- Как благородно с вашей стороны, мистер Дарси, - ответил Антон почему-то тоже шепотом, мучительно размышляя о том, как он выглядит. Хотелось дотронуться до него, выучить при помощи прикосновений его улыбку, которая иногда слышалась в тоне, ощутить тепло его кожи на кончиках пальцев. Антон был уверен, что чувство, которое опаляло нутро, и от которого тяжелело в паху, было лишь мимолетным физиологическим влечением, приходящим яркими непредсказуемыми вспышками. Но все же что-то в нем требовало дарить ответные трепет и пылкость взамен на нежность и ласку, которые давал ему Макс.
- Что? - переспросил тот недоуменно. - Мистер Дарси?
- Это из «Гордости и предубеждения», - неловко ответил Антон, склонив голову набок в попытке укрыться от испытующего взгляда, который чувствовал даже сквозь повязку. Он вздрогнул, когда Макс коснулся пальцами его подбородка, развернул на себя и без предупреждения склонился ближе, запечатлев на его приоткрывшихся губах легкий почти целомудренный поцелуй.
«За что?» - подумал Антон удивленно.
- Я знаю, откуда это, - сказал Макс и отстранился так же быстро, как позволил себе этот нечаянный контакт их губ. - Но я не думал, что знаешь ты. Ты ведь родился и вырос не в городе.
Антон вспыхнул, оскорбленный этими словами, но почти моментально остыл, справедливо рассудив, что в утверждении Макса не было ни чувства собственного превосходства, ни попытки унизить, только искренний интерес. Он не был подростком, которым верховодило желание утвердиться за чужой счет, он был взрослым мужчиной, который позволял себе роскошь независимости и собственного мнения.
- Откуда ты знаешь? - только и спросил Антон с подозрением, прислоняясь затылком к изголовью. - Я же вроде не говорил.
- Оттуда же, откуда знаю и твое имя, - в голос Макса вернулась ласковая насмешка. - Его ты тоже мне не говорил, Антон. Из твоего паспорта, который был в сумке.
- Ты копался в моей сумке? - запоздало вяло возмутился Антон, на что Макс отреагировал вполне предсказуемо в собственной упрямой манере - резко перевел тему:
- Так откуда ты знаешь Джейн Остен?
- Я учусь в литературном вузе. Точнее, уже не учусь. Как видишь, привязан к кровати, - равнодушно пожал плечами Антон. Поняв по ответному молчанию, что этого объяснения не достаточно, он нехотя, как и всегда, когда речь шла о нем самом, стал рассказывать: - В моем родном поселке была только одна школа, и мне очень с этим повезло, по правде говоря, потому что я попал к лучшей учительнице по литературе на свете. Всегда любил читать, я так убегал от реальности, где отец вкалывал до седьмого пота, а потом беспробудно пил, шпыняя меня и огревая ремнем при любом удобном случае. А с уроками Нины Федоровны и без того приятное чтение превращалось во что-то удивительное… - Антон чуть не задыхался: он не мог говорить о том, что его волновало, спокойно и размеренно. - Такое бесконечное творческое созидание, понимаешь? А она поощряла мое стремление, обсуждала со мной понравившиеся сюжеты, покупала мне книжки на ярмарках, приносила из своей библиотеки малоизвестные произведения, давала дополнительные уроки, с удовольствием готовила к экзаменам, - Антон замолк на мгновение, пытаясь удержать привычную себе пылкую сентиментальность, но не смог, сбивчиво пробормотав: - Я так благодарен ей за все. Когда она умерла… Там, на ее похоронах… Я просто понял, что буду продолжать заниматься любимым делом, потому что это она мне завещала - не оглядываться на выгоду и пользу, быть собой и расти в том направлении, которое я выбрал для себя сам.
Слова кончились так внезапно, что к горлу подкатил горький ком от невозможности выразить всю свою детскую невинную любовь к первому по-настоящему родному человеку в жизни. Антон почувствовал, как слезы намочили повязку с обратной стороны, как запекло щеки от стыда за несобранность и слабую чувствительность. Все в нем смешалось, вместе с остатками страха, которые растворялись в плаче, с напряжением предыдущих дней, с проблемами и заботами, оставшимися где-то далеко.
Но, не успел он уткнуться носом в плечо, чтобы задушить тихий скулеж, как вдруг почувствовал, что Макс рванулся навстречу - матрас прогнулся в сторону, его пальцы осторожно стерли слезы со скул - быстро распутал ленты, по очереди освобождая занемевшие запястья, и вдруг подхватил Антона на руки так легко, будто тот ничего не весил.
- Тише. Тише, - шепнул Макс на ухо, унося его прочь из комнаты, отворяя одну дверь пинком ноги, стремительно пронося его дальше по коридору. У Антона кружилась голова, он размяк на сильных руках, прижимаясь к груди Макса и едва ли осознавая, куда его несут. Непослушной правой рукой, которую больше ничего не сдерживало, он коснулся щеки вздрогнувшего от неожиданности Макса, колючей от щетины, скользнул пальцами к его губам и мягко почти боязно их тронул. Судя по легкому смешку, опалившему ладонь, тот вовсе не был против. - Сможешь стоять? - Макс резко остановился, а Антон понял, что его повязка впервые сползла достаточно, чтобы из-под нее просочилась тоненькая полоска света. Правда, снять ткань при развязанных руках ему даже в голову не пришло. - Ты сможешь постоять минуту-другую? Солнце?
Антон, отдаваясь на волю необъяснимо сильной дрожи в теле, кивнул, и Макс тут же бережно поставил его на ноги. Колени мгновенно подкосились с непривычки, и Макс едва успел его подхватить, вновь прижимая к себе.
- Ты сильно перенервничал, - удивленно констатировал он, усаживая Антона куда-то, судя по всему, на крышку унитаза. - Потерпи немного. Так бывает… - Макс, явно не сдержавшись, мягко коснулся губами его лба, затем, отпрянув, но все еще крепко удерживая Антона за руку, щелкнул кранами, и в ванну с громким журчанием стала наполняться вода.
Теплый пар быстро заволок всю ванную комнату. Макс бережно стянул с неподвижно сидящего Антона майку, вновь поднял его на ноги, придерживая одной рукой за талию, стянул домашние штаны вместе с трусами, заставил перешагнуть через сброшенные на пол вещи и откинул их к двери.
- Зачем ты?.. - даже в таком состоянии Антон смутился собственной наготы, попытавшись прильнуть к Максу лишь затем, чтобы скрыться от его взгляда, но тот строго шепнул в макушку, оглаживая теплыми ладонями его бедра:
- Солнце, прекрати. Тебе надо в ванну.
- Тогда просто не надо… - Антон неловко ткнулся лбом в его плечо, в противоположность попытке запретить медленно, будто по принуждению обнимая Макса, позволяя сердцу сладко замирать от того, как тот зубами мягко прикусывал мочку его уха, исступленно целовал в скулы и упрямо сжимающиеся губы. - Тогда не надо пользоваться моим эмоциональным срывом… Не надо… меня касаться… - руки Макса дразняще смяли его ягодицы, притянули ближе к себе, сбив с нужного курса мыслей. - Или позволь снять повязку.
- Нет, - шепнул Макс. Он уверенно ласкал его, не переходя границы дозволенного, заставлял млеть и вестись на нежность, практически забывать об отсутствии одежды, забывать о недавних слезах и даже о том, что руки были развязаны и можно было делать все. - Нет, солнце, я не могу.
- Чего ты боишься? - спросил Антон, будто они поменялись ролями, будто это Макса требовалось успокоить и внушить ему мысль о том, что бояться нечего. - Я открылся перед тобой. Позволил тебе… Я. Позволил это даже себе…
- Ты возненавидишь меня, как только увидишь, - с горечью произнес Макс. Он носом потерся о нос Антона, заставив его невольно слабо улыбнуться. - Я хочу, чтобы ты доверял мне - когда придет время, я позволю тебе это… Хотя я не из тех, на кого захочется смотреть.
- Прекрати, - вдруг отрезал Антон упрямо. Он и сам не знал, почему вдруг так разозлился на Макса за его очевидную невыносимую ненависть к себе. - Четыре дня назад я думал, что это на меня не захочется смотреть. Никто никогда меня не замечал. Но ведь ты заметил. Что-то делает меня особенным в твоих глазах? - Антон проницательно предположил: - Я напоминаю тебе кого-то. Или напоминаю о чем-то светлом, что приносило тебе радость, - Макс сипло выдохнул. - Ты не можешь этого понять, но я всю свою чертову жизнь мечтал о том, чтобы кто-то коснулся меня так. Чтобы кто-то назвал меня ласково «солнцем» и считал своим. Я ненормальный, я просто наивный мальчишка, который не испытывает страха к тому, кого ни разу не видел. К похитителю, который мог сделать со мной нечто ужасное, но почему-то упорно пытается вызвать мое доверие, - Антон отстранился, намеренно соблюдая дистанцию между собой и тяжело дышащим Максом. - Я не доверяю тебе, ничего подобного. Но я не могу тебя ненавидеть. И не смогу. Ты первый после моей учительницы по литературе человек, который дарил мне только заботу.
- Антон… - Макс попытался потянуться к нему, но тот отступил, отворачиваясь и хмурясь.
- Не трогай меня, - процедил он сквозь зубы. - Завяжи мне руки, если не хочешь, чтобы я немедленно сдернул повязку и посмотрел тебе в глаза. Но это то, что мне нужно сейчас больше всего на свете. Позволь мне это. Покажи, что веришь мне, и тогда я сам безоговорочно тебе поверю, - он сделал усилие над собой, шепотом отчаянно произнеся: - Несмотря ни на что. Слышишь?.. Максим. Несмотря ни на что.
Несколько бесконечно долгих мгновений их разделяло лишь обоюдное напряженное молчание и шум наливающейся воды. В какой-то миг Антону действительно показалось, что все разрешится так, что он вот-вот взглянет, болезненно моргая от яркого света, в его глаза, и не сдержит смущенной улыбки.
Но потом Макс ступил ближе, взяв его протянутые вперед запястья, осторожно завел их ему за спину и быстро перевязал бечевкой.
Сердце мучительно ударило о ребра.
- Так я и думал, - глухо разочарованно произнес Антон. Он услышал, как выключился кран, но не спешил двигаться с места. В его голосе звенела только нечеловеческая, опаленная обидой горечь. - Я набрался храбрости, переступил через себя. Сделал шаг навстречу, попытавшись сократить между нами пропасть, которую ты вырыл, меня похитив, - он опустил голову на плечо. - Мы могли бы справиться с этим, начать все совсем по-другому. Но ты… Ты просто жалкий трус.
Когда Макс коснулся его плеча, чтобы довести и посадить в ванну, Антону показалось, что рука его холодна и тяжела так же, как и упорное молчание в ответ.
========== Глава 5. Солнце мое, взгляни на меня ==========
Макс раздраженно захлопнул крышку ноутбука и откинулся на спинку кожаного кресла. Работа не клеилась: пальцы подолгу замирали над клавишами, так что он, всегда печатавший бегло и без видимых умственных усилий, вынужден был искать чуть ли не каждую букву по два или три раза. Кофе казался слишком приторным на вкус, свет, льющийся из распахнутого окна – чересчур ярким, а Алиса – не в пример вялой и несобранной.
Дело было, конечно, в Антоне, который раз за разом вставал перед мысленным взором, мешая сконцентрироваться на строках текста и графиках сбыта. Макс в последнее время так часто думал, как бы ему угодить, что машинально сбрасывал звонки от важных клиентов и совершенно невпопад отвечал подчиненным, звонящим справиться о том, сделка с какой фирмой стоит в приоритете.
Мальчишка объявил ему самую настоящую войну. Он дулся, отворачивался и морщился при любых попытках Макса украсть хотя бы легкий поцелуй, стойко не реагировал на прикосновения, лишь неподвижно замирал, мучительно краснея и упрямо сжимая губы. А еще он молчал, ел без аппетита и часто плакал, когда оставался один – это Макс понял, когда однажды снял с него спящего повязку и обнаружил, что она промокла насквозь.
Один раз, пытаясь скрасить Антону одиночество, Макс отвел его в библиотеку, развязал ему руки и скрылся за дверью быстрее, чем тот успел потянуться к повязке и стянуть ее с глаз.
- Очень умно, - отметил Антон едко, заговорив c ним впервые за два дня. Он встал по ту сторону двери, так чтобы Макс его слышал, и легонько постучал пальцем по косяку: - Тебе все равно придется прийти за мной. И я тебя увижу.
Макс проклинал себя за то, что не мог удовлетворить единственное по-настоящему значимое желание Антона. Но он ничего не мог поделать с собой, с повторяющимися каждую ночь кошмарами, в которых открывал мальчишке глаза, расстегивал по одной пуговице рубашку, устало стягивая ее с напряженных плеч, стирал тональный крем, сглаживающий шрам на шее, и поднимал взгляд, чтобы увидеть, как Антон кривится от ужаса и зажимает ладонью рот, чтобы – вечно пекущийся о других – не показать своего отвращения. А потому Макс упавшим голосом произнес:
- Обернись.
По ту сторону двери повисло продолжительное молчание, а затем Антон безжизненным ровным тоном констатировал:
- Кровать. Еда. Ноутбук явно без выхода в интернет и куча дисков. Это так мило, столько стараний, чтобы затащить все это в библиотеку. Ты так и будешь дожидаться каждый раз, как я засну, прежде чем снова завязывать мне глаза? Обещать, что не сделаешь мне больно, но при этом отказывать в…
- Антон, - взмолился Макс, устало потирая межбровье, но тот лишь холодно фыркнул:
- Боже, заткнись, - в его голосе звенели слезы и бесконечная, ставшая в привычку печаль. - И уходи. Я тебя ненавижу.
Вспомнив об этом, Макс еще какое-то время сидел неподвижно, коснувшись кончиком шариковой ручки графы подписи в договоре. Может, что-то промелькнуло в этот момент безнадежно мучительное в его взгляде, а может, он неосознанно скривился, потому что Алиса уверенно обогнула его стол и мягко разжала его пальцы, забирая ручку.
- Так не пойдет, - сказала она, вздыхая, и вложила документ под крышку ноутбука. Алиса присела на край стола и вдруг ласково участливо улыбнулась. – Ну что такое, Максим? Ты в таком состоянии и приказ о немедленной ликвидации своей компании подпишешь, не глядя.
Макс посмотрел на нее лишь мельком, на миг задержав взгляд на солнечных лучиках, путающихся в ее распущенных русых волосах, а потом равнодушно пожал плечами:
- Может, и подпишу. Какой смысл… - он запнулся, чуть не произнеся «какой в этом смысл, если у меня есть все, но я все равно не могу дать ему того, что он хочет». Макс вдруг подумал с отчаянием, что многое бы отдал, лишь бы урвать хоть несколько секунд счастья. Лишь бы увидеть, как Антон неторопливо бредет по берегу, позволяя ступням утопать в мягком мокром от набегающих волн песке. А потом оборачивается и улыбается чуть робко и задорно. Улыбается ему.
- Макс, да что, черт возьми, с тобой творится? – отвлек его от размышлений обеспокоенный вопрос Алисы. Она осторожно тронула его за плечо, но, увидев, как тот поморщился, тотчас одернула руку. Макс не любил чужих прикосновений, и Алиса часто об этом забывала, нарываясь на его тяжелые чуть раздраженные взгляды. – Ты сам не свой. Я могу… - она сделала неопределенный взволнованный жест рукой. – Могу чем-то помочь? Выслушать тебя, если надо.
- Просто скажи, - протянул Макс задумчиво и ослабил галстук. Хотелось переодеться в домашнее, натянуть джинсы и футболку с ничего не значащим логотипом, но намечающаяся встреча с клиентом не предполагала неформальной одежды, да и вряд ли кто сумел бы сконцентрироваться на вопросе о поставках, если бы он объявился со всеми своими шрамами напоказ. Макс постоянно сталкивался с тем, что никто уже не считал его красивым харизматичным молодым мужчиной, стоило лишь показать, что скрывалось под дорогими рубашками и костюмами. – Скажи. Я – монстр?
Алиса вздрогнула, как если бы ее ударили наотмашь – таким неожиданным оказался для нее вопрос, заданный хриплым шепотом.
- Да все ясно. Ты… Ты влюбился, - даже не спросила, констатировала она со странной ожесточенной грустью в тоне. – Боишься, что тебя оттолкнут? – она даже не стала уточнять. Видимо, интуитивно поверила, поняла по интонациям мрачной непоколебимости, что новый интерес Макса был более, чем достоин памяти Яны.
- Этот человек, - осторожно сказал Макс, глядя прямо перед собой и опасаясь взглянуть Алисе в глаза. – Хочет, чтобы я дал на себя взглянуть. Ну, ты понимаешь… На всего меня.
Алиса медленно кивнула. Она обладала удивительной способностью не показывать своего собственного отношения к ситуации, когда выслушивала открывающего ей душу Макса. И советы она всегда давала максимально безлико, действительно стараясь помочь решить проблему, а не внести лишние сомнения. Даже сейчас, если в ее голове и вертелось с сотню вопросов, Алиса не стала их задавать, боясь, что заставит Макса замкнуться среди своих душевных метаний и сделать что-то, о чем он в последствие будет долго жалеть.
- Если не хочешь потерять. Действительно не хочешь потерять, - Алиса склонилась ближе, так что волосы соскользнули с ее плеча, оттенив сощуренные внимательные глаза. – Тогда ты позволишь. Даже если ты не уверен в том, что тебя примут любым. Просто поверь своему чувству – если оно того стоит, ты все равно уже не сможешь сделать шаг назад.