясь придать лицу выражение раскаяния.
– Уж очень вкусно, – извиняющимся тоном сказала она.
– Ты поправишься.
– Скоро я все равно буду напоминать разжиревшего бегемота. Два-три килограмма погоды не сделают. Все равно после родов придется худеть.