У Реджины ныло сердце.
Стемнело, когда она увидела дворец, сверкавший, как драгоценный камень. Раньше она связывала его с Дицо и радовалась, что любимый где-то рядом.
А теперь, когда она стала его законной женой и не должна была больше расставаться с ним, ее переполняло чувство одиночества.
Она заметила, что Дицо лишь мельком взглянул на дворец. Воспоминания, связанные с дворцом, наверняка доставляли ему боль. Вначале он не хотел переезжать сюда. Именно здесь умерла его мать. Он вернулся домой, на Сардинию, чтобы найти на родине работу и жениться на местной женщине, но его мечте не суждено было осуществиться — Реджина поехала за ним в Сассари. А когда Лукка решил женить его на ней, для Дицо вообще все рухнуло…
— Если не возражаешь, я бы хотел зайти в клинику, до того как поехать домой.
— Конечно, нет.
Он остановился около здания на главной улице. Реджина была здесь несколько раз с отцом у доктора Марано. Подумать только, теперь Дицо был ветеринаром!
— Боюсь, тебе придется пойти со мной. Не могу позволить, чтобы ты сидела здесь.
— Мне бы хотелось взглянуть на твоих подопечных. — Она вышла из машины, все в тех же белых брючках и синем топе, которые постирала для нее тетя Дицо. Удивительно, как она сумела обойтись одной сменой одежды.
Неожиданно перед нею оказался папарацци.
— Как насчет одного снимка, принцесса?
В первую секунду она растерялась. В следующий момент Дицо со свирепым лицом схватил у него камеру, вытащил пленку и положил себе в карман, а потом кинул ему камеру.
— Как насчет того, чтобы убраться отсюда, пока ты не получил как следует?
Реджина с благоговением смотрела на своего высокого черноволосого защитника. То, чему он когда-то научился на улицах Сассари, не на шутку напугало фотографа, и тот незаметно исчез.
— Ты в порядке? — спросил ее Дицо.
Она кивнула.
— Ты вся дрожишь.
— Просто меня застигли врасплох.
Эта внезапная защита со стороны Дицо глубоко потрясла ее. Ведь мужчина не сделал бы этого, если бы у него не было чувств, не так ли?
Он положил ей руку на плечо и повел в клинику. Провел в приемную и зажег свет.
— Маттео? — позвал он.
Они нашли ночного сторожа в будке за стеклянной дверью в конце коридора. Симпатичный молодой человек с длинными волосами сидел в клетке, где, не двигаясь, лежал на боку белый пес.
— Доктор Форнезе, я не ожидал, что вы так быстро вернетесь.
— Мои планы изменились. Позволь представить тебе мою жену Реджину. Это Маттео Луцци. Сейчас он учится на первом курсе медицинского колледжа.
Молодой мужчина с интересом посмотрел на нее.
— Для меня большая честь, принцесса.
— Спасибо. Рада познакомиться с вами, но, пожалуйста, называйте меня Реджиной. Я — жена Дицо, чего всегда хотела. — Она сказала это в присутствии своего мужа, у которого после этих слов словно окаменело лицо.
— Как хотите, — пробормотал Маттео.
— А что со спаниелем?
— Хозяин принес ее позавчера. С тех пор она ничего не ест, даже и у доктора Бертольди. Я всячески пытался уговорить ее, но она только лежит.
— Бедняжка… Она скучает по дому. А сколько она здесь пробудет?
— Неделю. Синьору Ферелли нужно было слетать в Париж по делам.
— А как ее зовут?
— Валентина.
Реджина положила свою сумочку на верх клетки и открыла дверцу.
— Целая неделя — это долгий срок, правда, Вэл? Я так буду называть тебя. — Она вошла внутрь и прижала собаку к груди. Та подняла голову и обнюхала Реджину. Потом лизнула ее в губы, и Реджина, смеясь, поцеловала ее. Подняла глаза на Дицо, и его улыбка словно осветила ее мир.
— Пока вы тут разбираетесь, я возьму ее в какую-нибудь комнату и покормлю у себя на коленях. Думаю, получится.
Маттео покачал головой.
— Я не знал, что вы тоже ветеринар.
— Ветеринар — это мой выдающийся муж. — Слова сами вылетели у нее.
Дицо собрал миски с едой и водой, посмотрел на Реджину.
— Маттео, Реджина много лет занималась приютом для животных в Каприччио. Могу с уверенностью сказать, что моя благоверная знает о поведении животных больше, чем кто-нибудь из специалистов в университете. — Реджина второй раз за вечер почувствовала волнение.
Она последовала за мужчинами в смотровой кабинет. Сев с собакой на руках, дала ей кусочек. Помахивая хвостом, та стала есть. Когда Реджина поставила перед нею миску с водой, собака стала лакать ее.
Маттео улыбнулся.
— Теперь вы не сможете уехать домой.
— Я приеду завтра утром и уделю ей внимание.
Очень скоро собака все съела и выпила воду, подняла морду и стала махать хвостом.
— Хорошая девочка, Вэл. У меня идея, Дицо. Не сходишь ли ты в машину и не принесешь ли мою ночную рубашку?
Он тут же понял смысл ее просьбы.
Поднявшись со стула, Реджина отнесла собаку обратно в клетку. Тут же вернулся Дицо с ночной рубашкой Джины в руках. Он дал собаке понюхать рубашку. В конце концов, Валентина улеглась на нее и довольно заурчала.
Реджина захлопнула дверцу клетки.
— Увидимся утром, Вэл. Веди себя хорошо.
Маттео вышел, чтобы принести собаке ее любимое угощение. Дицо положил руку Реджине на затылок, и у нее по телу пробежала волна удовольствия.
— Думаю, нам лучше уйти, пока Вэл не начала скучать по тебе, — прошептал он ей в волосы.
Когда Дицо был таким?..
Они попрощались с Маттео, вышли из клиники и через минуту ехали домой.
Реджина чувствовала, как у нее поднимается температура при одной мысли о том, что произойдет, когда она останется наедине с ним. Много лет она мечтала об этом моменте. Теперь он приближался…
И снова они стали подниматься вверх. Дицо свернул на дорогу, где с обеих сторон свисали ветви цветущей бугенвиллеи. Такая же бугенвиллея обрамляла крыльцо, ведущее на первый этаж с террасой, утопающей в цветах. Все это было работой Дицо. Отсюда открывался широкий вид на залив.
Он показал ей их жилище. Белый интерьер с пятнами ярких цветов вызвал неподдельное восхищение Реджины. Ей очень понравились травы в горшках на кухонном подоконнике. Внизу она осмотрела прачечную, ванную и маленькую спальню.
В гостиной около кофейного столика стояли два дивана, что напомнило ей о гостиной в доме его дяди. Деревянная лестница вела на второй этаж, где находились большая спальня и ванная.
Пока Реджина все осматривала, Дицо поставил чемоданы и встал у стены.
— Добро пожаловать в твой, уж какой он ни есть, новый дом, синьора Форнезе.
— Да он замечательный! Очень красивый! И мне здесь очень нравится.
— Но это не такой дом, к которому ты привыкла.
— Не говори так, Дицо. Дворец принадлежит Савойской династии. Ты не представляешь себе, каково это — жить в памятнике. Я всегда завидовала тебе, что у тебя есть свое место в Каприччио. Пообещай, что больше не станешь поднимать эту тему. Мне очень нравится квартира. Чувствуется, что здесь живет человек с хорошим вкусом.
— Можешь добавить все, что тебе захочется, чтобы люди, которые придут сюда, знали, что со мной живет красивая женщина с хорошим вкусом.
У нее запылали щеки.
— Ты действительно красивая, Джина, — хрипло произнес он. — Маттео чуть не упустил собаку, когда ты появилась сегодня. Теперь и Вэл твоя преданная раба. Джованни повез бы тебя куда угодно, если бы мог. Оба мои брата тайно испытывали к тебе чувства…
— А у тебя этих чувств ко мне нет. Ты это хочешь сказать, Дицо?
— Согласен, что поступил жестоко, подключив Лукку. Мне бы хотелось знать, каковы твои чувства к Нику.
— Что?!
— Насколько трудно было тебе отказаться от Ника? Возможно, с нашим браком не все правильно, но мне хотелось бы знать правду.
— Мне нравился Ник…
— Только нравился?
— Тебе нужна была правда, — пожала она плечами.
— «Нравился» может означать многое.
— Это значит, что он замечательный человек, который будет прекрасным мужем для какой-нибудь принцессы. Но мне никогда бы не пришло в голову ночью отправиться в его дворец, чтобы через балкон забраться в его спальню…
— Но все-таки ты была готова выйти за него замуж, — возразил он.
— Нет. Я сказала брату, что хочу назначить Нику встречу и все ему объяснить. Дело в том, что, хотя Ник и был влюблен в меня, он всегда понимал, что я не отвечаю его чувствам. Иначе мы поженились бы пять лет назад. Так что и без вмешательства Лукки я бы разорвала нашу с ним помолвку и, возможно, осталась на всю жизнь одинокой.
Он внимательно смотрел на нее, как будто хотел удостовериться в верности ее слов. Потом пошел в ванную и принес ей полосатый халат.
— Уверен, Вэл оценила твою жертву. Пока ты будешь принимать душ здесь, сделаю это внизу. Что принести тебе из кухни?
— Немного фруктов и что-нибудь попить.
— Хорошо.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Реджина приняла душ, вымыла голову. Когда она вошла в спальню в халате Дицо, он лежал на кровати. При виде его крепкого тела ее всю охватило сильное до боли желание.
— Яблоко для искушения Евы. — Дицо держал в руках два красных яблока. — И оранжад.
Она взяла у него яблоко и напиток, села на кровать.
— Спасибо. Не думала, что Адам такой изобретательный.
Пока она жевала, он тоже откусил свое яблоко. Даже то, как он ел, очаровывало ее. Дицо даже не подозревал о том, как воздействует на ее чувства.
— Если бы Ева выглядела, как ты, уверен, Адам бы сделал что угодно, чтобы сделать ей приятное. И я готов сделать то же, Джина.
— Ты уже сделал это. — Она увидела игральные карты. — А что, если на этот раз без обмана?..
— Клянусь! — Он протянул ей колоду, потом поднял руки и показал ладони.
— Почему у меня такое чувство, что ты хочешь подставить меня?
Дицо прищурился.
— Может быть, потому что я люблю выигрывать?
— И я тоже.
— Вот поэтому нам так хорошо вместе.
— С каких это пор?
— С самого первого дня, когда мы познакомились и ты сказала мне, что я грубый, неотесанный плебей.
— Если я так сказала, значит, ты это заслужил. — Она решила не обращать внимания на его слова, потому что выиграла первые четыре взятки.
— Мне пришлось купить словарь, чтобы узнать значение этого слова. Я решил стать образованным, чтобы десятилетняя принцесса никогда не смогла взять верх над шестнадцатилетним парнем.
— Неужели я так назвала тебя?
— Я спровоцировал тебя. Твой теннисный мячик случайно упал в пруд. Когда ты попросила меня достать его, я решил, что не стану прислуживать тебе, и посоветовал тебе достать его самой. Я только недавно узнал, что ты боишься воды.
— Благодаря тебе я преодолела свой страх и доказала тебе, что я самая лучшая одиннадцатилетняя пловчиха в Каприччио.
— Видишь? — рассуждал он. — Хоть мы и разные, мы всегда были хороши друг для друга.
— Извини, если причинила тебе боль, Дицо.
— Я знаю. Единственное, в чем я никогда не мог обвинить тебя, это в высокомерии.
— С чего бы это ты стал таким хорошим?
— Разве плохой мальчик не может разок отличиться примерным поведением?
— Плохой мальчик не протянул бы и пяти минут во дворце. Лукка всегда был настороже.
— Я заметил. Но Лукки здесь нет. Я решил, что должен зацеловать свою боль от твоего необдуманно жестокого замечания в прошлом.
Она отвела взгляд.
— Мы больше не дети.
— Нет. Теперь я мужчина, и мне бы хотелось помириться со своей женой единственным способом, который я знаю.
У нее выпали карты из рук.
— Конечно же, ты знаешь, что я всегда считал тебя необыкновенно привлекательной. Только слепой не обратил бы внимания на такую женщину. А после той ночи… я пришел к выводу, что я не отвратителен тебе. Физическое притяжение не единственный, но необходимый компонент хорошего брака. Мы ведь женаты. Я хочу заняться с тобой любовью, Джина.
Как ей хотелось верить ему!
Она спросила:
— Я знала, что твой отец говорит неправду, когда он сказал мне, что ты женишься в конце лета, и я понимаю, почему. Но мне интересно, скольким женщинам ты говорил такие же слова. Думаю, это справедливый вопрос, поскольку ты все знаешь о Нике.
— Я спал с четырьмя…
Для тридцатидвухлетнего холостяка это было немного, учитывая внешность Дицо.
— Это были интрижки или долгие романы?
— Один роман длился год, другой — восемь месяцев.
— А почему же ты не женился?
— В конце я понял, что мы несовместимы. То, что случилось со мной потом, вовсе не доказывает твою теорию, что через некоторое время занятия любовью становятся не такими страстными.
— Я чувствую, что ты чего-то не договариваешь.
— К чему такой допрос?
— Ты нервничаешь. У тебя дергается уголок рта — точно так же, как когда ты узнал, что твою маму забрали в больницу. — Она опустила глаза. — Я хотела рассказать о разговоре с твоей бабушкой.
— Что именно она сказала тебе?
— Бабушка предупредила меня. Вот ее слова: «И если вы причините ему хоть малейшее страдание, это тоже ляжет камнем на вашей совести».
— Тоже?
— Она говорила о том, что своими действиями я не оправдала надежд своей семьи. И еще добавила, что разочарована тем, что твои мечты не сбылись.
— Ты неправильно поняла ее, Джина.
— Нет. Я ее хорошо поняла. Она четко объяснила мне, где источник твоих страданий. Она имела на это полное право, конечно. Именно я создала чрезвычайную ситуацию, которая вовлекла нас всех в неприятности. Но мне хочется сказать еще вот о чем. Я никогда бы не стала хорошей королевой. Это право надо заслужить, а я давно лишилась его.
— О чем ты говоришь?
— Ты, Дицо, видел только одну мою сторону, но у меня есть и другая, о которой знает только твой отец.
— Но при чем здесь мой отец?
— Он всегда присутствует в наших разговорах, разве ты не заметил?
— Объясни.
— С самого первого для знакомства с вашей семьей я была в восторге, что у меня появились новые друзья, с которыми можно поговорить. Твоя мама была очень милой, а отец, наоборот, установил границы, через которые мне было не пройти. Впервые в жизни я наткнулась на человека, чью волю не могла преодолеть. Я поняла, что он моя Немезида и мой вызов.
У Дицо потемнели глаза. Она знала, как он любит своего отца…
— Я очерчивала круг, чтобы включить в него тебя, а твой отец очерчивал его еще шире, чтобы отдалить тебя от меня. Он обладает таким умом, что мог бы научить военной тактике самого Бонапарта.
— Джина…
— Он знал, что я выделяла тебя. Тогда я думала, что, если подружусь с ним, он разрешит тебе проводить время со мной. Но этого не случилось. Я все равно могла обойти его, потому что верила, что ты хочешь быть со мной. Мой отец говорил мне, что я замечательная, а девочка всегда верит своему любящему папе. Я убедила себя, что ты тоже так думаешь.
— Но ты же прекрасно знаешь, что я так и думал!
— Мне нужны были доказательства, Дицо. Те молодые люди, с которыми мои родители позволяли мне ходить на свидания, без труда находили меня, а ты — нет.
— Ты имеешь в виду