Впоследствии Трейси не смогла бы сказать, как ей удалось выдержать следующие мгновения. С чувством, очень похожим на отчаяние, она сконцентрировала внимание на нескольких квадратных сантиметрах лба непосредственно под своими пальцами, накладывая шов в перерывах между волнами, раскачивающими судно. Повторяющиеся движения хирургической иглы с шелковой нитью она мысленно сопровождала словами: внутрь — наружу, внутрь — наружу, завязать — обрезать.
Наконец шов был наложен. Чтобы предохранить рану от грязи, Трейси забинтовала ее.
— Ну вот и все, — проговорила она. — Пластическими операциями я не занимаюсь, но шрам будет почти не виден.
Неожиданно он широко улыбнулся и сразу стал моложе:
— Вы хотите сказать, что я останусь неизуродованным? Приятно слышать. А когда можно будет снять швы?
Поддерживая разговор в том же тоне, она сказала:
— Типично мужское нетерпение. В вашем случае хватит четырех дней.
— Почему в моем случае?
— Потому что вы человек крепкий и здоровый, а значит, рана ваша заживет быстро, — отрывисто ответила Трейси. — Только не мочите ее.
— Хорошо, доктор, — с шутливой серьезностью согласился он и направился к двери, но на пороге приостановился и прежним, властным, голосом капитана Гаррата, которому подчинялись и корабль, и все, кто на нем работал, объявил: — Я пришлю вам сюда стюарда с крекерами. Постарайтесь съесть несколько штук.
К большому облегчению Трейси, сороковые широты не устроили им особых сюрпризов в виде штормов. Второго декабря они пересекли Антарктическое схождение меридианов, отмеченное резким понижением температуры начиная с конца тридцатых широт. Вид двух первых дрейфующих льдин совершенно неожиданно взволновал ее, хотя они были небольшими и ничего особенного собой не представляли. Теперь «Звезда» повернулась правым бортом к острову Буве, отреагировав на информацию, полученную по радио от китобойных судов, высланных вперед и бороздящих океан в поисках китов. Корабль словно пронизало электрическим током, всех охватило возбуждение в предвкушении работы.
Трейси стояла на палубе, когда на ботах для переработки привезли первых китов в этом сезоне. Сами китобойные суда не тратили драгоценное время на перевозку собственной добычи. За несколько минут первое громадное млекопитающее при помощи подъемного механизма было перенесено на палубу базового корабля со стороны кормы, где собрались обдирщики, вооруженные свежезаточенными ножами. Это был кашалот длиной более пятнадцати метров с большущей приплюснутой головой. Трудно было поверить, что совсем недавно эта громадина спокойно и даже грациозно скользила по серо-зеленым волнам.
После того как быстро и ловко была вырезана ворвань, тушу перетащили на палубу в носовой части, где за работу принялась другая группа рабочих, они вскоре исчезли в облаках пара, поднимающегося от сушильных аппаратов и варочных котлов, расположенных под палубой. Тем временем на борт подняли второго кита, и все началось сначала.
Несмотря на собственные опасения, Трейси нашла запах перерабатываемой ворвани вполне сносным, хотя Питер предупредил, что из-за наличия у кашалота большого количества жира первый этап ловли был всегда самым неприятным за весь сезон. Позднее, когда позволяется охота на китов более ценных видов, пахнуть будет совсем по-другому, но до этого оставался целый месяц.
Дни пролетали в суматохе и оживленной непрекращающейся работе. Как только в одном месте добывать становилось нечего, вся флотилия перебиралась на новые китовые пастбища. Огромные резервуары, которые занимали большую часть корабельного корпуса, медленно освобождались от дизельного топлива и после очистки заполнялись продуктами переработки китовых туш. В течение сезона к «Звезде» несколько раз должен был подойти танкер, чтобы забрать продукцию и снова заполнить емкости топливом. Такая цикличность позволяла полностью использовать всю полезную площадь хранилищ.
Первые две недели Трейси почти не видела капитана. Пока корабль находился «среди китов», график приема пищи постоянно менялся. Когда она приходила в столовую, чаще всего оказывалось, что он уже поел либо ест в своей каюте, чтобы оказаться на месте, если его срочно вызовут на мостик. В редких случаях, когда они сидели за столом вместе, Ли вел себя с ней совершенно свободно — явное свидетельство того, что он наконец-то примирился с ее присутствием на корабле. Такое положение дел, казалось бы, должно было заставить ее вздохнуть свободнее, но, как ни странно, она чувствовала в его присутствии еще большее напряжение. Трейси призналась себе, что предпочла бы прежнюю враждебность возникшему безразличию.
За неделю до Рождества вся флотилия на несколько дней оказалась в плену тумана. Все работы прекратились, за исключением обычных повседневных обязанностей. Все пребывали в подавленном настроении. К Трейси потянулись пациенты, туманно жалуясь на разнообразные боли и болячки.
— Китовая болезнь, — дал заключение Питер, когда она упомянула о внезапно появившихся очередях во врачебный кабинет. — Другими словами, скука. Люди привыкли работать по двенадцать часов и большую часть свободного времени отсыпаться. А когда работы не стало, они не знают, чем себя занять. Отсюда визиты к доктору. По крайней мере это помогает чем-то заполнить утро.
Усевшись на край стола, он улыбнулся ей:
— Не говоря уже о том, что вы сами по себе привлекаете их внимание.
Трейси шутливо сморщила нос. С тех пор как «Звезда» покинула Кейптаун, они с Питером стали добрыми друзьями.
— Лесть ничем вам не поможет, — заявила она. — Вы тоже хотите полечиться?
В глазах Питера мелькнула тень.
— Боюсь, мои страдания касторкой не вылечить.
Он, конечно, имел в виду свои отношения с невестой. Питер никак не мог решиться на то, чего требовала от него Дейрдра — уйти с корабля.
— Так вы написали письмо? — спросила Трейси.
Питер покачал головой:
— Пока нет. Впереди еще много времени. Первый танкер уплывет не раньше чем через неделю.
— Вы думали над тем, что написать?
— Да, думал, — медленно ответил он и, взяв со стола стетоскоп, начал его покачивать.
— Если бы я сказал, что решил все отменить, — осторожно продолжал он, — как бы вы отнеслись к этому?
Трейси долго молчала, размышляя о новом повороте событий.
— Такое решение можете принять только вы, — сказала она наконец. — Только вы знаете о своих чувствах.
— Ну а если бы вы оказались на моем месте, — настаивал он. — Вы бы чувствовали то же самое?
— Не обязательно. — Она проглотила неизвестно откуда взявшийся ком в горле. — Если бы я сильно любила кого-то, то пошла бы на любые жертвы.
— Вот об этом я и говорю. Я люблю Дейрдру не настолько сильно. Иначе и колебаться бы не стал.
— Но вы, должно быть, любили ее достаточно сильно, раз сделали ей предложение, — возразила Трейси. — Вы знали ее почти два года, так что импульсивным это решение не назовешь.
— Верно, — согласился он, — но ведь люди меняются, правда? Я не в первый раз понял, что ошибся. Так случалось и раньше. Главное — понять это до свадьбы, а не после нее.
— Что ж, с этим я не буду спорить.
Он смотрел на нее так пристально, что девушка занервничала.
— Значит, вы согласны, что так будет лучше для нас обоих?
Трейси беспомощно развела руками:
— Ну, если вы так к этому относитесь, тогда да. Но вы абсолютно уверены, Питер? Не лучше ли подождать до конца сезона? Может, вы передумаете после того, как встретитесь с ней снова.
Он упрямо покачал головой:
— Я совершенно уверен. Наверно, вы считаете, что я поступаю трусливо, но я не выдержу, буду маяться весь сезон, пока не приму окончательного решения. Вот отправлю письмо и снова почувствую себя свободным. — Он в последний раз качнул стетоскоп и положил его на место. — Идете на ленч?
Из-за того что он так внезапно перевел разговор на другую тему, Трейси ощутила какое-то непонятное беспокойство. У нее сложилось такое впечатление, что Питер чего-то недоговаривает, хотя она и не представляла, что это может быть. Выходя с ним из кабинета, она решила в беседах с ним больше не касаться этой темы, пока он сам не заговорит. У нее достаточно собственных забот, чтобы забивать себе голову чужими.
Три раза в неделю на «Звезде» показывали кинофильмы: утром — для работающих в ночную смену, и вечером — после окончания дневной смены. Репертуар был ограниченным, шли главным образом вестерны или комедии положений, в которых легко разобраться человеку любой национальности, даже если он не всегда понимал, что говорят.
В тот вечер шла очередная комедия-вестерн: ковбои хватались за ружья либо вступали в рукопашный бой — излюбленный жанр мужчин любого возраста. Трейси тоже пришла в зал, потому что, как и все члены экипажа, хотела отвлечься после однообразного дня. Усаживаясь в последнем ряду, она сразу узнала соседа — старпом.
Фильм уже начался, приковав к себе внимание всех зрителей. Только после того, как фильм кончился и загорелся свет, Майк неохотно вернулся к действительности.
— Доктор, приветствую вас, — с удивлением произнес он. — Вот уж не думал, что увижу вас здесь. Дон, — обратился он к человеку, сидящему с другой стороны от него, — мы в приятном обществе.
Главный инженер наклонился вперед, чтобы разглядеть, о ком речь, и жизнерадостно заулыбался, увидев единственную женщину на корабле:
— Ну конечно, как я сразу не догадался, что это вы, доктор. Майк не из тех, кто пользуется духами. Вам понравился фильм?
Трейси улыбнулась:
— Очень неплохо, хотя лично я предпочитаю мюзиклы. Сегодня покажут что-нибудь еще?
— Только документальный фильм о путешествии, кажется, по Северной Америке, — ответил Майк и с любопытством поглядел на нее: — Я сказал что-нибудь смешное?
— Да нет, — ответила Трейси, все еще улыбаясь. — Просто мне показалось забавным сидеть здесь и смотреть фильм о тех местах, где я должна была бы сейчас находиться. Мне определенно суждено судьбой увидеть их так или иначе.
— Судьба, — с бесстрастным, ничего не выражающим лицом вмешался в разговор Дональд О'Малли, — порой действует совершенно непредсказуемо. Лично я верю в судьбу.
Озорно блеснув глазами, Трейси спросила:
— Может, по-вашему, это судьба направила меня на трап именно этого корабля? Пока единственное, что меня как-то роднит с полярными регионами, — это тайная страсть к мороженому.
Дон даже не улыбнулся.
— Смейтесь, смейтесь, — заявил он, помахав у нее перед носом трубкой, — но я думаю, вы уже знаете, что привело вас сюда к нам, а, доктор?
— Ну, на этот вопрос легко ответить, — ухмыльнулся Майк. — Ее привел туман — тот самый, что как раз сейчас уменьшает размер наших заработков. Будем надеяться, что эта самая ваша судьба приберегла для нас хорошую погоду.
Свет начал гаснуть. Майк уселся поудобнее и снова внимательно уставился на экран.
Трейси смотрела документальный фильм, но почти не следила за тем, что происходит на экране, стараясь разобраться в своих чувствах и эмоциях, которые всколыхнули слова Дона. Неужели судьба привела ее на «Звезду» для того, чтобы она встретилась с человеком, который днем вторгался в ее мысли, а ночью — в сны? Трейси инстинктивно поняла, что Дон говорит о Ли Гаррате. Каким-то непостижимым образом он почувствовал неуловимую связь между ней и капитаном. Если он прав, то что судьба готовит ей в предстоящие недели?
Как только зажегся свет, Трейси встала с места.
— Вот и конец вечера, — беспечно проговорила она, избегая глаз инженера. — Майк, как по-вашему, что нас ждет завтра? Рассеется туман или нет?
— Если повезет, — уклончиво ответил старпом. Он заколебался, хотел было что-то добавить, но передумал. — Доброй ночи.
Снова очутившись в каюте, Трейси медленно сняла куртку, уронила ее на койку и подошла к зеркалу. Сама не зная зачем, она неторопливо вглядывалась в собственные черты лица: глаза, опушенные густыми ресницами, маленький прямой нос, рот?.. довольно обыкновенный. В тот вечер в капитанской каюте Ли назвал ее привлекательной, но прозвучало это совсем не как комплимент. Впервые Трейси захотелось узнать, как выглядела Черил. Она пожалела, что не спросила об этом у Джанет. Правда, Джанет ни разу не встречалась с невестой Ли, но наверняка видела ее фотографии.
Заработавший интерком прервал ее размышления и, как всегда, заставил вздрогнуть. Девушка подошла к нему, включила связь и услышала знакомый голос, от которого внутри у нее все напряглось — так случалось всегда, когда она видела или слышала Ли.
— Мне сказали, что вы скучаете ничуть не меньше нашего, — отчетливо проговорил Ли. — Может, присоединитесь к нам и что-нибудь выпьете перед сном?
Трейси заколебалась. Ей вдруг страшно захотелось увидеть его, но она не знала, как это будет расценено.
— А мое присутствие не разрушит вашу теплую компанию? — поинтересовалась она со смешком, за которым надеялась скрыть свою реакцию на приглашение.
Ответ был совершенно в его духе:
— В таком случае я бы вас не пригласил. Шерри для вас уже приготовлено.
Интерком отключился, а Трейси так и осталась стоять на месте. Значит, он запомнил. Почему-то от этого пустяка стало тепло на душе. Она быстро припудрила нос, чуть коснулась губ помадой, на мгновение пожалела о том, что одета по-будничному — теплые брюки, незатейливый голубой свитер, — и, набросив на плечи куртку, вышла из каюты.
Стоило Трейси оказаться на палубе, как она попала в густой туман. Его холодные, влажные пальцы тут же потянулись во внутренние помещения, девушка отсекла их, захлопнув водонепроницаемую дверь.
Пока не было заметно никаких признаков улучшения погоды. Правда, море оставалось относительно спокойным. До тех пор, пока условия не изменятся, они останутся здесь, на краю пятидесятых широт. Ожидание казалось бесконечным.
Вместе с ней в капитанской каюте находилось пять офицеров; Майк и Дон пришли прямо из кино, кроме них здесь был второй штурман по имени Ян Андерсен, человек примерно того же возраста, что и Ли, родом из Тонсберга, он был тихим и довольно застенчивым — эти качества характера сразу расположили Трейси к нему, потому что в его компании она могла хоть немного расслабиться.
Она села рядом с Андерсеном на длинную скамью под иллюминаторами и кивнула в ответ на его приветствие, принимая от Ли бокал с темно-бордовой жидкостью.
— К сожалению, не могу предложить вам ничего на выбор, — сказал последний, причем, судя по выражению лица, он не испытывал ни малейших сожалений. — Обычно нам не приходится учитывать женское пристрастие к напиткам послаще.
В голосе звучала знакомая насмешка, но все-таки чувствовалась какая-то разница, только вот Трейси не смогла уловить, в чем она заключалась.
— Не нужно обобщать, капитан. Вкусы у женщин бывают разные, — весело отозвалась она. — Я, между прочим, предпочитаю сухое вино.
Уголки жестких губ шевельнулись с легким намеком на улыбку. Он присел рядом на край стола, не отводя взгляда от Трейси:
— Вам понравилось сегодняшнее кино?
— Конечно, — заставило ее ответить упрямство.
— Странно, — заметил Ли. — Хоть я и рискую опять услышать обвинение в стремлении обобщать, но я бы сказал, что женщинам этот фильм не особенно нравится. Неужели под маской профессионального самообладания скрывается жажда приключений?
— Если б этого не было, наверно, и меня бы здесь не было, правда? — мягко отозвалась она.
В серых глазах появился блеск.
— Вопросом отвечать на вопрос — чисто женский прием!
Трейси подняла голову и впервые прямо взглянула на него. Шрам на виске все еще отчетливо выделялся на загорелой коже, придавая худощавому лицу пиратский вид.
Девушка спокойно сказала:
— Я и не знала, что оспаривается моя принадлежность к женскому полу.
Второй штурман рядом с ней беспокойно зашевелился, чувствуя какой-то конфликт, но не понимая, в чем он заключается.
Девушка охотно повернулась к нему:
— Ян, вы обещали показать мне фотографии своей семьи. Они у вас с собой?
Он тут же расцвел.
— Да, с собой, — сказал он, отчетливо выговаривая английские слова, и полез в карман. — Вы хотели посмотреть?
— Очень хочу, — искренне ответила Трейси, стараясь не обращать внимания на того, кто по-прежнему сидел на краю стола. Сделать это девушке так и не удалось. Она точно почувствовала, в какой миг капитан перестал смотреть на нее.