Туман скрывал истинные размеры дома, но зал, куда они вошли, оказался просто огромным, потолок терялся где-то во мраке. Харриет уложили на большую кушетку, и теперь она лежала и слушала, как хозяин просит кого-то невидимого принести виски. Неожиданно из тени появился старик, и Харриет даже ущипнула себя, чтобы убедиться, что это не сон, так он был похож на дворецкого из книг о седой старине.
Однако ощущение иллюзии исчезло, как только старик заговорил:
— Теперь и не думайте просить, мистер Дафф! У Агнес совсем испортилось настроение — ужин ждет уже битый час. Пойду скажу ей, пусть убирает со стола.
— Перестань ворчать, Джимси, и принеси графин. У нас тут пришелица из тумана, и о ней надо позаботиться, прежде чем я примусь за еду. — Хозяин говорил без нотки надменности, которую ожидала услышать Харриет, и она впервые разобрала, что он говорит с ирландским акцентом.
Старый слуга пересек зал, чтобы взглянуть на девушку, и при ближайшем рассмотрении оказалось, что возраст Джимси скорее пожилой, нежели почтенный, и одет он не так, как предполагали традиции. Его седеющие, некогда рыжие, волосы были жидкими и нечесаными, рукава рубашки закатаны, а зеленый фартук только подчеркивал неортодоксальный стиль.
— Ну и ну! — подозрительно проговорил он. — Так вот что притащили нам собаки. Никогда не знаешь, что они приволокут в следующий раз из долины. Одна из девчонок Кейси?
— Вовсе нет. Говорит, что она — мисс Харриет Джонс из Англии, похоже, прибыла в замок Клуни выйти замуж.
— Да вы что! Как интересно!
Харриет уже поняла, что над ней насмехаются, но ни хозяин, ни Джимси не сделали попытки объяснить почему.
— Вы оба грубияны. — Девушка хотела сказать это строго, но слова прозвучали жалко и конфузливо. А хозяин дома быстро и хмуро ответил:
— Точно, а вы, мисс, не в том положении, чтобы обзываться. Джимси, виски немедленно, и скажи кому-нибудь, пусть приготовят комнату и проверят, горячая ли вода в ванной. Мы не хотим, чтобы к больной ноге прибавилась еще и пневмония.
Он стоял в тени, но, когда старик торопливо ушел исполнять приказание, вышел на свет, и Харриет с любопытством оглядела его. Первое впечатление разочаровало — это был самый безобразный из всех виденных ею мужчин. Лицо его абсолютно соответствовало его голосу — грубое, смуглое, с широкими чертами, изрезанное морщинами; нос, видимо, был когда-то сломан; устрашающие брови были такого же черного цвета, как и коротко подстриженные волосы; одежда висела на его высокой, угловатой фигуре как на вешалке. Должно быть, она пялилась на него, совершенно забыв про хорошие манеры, потому что он сжал губы и заметил с прежней иронией:
— Ну что, подхожу я на роль того, о ком вы мечтали там, в тумане? Знаю, я не картинка, но дети обычно не пугаются.
— Извините, не хотела вас обидеть. Знаете, просто день такой, и я себя не особо хорошо чувствую.
Его губы тронула легкая невольная улыбка, чудесным образом преобразившая лицо, и Харриет робко улыбнулась в ответ. Это, должно быть, тот вид уродства, подумалось ей, которое обладает некой притягательной силой, если узнать человека получше. Пришлось ей подчиниться его воле без дальнейших раздумий. В горло ей влили виски, ногу перевязали, а мокрую одежду стянули без всякого стеснения. Она тряслась в своем непритязательном нижнем белье, пока кто-то не завернул ее в толстую, чудовищных размеров мужскую пижаму. Суровый Джимси поставил перед ней чашку с бульоном, которую тут же и заставил выпить.
— Ну, мисс Джонс, если вы готовы отправиться в постель, то я, наконец-то, смогу приступить к ужину, если только он все еще съедобный, — заявил хозяин дома.
Харриет хотела было в очередной раз извиниться за то, что нарушила его планы, но подавилась остатками бульона и закашлялась. Сдерживая улыбку, мужчина наблюдал, как девушка барахтается в безразмерной пижаме, пытаясь встать на больную ногу.
— Пожалуй, лучше уж я вас донесу, а то еще шею себе свернете на лестнице. — И он поднял ее с той же легкостью, как и у ворот.
Принеся ее в комнату, он поставил ее на пол, подбросил в камин торфа и зажег лампу. И тут Харриет охватил озноб.
— Думаю, я все-таки простудилась, — виновато сказала она и вдруг поймала свое отражение в зеркале. Матрона обычно жаловалась, что Харриет похожа на карикатурный образ сиротки, каких вообще не бывает в жизни, и девушка никогда не питала иллюзий по поводу своей внешности. И все же она ужаснулась своему виду. Лицо осунулось, глаза — как блюдца, прямые волосы, которые обычно радовали глаз своим цветом — Харриет была натуральной блондинкой, — теперь посерели от влаги и висели крысиными хвостиками, а веснушки, щедро политые слезами, больше смахивали на сыпь.
— Бог мой! — И в ее голосе прозвучал такой ужас, что хозяин повернулся поглядеть, что там такое.
— Хм… Небось не представляли, что незнакомец может подумать о вас, когда пялились на мое безобразное лицо, правда? — заметил он саркастически. — Конечно, никто не ожидал, что вы будете выглядеть наилучшим образом после таких приключений. Сколько вам лет?
— Восемнадцать.
— Восемнадцать… хм… и говорите, хозяин замка Клуни обещал на вас жениться?
— Ну, не то чтобы обещал, но обнадежил, если понимаете, о чем я.
— Честно говоря, не очень. Никто не отправляется за тридевять земель только потому, что кто-то его обнадежил. Может, этот обожатель — плод вашего воображения?
— Он не обожатель, и я ничего не выдумала. — Харриет дрожала и была готова вновь разреветься, и холодный взгляд мужчины немного смягчился.
— Вы и вправду больны, юная леди. Ложитесь-ка в постель. — И он отбросил покрывала с большой кровати. Наполовину скрытая балдахином, она показалась Харриет чудовищно огромной.
Девушка неуверенно двинулась к ней, думая, что хозяин пожелает ей спокойной ночи и наконец-то отправится к своему ужину. Но он просто стоял и смотрел, а когда понял, что она колеблется, нетерпеливо схватил ее и почти бросил на кровать.
— В постели полно бутылок с горячей водой, так что оставайся в чем есть и пропотей. Из-за всей этой болтовни ванна уже остыла, но и одеяла тоже сгодятся. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — смиренно ответила Харриет, и тут ей пришло в голову, что она представления не имеет о том, под чьим кровом находится. — Если это не тюрьма Клуни, то что же тогда?
— Замок Клуни, — мягко проговорил он, уже держась за ручку двери.
— Замок Клуни! Тогда… тогда кто же вы? — Она была гораздо больше ошеломлена, чем смущена.
— Стало быть, я Лоннеган, — сказал он еще более мягко и удалился.
Глава 2
Сон и явь перемешались в воспаленном мозгу Харриет, и, проснувшись на следующее утро, она решила, что ей все привидилось. Даже если по какому-то невероятному стечению обстоятельств это действительно был замок Клуни, то уж его мрачный хозяин никак не походил на веселого молодого Рори Лоннегана. Не мог же он, в самом деле, так измениться и состариться за столь короткое время!
Лежа на большой кровати под балдахином, Харриет вскоре устала мучить себя этими загадками — все равно скоро все выяснится. Потом постучали в дверь, и в комнату вошла молодая девушка, неся поднос с завтраком.
— Доброе утро, мисс! — весело улыбнулась она. — Мне место в кухне, так Агнес говорит мне двадцать раз на дню, и тут же посылает наверх с подносом. Сама-то она ждет распоряжений поважнее! А правда, что вы приняли замок за тюрьму, мисс?
— Сущая правда, — улыбнулась в ответ Харриет.
— Да вы что! И какого же бедолагу вы старались отыскать? Они посылают в Клуни полно подонков, так говорят, но вы ведь не можете поддерживать родство, разве нет, а? — живо, но не очень разборчиво поинтересовалась юная ирландка.
— Насколько я знаю, у меня нет родственников ни в тюрьме Клуни, ни где бы то ни было еще, — сердито ответила Харриет, потому что голова ее снова начала болеть.
— Да? Тогда почему же вы рваться туда, а собаки привести вас по ошибке сюда?
— Я не… это была никакая не ошибка. Я пыталась добраться до замка Клуни.
— Через долину в тумане? Вас, видать, совсем запутали!
— Да нет, конечно. Мне вообще-то следовало бы ждать на станции, но…
— Тогда бы вы все еще сидели там, ни один из нас не знать, что вы прибывать.
— Так это точно замок Клуни? — отважилась поинтересоваться Харриет. Ответом ей был взгляд, в котором ясно читалось сомнение в том, что Харриет в своем уме.
— Лежите там и грейтесь в тепле, пока сам не вернется, у вас точно лихорадка. — Девушка распахнула шторы.
— Сам?
— Мистер Лоннеган, кто ж еще? Он в городе, и сказать вы оставаться там, где есть, пока он не убеждаться лично, что для вас нет никакой вред. Помочить вам поросят?
— Помочить поросят?
— Налить воды в бутылки, чтобы согревать постель.
— Ясно. Нет, спасибо. Мне и так тепло, — прошептала Харриет, но, когда девушка удалилась, пожалела, что не потребовала ответа на мучивший ее вопрос — куда же подевался Рори?
Больше к ней никто не приходил, и девушка проспала все утро под аккомпанемент тихо стучащего по стеклам дождя.
Несколько часов спустя она проснулась от странного ощущения, что кто-то смотрит на нее. Харриет открыла глаза и увидела рядом с кроватью хозяина дома. Ничего не говоря, она уставилась на него. Он в свою очередь смотрел на нее, и у нее было такое чувство, что стоит он тут уже давно. В комнате сгустились тени, а небо за подернутым поволокой дождя окном было совсем светлым, и Харриет пришло в голову, что, должно быть, время уже ближе к вечеру.
— Ну, будем надеяться, что сон излечил все болезни, если не брать в расчет хромую ногу. Откройте рот, — приказал Лоннеган, сел на край кровати и проворно запихнул ей в рот термометр. Харриет безмолвно наблюдала, как он ждет, положив руку на пульс, и тщетно пыталась обнаружить в нем хоть какие-то признаки того Лоннегана, которого она помнила. На нем был толстый выцветший свитер, нуждавшийся в починке, а вокруг шеи небрежно замотан шарф. Вид хозяина абсолютно не соответствовал его статусу в Клуни и уж совсем не подходил под строгое определение деревенского джентльмена, которое дала бы Матрона.
— Нормальная или близко к тому, что абсолютно без разницы, — постановил он. — Так что думаю, не будет вреда, если мы выясним кое-что.
Фраза прозвучала зловеще, но после долгого освежающего сна голова у Харриет прояснилась, и, какие бы неудобные вопросы он ни поставил перед ней, у нее были свои, которые тоже требовали ответов.
— Во-первых, как вы можете объяснить странное заявление, что я пригласил вас в Клуни, не говоря уже о том, что намеревался жениться? — начал он свой допрос.
Харриет, вспыхнув, резко села.
— Вы? Но это уж точно были не вы!
— Что ж, прямо камень с души свалился! Знаете ли, у меня было двоякое чувство по поводу ваших намерений.
— То есть?
— Просто вы могли бы оказаться дешевой маленькой авантюристкой, которая надеется на шантаж, и я все еще не уверен, что это не так. Полагаю, должны быть обличающие письма, появившиеся из воздуха.
Никто не сказал бы, что Харриет легко выходит из себя, но именно это сейчас и произошло. Страх и изумление по поводу таких инсинуаций придали ей храбрости, и она подпрыгнула в кровати, как разъяренный ребенок.
— Я думаю, вы чокнутый — кем бы вы ни были! Я не дешевка и не авантюристка! А письма у меня действительно есть, вот так!
— Реакция школьницы, а не бесстыжей потаскушки. — Он еле сдерживал веселье, глядя на все это. — Но письма-то все-таки есть, так что я был не слишком далек от истины. Не мог бы я взглянуть на них?
— Нет, конечно, они не ваши! Кроме того, мой чемодан все еще на платформе.
— О нет! Он здесь. Я самолично привез его сегодня утром.
— Проверили, да? Теперь признайте, что я говорю правду!
— О да, конечно, до сего места. Старый Мерфи даже известил полицию, когда дублинский поезд прибыл и отправился дальше, а за чемоданом никто не явился.
— Что бы вы там себе ни думали, мистер Лоннеган, вы, надеюсь, не можете не согласиться, что первое знакомство с вашей страной было для меня не особо приятным, — заявила она.
— Точно подмечено, — торжественно ответствовал он. — Но не моя вина в том, что путешествие было бесцельным. Что скажете?
Ее запал слишком быстро угас, и вдруг ее охватила ностальгия по упорядоченной, защищенной и однообразной жизни в приюте — единственной, которую она знала. Ее лицо жалобно скривилось, как у ребенка, и снова на ресницах — неожиданно темных и длинных — блеснули слезинки. И прочертили по ее щекам две мокрые дорожки.
— У вас несомненная склонность к слезам, — констатировал он. — Что вы имели в виду под словами «кем бы вы ни были»? Разве вы сомневаетесь в том, кто я?
Она закрыла глаза, пытаясь сдержать предательские слезы.
— Вы утверждаете, что вы — мистер Лоннеган, и похоже, что живете здесь. Но мой мистер Лоннеган совсем другой, и я абсолютно ничего не понимаю.
Выдержав паузу, он осведомился:
— Не приняли ли вы меня, случайно, за моего кузена Рори?
Глаза ее изумленно и радостно распахнулись.
— Так Рори ваш кузен! Но я думала… ну… разве не он владелец замка?
— Боюсь, что хозяин — я. Я Дафф Лоннеган, о котором вы, видать, и слыхом не слыхивали. Я всегда знал, что Рори любит подчеркнуть свою принадлежность замку, когда находится на безопасном расстоянии отсюда и уверен, что правда не выплывет наружу. Он живет здесь время от времени, но пару дней назад пришло неожиданное предложение о работе, и он уехал. Рори говорил, что он актер? Думаю, лучше вам рассказать все с самого начала и по порядку.
И тут Харриет обнаружила, что очень трудно быть убедительной в присутствии этого сурового незнакомца, атмосфера в комнате прямо-таки пропиталась его скептицизмом, и объяснения звучали все более нелепо, а глупость ее поступков становилась все очевиднее.
— Матрона всегда говорила, что я поддаюсь безрассудным импульсам, — виновато завершила она.
— Матрона? Так вы — юная стажерка?
— Стажерка?
— Медсестра-студентка — практикантка в больнице.
— Господи помилуй, нет! Я просто сирота.
— Я тоже сирота, только это вряд ли можно считать профессией, — мягко отметил он.
— Вы не понимаете, «Огилви-Мэнор» — это приют, а я — одна из его воспитанниц.
— Боже мой! — неожиданно расхохотался он.
Харриет недовольно заерзала в постели.
— Нет ничего веселого в том, что ты сирота, — упрекнула она его, и смех тут же оборвался.
— Извините мою бестактность, мисс Джонс. — Теперь он был серьезен. — Я смеялся над своим кузеном. Водили его за нос, обещая, что на вас свалится богатство?
— Н-нет… — она старалась и правду сказать, и в то же самое время оправдать себя, — я не нарочно. Мы виделись только раз — меня тогда послали по магазинам. Он был таким добрым и внимательным… обещал писать… Я и не думала, что он вспомнит, но, когда пришло письмо, я… я конечно же ответила… Мне не хотелось портить сказку признанием, что «Огилви-Мэнор» — приют для сирот… Я же не думала, что Рори напишет еще и еще.
— А, письма! Они действительно такие компрометирующие?
— Да нет! Просто дружеская переписка, только вот…
— Только вот, как вы сами признались, не хотелось портить сказку. Как я понял, корреспонденция была просто милой игрой, с чего же вы тогда взяли, что приглашение посетить Клуни означает поход под венец?
— Он сказал, нам надо получше узнать друг друга, что ему пора остепениться, а Клуни нужна хозяйка, — объяснила Харриет, видя в этом хоть какое-то оправдание своим безрассудным поступкам.
— Так и сказал? Видно, мой кузен тоже позволил себе предаться фантазии, раз дал понять, что он владеет замком. И что же, по вашему мнению, мой юный доверчивый друг, могло вызвать такое его решительное поведение?
— Могу показать вам письмо, если все еще не верите мне, — заявила она, и тут вдруг все встало на свои места. — Могло ли… могло ли быть это из-за наследства? — Голос ее дрогнул, и она поняла, что скептическое выражение его лица подтверждает эту леденящую душу догадку.