Когда Дэвид вернулся в свою квартиру, он позвонил Ровене и сказал, что придет к ней на обед в воскресенье.
— Ничего, если я приду с Полой? — спросил он. — Я знаю, ты не в восторге от нее.
— Прикрытие, дорогой, верно?
Он поморщился:
— Я не хочу, чтобы кто-то думал, будто я ее использую. Просто она действительно любит где-нибудь бывать.
— Ты не ответил на мой вопрос, дорогой.
— Послушай, Ровена, Маркус безумно влюблен в Соню, — твердо сказал он. — Я был у него сегодня. Она тоже там была — обставила цветами весь дом.
— Не сомневаюсь, они там прекрасно смотрятся, — пропел флейтой ее голос.
— О да, рука гения! Знаешь последний писк цветочной моды?
— Так уж случилось, что да, знаю. Соня уже подобрала для меня прекрасные бромелии. Они просто изумительны с этими своими огромными свисающими листьями.
— Уверен, это очень вдохновляюще, — заметил он не без иронии, — но чего все-таки хочет Соня? Она знает, что Маркус влюблен в нее. Можешь ли ты сказать, что их брак будет счастливым, несмотря на этот тридцатилетний разрыв? Она запросто может развестись с ним, оторвав при этом солидный куш. И самое главное — разбить ему сердце. Вот что меня беспокоит.
— Все возможно, дорогой, но кто может предсказывать такие вещи?
— Хорошая отговорка, если что-то пойдет не так, — проворчал Дэвид. — Видно, она и тебя очаровала. У вас с Ролли был отличный брак, так же как и у моих родителей.
— Не забудь, у твоей матери было достаточно денег, так же как и у меня. Никто не мог бы назвать нас охотницами за состоянием. Это, конечно, упрощает дело.
— Мама на четыре года моложе отца, — сказал он.
— Мой дорогой Ролли был старше меня на двенадцать лет.
— Но при этом вы оба принесли друг другу изрядные капиталы. А что Соня может принести Маркусу? И к тому же она не любит его. А он готов сделать все, стоит ей только шевельнуть пальцем. И он счастлив! Действительно счастлив.
Ровена вдруг стала серьезной:
— Я беспокоюсь не меньше тебя, Дэвид. За них обоих. Похоже, что Соню тяготит что-то, от чего она не может избавиться. Соня кажется какой-то потерянной.
— Потерянной? Эта женщина слишком любит тайны.
— Там скрыта какая-то история, дорогой. И отнюдь не счастливая.
Глава 3
Сидя перед зеркалом, Соня надевала сережки.
В эти дни она могла думать только о Дэвиде Вэйнрайте и о нарастающем между ними напряжении. Его образ снова и снова возникал в ее сознании.
«Сохраняй дистанцию. Сохраняй эмоциональные барьеры. Тебе не нужны никакие сложности».
Никуда было не деться от этого внутреннего голоса. У каждого есть такой голос, но у Сони, которая в шестнадцать лет осталась одна, этот голос, казалось, стал еще одной личностью внутри ее. Образ Дэвида Вэйнрайта был таким ярким, таким настойчивым, что впервые в жизни она осознала, каким опасным может быть сексуальное влечение. Оно могло полностью лишить ее самоконтроля! А еще, говорят, он будет на обеде у леди Палмерстон!
Все ее чувства были обострены. Она понимала, как беспокойство могло отразиться на ее поведении. Но как справиться с этой смесью возбуждения и паники, что накрывала ее словно волной? Ей хотелось избавиться от этого. Только женская слабость дает мужчине власть. Она не хотела позволять никакому мужчине доминировать в ее мыслях, не говоря уж о жизни. Она хотела покоя, покоя, покоя! Только зрелый мужчина, который страдал и сам, мог ей дать это.
История Сони была трагичной, но никому не следовало этого знать. Не сейчас. Сегодня встреча с Вэйнрайтами только усложнит ее жизнь. Ей придется решать, какой шаг делать следующим. Меньше чем через полчаса за ней заедет Маркус в своем «бентли» с шофером. Маркус был настоящим джентльменом и во многом напоминал ее отца. Было нехорошо обманывать Маркуса, но Соня знала, что с ним у нее могла быть настоящая жизнь. Никаких драм. Никакой конспирации. С ним она будет в безопасности. Разница в возрасте ее не беспокоила. Или, точнее, не беспокоила до тех пор, пока она не встретила его племянника. Дэвида.
…Десять лет назад ее родители погибли в автокатастрофе. Только та авария была подстроена, и Соня знала кем. Нет, Ласло никогда не сделал бы этого своими руками. Он никогда не предстал бы перед судом. И вообще, он жил в далекой Америке. Но у него была власть, связи, деньги, чтобы организовать убийство, находясь на другом континенте. В связи с этим событием его имя даже не упоминалось. У Ласло всегда было много друзей в высших кругах, а еще больше врагов. Но враги не могли добраться до него. Как и Вэйнрайты, Ласло был мультимиллионером с солидной долей в международной нефтяной и сталелитейной промышленности.
А она владела тем, что ему было очень нужно. Мадонна Андраши. Бесценная икона, которая хранилась в их семье с начала XVII века. Но до последнего времени Ласло думал, что Мадонна, созданная средневековым мастером (ее одеяние и нимб над головой — все в бриллиантах, рубинах, изумрудах и жемчугах), попала в руки русских во время Второй мировой войны. Отец Ласло, Кароль, поступил мудро — собрав семью и все, что мог, из имущества, уехал в Америку. А там снова разбогател.
Ее прадедушка оставался в поместье до самой смерти. Его старший сын, Маттиас, наследник, был выбран, чтобы присматривать за отцом, отказавшимся уехать. Они оба были арестованы, и больше о них никто ничего не слышал. Только ее бабушке, Каталин, тогда еще девочке, удалось спастись с помощью преданного их семье слуги. Трагическая история, и сколько их было в разоренных войной Европе и России!
Но икона, которая якобы была навеки утеряна, осталась у нее. Это придавало ей сил, но не могло защитить от Ласло. Скорее наоборот. После падения Берлинской стены поместье было возвращено семье Андраши фон Ньюманн почти полностью разрушенным. Ласло заявлял, что он наследник и должен вступить во владение, а на самом деле это она была наследницей. Только Соня никогда не могла бы объявить о своем праве. Ласло избавился бы от нее прежде, чем разрешил бы Соне взять то, что, как он считал, должно было принадлежать ему. И тогда она стала бы просто еще одной без вести пропавшей молодой женщиной. Ласло со всеми своими деньгами и командой адвокатов обладал огромной властью. У нее же не было ничего. Именно тогда Соня узнала разницу между «можешь» и «имеешь право». Закон всегда поворачивается в сторону сильного. Ласло вложил немало денег в страну своего рождения, покупая себе друзей в высших сферах. Много похищенных и пропавших картин и предметов искусства вернулось к нему. Но то, чего он больше всего желал, — Мадонну Андраши он так и не заполучил.
Теперь икона была у Сони. Единственная вещь, которую ее бабушка смогла вывезти из разоренной Венгрии…
Соня попыталась стряхнуть с себя эти горькие воспоминания. Она вдруг обнаружила себя на вражеской территории. Риск осложнялся еще и тем, что она была женщиной. Красивая одинокая женщина автоматически считалась ведущей нечестную игру. Здесь, в стране мира и свободы, она постепенно начала приходить в себя. Соня уже сожалела о некоторых вещах, что сказала Дэвиду Вэйнрайту, фактически назвав членов его семьи выскочками. А она-то считала, что уже научилась справляться со своими эмоциями!
Для сегодняшнего выхода Соня решила надеть две вещи, которые ей нравились и в которых она чувствовала себя уверенно: абрикосового цвета шелковую блузку и кремовые брюки из смеси шелка и хлопка. Дополнить наряд она решила широким кремовым с красноватым оттенком ремнем — связующее звено между блузкой и брюками. Несколько длинных ниток бус — очень милых, но недорогих. И восхитительный шелковый шарф с мазками абрикосового, розового и шоколадного цветов, который она закрутила вокруг волос, собранных на затылке. В дополнение ко всему этому у нее нашлась хорошая кожаная сумочка через плечо. И последнее — плетеные босоножки на высоких каблуках.
Она знала, что и Пола Роландс тоже будет там. Если платье от Валентино, которое Пола надела в тот вечер, не было случайным, девушка Дэвида знала, как одеваться.
Квартира леди Палмерстон была расположена в престижном районе между двумя прекрасными заливами с захватывающим видом на мост Харбор-Бридж и Оперный театр. По дороге Маркус сказал ей, что пентхаус Дэвида находится всего лишь в пяти минутах езды оттуда, возможно, поэтому он так часто видится со своей бабушкой. Жилье здесь стоило дорого, и сама Соня никогда не смогла бы снять здесь даже небольшую квартирку. Теперь же ее лучшим другом был очень богатый мужчина. Она понимала, что могла бы извлечь из этого определенную пользу. Для многих женщин главной целью было выйти замуж за состоятельного мужчину. А какая цель была у нее? Она и Маркус неумолимо двигались к следующей ступени их отношений. Влюбиться в его племянника было бы сейчас просто немыслимо!
И в то же время ее собственная бабушка родилась во дворце. Нет, это не преувеличение. Соня так никогда и не отважилась посетить роскошное владение Андраши фон Ньюманн, но ей показывали много старых фотографий, сделанных до войны. Словно завороженная, она смотрела на них снова и снова. Ее бабушка родилась во дворце? Какой-то сказочный сон. Но сон закончился. Их фамильное поместье было разрушено. Она знала, что в сорок пятом его захватили части наступавшей русской армии. После своего ухода они оставили дворец в руинах. Так же как и его долину с озером. И прекрасные сады с замечательными скульптурами. Статуи богов и богинь, речных нимф и маленьких купидонов использовались в качестве мишеней для стрельбы. Не говоря уж о всяких других актах бессмысленной мести вроде разбитой посуды и выбитых стекол. Большая коллекция хрусталя, стекла и фарфора ручной работы, так же как и множество картин, была объявлена исторической ценностью и вывезена.
Война.
Жизни свойственны крутые повороты. Русский царь, живший в великолепном дворце, вместе со своей семьей принял ужасную смерть. Последний китайский император закончил свои дни простым садовником. Ее замечательная, милая бабушка, лишенная собственности, умерла сравнительно рано, возможно, от разбитого сердца, которое время так и не сумело излечить.
Маркусу Соня конечно же ничего этого не рассказывала. Он даже не знал ее настоящего имени. Как она и сказала Дэвиду, Маркус ее никогда ни о чем не расспрашивал. Соня знала, что он ждал, когда она начнет доверять ему. Но она возвела вокруг своей жизни очень толстые стены. Рассказ о прошлом принес бы с собой приступ боли. И зачем кому-то знать о ее ранах? Все эти годы никто, кроме бабушки, ее родителей и ее самой, не видел Мадонну. Ей тоже не показывали икону до того дня, когда ей исполнилось шестнадцать. Это случилось всего за две недели до гибели ее родителей…
«Никогда не забывай, что есть Ласло, который может причинить тебе вред».
Она вспомнила зеленые глаза своей матери, нежную белую руку, гладящую ее белокурые волосы. Хорошая кровь была у них в генах.
Мужчина уже далеко не первой молодости, сообщив о смерти ее родителей, попытался обнять Соню. Она стала сопротивляться, уже тогда, в свои юные годы сумев распознать эротические мотивы, которые могли существовать даже в отношениях между родственниками. Это было ужасно — остаться такой беззащитной. Но она составила план своей дальнейшей жизни и стала ждать. А потом исчезла.
Столы, покрытые белоснежными льняными скатертями, были уставлены деликатесами. Копченый лосось, морская форель, горки мидий, креветок, морских гребешков, омаров. А также молодая баранина. Для тех, кто любил разные смеси, — горячие и холодные салаты и прочее, прочее, прочее…
Гостей было двенадцать. Четыре больших, со стеклянными столешницами, стола под темно-синими с белой каймой зонтами были накрыты для тех, кто захотел бы устроиться на открытом воздухе. Большая гостиная с белым мраморным полом и мягкими белыми диванами выходила на широкую террасу, откуда открывалась захватывающая панорама города.
Ровена провела их на купающуюся в солнечных лучах террасу, где прибывшие гости уже наслаждались бокалами выбранных напитков. Гостей обслуживали два красивых молодых человека в хорошо подогнанных по фигуре коротких белых пиджаках. Соня узнала логотип известной компании, обслуживающей подобные мероприятия. Сама она принесла Ровене большой букет — изящные бутоны лотоса среди пышного великолепия разнообразных листьев. Леди Палмерстон была такой же страстной любительницей цветов, как и сама Соня.
Улыбки со всех сторон. Теплые приветствия. Новые знакомства. Некоторых пожилых дам она знала. Теперь они тоже были ее клиентками — спасибо хозяйке дома! Хорошо, что и антагонизм Полы не был слишком явным. Пока, во всяком случае. Впрочем, Пола довольно быстро отошла от нее.
Соня смотрела, как Дэвид Вэйнрайт обнял своего дядю. Было видно, что они очень близки. Ее уже давно так никто не обнимал… А потом Дэвид Вэйнрайт поразил ее. Он наклонил голову и в знак приветствия коротко коснулся своей щекой ее щеки. Дрожь пробежала по ее телу.
Маркуса тут же захватили его старые знакомые — Доминик и Элизабет Пенри-Эвас. Один — прославленный судья, другая — известный юрист.
Дэвид обратился к ней:
— Рад вас видеть здесь, Соня.
Она холодно улыбнулась:
— Рада здесь быть, Дэвид. — Ему совсем ни к чему знать, скольких усилий ей стоило сдержать свое участившееся дыхание. — Наверное, это один из самых великолепных видов, — сказала она, глядя на бирюзовый бассейн, а за ним — на сверкающую синюю гавань с его знаменитой Вешалкой — мостом Харбор-Бридж и прославленным на весь мир Оперным театром в форме больших белых парусов. — Кажется, вы живете где-то рядом?
Дэвид боролся с желанием потянуть за шелковый шарф, что удерживал ее волосы. Он хотел увидеть их пышными и свободными, каскадом падающими ей на плечи.
— Не беспокойтесь, в свое время вы обязательно увидите мою квартиру, — усмехнулся он.
— Я не тороплюсь. — Она продолжала смотреть на гавань.
— А вот я не знаю, где вы живете. Вы ведь женщина-тайна.
Она обернулась, поднимая подбородок.
«Каким удивительно царственным может быть это простое движение, — подумал он. — Кем была эта женщина? Одно несомненно: чтобы скрыть свое прошлое, она бы пошла на что угодно».
— Разумеется, вы знаете, — сказала она. — Удивительно, что я еще не споткнулась об одного из ваших шпионов.
Он поморщился:
— Фу, шпионы! Какое некрасивое слово… Это была просто маленькая проверка.
— Значит, вы прекрасно знаете, что я живу не в вашей части города.
— Ну что ж, возьму это на заметку, — сказал он.
— Ну конечно, Дэвид.
Как все-таки хорошо звучало его имя в ее устах! Никто больше не произносил его так. Мама вообще звала его Холтом. Она была из семьи Холт и никогда не давала об этом забывать.
— Откуда такая враждебность, Соня? Вас кто-то обидел? Мужчина? — Он смотрел на ее профиль, поэтому не мог видеть ее глаз. Как бы ему хотелось узнать побольше об этой женщине!
— Я немало встречала бессердечных и недалеких мужчин, — проговорила она едва слышно. — Это может служить ответом на ваш вопрос? Уверяю вас, есть немало женщин, которые могли бы сказать то же самое. Обманутые, оскорбленные, они никогда не думали, что с ними такое может случиться… А с Маркусом я чувствую себя в безопасности.
— И это чувство безопасности вам дают ваши отношения?
— Именно. — Она стояла, не двигаясь и не глядя на него.
— Поэтому в другой ситуации, если, к примеру, вы безумно в кого-нибудь влюбитесь, вы почувствуете опасность?
Как быстро ему удалось нащупать ее проблему — отсутствие доверия к мужчинам.
— Влюбленность — это своего рода безумие, верно? — отпарировала она. — Кто сказал, что быть безумно влюбленными обязательное условие для хорошего брака? Есть и другие, не менее ценные вещи. Так почему бы вам, Дэвид, не предоставить Маркусу самому беспокоиться о себе? Он взрослый человек. Или все дело в деньгах? Вы что, его наследник?