— Сколько от нас до «Тигровой лилии»?
— Шестьдесят пять километров, — ответил старпом. — Они были на связи минут десять назад.
— А остальные?
— Быстро приближаются.
Решение было принято мгновенно.
— Мы пойдем сквозь лед. Полный вперед!
— Полный вперед! — передал старпом команду в машинное отделение.
— Так держать!
— Так держать! — повторил рулевой.
Несколько мгновений спустя нос корабля, обладающий повышенной прочностью, коснулся края льда. Раздался сокрушительный треск, от которого отдыхавшие на льду стаи птиц с криками взмыли в воздух, и корабль двинулся вперед, легко врезаясь в белую массу, точно нож в масло. Позади оставался широкий проход для промысловых китобойных судов, идущих в кильватере «Звезды». Трейси казалось, будто корабль движется по суше — гористой местности в миниатюре, на ослепительно белой поверхности которой лишь изредка попадались буровато-коричневые пятна водорослей.
— Это мы называем паком или паковым льдом, — пояснил ей Ли. — Несколько спрессованных слоев льда, один на другом. Пак может быть очень опасным, хотя здесь он тонкий по сравнению с тем, что мне приходилось видеть в Арктике.
— Когда вы плавали в Арктике? с интересом спросила Трейси.
— Так давно, что уже точно и не припомню. Тогда я был совсем мальчишкой.
— А почему вы переключились на Антарктику?
— Коммерческая необходимость. Китобойный промысел в Арктике стал постепенно изживать себя. А жаль. Условия там обычно гораздо лучше, чем здесь, в водах у Южного полюса — по крайней мере в это время года. — Он проследил за полетом белоснежного буревестника, который в этот момент пролетел над носом корабля. — Если бы власти вовремя не опомнились и не утвердили разумные правила и нормы, за несколько лет киты здесь тоже были бы практически уничтожены.
— Но даже теперь их убивают в больших количествах, — отозвалась Трейси. Она чувствовала, что ее замечание китобоям может показаться глупым, но в то же время ей хотелось высказать свою точку зрения. — Это кажется таким жестоким и бесчеловечным, когда подумаешь, что киты никогда и ни для кого не представляли ни малейшей угрозы. Неужели китовый жир так уж необходим для человека?
— Да, — услышала она твердый ответ. — Из него изготавливают такие используемые в повседневной жизни продукты, как маргарин, глицерин и мыло; на его основе изготавливают лаки и краски. — Ли говорил так, словно привык участвовать в подобных дискуссиях. — Врачи используют лекарства, которые изготавливаются из китовых желез, а китовым мясом питается множество людей, которые иначе остались бы голодными. — Он взглянул на нее с долей злорадства. — Некая часть кита используется даже для изготовления ваших духов.
— Вы шутите! — недоверчиво воскликнула пораженная девушка.
— Нисколько. При производстве духов используется так называемая серая амбра — вещество, которое добывают из тонкой кишки кашалота.
— Фу! — поморщилась Трейси. — Что ж, вы привели убедительные доводы. Ничего этого я не знала.
Наступило молчание. Трейси смотрела вперед на воду, ни на секунду не забывая о его близости, и гадала, о чем он думает. Ей подумалось о том, что, вероятно, между ними всегда будет существовать напряжение, слишком сильна в нем память о Черил.
На льду что-то зашевелилось, и девушка прищурила глаза, пытаясь разглядеть получше. Либо она сошла с ума, либо там и впрямь были люди!
— Пингвины, — произнес Ли, услышав ее невольное восклицание. — Вот, посмотрите поближе.
Трейси взяла у него тяжелый бинокль — по телу девушки невольно пробежала дрожь, когда их пальцы соприкоснулись. После того как она отрегулировала линзы, далекие расплывчатые фигуры стали настолько отчетливыми и большими, что, казалось, протяни руку, и тут же коснешься этих очаровательных существ. Они медленно и неуклюже шагали по льду к быстро приближающемуся кораблю, от любопытства вытягивая шею.
— Мы в них врежемся! — воскликнула девушка. — Они прямо на нашем пути!
— Не врежемся. Они идут чуть правее. И потом, пока они подойдут, мы уже выберемся изо льда.
Трейси вернула ему бинокль, увидела выражение его лица и с сомнением спросила:
— А вы бы изменили курс корабля, чтобы обойти их, если бы они действительно оказались у нас на пути?
— Слишком велик риск получить повреждение, — ответил он, медленно качая головой. — Ставка слишком велика. — Тон его стал чуть резче: — Я не могу позволить взять верх сантиментам.
— Шкипер, на связи «Шеклтон», — объявил радист. — Им приходится обходить паковый лед, так что к точке сбора вовремя подойти они не успеют.
— Выясни, где они находятся, — незамедлительно откликнулся капитан, — и сообщи, что мы их будем ждать. После этого свяжись с «Баффином» и «Активным» и передай, чтобы они были готовы к изменению курса. — Взглянув на Трейси, он вежливо извинился: — Простите, доктор, но служба обязывает. Можете оставаться здесь сколько захотите.
После чего отошел, забыв обо всем, кроме работы, ради которой и жил.
Глава 10
Наступил Новый год, а вместе с ним начался сезон охоты на китов-полосатиков. К «Звезде» присоединилось рефрижераторное судно китобойной флотилии «Ментор». Теперь оно должно было сопровождать «Звезду» до конца сезона, забирая и замораживая запасы свежего китового мяса, чтобы сохранить его в превосходном состоянии в течение всех предстоящих месяцев.
У команды было приподнятое настроение. В конце концов сезон оказался удачным. У каждого накапливалась приличная сумма заработка вместе с премиальными.
— Шкипер знает свое дело, — говорили моряки друг другу, всем своим видом показывая, что с самого начала нисколько не сомневались в этом, напрочь забыв, как всего две недели назад ругали его за то, что он отправился на запад, а не на восток.
Пользуясь разрешением Ли, Трейси еще несколько раз побывала на капитанском мостике в рубке, где зачарованно наблюдала за сложным управлением флотилией, поражаясь, сколько при этом приходится учитывать деталей. Изредка она видела капитана в столовой, но и тогда он был слишком занят, так что его хватало лишь на то, чтобы перекинуться с ней парой фраз. Это и был подлинный Ли Гаррат: преданный своему делу моряк, хозяин мира, в котором личные взаимоотношения имели второстепенное значение по сравнению с лежащим на его широких плечах огромным грузом ответственности.
Трейси начала жить одним днем, не загадывая о том, что будет завтра. Она понимала, что в конечном итоге придется решать, как быть после окончания плавания, но до этого было еще слишком далеко. Иногда она сидела, просто глядя вдаль и ни о чем не думая. Она чувствовала себя совершенно морально истощенной.
К концу второй недели января вспыхнула эпидемия гастроэнтерита, от которой слегло более шестидесяти членов экипажа «Звезды». Среди них оказался и Питер. Время наступило хлопотное, но только это и помогло Трейси выйти из летаргии, в которую она погружалась все глубже. Проведенное расследование в конце концов позволило определить источник инфекции. Им оказался один из молодых помощников кока, втихомолку страдавший расстройством кишечника и совершенно не подозревавший о том, что стал разносчиком бактерий в пище, которую раздавал.
— Ну и тупица! — возмущался Питер с койки в больничной палате, куда Трейси определила его как одного из наиболее тяжелых больных. — Запереть бы его недельки на две и кормить собственными бактериями!
— Думаю, после разговора с главным стюардом он будет докладывать о каждой капле, выкатившейся из носа, — заверила Питера Трейси, беря в руки температурный листок, висевший на спинке кровати, и внимательно его изучая. — Как вы себя чувствуете?
— Если этой ночью не умру, буду жить. — Он завертел головой на подушке, изображая страдание. — Боже, как я ненавижу эту болезнь! Словно тебе все внутренности выворачивает наружу! Сколько мне еще тут лежать?
— Думаю, еще двадцать четыре часа, — улыбнулась ему Трейси. — У вас и тех двоих, — она показала на задвинутые занавески, которыми койки отделялись друг от друга, — самые тяжелые случаи заболевания. Должно быть, вы трое — большие любители рыбы.
— Так вот к чему он был приставлен? Наверно, это была камбала. Помню, я съел три порции. — На лице Питера появилось слабое подобие его озорной улыбки. — Пожалуй, с этого дня я не буду есть рыбу.
— И напрасно. В наши дни такое, слава богу, случается очень редко. — Она снова повесила температурный листок на кровать. — Пойду взгляну на остальных пациентов, пока они не начали жаловаться, что я оказываю вам предпочтение.
— Это правда? — спросил он с какой-то странной интонацией.
Трейси рассмеялась:
— Пожалуй, можно сказать и так. Не каждого пациента я навещаю по три раза в день. Попытайтесь уснуть. Прежде всего вам нужен отдых.
— Трейси… — Питер сел на постели. Со взлохмаченной шапкой вьющихся волос он выглядел еще моложе, чем на самом деле. — Трейси, не уходите. Я… Мне нужно поговорить с вами.
Удивленная странной настойчивостью его тона, девушка остановилась и взглянула на него.
— О чем? — мягко спросила она. — О Дейрдре?
— Нет. — Он колебался, внимательно, чуть ли не умоляюще глядя ей в глаза. — Не о Дейрдре, а о… нас.
Питер говорил тихим голосом, но до нее отчетливо долетало каждое слово.
— Трейси, вы, должно быть, знаете, что я люблю вас. Я больше не могу выносить эту неопределенность.
Трейси в испуге застыла на месте, не в силах вымолвить ни слова. «Значит, Ли был прав, — с болью подумала она. — По крайней мере в этом он был прав».
— Вы ведь знали, правда? — настаивал Питер с внезапно появившимся сомнением в голосе, и она мысленно одернула себя. Нет смысла стоять и ругать себя. Она допустила, чтобы это случилось, но теперь должна высказаться ясно и определенно. Ей никогда не полюбить Питера. После Ли она никого не сможет полюбить.
— Простите меня, — медленно проговорила она. — Боюсь, что не знала. Даже не догадывалась до этого момента. Я думала… считала… — Она беспомощно пожала плечами. — Мне очень жаль.
Питер закрыл глаза и снова опустился на подушку с таким трагическим выражением лица, что Трейси захотелось кинуться к нему и утешить, как мать утешает маленького сына, которому больно. Она печально стояла рядом, понимая, что ничем не может смягчить нанесенный удар.
— Это моя вина, — сказал он наконец. — Думаю, в глубине души я знал, что живу иллюзией, но не хотел признаться себе в этом. — Он открыл глаза и сумел выдавить подобие улыбки: — Не беспокойтесь, Трейси. Я переживу.
Она проговорила с трудом:
— Я чувствую себя такой виноватой. Если бы не я, вам бы и в голову не пришло разорвать помолвку, правда?
— Нет, неправда, — слишком поспешно сказал он. — У нас с Дейрдрой все закончилось еще до того, как я встретил вас.
Трейси хотела ему поверить, но не могла. Сознательно или бессознательно, но она увела Питера от девушки в то время, когда в их отношениях наступил небольшой кризис. Не будь ее рядом, они могли бы выдержать это испытание.
— Что тут сказать? — проговорила она.
— Ничего не нужно говорить. Невозможно полюбить по заказу. — Его губы все еще были растянуты в неестественной улыбке. — Забудьте об этом, Трейси. Это не помешает нашей дружбе.
«Нет, помешает», — печально думала она. Такой разговор невозможно забыть, и свободные дружеские отношения, которые между ними были, навсегда ушли в прошлое.
В эту ночь она долго не могла уснуть. Впоследствии вспоминая эти долгие часы, Трейси поняла, что, ворочаясь с боку на бок, она постигла глубину своего несчастья. Под утро девушке удалось задремать, но буквально через несколько минут — по крайней мере так ей показалось — ее разбудил громкий звук интеркома, который мог означать только одно — случилось несчастье!
Встав с постели, чтобы включить связь, она поняла, что спала дольше чем несколько минут. В полночь погода была довольно спокойной, и «Звезда» шла по морю почти без качки. Теперь же за иллюминатором завывал ветер, а корабль сильно качало. Удивляться было нечему. В этих местах за пару часов шторм мог возникнуть буквально на пустом месте.
Ли говорил спокойно и по существу дела:
— На одном из промысловых судов пострадал человек. Поднимитесь в рубку переговорить с ними.
— Дайте мне три минуты на то, чтобы одеться, — проговорила она.
Ровно половина этого времени ушла на то, чтобы натянуть брюки и толстый свитер, просунуть руки в рукава теплой куртки, еще минута — добраться до палубы. От ветра у Трейси перехватило дыхание. С этой стороны корабля негде было укрыться от бешеных порывов ветра, угрожающих швырнуть любой незакрепленный предмет за борт, в пенящиеся волны. Прижавшись к надстройке, Трейси начала двигаться в направлении лестницы, ведущей на мостик. Через несколько шагов она увидела человека, который шел ей навстречу. Это был Майк. Мускулистому великану даже ветер был нипочем.
— Держитесь за меня! — крикнул он ей сквозь шум стихии. — Я помогу вам добраться наверх!
Остальной путь проделать было довольно просто. Через пару минут они уже стояли в рубке. В синей форме, такой же безупречной, как всегда, Ли говорил по радио. «Спал ли он вообще?» — мелькнуло в голове у Трейси, пока она подходила к нему.
— Врач здесь, — проговорил он в микрофон, который держал в руке. Серые глаза глядели на нее, пока он вручал ей другую пару наушников. — Простите, что пришлось вытащить вас в такую погоду, но, похоже, дело серьезное. Часа два назад один из матросов ударился головой о пиллерс и с тех пор не приходит в сознание.
— Что мне делать? — спросила Трейси.
— Говорите вот сюда. — Ли передал ей микрофон. — С той стороны у микрофона человек, который приличнее всех говорит по-английски. — Он поймал вопросительный взгляд девушки и добавил: — На «Терье» скандинавская команда, но Свена вы поймете.
Чувствуя на себе его взгляд, Трейси сделала вдох и заговорила в микрофон:
— Доктор Редферн на связи. Где пострадавший?
— Он в моей каюте, — раздался в наушнике голос, говоривший с сильным акцентом. — Там больше места.
— Он лежит на плоской поверхности или приподнят?
Наступила пауза — видимо, Свен справлялся у кого-то. Затем он заговорил снова:
— Он лежит на подушке.
— Уберите ее. Он должен лежать совершенно ровно.
Трейси забыла о первоначальной робости. Она соображала, какие вопросы нужно задать, чтобы определить состояние пострадавшего.
— На какое место головы пришелся удар?
— На затылок. Открытой раны нет.
— Как он дышит?
— Очень тяжело. — После паузы Свен добавил: — Мне сказали, что теперь у него из уха течет жидкость.
После этих слов Трейси сняла наушники и встревоженно оглянулась на Ли, который слышал весь разговор:
— Мне нужно попасть к нему. Это можно устроить?
Губы капитана сжались.
— Единственный способ — отправить вас на веревочной люльке, но в такую погоду это очень рискованно.
— Значит, придется рискнуть, — твердо ответила она, не позволяя себе думать об опасности. — Организуйте, пожалуйста.
Прошло несколько секунд, прежде чем он забрал у Трейси микрофон, что-то быстро сказал в него, после чего положил на стол и микрофон, и наушники.
— Через пятнадцать минут они подойдут к борту, насколько это возможно. — Голос его звучал странно. — Только вот что учтите — ветер все крепчает. Туда мы вас сумеем переправить, но вернуться обратно сегодня уже не удастся. Вам придется переждать шторм на «Терье», а это, скажу я вам, не пикник.
— Я и не ждала пикников, когда согласилась здесь работать, — ответила она, нисколько не кривя душой. — Откуда мне придется перебираться?
— С правого борта. Дует зюйд-вест, так что там будет немного потише. Вам ведь понадобятся какие-то лекарства и инструменты, верно? Свяжитесь с Серджентом по интеркому и скажите, что вам необходимо. Я пошлю кого-нибудь забрать то, что он приготовит.
Трейси отправилась выполнять приказ, стараясь устоять на ногах. Майк снова куда-то исчез — видимо, пошел подготавливать веревочную люльку. Она в отчаянии пыталась успокоить расшалившиеся нервы, стараясь думать только о парне, который ждал помощи в суденышке, швыряемом по волнам.