— Видимо, тебе пора уезжать.
— Да, мы поедем на вокзал. Поезд через час, а мне еще надо переодеться.
К нам поспешила Доркас.
— Джудит, ты знаешь, который час?
— Я как раз говорила об этом Хадриану.
— Тебе пора переодеваться.
Вместе с Доркас и Элисон я улизнула в комнату, которую отвела мне Сабина. Там висело пальто серебристо-серого цвета из шелковистой ткани и юбка в складку из этой же ткани, белая блузка с маленьким серым галстуком-бабочкой.
Серебристо-серый цвет. Так элегантно. Да, если он украшает такую женщину, как Табита.
— Ты прекрасно выглядишь, — запричитала Доркас.
— Потому что ты смотришь на меня любящими глазами, — ответила я.
— Кто-нибудь еще будет смотреть на тебя также, — вставила Элисон и мгновенно добавила: — Мы надеемся.
Я вышла на веранду. Экипаж стоял наготове, и Тибальт ждал меня.
Все вышли нас провожать, хлыст стегнул по спине лошади, и мы отправились в наше свадебное путешествие.
* * *
Что же рассказать о моем медовом месяце? То, что он оказался короче моих ожиданий и, чудо, длился всего две ночи и один день? Вот тогда Тибальт принадлежал только мне. Мы были так близки в это время. По дороге в Дорсет мы остановились в маленькой гостинице.
— Прежде, чем прибудем на раскопки, нам следует отдохнуть в этом убежище.
— Замечательная мысль, — одобрила я.
— Мне казалось, ты с нетерпением ждешь встречи с мозаичной кладкой, которую там обнаружили?
— Я с нетерпением жду, чтобы остаться с тобой наедине.
Мое откровенное признание умилило и одновременно смутило его. Он вновь повторил, что не умеет так же непосредственно выражать свои чувства.
— Ты не должна думать, Джудит, если я без конца не говорю тебе о своей любви, то я ее не испытываю. Мне трудно говорить о том, что творится в душе.
Эти слова удовлетворили меня.
Я никогда не забуду маленькую гостиницу в деревне — вывеска скрипела как раз над нашим окном, а самому зданию было около трехсот лет, — шум водопада, расположенного в миле, и большую кровать, в которую мы легли вдвоем.
В камине горел огонь, и я наблюдала за отблесками, играющими на обоях с красными розами. Тибальт обнимал меня. Счастье переполняло мою душу.
Завтрак подавали в гостиной. На полках стояла посуда из меди и олова. Принесли горячий кофе, свежий, только что из печки хлеб, ветчину и яйца с ближайшей фермы, печенье с изюмом, клубничный джем домашнего изготовления и миску девонширских сливок. Тибальт сидел напротив и смотрел на меня удивленными глазами. Если я когда-то и была красивой, то именно тем утром.
После завтрака мы отправились в долину и долго бродили по вересковым зарослям. Хозяйка гостиницы приготовила нам с собой еды и мы устроили пикник у ручья. Мы видели диких пони, но они не осмелились подойти к нам. Единственный человек, встретившийся нам на дороге, — фермер, который вез телегу с урожаем яблок и груш; он поднял руку с кнутом и прокричал приветствие. Счастливая идиллия. Потом мы вернулись в гостиницу, ели утку с зеленым горошком, а вечером снова пылал огонь в камине, и нас ждала теплая кровать.
На следующий день мы сели в поезд на Дорсет.
Естественно, мне было интересно увидеть находки римского периода, но тогда мне хотелось одного: любить Тибальта и быть любимой. В гостинице, в которой мы остановились, жили главным образом рабочие из археологической партии, и она разительно отличалась от предыдущего деревенского рая. Мне льстило уважение, с которым все относились к Тибальту. Хотя я была любителем среди профессионалов, моя жажда знаний не иссякала, и это радовало моего мужа.
Через день после нашего приезда прибыл Теренс Гелдинг, друг Тибальта, высокий, худой, с тем же сосредоточенным выражением лица, которое я часто наблюдала у коллег Тибальта. Он держался от меня в стороне и относился с некоторым подозрением. Я поняла — он не одобряет женитьбу Тибальта. Я рассказала о своем наблюдении мужу, но он рассмеялся.
— У тебя странные идеи, Джудит.
Я вспомнила, как часто Доркас и Элисон говорили мне то же самое.
— Теренс — первоклассный специалист, надежный, преданный. С ним приятно работать.
Тибальт часами оживленно беседовал с Теренсом, мне было нелегко поддерживать их профессиональный разговор.
Возникла идея, что поблизости может оказаться и амфитеатр. Все участники раскопок оживились и создали несколько групп, которые занялись пробными раскопками. Меня не пригласили.
Тибальт объяснил извиняющимся тоном:
— Видишь ли, Джудит, это работа для профессионалов. Если я возьму тебя, то и другие участники возьмут с собой посторонних.
Я поняла его и твердо решила выучиться за кратчайшее время и стать полезным членом экспедиции.
Перед уходом Тибальт нежно меня поцеловал.
— Я вернусь через несколько часов. Чем ты будешь заниматься?
— Почитаю книгу о находках римского периода. Очень скоро я стану такой же, всезнайкой, как и ты.
Он рассмеялся.
Весь день я провела в одиночестве. Я напоминала себе, что следует быть готовой к таким ситуациям. Но хотя я и любила археологию, я была молодой женой, справляющей медовый месяц, и даже пол, покрытый римской мозаикой, не шел ни в какое сравнение с валунами и ручейками вересковой пустоши.
С того дня Тибальт часто пропадал на раскопках вместе с рабочими. Иногда я ходила с ним и беседовала с самыми скромными участниками экспедиции. Я изучала карты местности, и мне даже разрешили немного покопать, как в долине Картера. Я видела, как из найденных кусочков собрали пластину с изображением головы Цезаря. Мне очень понравилось, но я предпочла бы остаться наедине с Тибальтом.
На раскопках мы провели две недели. Тибальт уезжал с неохотой. В наш последний вечер перед отъездом он заперся с начальником экспедиции. Я лежала в кровати, когда он пришел. Было далеко за полночь.
Он сел на кровать, его глаза блестели.
— Мы почти уверены, что найдем амфитеатр. Какое редчайшее открытие! Это будет чудесная находка для Англии. Профессор Браунли не может поверить своему счастью. Ты знаешь, что нашли пластину с выгравированной головой Цезаря? Если определят, кому она принадлежала, это будет ценная находка.
— Да, я видела, как ее собирали.
— К сожалению, отсутствуют несколько кусочков. Но напольная мозаика еще более ценное открытие. Я считаю, что этот черно-белый кафель относится к семьдесят четвертому году до нашей эры.
— Я уверена, что ты не ошибаешься, Тибальт.
— Нельзя быть уверенным… без неопровержимых доказательств. А почему ты улыбаешься?
— Улыбаюсь? — Я протянула к нему руки. — Видимо, потому, что подумала: а в жизни есть вещи более волнующие, нежели римские кладки.
Он подошел ко мне, и мы обнялись. Я смеялась:
— Я знаю, о чем ты думаешь. Конечно, есть волнующие вещи, например, гробницы фараонов.
— О, Джудит, как замечательно, что мы вместе, я хочу повсюду ездить с тобой.
— Естественно. Потому ты и женился на мне.
— Были и другие причины.
— Вот сейчас давай обсудим другие причины.
Я развлекала его. Мое откровенное наслаждение нашей любовью, несомненно, шокировало бы Доркас и Элисон. Многие люди сочли бы меня наглой и бесстыдной.
Интересно, что думал Тибальт по этому поводу. Я спросила его.
— Видишь ли, мне никогда не удавалось притворяться, — объяснила я.
— Я не заслуживаю тебя, Джудит, — ответил он.
Я засмеялась от счастья:
— Ну, всегда можно постараться стать достойным.
Мы купались в нашем счастье. Он ведь был счастлив со мной не меньше, чем когда нашли фарфоровую пластину или разрушенный амфитеатр. Или нет?
С моей стороны глупо сомневаться. Хотелось бы мне забыть лица Доркас и Элисон, которые намекали и предрекали несчастье. Они ведь не Кассандра. Или фанатично блестящие глаза могильщика Пеггера. Лучше бы сэр Ральф не оставлял мне наследства, вот тогда бы я могла быть уверена, что Тибальт женился на мне, а не на моих деньгах.
Но об этом лучше пока не думать… А со временем я научусь вообще не вспоминать про это.
Мы вернулись в дом Гиза.
* * *
Темным, мрачным вечером в начале ноября мы приехали домой. Октябрьские ветры почти полностью обнажили деревья. Мы ехали со станции, было необычно тихо, даже ветер прекратился. Стояла типичная осенняя погода — сырая и теплая. Экипаж остановился у чугунных резных ворот Гизы, встретить нас вышла Табита.
— Не слишком удачный день, вы, наверное, замерзли. Быстрее входите и будем пить чай, — сказала она.
Она испытующе посмотрела на нас, словно догадываясь, что медовый месяц не удался. Почему мне постоянно кажется, что все считают нас неподходящей парой?
Это просто мое воображение, сказала я себе. Я посмотрела на дом. Дом с привидениями! Я вспомнила, как пугала Теодосию и заставляла ее пробегать по тропинке. А няня Тестер, видимо, выглядывает в окно.
— Дом Гиза всегда меня интриговал, — созналась я, войдя в холл.
— Это теперь твой дом, — напомнила мне Табита.
— Когда мы вернемся из Египта, Джудит, возможно, захочет что-то изменить в доме, — сказал Тибальт и взял меня под руку. — А пока нам придется ограничиться подготовкой к экспедиции.
Табита проводила нас в нашу комнату. Она располагалась на первом этаже рядом с комнатой, где раньше стоял саркофаг. Комнату отремонтировали, пока мы находились в отъезде.
В тени стояли Мустафа и Абсалам. Я почувствовала на себе их внимательный взгляд. Конечно, они помнили смелую девочку, а потом компаньонку из Кеверал Корта, приходившую за книгами. Теперь же я стала их новой хозяйкой. Или это титул Табиты?
Как было бы хорошо, если бы люди не сеяли подозрений в моей голове и не делали неприятных намеков.
Я осталась в комнате привести себя в порядок, а Табита с Тибальтом ушли в гостиную. Служанка принесла горячей воды, я умылась и подошла к окну. В саду много переросших кустарников и деревьев, поэтому он кажется мрачным. Там, где пробивался свет, на ветках блестела паутина. На окнах шторы темно-синего цвета, на них золотым шнуром вышиты греческие мотивы. Большая двуспальная кровать под балдахином. Толстый ковер на полу. Я вспомнила рассказы Табиты, что сэр Эдвард не выносил постороннего шума, поэтому когда он работал, все говорили шепотом. По одной стене — полки с книгами. Некоторые из них я читала. Все они по одной тематике. Мне пришло в голову: ведь это спальня сэра Эдварда, — и прошлое словно надвинулось на меня. Лучше бы нам отвели другую комнату. Потом меня осенило — теперь я здесь хозяйка, и если мне не понравится комната, можно прямо об этом сказать.
Я переоделась и вышла в гостиную. Тибальт и Табита сидели рядом на диване, просматривая какие-то бумаги.
Как только я вошла, Табита вскочила с места.
— Чай сейчас подадут. Вы, наверное, хотите чаю. Путешествовать так утомительно, — сказала она.
Эллен ввезла столик на колесиках, Табита разливала чай. Она спросила, как мы провели медовый месяц, и Тибальт принялся подробно рассказывать о римской кладке.
— Ты интересно провел время, Тибальт, — улыбнулась Табита. — Надеюсь, Джудит тоже не скучала.
Она вопросительно взглянула на меня, и я подтвердила, что мне было интересно в Дорсете.
— А теперь нам предстоит детально разработать наши планы. Так много надо успеть, а время летит быстро, я хочу уехать не позднее февраля.
Мы говорили о будущей поездке, сидя в тепле у пылающего камина, за окном было совсем темно. Я вспомнила, как мечтала делить свою жизнь с Тибальтом.
Я счастлива, уверяла я себя. Моя мечта сбылась.
* * *
Первая ночь в Гизе. Служанка затопила камин в спальне, на стенах играли отблески, но совершенно другие, не такие, как в деревенской гостинице. Эти выглядели зловещими, готовыми взять чью-то жизнь. Как тихо в доме! За голубой ширмой — дверь. Я открыла ее и оказалась в комнате, где раньше стоял саркофаг.
Я пришла в комнату раньше Тибальта, на столе горели две свечи в высоких подсвечниках, комнату населяли тени.
Я начала вспоминать сэра Эдварда и его жену, она умерла раньше, чем семья переехала в этот дом. А на чердаке жила няня Тестер. Интересно, что она делает сейчас и почему Тибальт так долго не приходит.
Он рассказывает Табите о чем-то, что не положено знать мне? Какие мысли приходят в мою голову! Нечего ревновать его к Табите, она его друг, она почти его мать. Мать! Она старше его всего на два года.
Это дом виноват, что-то в нем такое… зловещее. Я сразу почувствовала это в воздухе, когда впервые пришла сюда с Теодосией.
В комнату вошел Тибальт, и зловещие блики присмирели, огонь, в камине ровно горел, свечи красиво освещали стол.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он.
— Я увидела дверь и вошла… здесь стоял саркофаг.
Он засмеялся.
— Ты не собиралась нарядиться мумией и напугать меня?
— Разве ты боишься мумий? Я знаю, ты их обожаешь.
— Не так сильно, как тебя.
В редких случаях, когда Тибальт говорил мне подобные вещи, мое счастье было полным.
* * *
— Тебе нравится комната, которую я вам приготовила? — спросила наутро Табита. Тибальт работал в кабинете, ему приходилось вести большую переписку в связи с экспедицией.
— В ней призраки.
— Дорогая Джудит, что ты имеешь в виду? — улыбнулась Табита.
— Мне всегда казалось, что в Гизе полно призраков.
— Это из-за кустов и деревьев в саду. Я выбрала для вас лучшую комнату в доме, она принадлежала сэру Эдварду.
— Я догадалась, а дверь из нее ведет в другую комнату, где стоял саркофаг.
— Он всегда работал в той комнате, часто до глубокой ночи. Хочешь занять другую комнату?
— Нет.
— Джудит, ты можешь делать все, что хочешь. Теперь ты здесь хозяйка.
— Я не могу привыкнуть нигде быть хозяйкой.
— Привыкнешь со временем. Ты счастлива, правда?
— У меня есть то, о чем я всегда мечтала.
— Немногие могут этим похвастать, — вздохнула она.
— А ты, Табита?
Мне хотелось, чтобы она была со мной откровенна. Наверняка в ее жизни есть секреты. Она молода, видимо, вдова. Жизнь для нее не окончена и все же в ней чувствовалась какая-то отстраненность, тайна; может, это и делало ее привлекательной.
— У меня были счастливые мгновения. Не стоит требовать от жизни большего.
Наверняка Табиту окружает какая-то тайна.
* * *
Приближалось Рождество. Сабина пригласила нас в свой дом, добавив, что позовет и Доркас с Элисон.
Мне показалось, что тетушки не слишком рады. Они несколько консервативны и предпочли бы, чтобы я пришла к ним в коттедж или они в Гизу.
Я отвергла все сомнения, принимая во внимание, насколько удобно всем нам собраться в старой гостиной в доме священника, где мы много раз встречали Рождество.
Дни летели быстро. Нужно думать о Рождестве и, конечно, об экспедиции. Мы с Табитой украсили дом остролистом и белой омелой.
— Раньше дом не украшали, — сказала Табита.
Служанки были в восторге. Эллен заметила, что со времени моего приезда дом выглядит жилым. Вот это настоящий комплимент, подумала я.
Служанки любили меня, им нравилось называть меня «миледи», а я неизменно вздрагивала, приходилось постоянно успокаивать себя, ведь я теперь настоящая леди. На этот раз я не фантазировала. Моя самая заветная мечта осуществилась.
В середине декабря произошел неприятный инцидент.
Я никогда не понимала Мустафу и Абсалама и неловко чувствовала себя в их присутствии. Стою в комнате, обернусь — а они за моей спиной. Они всегда ходят парой и я никогда не слышу их приближения. Если резко подниму глаза, то вижу, что они смотрят на меня. Мне кажется, они хотят заговорить со мной, но потом не решаются. Я не могла различить, кто из них Мустафа, а кто Абсалам, и, видимо, часто путала их имена. Табита легко могла сказать, кто Мустафа, а кто Абсалам, но ведь она знала их давно.