Этого не должно быть, это просто немыслимо. Я знаю его всего два дня. Я не могу любить постороннего человека. Я совершенно ничего не понимаю. Эмили хотелось, чтобы они были знакомы уже сто лет, тогда она имела бы право заявить о своей любви.
Клод тем временем мягко отодвинул ее от себя и внимательно посмотрел ей в лицо.
— Ну что? Пришла в себя? — спросил он. — Я должен всю жизнь тебя спасать?
— А когда ты меня еще спас?
— Вчера, моя радость, когда ты чуть не обуглилась, — улыбнулся он. — Если бы я не намазал тебя кремом, твоя белая кожа была бы сегодня похожа на спинку жареного поросенка.
Эмили засмеялась, и Клод понял, что она приходит в себя. Он очень боялся, что она расплачется или впадет в ступор. Надо было что-то делать, чтобы страх, который испытала она в воде, не вернулся. Иначе она никогда не сможет больше получать удовольствие от плавания.
— Давай я тебя разотру. Мы позагораем, а потом поплаваем, — сказал он как ни в чем не бывало.
Эмили с ужасом посмотрела на него. Войти в воду? Сегодня? Никогда.
— Не бойся. Я же буду с тобой, — нежно сказал он. — Никакие рыбы тебя не посмеют тронуть.
Эмили готова была делать что угодно, только бы он никуда не уходил. Она кивнула и подала ему полотенце.
Клод очень аккуратно вытирал ее тело, боясь коснуться груди, хотя ему очень этого хотелось. Потом расстелил полотенце на песке и потянул Эмили вниз. Они опустились одновременно и обнялись. Это было настолько естественно, что Эмили не пришло в голову, что она совершает что-то предосудительное. Она прильнула к нему, как будто делала это тысячу раз в жизни. Их тела подошли друг к другу совершенно точно, как если бы были выточены из одного куска. Как ключ и замок, подумала Эмили.
Клод сдерживал себя из последних сил. Ему хотелось настоящей близости, хотелось слиться с ней в единое целое. Но он только ласково поглаживал ее спину, не в силах вымолвить ни слова. Это было откровение. Ни одна женщина, к которой он прикасался, не вызывала у него такого щемящего чувства нежности.
Эмили затаила дыхание. Она ощущала, что ее тело плавится. Кровь стучала в висках. Кончики пальцев покалывали тысячи иголочек, Она никогда не знала, что желание может быть таким болезненным. Если он сейчас же не поцелует ее, она просто сойдет с ума.
Клод понял это, нашел ее губы. Поцелуй был нежным и страстным одновременно. С ее языка лился мед, ее зубы были жемчужины, а дыхание было свежим ветром в пустыне.
Клод с усилием вынырнул из тумана. Он не целовал женщин в губы слишком давно. В какой-то момент ему перестало это нравиться. Это превратилось в привычный ритуал, который необходимо совершать, чтобы перейти к главному. Напуганная девчонка, совершенно неискушенная в любовных делах, вернула ему вкус поцелуя. Он тихонько счастливо засмеялся. Я тебя никому не отдам, подумал он. Ты будешь моя. Но не здесь и не сейчас.
Эмили смотрела на Клода расширенными испуганными глазами, не понимая, чему он улыбается. Она ему не понравилась?
Клод погладил ее по щеке и сказал:
— Пойдем поплаваем! Я не смогу так просто лежать с тобой больше ни одной минуты. А это все-таки городской пляж.
Эмили засмеялась и поднялась. Все хорошо, пело ее сердце. Все просто замечательно.
Они с удовольствием поплескались в воде недалеко от берега, потом поплавали наперегонки, после чего вышли на берег. Все это время они не касались друг друга, отдавая себе отчет, что остановиться не смогут.
После купания Клод предложил пойти в кафе. Эмили с удовольствием согласилась.
В кафе на площади они выбрали самый уютный столик в глубине зала. Здесь было прохладно и пусто. Обеденное время еще не настало, в кафе почти не было посетителей, и двое влюбленных вполне могли насладиться обществом друг друга.
— Может быть, теперь ты расскажешь мне о себе, — попросил Клод.
— Что именно тебя интересует?
— Все. Я хочу знать, как ты жила все эти годы без меня. Какие книжки читала, с кем дружила в детстве, как называла тебя мама.
— Мама… Мамы больше нет. Два года мы пытались бороться. Потом рак победил.
— Прости.
— Нет, просто ты должен знать. Я совершенно одна на свете. Отец умер за два года до маминой болезни. Мне кажется, что она просто не смогла пережить одиночество. Они были счастливой парой. А у тебя?
— Я тебе все расскажу. Потом. Давай сначала ты.
Эмили вдруг подумала, что может рассказать ему действительно все. Но что-то удерживало ее говорить о наследстве и вилле. Сначала она должна выяснить, кто такой Клод и какое отношение он имеет к семейству Горгульи.
— Так вот. Я специалист по французскому языку и литературе. Люблю хорошее кино, хорошие книги, хороших людей. Ничего необычного.
— Ты — самое необычное, что я когда-либо видел.
— Не смущай меня, Клод, — засмеялась Эмили. — Я не могу отделаться от мысли, что все происходящее сон. Понимаешь, так не бывает. Мы провели вчера несколько часов вместе. Почти поссорились, расстались, ни о чем не договариваясь. А сегодня…
— Что сегодня? — напряженно спросил он.
— Сегодня произошло что-то невероятное. Я смотрю на тебя, и мне кажется, что мы вместе много лет. У нас общая жизнь, у нас общий дом, у нас уже есть история. Разве мы когда-нибудь виделись?
— Эми, поверь мне, так бывает, — твердо проговорил Клод. — Когда я увидел тебя у ограды дома, то понял, что именно тебя ждал всю жизнь. Я не знаю, кто ты и зачем ты приехала сюда. Не понимаю, что тебя связывает с семьей Горгульи. Но мне все равно. Кто бы ты ни была, ты моя женщина. Ты понимаешь это?
— Клод, не пугай меня. Я ведь тоже не знаю, кто ты. И тоже чувствую, что ты единственный мужчина, который мне нужен в этой жизни. А вдруг ты преступник?
— Я не преступник.
— Почему же все так странно смотрят на меня и советуют поскорее уехать?
— Что ты хочешь спросить? Задай вопрос прямо, и я тебе на него отвечу. Обещаю, что не потребую никакой откровенности взамен.
— Клод, — помолчав, начала Эмили, — скажи мне, кто ты и что делал в саду Горгульи?
— Хорошо. Я сын своего отца. А в саду Горгульи стоит мой дом. Я просто вышел посмотреть, что делает хорошенькая девушка у ограды моего дома.
Эмили задохнулась от возмущения.
— Почему ты не сказал мне этого сразу?
— А что бы это изменило? Во всяком случае, считая меня садовником, ты не боялась быть простой и естественной. А если бы ты узнала, кто я, мы не провели бы такой замечательный день.
— Но ты меня обманул, — обиделась Эмили.
— Нет, не обманул. Я просто предоставил тебе возможность думать так, как тебе нравится.
— Значит, глава клана Горгульи твой отец, — покачала головой Эмили. Такой поворот событий ее почему-то не устраивал. Она смутно почувствовала, что сейчас-то и начнутся проблемы.
— У тебя к нему дело, — сказал Клод. — Только и всего. Наши отношения касаются только нас.
Эмили покачала головой. Клод, как и все мужчины, не придавал значения ничему, кроме своих желаний.
— Клод, боюсь, что все не так просто, — начала Эмили.
— Эми, давай договоримся. Сегодня наш день. Мы проведем его, говоря о любви и о будущем. Мне кажется, что никто и ничто не помешает нам быть вместе. Такое случается один раз в жизни. Доверься мне.
— Хорошо, — согласилась Эмили, но на душе у нее было неуютно. Лучше бы он оказался садовником.
5
К счастью, вестибюль «Норманди» был пуст и никто не мог видеть ее и слышать ее отчаянный крик. Жюстин с мужем были, скорее всего, на кухне — подходило время ужина.
Что вы делаете, мисс Даррел? — спросила себя Эмили и поморщилась. Стоять на террасе и кричать на всю улицу… Он все равно не мог меня слышать.
Почему она вдруг так испугалась? Ведь ничего не случилось. Наоборот, все прекрасно. Никаких оснований для паники нет.
Сумасшедшая! — подумала Эмили, заставляя себя успокоиться. Она подошла к своему столику и отодвинула стул. Надо выпить чего-нибудь и помечтать о будущем. Но что-то говорило ей, что отчаяние не заполнило бы ее душу, если бы на то не было причин. Может быть, это потому, что прежняя жизнь кончилась и она пока чувствует себя не очень уверенно в этом новом и прекрасном, но совсем незнакомом мире? Или ей всегда будет неуютно, если Клода нет рядом? Она словно маленький ребенок нуждается в ком-то, кто возьмет ее за руку и поведет по жизни. Ей нужно видеть и чувствовать его всегда, слышать нежную заботу в его голосе, опираться на его плечо, умирать от волшебной сладости его поцелуев, ощущать прикосновение его рук.
Инстинкт самосохранения подсказывал Эмили, что она стоит у опасной черты: еще чуть-чуть — и она окажется абсолютно зависимой от Клода. А он привык к совершенно другой жизни. Она только теперь начала осознавать, насколько неведомым ей представлялся его мир.
Завтра она обязательно скажет ему, что все понимает, но не вынесет разлуки с ним. Нет, нельзя тащить мужчину за собой, надо идти вслед за ним… Но как это трудно быть легкой и свободной, когда секунды не можешь прожить без его взгляда, его голоса.
А ведь он привык к полной свободе. Известное имя, богатство, веселые, свободные и искушенные подружки. Что она может предложить ему взамен? Только свою преданность и безграничную любовь.
А если его привлекает тайна и только это подстегивает и возбуждает его?
Но Эмили не собирается больше ничего скрывать. Она должна рассказать ему все. Просто разорвать дарственную и никогда не упоминать о ней — этого мало. Прошлое будет стоять за спиной и не давать покоя. До тех пор пока тайна виллы «Дезире» не будет раскрыта, эта история будет отравлять жизнь Эмили, преследовать ее, словно призрак.
А я не хочу жить больше в обществе призраков, твердо сказала себе Эмили и улыбнулась. Больше никаких тайн. Только он и я, и ничего между нами.
— Мадемуазель, вы не возражаете? — услышала она незнакомый голос.
Эми очнулась от своих мыслей и подняла голову. Перед ней стоял старик клерк из банка «Берингс & Берингс».
— О, пожалуйста! — Эмили постаралась улыбнуться как можно приветливее. На самом деле она испытывала удивление и тревогу.
Старик присел на краешек стула.
— Хотите что-нибудь выпить? — любезно предложила Эмили, тщетно пытаясь перебороть готовую вырваться наружу панику. Что ему надо? Зачем он преследует меня? В конце концов, вот прекрасная возможность выяснить это сейчас же, успокоила она себя. Но, так как старик молчал, Эми решила взять инициативу в свои руки. — Мы ведь уже с вами встречались, не так ли? — начала она.
— Клод Горгульи не для тебя, — отчеканил старик.
Эмили едва не поперхнулась от неожиданности. Потом ей в лицо бросилась краска.
— Это никого не касается. Кроме меня, — тихо сказала она, потом добавила: — И его…
— Тут нечего обсуждать! — Старик легко хлопнул ладонью о стол. Эмили показалось, что в его глазах мелькнула тень сочувствия, но голос был по-прежнему сух и холоден. — Не спорь со мной. Вопрос закрыт. Так что бери билет и уезжай навсегда. Ты еще можешь предотвратить беду. — Сказав это, он встал и пошел прочь.
Слишком потрясенная, чтобы двигаться или говорить, Эмили просто смотрела ему вслед. Она взяла стакан, чтобы смочить пересохшее горло, но рука ее так дрожала, что пришлось вернуть стакан на место. В изнеможении она откинулась на спинку стула.
Эмили понимала: их отношения с Клодом не вызовут у жителей Порт-Луи единодушного восторга. Обыватель не может одобрить скоропалительный брак наследника владельца половины острова и никому не известной американки без роду и племени. Она была готова, что кто-нибудь выскажет эти сомнения вслух, но чтобы такое…
Чтобы какой-то старик, не имеющий ни малейшего отношения к семье Клода, будет столь безапелляционно выгонять ее с острова… Эмили не поняла даже, чего больше в его словах — предупреждения или угрозы.
Она попыталась успокоиться и мыслить здраво. Надо просто найти Клода и все ему рассказать. Она пожалуется ему, и все встанет на свои места. Он ее успокоит, объяснит, что бояться нечего, что это просто сумасшедший старик и об этом знает весь остров, что он женоненавистник, не любит свадеб и счастливых людей…
И тут Эмили с ужасом поняла, что не знает, где искать Клода. Конечно, можно пойти к особняку Горгульи, но его может там не оказаться. Эмили представила, что будет чувствовать, пытаясь объяснить кому-то постороннему, что имеет право спрашивать о сыне владельца, потому что она его невеста. Хорошенькое дельце! Она ведь еще не представлена его семье. Может быть, Клод и не собирается никому ничего сообщать. Ну и положение… Найти благовидный предлог, чтобы добиться встречи с Клодом, она не могла: мысли ее путались.
Эмили снова почувствовала то же отчаяние, которое охватило ее, когда джип Клода исчез за поворотом. Паника поднималась откуда-то из живота. Ей снова показалось, что Клод исчез из ее жизни навсегда. И она ничего не могла с этим поделать. Она почему-то знала, что если они и встретятся снова, то ничего уже не будет как прежде. Эмили принялась уговаривать себя, что это женская глупость, пустые эмоции, что завтра Клод приедет в «Норманди», она ему все расскажет, сбросит этот груз и все будет хорошо. Они поедут к озеру, поплавают и смоют с себя все печали. Он обнимет и поцелует ее, она всплакнет у него на плече, и горе растает от ее соленых слез…
Если ты его любишь, то должна доверять, уговаривала она себя. Мало ли что могут наговорить злые люди. Он будет сражаться за их любовь. Представить иное она просто не могла.
Эмили решила прибегнуть к испытанному женскому средству привести чувства в порядок — переодеться, сделать прическу и накраситься. Когда женщина во всеоружии, она способна справиться с любыми проблемами. Много раз ее это выручало. Тем более что до завтрашнего утра ей было совершенно нечем себя занять.
Поднявшись к себе в номер, Эмили решила принять ванну. В здешнем климате это было не такое уж приятное занятие, но ей хотелось расслабиться и отвлечься.
Само приготовление к процессу заняло у нее довольно много времени. Сначала она добавила в воду пену. Мощная струя воды взбила ее, заполнив ею половину объема ванны. Эмили запустила туда руки и принялась, как в детстве, забавляться с пузырящимися шариками. Они переливались разными цветами и лопались с тихим треском. Эмили подкидывала кверху куски пены, ловила их, перекидывала из руки в руку. Она вспоминала детство. Самым любимым ее развлечением в возрасте десяти лет было делать себе немыслимые прически. Это были времена, когда мама уже не заглядывала в ванную и не проверяла, хорошо ли дочь отмыла пятки. Эмили взбивала на голове обильную пену и торчала у зеркала, придумывая фантастические прически. Волосы были длинные и густые, а покрытые мыльной массой, отлично поддавались различным фокусам. Она делала себе рожки, волны, букли, заглаживала так, что голова была похожа на космический шлем, или поднимала наверх, как на картинах семнадцатого века. Из своей головы в эти минуты она могла сделать все, что угодно. Уродливую прическу гнома или роскошную головку сказочной принцессы. Это было удивительное занятие. Если бы мама увидела ее в этот момент, она посмеялась бы… Но Эмили никогда ей об этом не рассказывала. Хорошо, что в доме была ванная. Там, за закрытой дверью, была совершенно другая жизнь.
Эми выпустила всю воду, смыла пену и наполнила ванну вновь. Теперь она бросила туда несколько ароматических масляных шариков. Сбросив с себя халат, она долго смотрелась в зеркало. Нет, она все-таки должна нравиться мужчинам. Небольшого роста, с гладкой смуглой кожей, тонкой талий, красиво очерченными бедрами… Она закинула руки за голову и начала поворачиваться, рассматривая грудь. Так намного лучше. Когда руки подняты, ее большая грудь поднимается чуть повыше. Но не будешь же всю жизнь ходить с поднятыми руками. Она дотронулась до сосков. Они моментально затвердели, и в животе появился знакомый приятный холодок. Клод! — застонала она. Как было бы хорошо, чтобы это были его руки. Он умеет одним движением заставить ее тело налиться тяжелой истомой.
Эмили отогнала от себя наваждение и села в ванну. Надо закрыть глаза и ни о чем не думать. Маслянистая вода нежно ласкала тело. Она с удовольствием гладила свои плечи, руки, живот. Вода и масло сделали кожу еще более гладкой и чувствительной. Тело размякло, и Эмили почувствовала, что засыпает. Что ж, это неплохо. Прочь грустные мысли. Она любит, она любима самым лучшим мужчиной на свете, пусть все идет своим чередом. Завтра она уже не будет так одинока. Завтра он заберет ее с собой.