— Ах, мой дядя допустил досадную faux pas[1], танцуя с вашей любовницей.
Хартли нахмурился еще сильнее, пытаясь скрыть, насколько удивило его такое прямое замечание. На самом деле многие думали, что Клодетта его любовница. Но сам он еще не сделал в этом направлении последнего шага. Хартли и эта милая блондинка только начали танец соблазнения. Он не из тех, кто торопит события, хотя бы по той причине, что излишняя настойчивость может вызвать подозрения. Но откуда и каким образом Алтея получила такую информацию, вот что удивляло его. Племянница еще меньше, чем ее отшельник-дядя, имеет отношение к светскому обществу. Теперь это было совершенно ясно. И к тому же необычно, даже недопустимо, что дама так открыто говорит о подобных вещах.
— И почему же вы думаете, будто эта леди — моя любовница? — спросил Хартли.
— От нее сильно пахнет розами.
— Ну да. — Хартли начал подумывать, не держат ли племянницу Яго в стороне от светского общества по той причине, что у нее не все в порядке с головой.
Алтея скорчила гримасу, заметив выражение лица Редгрейва. Такое выражение ей было хорошо знакомо, оно говорило: все ясно, ей пора в Бедлам. То, что казалось прежде таким простым — приехать в Лондон и предостеречь человека, — теперь простым не выглядело. Нужно было прислушаться к словам Яго. Как сказать мужчине, что ему следует избегать красивой дамы, пахнущей розами, потому что в следующее полнолуние она отправит его на медленную мучительную смерть?
— Милорд, уверена, вы слышали пару историй о моей семье, о Вонах, — начала Алтея.
— Я не люблю сплетни. — Внезапно Хартли понял, что она вовсе не пытается флиртовать с ним, и это несколько покоробило его, хотя он не мог понять почему. В настоящий момент его долг — соблазнять Клодетту, а не интересоваться какой-то черноволосой деревенской вдовушкой.
— Это очень похвально, но я спрашивала вас не об этом. Мы — Воны, а наши ближайшие родственники — Уэрлоки, долгое время нас считали несколько необычными, скажем так. Эта необычность стоила жизни некоторым из наших предков — их казнили за колдовство.
— Ах да, конечно. — Хартли почувствовал облегчение. Теперь он понимал, с кем имеет дело. Племянница Яго просто молодая глупышка, поверившая в слухи о своей семье, может быть, она даже думает, что и сама обладает магической силой. Глупо, но не опасно.
Алтее не понравилась снисходительность, прозвучавшая в словах маркиза. Его тон заставил ее стиснуть зубы.
— Я готова простить недоверие, милорд, но снисходительность обычно раздражает меня.
— Извините, миледи.
— Прекрасно. Принимаю ваше извинение, хотя в нем не было ни капли искренности. — Она не обратила внимания на его удивленно поднятые брови. — Но, милорд, вы не усомнились бы в мужской интуиции, правда? Если бы солдат в бою вдруг сказал вам, что он чувствует ловушку, вы, по крайней мере, прислушались бы к нему, правда?
Серьезный аргумент, — пробормотал он.
— Спасибо.
— Итак, ваша интуиция что-то подсказала вам относительно меня? Почему? Мы ведь раньше не встречались.
— Верно, вы никогда не видели меня. — Алтея сдержала улыбку при виде его удивления, но тут ее внимание привлек дядя. — Ох, нет. Ах, будь оно все проклято.
Яго, кажется, очень плохо. Она протянула к нему руку, но он только пробормотал что-то насчет сада и пошел дальше. В его глазах было такое выражение, что Алтея похолодела, испугавшись за состояние его ума. Такой взгляд могло вызвать кое-что гораздо худшее, чем появление призрака. Новых забот им только не хватает!
— Мне нужно присмотреть за дядей, милорд, — сказала Алтея.
— Он выглядит не очень хорошо, — согласился с ней Хартли.
— Да, не очень. Пожалуйста, милорд, как я слышала, вы недолго остаетесь на таких приемах, но я прошу вас дождаться меня. Мне действительно нужно поговорить с вами.
Не успел Хартли пообещать, как леди Алтея покинула его. Она чуть задержалась в погоне за своим дядей, столкнувшись со слугой, несшим полный поднос с напитками. Алтея молила Бога, чтобы лорд Редгрейв дождался ее возвращения, чтобы любопытство удержало, ведь наверняка ему хочется узнать, что она ему скажет. Если он уйдет, она все равно его отыщет, пообещала себе Алтея, сейчас ее беспокоил только дядя.
Хартли задумчиво смотрел вслед вдовушке, разрываясь между желанием узнать, что же произойдет дальше, и желанием сбежать от странной дамы прежде, чем окажется в ловушке, которую предвидел. Потом он заметил Клодетту, пробирающуюся сквозь толпу прямо к нему, глаза ее светились охотничьим азартом. Его короткое пребывание на балу у кузины становилось слишком обременительным. Клодетта уже дважды за этот вечер пыталась приблизиться к нему, это хороший знак, он сможет потом воспользоваться этим обстоятельством. Но в этот момент Хартли намеревался последовать за этими двумя странными Вонами. Маркиз понял, что не может думать о леди Алтее как о леди Чаннинг, и от этого любопытство только возросло. Любой, кто мог произвести на него такой необычный эффект, заслуживал более тщательного изучения.
На пути к нему Клодетту отвлек какой-то молодой человек. Хартли выругал себя за нерешительность и последовал за Вонами. Однако ему пришлось задержаться и поздороваться со своими друзьями, Олдусом и Джиффордом. Эти люди знали, каких обманов и секретов полна его жизнь, потому что и сами в них участвовали.
— Кто эта маленькая темноволосая красотка? — спросил Олдус, его темно-синие глаза так и светились любопытством.
— Племянница Вона, леди Алтея Вон-Чаннинг, — ответил Хартли, невнятно пробормотав второе имя, как будто ему не хотелось произносить фамилию ее мужа. Он улыбнулся, заметив удивление и сомнение на лицах друзей. — Дочь его старшего брата. Вдова недавно умершего неоплаканного Эдварда Чаннинга из Коултарста. — Хартли и сам не знал, почему, произнеся имя этого человека, почувствовал неприятный привкус во рту.
— Черт, — выругался Джиффорд, хмуро глядя в направлении, куда ушли Воны. — Ему вообще нельзя было жениться, тем более на такой молодой и очаровательной леди, как эта.
— Почему же? — В голове Хартли смутно промелькнула какая-то мысль, что-то, о чем он должен был вспомнить, услышав имя Чаннинга из Коултарста, но эта мысль ускользала от него.
— Женщины не для него. Он никогда ими не увлекался. Хотя и не знаю точно почему. Никогда не слышал, что он предпочитал мужчин.
— Твоя новая добыча, дружище, похоже, охотится за тобой, — прошептал Олдус, заметив, как Клодетту, отделавшуюся от одного джентльмена, задержал другой, едва она направилась к Хартли. — Она облегчает тебе задачу?
— Похоже, что так, — сказал Хартли. — Долг обязывает задержаться и позволить ей заманить меня в западню, но инстинкт заставляет следовать за этими Вонами.
— Так иди за ними. Твой инстинкт обычно тебя не обманывает. Как я слышал, эти Воны — люди странные, но достойные, и на слово Вона можно положиться. Мы подождем здесь и задержим Клодетту, если понадобится.
Это утешает, подумал Хартли, направляясь в парк. Любопытно, каким образом Олдус узнал это о Вонах-отшельниках? На самом деле Олдус и Джиффорд часто удивляли его своими обширными сведениями о членах светского общества. Хартли не сомневался: если друзья пока еще не знают все его секреты, то очень скоро они их разнюхают. Стоит этой парочке когда-нибудь решиться на шантаж, они станут очень богатыми людьми.
Осматривая сад своей кузины, Хартли начал волноваться, не уехали ли Воны с бала. Он пошел на шум фонтана и наконец, увидел обоих. Лунный свет и факелы вокруг фонтана отчетливо освещали пару. Лорд Уппингтон сидел на каменной скамье, упершись локтями в колени, поддерживая голову ладонями. Леди Чаннинг присела рядом с ним, слегка поглаживая его по плечу. Хартли почувствовал, как стало тепло его плечам, едва он представил, что она делает то же самое ему, и торопливо выбросил эту мысль из головы.
Когда лорд Уппингтон медленно выпрямился, Хартли нахмурился. Яго выглядел по-настоящему больным. Интересно, имеет ли Клодетта какое-нибудь отношение к такому состоянию Вона? Но что такое могла сказать или сделать дама в переполненном бальном зале, чтобы так поразить его? И все-таки лорд Уппингтон именно после общения с Клодеттой так странно повел себя, и этот факт маркиз не мог не отметить. Скрываясь в тени, Хартли надеялся — вдруг пара скажет что-нибудь такое, что позволит ему пренебречь своим долгом и уйти от Клодетты, хоть ненадолго.
— Вот. Выпей, — велела Алтея, протягивая дяде бокал вина. — Выглядишь так, словно ты при смерти.
— Удачное сравнение, — пробормотал Яго, потом глотнул вина. — Не нужно было тебе приносить так много выпивки. Думаю, мне и одного бокала хватит.
— Другой бокал — для меня. Увидев твое лицо, я подумала, что мне это тоже понадобится.
Алтея обрадовалась, увидев, что Яго улыбнулся на ее шутку.
Ее очень взволновал вид расстроенного Яго. Всю свою жизнь он видел призраков и более или менее привык к таким картинам, от которых, как подозревала Алтея, она сама упала бы в обморок. Если Яго выглядит таким больным и потрясенным, значит, он увидел нечто ужасное. Алтея сомневалась, хочется ли ей знать, что же это было, но потом она сказала себе: «Не будь такой трусихой». Яго нужно, чтобы рядом был кто-то надежный и спокойный, кто-то готовый выслушать его. Ему нужен кто-то, с кем он может говорить открыто, честно, не опасаясь, что этот слушатель с воплями убежит в ночь. Эта возможность высказаться перед родственником, который понимает и принимает такой дар без презрения или страха, и было тем, на чем держался клан Вонов и Уэрлоков. Иногда только эта родственная поддержка и спасала.
Алтея почувствовала, как пробуждается в ней старая боль, и постаралась подавить ее. «Не моя вина, что мать сбежала», — в сотый раз сказала она себе. Сможет ли она когда-нибудь совсем забыть об этом, гадала Алтея. Ее отец пытался скрыть унаследованный дар, и вся семья, хотя и сомневалась в успехе, послушно поддерживала его. Только ребенок не знал, как скрывать такие вещи. Взгляд на лицо матери, когда она услышала о смерти соседа, о смерти, которая случилась именно тогда, в то время и в том месте, как за два дня до этого поведала ей дочь, и через четырнадцать лет все еще терзал душу Алтеи. Мать тогда испугалась. Когда же дар проявился у Гетина, Генриетта Вон не стала ждать, какие еще таланты откроются у ее старших сыновей, она просто сунула своего грудного сына в руки мужа и сбежала. И отец так никогда и не пришел в себя от такого предательства.
Отбросив эти печальные воспоминания, Алтея заметила, что цвет лица у Яго стал немного лучше, и спросила:
— Ты что-то почувствовал в доме леди Бартлеби?
— Да, он не совсем чист, — ответил Яго. — Однако ничего ужасного или опасного.
— Это было что-то необычное, отчего ты расстроился, да?
— Нет. — Яго вздрогнул и допил свое вино.
— Если не хочешь говорить об этом… — начала она.
— Лучше было бы забыть обо всем этом, но это невозможно. Я не могу. Думаю, все это связано с той причиной, по которой ты приехала в Лондон.
— Мадам Клодетта, от которой так сильно пахнет розами?
— И смертью, — прошептал Яго.
Алтея вздрогнула:
— Она скоро умрет? Разумеется, после следующего полнолуния? Я все еще полагаю, что она будет тут, когда он умрет.
— Нет. Я видел не ее смерть, хотя возмездие за ее преступления уже близится. — Яго медленно покачал головой. — Боюсь, я обнаружил новое направление в моем даре. Мадам сопровождает довольно большая группа призраков. Разозленных, жаждущих мести, справедливости. Кажется, она совершенно забыла про них, — удивленно произнес он.
— Те, в чьей смерти она виновата?
Яго задумчиво нахмурился:
— Может, да, может, нет. Она эмигрантка, из тех, кто бежал от ужасной кровавой бойни, в которую превратилась революция. Это могли быть и просто печальные души, умершие, когда она была рядом с ними. Может быть, она попала в какую-то ужасную резню, но выжила?
— Тогда ты видел бы эти печальные души раньше. Ты же знаешь нескольких бывших солдат, которые побывали в битве. Они были на волосок от смерти, от скорой и жестокой смерти, вокруг них тоже гибли люди. И все же никого похожего на эти призраки ты раньше не видел.
— Нет, не видел. Конечно, не видел. Это корчащаяся от злости и ненависти толпа. Раньше я видел одну-другую печальную, смущенную душу. Я догадывался, кто они, потому что слышал о друге юности или любимом товарище, умирающем у человека на руках.
— Потому что это война, смерть в бою, солдат против солдата, а не убийство, не обман, не предательство. Они умирали быстро, даже не зная, кто в них выстрелил.
— О, черт, ты права. В этом и есть причина страха и ненависти, о которых шептали призраки, требуя кары. Она имела отношение к их смерти. Я сначала их не увидел. Они появились постепенно, во время танца, и должен признаться, это встревожило меня.
— Они чувствовали, что ты можешь их увидеть, может быть, даже понять их. Можно только удивляться, как долго они ждали такой возможности. Это объясняет, почему видение было такое сильное, жестокое, даже пугающее. Они отчаянно хотели увидеть кого-нибудь, кто выслушал бы их жалобы, поэтому так и накинулись на тебя.
— Кажется, ты понимаешь эти вещи лучше, чем я.
— Это не мой дар. Я могу спокойно сидеть и разбирать это явление. — Алтея сделала глоток. — Ты прав.
Все это связано с тем, что видела я. Она — из тех, кто угрожает ему.
— Если то, что я видел, — собрание тех, в смерти которых она виновата, то она кровожадная опасная сука, — отрезал Яго. — И тебе нельзя приближаться к ней.
— Как ты убедительно говоришь, — пробормотала Алтея. — Жаль, что я не могу послушаться и подчиниться.
— Конечно, не можешь, — пробурчал Яго и запустил руку в волосы, растрепав свою аккуратную косичку. — Если бы я попытался отправить тебя назад, в Коултарст, ты бы наверняка вернулась сюда при первой же возможности. Хоть пешком, но вернулась бы.
— Да, я очень упряма.
— Почему? Ты не знаешь этого человека, ты никогда даже не видела лорда Редгрейва. Это не опасно для тебя, и ты не несешь за него никакой ответственности. Ты можешь предоставить все мне. Я предупрежу его и пойду домой.
— Дядя, мы уже вступили на эту тропу, — тихо сказала Алтея. — Странным образом я знала этого человека с самого детства. Он в опасности. После того что увидел ты, я думаю, мы не можем считать мадам Клодетту честной эмигранткой, спасавшей свою жизнь. Вспомни, что мы говорили о ней, о ее выборе любовников, и ты увидишь, как возрастает наша ответственность. Не только перед этим человеком, но, возможно, и перед Англией в целом.
— Какая чертовщина вам обоим известна?
Алтея поразилась, увидев лорда Редгрейва. Как он посмел вмешиваться в их разговор? Он был бледен, руки сжаты в кулаки. Значит, он следил за ними и, очевидно, подслушал часть беседы. Возможно, поэтому он и смотрит на них так сердито и подозрительно. Алтея уже открыла рот, чтобы ответить, но тут послышался смех — к ним приближался кто-то из гостей. Значит, скоро тут будет слишком много ушей, готовых подслушать.
Редгрейв хмуро посмотрел в сторону шума.
— Позже. Через час ждите меня у моего дома. — Он посмотрел на Яго: — Если я вас там не увижу, будьте уверены, я вас разыщу.
— О Господи, — пробормотала Алтея, глядя вслед лорду Редгрейву. — Послушаемся?
— Думаю, придется, — ответил Яго. — Он ведь не спросил, о чем мы тут разговариваем или что мы имели в виду, правда?
— Ах, Боже мой, нет. Он спросил, что мы знаем. Возможно, опасность, о которой я должна его предупредить, для него не сюрприз. Просто нужно заставить его поверить мне.
— Дорогая моя племянница, если этот человек подслушал весь наш разговор, предстоит одно из двух: либо нас будут ждать несколько крепких парней, чтобы доставить в психушку, либо он захочет выслушать тебя, что более разумно.