Эйдан Восс открыл бутылку заведомо охлажденного белого вина и наполнил высокие бокалы.
Они полакомились без спешки. После былой ночи, они уже не торопили события, наоборот, растягивали ожидание, наслаждались общением. Как кулинар Эйдан оказался на уровне. Как гостеприимный хозяин — тоже.
Разделавшись с цыпленком, Эйдан предложил своей гостье дождаться чая в гостиной, а сам занялся его приготовлением. Бетани его без возражений оставила, а сама решила осмотреться в его квартире.
— Может быть, еще вина? — окликнул он свою гостью.
— Если настаиваешь, — отозвалась она невзначай.
— Или желаешь чего-то еще? — уточнил он, не вкладывая в свой вопрос какого-то конкретного смысла.
— Чего-то еще? — двусмысленно переспросила Бетани. — А ты считаешь, уже пора?
— Вообще-то я имел в виду десерт к чаю, — рассмеялся Эйдан Восс.
— На твое усмотрение, — ответила ему Бет и вышла в холл.
Минималистский современный интерьер, выполненный в традиционных для него кремовых, бежевых и коричневых тонах перемежался с несвойственными ему объектами колониального дизайна, которые на самом деле были трофеями, прибывшими из многочисленных археологических экспедиций. В результате получился очень интересный, нескучный, колоритный замес, что с первого взгляда привлекло гостью.
Бетани проследовала мимо гостиной, нашла кабинет своего возлюбленного, и заглянула в него. В кабинете было почти все то же, что она видела в директорском офисе в музее: скопление разнообразных предметов из разных концов света и эпох.
Бетани закрыла дверь и пошла дальше. А дальше была только спальня.
Она приоткрыла дверь, заглянула и ахнула, и было от чего. Эта комната в корне отличалась от всего, что она видела в остальных уголках квартиры любимого. Здесь не было и намека на застарелость. А была большая кровать, покрытая шоколадного цвета шелковым покрывалом с классическими вензелями золотом, высокое кованое изголовье, насыщенного тона текстильные обои, тяжелая драпировка на окнах, барочная кушетка возле одного из них, пара банкеток, шелковый ворсистый ковер с благородным орнаментом, бра на стенах по обе стороны от постели, а под ними низкие прикроватные тумбочки темного дерева. Одним словом: великолепие, к которому Бетани при всей ее изощренности готова не была. И никакого напоминания об археологии.
Она вошла в гостиную с ошеломленным выражением лица. Эйдан уже ждал ее там, накрыв журнальный столик для чаепития.
Бетани плавно присела возле него на диван, зажала его лицо между ладонями и страстно поцеловала. После этого принялась тянуть чай так, словно ничего не произошло, а воображение уже рисовало сказочную ночь в чудо-спальне. Эйдан оказался еще замечательнее, чем она могла предположить. Бетани обожала подобные подарки судьбы.
Мужчина удивился, но также решил хранить молчание, заменяя болтовню чаем, ароматным и насыщенным, как он любил.
— Красивое место, — проговорила Бетани, глядя на простирающийся за окном вечерний Мельбурн.
— Тебе здесь нравится? — спросил Эйдан.
— У тебя очень примечательная квартира, — кивнула она.
— Примечательная? — переспросил он с улыбкой.
— Да, интересная, не такая, как у всех, в чем-то даже неожиданная, — добавила Бет.
— И в чем же? — заинтересованно осведомился он.
— Сочетанием не сочетаемого, — таким мнением ограничилась Бетани.
— А! Вот ты о чем. Это квартира моих родителей. Я здесь, как ты понимаешь, совсем недавно хозяйничаю. Отвожу постепенно дорогие их сердцу вещи в их дом за городом. Расчищаю место для себя. Пока удалось сладить с одной-единственной комнатой.
— Я даже знаю, с какой, — чувственно прошептала молодая женщина.
— Да? И с какой же? — молниеносно включился в ее игру Эйдан.
— Хочешь знать? Пойдем, покажу! — потянула его за руку Бетани.
— Я еще чай не допил, — бестрепетно отказался от такого заманчивого предложения хозяин квартиры.
Бетани озадаченно уставилась на него, чем немало его позабавила.
— Ладно, я пошутил! — разразился он хохотом. — Пойдем.
Бетани не спешила ответить словом и действием. Сказывалась легкая обида.
Но Эйдан осторожно взял ее за руку и привлек к себе со словами:
— Сколько можно ждать, милая?
— Как тебе удается быть рыцарем и чудовищем одновременно? — слабым голосом спросила Бетани.
— Наверное, таков мой единственный талант, дорогая, — шутливо отозвался Эйдан. — Прости, если веду себя порой по-глупому. То, как все происходит у нас с тобой, для меня в новинку. Ты такая раскрепощенная, уверенная в себе женщина, слишком уверенная, если уж говорить начистоту.
— И поэтому ты делаешь все возможное, чтобы заставить меня усомниться в себе? — спросила Бетани.
— Ты сама любишь рискованные игры, не так ли? Считай, что это заразно…
— Хочешь поиграть? — хитро проговорила она.
Они остановились на пороге спальни Эйдана.
Хозяин включил приглушенное ночное освещение. В полумраке изысканная обстановка комнаты смотрелась еще роскошнее.
Бетани внимательно осмотрелась и поразилась тому, что никак не ожидала обнаружить нечто подобное в квартире своего непредсказуемого возлюбленного.
— Не желаешь прилечь? — спросил ее мужчина.
Бетани прошла к постели и присела на край. Она все еще поражалась. Казалось, что настроение меняется кардинально, атмосфера царящего великолепия и благородства проникает под кожу, управляет сознанием. В этом новом для нее мире чувственной элегантности хотелось говорить шепотом, двигаться плавно, доходить до самой сердцевины наслаждения, без суеты, без спешки. Чудилось, что даже время остановилось в этих стенах, обессилев.
Бетани прикрыла глаза и вдохнула густой аромат драпировок.
Взявшись плавно за каблучок, она сняла сначала одну туфельку, затем другую.
Эйдан сел на банкетку, что стояла у двери. Он решил наблюдать за возлюбленной.
Бетани завела руки назад и расстегнула молнию платья, взялась за плечи и опустила края платья, обнажив грудь в полупрозрачном кружеве. Белая кожа под черным кружевом смотрелась изумительно на фоне ажурной ковки изголовья. Бетани видела свое великолепное отражение в овале зеркала в массивной бронзовой раме в патине напротив кровати.
Освободившись от платья, она забралась с ногами на кровать. Расстегнула бюстгальтер, не глядя, отбросила его от себя грациозным жестом, легла на постель, положив щеку на муаровую подушку, и улыбнулась Эйдану уголками рта.
Он вбирал ее глазами.
Красивые груди золотились в тусклом свете, талия казалась еще тоньше, а полукружья ягодиц призывно отливали глянцем.
Ноги, полусогнутые в коленях, медленно приподнялись. Бетани легла на спину, зацепила тонкими пальцами кружевную кромку трусиков и приподняла бедра над постелью. Высвободила одну ногу, затем другую, послала трусики вслед за верхом и замерла, недвусмысленно разведя бедра.
Затем женщина запрокинула голову и изогнула спину, имитируя кошачью пластику. И выходило это у нее отменно.
Смотрелась она естественно, как если бы находилась в комнате одна. Эйдан медлил вторгаться в ее совершенное одиночество. Он продолжал наблюдать, ожидая, когда она явственно его позовет. А пока следил взглядом по узким стопам, тонким щиколоткам, длинным ногам, красиво согнутым в коленях, по гладким и тугим бедрам к нежному карминному лону.
Она провела рукой от низа живота до груди, заметно тесня кожу.
Эйдан поднялся и подошел к постели. Сел на самый край.
Бетани закрыла глаза. Он смотрел на нее, не прикасаясь. Вытянутая изогнутая шея, мерцающие скулы и веки, сочный глянцевый рот, золотистые пряди волос, разбросанные по муаровым подушкам, млечная кожа без единого изъяна. Его женщина, такая, как она есть.
— В ванной джакузи, — сказал он, снимая футболку.
— Я слишком грязная для тебя? — порочным низким голосом спросила она.
— Я сам не помню, когда мылся в последний раз, — солгал он, что, конечно же, предусматривалось правилами подобных игр.
— Ты приглашаешь меня разделить с тобой омовение? — присев в отдалении, спросила Бетани.
— Приглашаю, — ответил он, с трудом оторвав взгляд от роскошной женской груди, тугих землистых сосков в бугорках и бороздках, которые блистали, как крупинки искусно выложенной смальты, как засахаренные ягодки, как мечта.
Бетани склонилась к нему и поцеловала плечо.
— Ты представить не можешь, как я тосковала по тебе те несколько часов, что мы были в разлуке.
— Ты, должно быть, шутишь, милая. Это и разлукой-то не назовешь, — заметил он.
— А разве ты не скучал без меня? — изумилась женщина.
— Нет, — твердо ответил Эйдан и добавил: — Ты всегда в моих мыслях, с тех самых пор, как я увидел тебя в первый раз.
— Это правда?! — с надеждой спросила она.
— Подожди минуточку. Я сделаю нам ванну. У меня есть ароматное масло, которое я привез с Ближнего Востока, — сменил он тему и скрылся за дверями ванной, примыкавшей к спальне, оставив Бетани одну…
— Предупреждаю, это скользко и очень опасно, — предостерегающе проговорил он, когда Бетани обвила его бедра своими ногами.
— Мы будем осторожны, — пробормотала она, вцепившись одной рукой в край ванны, другой обхватив ее плечи.
Эйдан с недоверием относился к экстремальным затеям, но в данном случае ему ничего другого не оставалось, кроме как дать женщине то, чего она от него ждет, и сделать это как можно лучше.
По обе стороны от них бурлила вода, бурунами вздувая поверхность, деликатно волнуя кожу.
Бетани пребывала в экстазе с того самого момента, как пересекла порог чудо-спальни. Трезвый ум Эйдана тоже проходил серьезную проверку.
Он осторожно обнял женщину за талию, свободной рукой уперся в край ванны у нее за головой. Сделал целенаправленное движение всем корпусом вперед и вверх. Взял Бетани, которая цепко обняла его стан, гладкими пяточками диктуя ход событий.
Окончательно разомлев, она принялась стонать, что у нее так славно выходило. От этих придыханий ясный разум Эйдана помутился окончательно. Он забыл про всяческую осторожность, яростно нагнетая ритм. Опасаясь за жизнь и здоровье, он приостановился. Основательно встал на колени, обхватил безвольно колышущееся тело женщины. Стиснул ее талию и, поступательно проникая, углубляясь, овладевал ею.
Крик вырвался у нее из самой глубины. Безотчетно, без всякого на то намерения она почувствовала себя актрисой порнокино. Она думала, что безумнее прошлой ночи ничего и не придумать, но, когда приблизилась кульминация близости, воображение Бет разыгралось с таким буйством, что она побоялась не упомнить всех тех обольстительных идей и образов, которые в изобилии и на неимоверной скорости промелькнули перед ее мысленным взором.
Она вместила в себя все удовольствие, какое только возможно, и обессилела. Ее тело, подрагивающее на поверхности воды, отходило от пароксизмов воспринятого жара. С минуту она вообще ничего не чувствовала, ни костей и мышц, стянутых кожей, ни пузырьков, ни любимого, все еще владеющего ею.
Она медленно возвращалась в состояние, которое привыкла считать нормальным.
— Ты великолепен! — воскликнула она, когда силы стали постепенно возвращаться в истомленное тело, которому, казалось бы, не нужно было уже ничего. — И твои кулинарные способности тут ни при чем, — добавила она, плотоядно улыбнувшись ему кроваво-красными губами.
И вот она уже с азартом вдыхает стойкий аромат ванили и корицы.
— Как же я хочу тебя! — воскликнула она еще пару мгновений спустя.
— Эйдан, — позвала она возлюбленного, отогнув шелковую простыню.
Его взгляд, как всегда парализованный видом аппетитной груди, которая, как ему показалось, сделалась еще налитее, еще красивее, впивался в нее. Замерзшее тело покрыли мурашки.
Эйдан сел подле, сорвал с нее шелковый покров, стиснул бедро, заглянул в ее глаза.
Бет перехватила его руку и приблизила к средоточию своего женского естества. Его пальцы увлажнились.
— Да, я в нетерпении, как ты уже догадался, — проворковала она.
— А я мог бы и не торопиться, — сказал он, сделав прикосновение более ощутимым.
— Изводишь меня?
— Если кто-то любит подразнить, то почему бы и нет? — отозвался он.
Видеть эту женщину такой ему представлялось не меньшим наслаждением, чем овладевать ею.
Влажная еще после ванны кожа, блестящая и ароматная, гибкое молодое тело, соблазнительные изгибы…
— У нас вся ночь впереди, — с упоением проговорил он, дотронувшись губами до ее ждущего рта.
— Немедленно, Эйдан! Сейчас же! — привлекла она его к себе.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Бетани никогда не испытывала проблем с пробуждением после жаркой ночи. Чувственные наслаждения вполне заменяли ей крепкий сон.
После таких марафонов она ощущала необыкновенный эмоциональный подъем.
Вторую ночь подряд они оба не знали сна, но для Бетани это был не предел.
В привычный час она поднялась и привычно же проследовала на кухню. То обстоятельство, что кухня эта была не ее, блондинку совершенно не смущало. Молодой организм требовал подкрепиться. А она полностью ему доверяла.
Эйдан еще обнимался с подушкой, когда зазвонил телефон.
— Да, папа, музей в порядке и музейщик тоже, — услышала она сонный голос, появившись на звонок.
Эйдан кивнул обнаженной женщине в дверном проеме и продолжил разговаривать по телефону со своим предшественником на посту директора музея. По его тону Бетани поняла, что разговор этот сугубо делового свойства. Но, не слыша слов, а лишь неясные отголоски, почувствовала раздражение Эйдана. Она списала это на резкое пробуждение.
— Эй, ты не голоден ли?! — позвала она, когда голос стих.
Сонный мужчина вошел в кухню.
— Бекон, яичница, — презентовала она свои кулинарные плоды. — Бекон основательно прожарен, как ты любишь. Я это запомнила… Что случилось? — перебила она саму себя, вглядевшись в растерянное лицо любовника.
— Мне кажется, мы поторопились, Бет, — сказал он, усаживаясь за стол. — Какое у наших отношений будущее? — выпалил он, глядя прямо перед собой, словно размышляя вслух.
— Время ли говорить об этом? — спросила женщина.
— По-моему, это следовало обсудить с самого начала. Или в крайнем случае сейчас, раз уж мы не сделали этого прежде, — объявил он.
— Давай сначала позавтракаем, — предложила ему Бет.
— Нет, — резко возразил мужчина. — Сначала главное. Завтрак подождет!
Он сосредоточенно помолчал с минуту. Потом прямо посмотрел на Бет и проговорил:
— Все, что произошло между нами, было столько же моим желанием, сколько и твоим. Я был бы рад, если бы наши отношения продолжались столько времени, сколько я остаюсь в Мельбурне. Ты знаешь мой образ жизни. Я археолог. Я не могу ограничиться исключительно административной деятельностью в пределах одного музея, одного города, одной страны. Мне придется уезжать в экспедиции, подчас на весьма долгий срок…
— Это мне известно, — поспешила заметить Бет.
— Но это далеко не все, что я собирался тебе сказать, — вновь взял он слово. — Скоро я вынужден буду уехать в одну из таких экспедиций. У меня, конечно, было намерение осесть, в котором я не был до конца уверен, я раздумывал, и встреча с тобой сделала эту проблему ощутимее. Но отец прав: если я стану только теоретиком, директор музея получится из меня плохой. Я хочу, чтобы ты это понимала, Бет, — серьезным тоном резюмировал Эйдан.
— Я понимаю это, — уверила его женщина.
— И хочу, чтобы в отношениях между нами не было недопонимания, Бет. Поэтому я намерен все прояснить до самого конца, — настойчиво произнес мужчина.
— Хорошо, — согласилась Бетани, понимая, что отменить или отложить этот разговор не получится.
— Какими ты видишь наши отношения? — спросил он любовницу.
— Флирт и игры уже позади. Я хочу, чтобы мы были парой. Я хочу не только спать с тобой, но и просыпаться рядом. Я хочу стать частью твоей жизни. Но я не могу требовать от тебя того, чтобы ты пожертвовал или пренебрегал своей профессией. Для меня очевидно, что ты ей предан. Я не собираюсь узурпировать твое внимание.