— Я не знаю никого лучше нее во всей округе, поэтому я и держу ее, — сказала она. — Если бы в свое время я могла пригласить ее к своей невестке, ока была бы сейчас жива и здорова.
Я сказала, что Джесси меня вполне устраивает, тем более, что я как раз собиралась искать акушерку, и договоренность с ней избавит меня от необходимости этим заниматься.
— Ну и отлично, — сказала Хейгэр. — Я предупрежу ее, чтобы она была наготове, и попрошу ее вас регулярно навещать. И я бы вам посоветовала попросить ее переехать в ваш дом где-то за неделю до родов на случай всяких неожиданностей.
Через некоторое время Хейгэр распорядилась, чтобы меня отвезли домой, наказав мне, чтобы сразу по возвращении я легла в постель и как следует отдохнула.
Саймона дома не было, поэтому меня привез домой один из конюхов Келли Грейндж. Увидев, что я подъехала к дому в коляске, Рут удивилась, и мне пришлось ей рассказать, что со мной произошло.
— В таком случае вам надо пойти к себе и лечь, — сказала она. Я распоряжусь, чтобы вам принесли в комнату ужин.
Я с удовольствием последовала ее совету и отправилась к себе, предвкушая блаженный вечер, проведенный в постели с книгой в руках.
Вскоре после того, как я легла и, устроившись поудобнее, начала читать, Мэри-Джейн принесла мне ужин, а когда я поела, она пришла забрать поднос и сообщила, что меня хочет видеть доктор Смит. Я сказала, что приму его, и Мэри-Джейн, застегнув доверху все пуговицы моей ночной кофты, вышла, чтобы пригласить его ко мне.
Доктор пришел ко мне вместе с Рут, и, когда они оба уселись около моей кровати, он принялся расспрашивать меня о моем обмороке.
— Насколько я понимаю, волноваться совершенно не о чем, — сказала я, после того, как сделала полный отчет о своих ощущениях до и после обморока. — Судя по всему, это вполне обычное дело — так мне сказала акушерка.
— Какая акушерка? — спросил доктор Смит.
— Джесси Данкуэйт. Миссис Редверс ей очень доверяет. Я уже договорилась, что она будет принимать у меня роды, а пока она будет время от времени меня навещать. Доктор помолчал несколько секунд и потом сказал:
— У этой женщины неплохая репутация в округе. — Он наклонился ко мне с улыбкой и добавил: — Но я все-таки удостоверюсь, что она достаточно квалифицированна для того, чтобы мы могли доверить вас ее попечению.
Вскоре после этого они пожелали мне спокойной ночи и ушли. Я блаженно откинулась на подушки, думая о том, как приятно быть предметом всеобщего внимания и заботы, а главное, быть избавленной от необходимости самой принимать какие-то решения и что-то устраивать.
* * *
Прошло еще две недели, и случилось нечто, что нарушило мое безмятежное существование и внесло страх и сомнения в мою жизнь.
Это произошло ночью, а перед этим был чудесный сентябрьский день, когда солнце светило так ярко и было так тепло, что только рано сгустившиеся сумерки напомнили нам о том, что уже осень.
День прошел для меня очень приятно. Вместе с Рут, Люком и Дамарис я пошла в церковь, чтобы украсить ее цветами из нашего сада к празднику урожая. Правда, они не позволили мне самой что-то делать, а усадили на скамью, откуда я могла наблюдать за их работой.
Я не стала спорить, а с удовольствием села и стала любоваться тем, как преображалась церковь благодаря их усилиям. Дамарис, которая в этот момент казалась сошедшей со страниц Ветхого Завета, украшала престол великолепными хризантемами в высокой вазе — красными, розовато-лиловыми и золотистыми. Ей помогал Люк, который вообще старался не отходить от нее ни на шаг, а Рут в это время устраивала живописные натюрморты из гроздьев винограда и разных овощей на подоконниках под витражами.
Все это вместе — старая церковь, солнечный свет, струящийся сквозь цветные стекла витражей, приглушенные голоса Рут, Люка и Дамарис, роскошные осенние цветы — создавало атмосферу абсолютного покоя и умиротворения, наслаждаясь которой я, конечно, не подозревала о том потрясении, которое мне вскоре предстояло пережить.
Выпив чаю в доме викария, мы, не торопясь, отправились домой. Вечер прошел так же спокойно, как и весь день, и вскоре после ужина я отправилась к себе — все в том же безмятежном настроении, — чтобы пораньше лечь спать.
За открытым окном моей спальни в небе висела почти полная луна, и ее мягкий свет озарял комнату, соперничая с горящими на камине свечами.
Впоследствии я пыталась восстановить в памяти все детали этого вечера, но в тот момент я, конечно, не знала, что они будут иметь значение, так как сам вечер казался вполне обычным и ничем не выделялся в ряду других вечеров.
Но одну вещь я помнила точно — я не задвинула полог по бокам кровати, потому что никогда не любила спать с закрытым пологом, и несколько раз напоминала Мэри-Джейн, что он всегда должен быть открыт.
Задув свечи, я легла в постель. Некоторое время я лежала, глядя в окно, зная, что через час или около того луна начнет светить прямо мне в лицо — накануне ночью я проснулась оттого, что ее свет падал мне на глаза.
Вскоре глаза у меня начали слипаться, и я заснула. И… вдруг я проснулась с ощущением страха, хотя, чем он вызван, в первые несколько секунд я понять не могла. Самое реальное, что я почувствовала в тот момент, был неизвестно откуда взявшийся сквозняк — на меня словно подуло холодным ветром. Я лежала на спине, и мою комнату по-прежнему освещала луна. Но кроме лунного света в ней было что-то еще… Что-то, нет, кто-то стоял в ногах кровати и смотрел на меня.
Кажется, я вскрикнула, точно не помню, но помню, что попыталась приподняться, но даже не смогла оторвать голову от подушки, потому что меня словно парализовало, и на несколько секунд мое тело будто превратилось в камень. Если когда-либо в своей жизни я знала настоящий страх, то это было именно в те жуткие мгновения.
То, что стояло — или тот, кто стоял, — в ногах моей кровати, не было неподвижным, как изваяние, но, тем не менее, казалось мне явлением с того света.
Это была фигура в черном одеянии с капюшоном — фигура монаха в рясе; лицо его было скрыто черной маской с прорезями для глаз, вроде тех, что надевали палачи во время инквизиции. Разглядеть глаза сквозь эти прорези я не могла, но у меня было чувство, что они пристально на меня смотрят.
Я никогда до этого не видела призраков и, более того, никогда в них не верила. Мой здравый смысл восставал против таких нелепых выдумок, и я всегда говорила, что поверю в привидения, только когда сама их увижу. И вот я увидела…
Фигура вдруг сдвинулась с места и исчезла. Нет, это не мог быть призрак — кто-то был в моей комнате. Я повернула голову, чтобы увидеть, куда он скрылся, но перед моим взором оказалась непроницаемая темная стена. Мое потрясение было так велико, и я была так напугана, что в первую секунду даже не поняла, что это был всего-навсего полог кровати, задернутый со стороны двери, так что большая часть моей комнаты была мне не видна.
Я лежала, все еще не в силах пошевелиться, пока вдруг не услышала, как тихо закрылась дверь моей спальни, ведущая в коридор. Этот звук вернул мне ощущение реальности происходящего. Теперь я была уверена, что кто-то действительно побывал в моей комнате и потом вышел из нее через дверь, и кто бы это ни был, он не мог быть никаким призраком, потому что призракам, насколько мне известно, совершенно не нужно возиться с дверями, чтобы попадать из одной комнаты в другую.
Эта мысль вывела меня из оцепенения, и я выбралась из кровати, чуть не упав из-за того, что запуталась ногами в складках полога, свисавшего до самого пола. Я бросилась к двери и, открыв ее, крикнула:
— Кто здесь? Кто это?
В коридоре никого не было. Я подбежала к началу лестницы и остановилась, не зная, что делать дальше. В лунном свете, проникавшем в коридор через высокое окно, он казался полным теней, и мне стало жутко от ощущения, что я нахожусь там наедине с какой-то злой силой, обратившейся против меня.
Не в силах выносить это ощущение, я крикнула:
— Скорее! Сюда! Здесь кто-то есть!
Я услышала звук открывающейся двери и затем голос Рут:
— Кэтрин, это вы?
— Да, да… Идите скорее сюда!
Казалось, прошла целая вечность пока она, наконец, появилась на верхней площадке лестницы. Придерживая одной рукой полы длинного халата и неся в другой руке керосиновую лампу, она спустилась на мой этаж.
— Что случилось? — воскликнула она.
— В моей комнате что-то было. Оно стояло в ногах моей кровати.
— Это вам приснилось.
— Да нет же, это было на самом деле. Я проснулась и увидела его. Оно меня, должно быть, и разбудило.
— Моя дорогая Кэтрин, вы вся дрожите. Вам нужно немедленно лечь в постель. В вашем положении…
— Оно зашло в мою комнату, слышите? Оно же может прийти опять!
— Дорогая моя, это просто дурной сон.
Меня охватило чувство беспомощности и злости против Рут. Это было только начало той безысходности, в которой мне предстояло прожить долгое время, но в тот момент я этого не знала и злилась от невозможности втолковать ей, что то, что она считает ночным кошмаром, было им, но только не во сне, а наяву.
— Это не был сон, — раздраженно сказала я. — В этом я совершенно уверена. Кто-то был в моей комнате, и мне это не приснилось и не почудилось.
Где-то в глубине дома пробило час, и почти в ту же секунду на площадке над нами появился Люк.
— Что за переполох? — спросил он, зевая.
— Это Кэтрин… ее что-то напугало, — ответила Рут.
— Кто-то был в моей комнате.
— Воры?
— Нет, не думаю. Это был кто-то, одетый монахом.
— Дорогая моя, — ласково сказала Рут, — эти ваши прогулки в аббатство повлияли на ваше воображение. Это мрачное место, и вам не стоит туда больше ходить.
— Господи, я же говорю вам, что кто-то был в моей комнате. Он даже задернул полог с одной стороны кровати, чтобы я не увидела, как будет выходить.
— Задернул полог кровати? Так это наверняка сделала Мэри-Джейн.
— Нет, она как раз этого не сделала, потому что я с самого начала велела ей никогда этого не делать. Это сделал тот, кто сыграл со мною эту шутку — если, конечно, это была шутка.
Я увидела, что Рут и Люк обменялись взглядами, и поняла, что они думают, что я помешалась на аббатстве, из-за чего мне и стали мерещиться монахи в черных рясах.
Глядя на них, я вдруг подумала: а не мог ли кто-то из них так подшутить надо мной? Кто еще мог это сделать? Сэр Мэттью? Тетя Сара? Вряд ли. «Привидение», которое так быстро пробежало через мою комнату и скрылось в коридоре, должно было быть очень проворным существом.
— Вам нужно лечь, Кэтрин, — сказала Рут. — Не стоит так расстраиваться из-за какого-то дурного сна.
Лечь. Попытаться уснуть — может, для того, чтобы опять проснуться и увидеть эту жуткую фигуру в ногах кровати! В этот раз она просто стояла там и смотрела на меня, а что будет, если она появится снова? Разве я смогу спокойно спать в этой комнате после того, что случилось?
Люк нарочито зевнул. Ясно, что ему казалось очень странным, что я разбудила их из-за увиденного мною сна.
— Пойдемте, — мягко сказала Рут, беря меня под руку. Только теперь я вспомнила, что на мне была лишь ночная рубашка и я являла собой весьма неприличное зрелище.
Люк попрощался и пошел к себе наверх, а я осталась вдвоем с Рут.
— Кэтрин, дорогая, — сказала Рут, ведя меня по коридору в сторону моей спальни, — вы действительно очень напуганы — вы вся дрожите.
— Это было ужасно — проснуться оттого, что кто-то стоит и молча смотрит на меня.
— У меня тоже несколько раз бывали кошмары. Я знаю, что это такое.
— Но ведь я говорю вам, что я не спала, то есть проснулась и только тогда увидела этого монаха!
Ничего не ответив, Рут распахнула дверь моей комнаты. От движения воздуха качнулся полог кровати, напомнив мне о сквозняке, который я почувствовала, когда проснулась.
— Видите, — сказала я, — с одной стороны кровати задвинут полог. Когда я ложилась спать, он был открыт.
— Наверное, его закрыла Мэри-Джейн.
— Господи, ну для чего же ей было возвращаться уже после того, как я ее отпустила, чтобы задернуть полог, который я ее специально просила никогда не закрывать!
Рут пожала плечами.
— Ладно, ложитесь, — сказала она. — Вы, должно быть, окоченели. Вам нужно было что-нибудь накинуть, прежде чем выходить в коридор.
— Мне было не до этого — я думала, что успею увидеть, куда он скроется. Но когда я вышла, в коридоре было пусто… А вдруг он и сейчас еще там — слушает, что я говорю о нем?
— Ну все, ложитесь в постель. Там не может никого быть, потому что эта таинственная фигура вам приснилась.
— Что же, по-вашему, я не знаю, когда я сплю, а когда нет?
— Я зажгу свечи, и вы сразу почувствуете себя лучше.
— Не надо — здесь и так светло из-за луны.
— Может, вы и правы — лучше не зажигать. Я всегда боюсь пожара.
Она отодвинула к изголовью полог и села рядом с кроватью.
— Вы замерзнете, — сказала я.
— Но я не хочу оставлять вас одну в таком состоянии.
Мне было неловко просить ее посидеть со мною, но мне было страшно остаться одной. В то же время, поскольку я была уверена, что меня посетил не призрак, а живой человек, я решила, что если я запрусь изнутри на замок, я буду в безопасности.
— Мне уже лучше, — сказала я. — Вы можете спокойно идти к себе.
Она улыбнулась мне и встала со стула.
— Я бы никогда не подумала, что вы можете так испугаться дурного сна.
— Боже мой, но почему вы мне не верите? Я знаю, что это не был сон! — воскликнула я. — Кто-то решил сыграть со мной шутку.
— Опасная шутка для женщины в положении…
— Значит, это — кто-то, кому безразлично, опасно это для меня или нет.
Рут пожала плечами, и я поняла, что она по-прежнему мне не верит.
— Мне очень жаль, что я вас потревожила, — сказала я. — Пожалуйста, идите к себе, и спасибо вам большое.
С этими словами я встала с постели и взяла свой халат.
— Куда это вы собираетесь? — спросила Рут.
— Никуда. Я просто хочу запереть за вами дверь. Если я запру дверь в коридор, а также дверь в гардеробную и ту, которая выходит из гардеробной в коридор, я буду чувствовать себя в безопасности.
— Ну, если вам так будет спокойнее, запирайтесь, пожалуйста. Хотя подумайте сами, Кэтрин, кому это нужно в этом доме устраивать такие спектакли? Вам все это приснилось.
— Я бы тоже так думала, — сказала я устало, — если бы не почувствовала сквозняк от открывшейся двери и если бы не услышала, как она потом закрылась, и если бы этот герой моего сна, каковым вы его считаете, не задернул полог моей кровати, чтобы иметь возможность незаметно выйти из моей комнаты. Я не думаю, что герои самого что ни на есть кошмарного сна могут совершать действия, результаты которых видны и слышны наяву.
Как ни странно, но благодаря своей уверенности в том, что посетивший меня «призрак» был существом из плоти и крови, а не какой-нибудь нечистой силой, я почти успокоилась. Почему я в тот момент решила, что живой человек не может быть столь опасен, как потустороннее существо, я и сама не знаю, но тогда я об этом не задумывалась.
Был и еще один важный вопрос, который я тогда еще себе не задавала: зачем кому-то нужно было меня напугать?
Когда Рут ушла, я заперла все двери и легла в постель. Спать я, конечно, не могла, потому что меня не оставляла мысль о том, что произошло. Кто мог это сделать? Кому могла прийти в голову идея такого розыгрыша? И был ли это розыгрыш? Так напугать кого-то смеха ради не додумается ни один нормальный человек. А шутить так с беременной женщиной просто преступно… И вот тут я, наконец, впервые подумала, что тот, кто это сделал, возможно, как раз и хотел меня напугать, рассчитывая на те последствия, которые могло иметь разыгранное им представление. Задумавшись над этим, я поняла, что если не надо мной самой, то над моим еще не родившимся ребенком нависла угроза.
Одного наследника Киркландского Веселья настигла внезапная смерть — может, теперь что-то замышляется против другого?