— Как красиво изображены фигуры, — сказала я.
— Иначе это было бы святотатством над богами, — ответил Тибальт.
Он взял меня под руку, и мы пошли в комнату, приготовленную для нас. Я уставилась на огромную кровать, стоявшую на возвышении. С потолка над ней свисала сетка от комаров.
— Это спальня паши, когда он останавливается в этом дворце, — объяснила Табита.
— Как можно здесь спать?
— Нужно. Мы пользуемся всеми комнатами дворца и вполне понятно, что наш руководитель займет лучшую спальню. Помнишь, твой отец тоже здесь жил.
В смежной комнате — мраморная ванная, в центре статуя, на стенах рисунки обнаженных фигур. По одной стороне комнаты — зеркала, напротив стоит туалетный столик, занавешенный золотыми шторами, а зеркальная оправа сделана из халцедона, розового кварца, аметиста и лазурита. Эти камни применены и в убранстве спальни.
— Здесь слишком роскошно. Мы почувствуем себя царственными особами.
— Паша предупредил слуг, что за малейшее наше недовольство они понесут суровое наказание. Они все трясутся от страха.
— Он такой властный?
— Он правит на своих землях, а слуг считает рабами и требует от них абсолютного подчинения. Мы его гости, а если они будут относиться к нам без должного уважения, он сочтет это личным оскорблением.
— А что случается с теми, кто нарушит его волю?
— Их тела находят в Ниле. Иногда их лишают руки или уха.
— Великолепно, — сказала я, скрывая дрожь, — здесь красиво, но страшновато. Очень зловеще.
— Это Египет, — сказала Табита и положила руку мне на плечо. — Приводи себя в порядок и спускайся обедать. А потом ты, Тибальт, наверное, захочешь провести совещание?
Она ушла.
— Ну, что ты думаешь? — спросил меня Тибальт.
— Я не могу разобраться в своих ощущениях. Мне бы больше понравилось, если б здесь не было такого великолепия. А паша… как будто дьявольская натура.
— Он милейший человек и так подружился с моим отцом! У него в этих краях огромная власть. Ты скоро его увидишь.
— А где он живет, если отдал нам свой дворец?
— Дорогая, это всего лишь один из его дворцов. Вероятно, самый роскошный, но он посчитал бы дурным тоном не отдать лучшее своим гостям. Ты должна познакомиться с этикетом, это крайне важно. Не грусти, узнаешь со временем. Давай умоемся, и я горю желанием узнать, что тут у них происходит на раскопках.
Все изменилось. Вторая любовь — его профессия — одержала верх.
* * *
Гостиная с тяжелыми шторами освещалась люстрой, в которой горело не менее ста свечей. Солнце зашло, но здесь не было сумерек, почти сразу наступала ночь. Вся компания собралась поздороваться с нами. Их присутствие создавало во дворце более благоприятную обстановку. Я усмехнулась, представив себе, как слуги из дома Гиза сказали бы, что от этого дворца у них мурашки бегают по спине.
Мы расселись за большим столом — Хадриан, Эван, Теодосия, Теренс Гелдинг и другие археологи, которых я не знала. Тибальт сидел на одном конце стола, я — на противоположном.
— Наконец-то ты приехала, Джудит, — приветствовал меня Хадриан. — Как тебе нравится это кушанье, куфта? Лично я предпочитаю ростбиф из доброй старой Англии, но никому об этом не говори. Осирис может не впустить меня в рай, когда придет время.
— Хадриан, ты очень непочтителен, держи свои мысли при себе. Как знать, кто может их услышать?
— Узнаю нашу Джудит, — обратился Хадриан к Эвану. — Не успела приехать и уже говорит нам, что делать, а что нет.
— В данном случае она права, — улыбнулся Эван. — Никогда не знаешь, что именно услышат и как поймут. Наверняка слуги все слушают и докладывают паше. И, без сомнений, твой юмор по ошибке могут расценить как непочтительность.
— Чем вы занимались, пока ждали Тибальта? — поинтересовалась я.
— Изучали местность, собирали рабочих, — в общем, подготовились к работе. Подожди, пойдешь на площадку и сама увидишь, какую деятельность мы там развернули.
— Да, немного отличается от раскопок в долине Картера, — вставил Эван.
— И у нас много сложностей, — продолжал Хадриан. — Многие рабочие помнят смерть сэра Эдварда и считают: он умер потому, что так пожелали боги.
— Встречается противодействие?
— Думаю, да. Как ты считаешь, Эван?
Эван сурово кивнул.
Я посмотрела через стол на Тибальта, он оживленно беседовал с сидевшими рядом мужчинами. А с другой стороны от него сидела Табита. Я с ревностью заметила, что она время от времени делает справедливые замечания, ее с уважением слушают.
Я почувствовала, что уже потеряла Тибальта.
После обеда Тибальт пошел осматривать площадку раскопок, мне позволили его сопровождать. Несмотря на поздний час, работа шла полным ходом. Луна хорошо освещала землю, воздух свежий, поэтому рабочие предпочитали работать ночью, чем днем под лучами палящего солнца.
Огромные холмы в лунном свете выглядели скорее зловещими, чем красивыми. Маленькие колышки отмечали район поиска, рядом стояла хижина, тут и там инструменты землекопов; в рабочих совершенно не чувствовалось романтики.
Тибальт оставил меня на попечении Хадриана. Тот улыбнулся и цинично произнес:
— Ну что, ты ожидала другого?
— Именно так я себе все и представляла.
— Ну конечно, ты ведь ветеран долины Картера.
— Мне кажется, есть много общего. Просто там искали бронзовые предметы, а здесь пытаются отыскать вход в гробницу.
— Может, мы находимся на пороге ценного открытия в археологии.
— Вот будет радость, когда мы его сделаем.
— Но мы пока ничего не открыли, и тебе надо научиться вести игру осторожно. Вообще-то тебе придется многому научиться.
— Чему именно?
— Быть хорошей, послушной женой археолога.
— А что это означает?
— Не жаловаться, когда ваш лорд и повелитель отсутствует в течение нескольких часов кряду.
— Я собираюсь участвовать в его работе.
Хадриан рассмеялся:
— Мы с Эваном археологи, но уверяю тебя, даже нам позволено делать только не слишком ответственную работу. А ты надеешься, что тебе позволят?
— Я жена Тибальта.
— В нашем мире, дорогая Джудит, существуют только археологи… мужья и жены — это между прочим.
— Я знаю, я всего лишь дилетант… пока.
— Но ты будешь недолго терпеть, да? Вскоре ты нас всех пристыдишь, даже великого Тибальта?
— Безусловно, я научусь у вас всему, чему возможно, и буду интересоваться…
Хадриан смеялся.
— Не сомневаюсь. Но кроме интереса проявляй не меньшую осторожность. Это мой тебе совет.
— Мне не нужны твои советы, Хадриан.
— Еще как нужны. Вот сейчас ты ждешь Тибальта, я же вижу. Он будет занят еще несколько часов. Конечно, он мог бы подождать до утра и посвятить первую ночь во дворце Шефро новобрачной. Будь я на его месте…
— Ты не на его месте, Хадриан.
— Да, я упустил свой шанс, но запомни мои слова: Тибальт останется таким, какой он есть. С твоей стороны будет бесполезно стараться его переделать.
— Кто сказал, что я собираюсь сделать его другим?
— Поживем — увидим. Давай я отведу тебя во дворец, ты ведь не против погрузиться в ванну, сделанную из халцедона?
— Так называется этот камень?
— Да. Величественно, правда? Интересно, что сказала бы леди Бодреан о дворце. Она бы не одобрила, что ее бывшую компаньонку сравнивают с ней хотя бы в разговоре.
— Я хотела бы, чтобы она видела, какую комнату я здесь занимаю.
— Это твой мстительный характер, кузина Джудит. Ведь ты моя кузина, знаешь?
— Мне это только что пришло в голову. Как твои дела?
— Дела, какие? Романтические или финансовые?
— И те и другие.
— Ужасно. Финансовые всегда в таком состоянии, а любовные… ведь я не знал в свое время, что ты богатая наследница и упустил свой шанс в жизни.
— Не слишком ли много ты о себе воображаешь? Не думаешь же ты, что я позволила бы жениться на мне из-за денег?
— Женщины, на которых женятся из-за денег, не догадываются об этом в момент свадьбы. Не думаешь ли ты, что жених, падая на колени перед богатой невестой просит оказать ему честь разделить с ней ее богатство?
— Да, они действуют более тонко.
— Конечно.
— Но ты все-таки думаешь, что тебе было бы достаточно и пальцем пошевелить, как мое состояние перешло бы к тебе.
— Я просто поделился с тобой секретом, ведь уже ничего не изменишь. Пойдем, я доставлю тебя во дворец.
На мулах мы доехали до берега реки, там нас ждала лодка. Мы переплыли на ней реку и оказались у дверей дворца.
Мы вошли во дворец, и в холл пришла Теодосия.
Она сказала, что Эван на раскопках, и Хадриан заметил, что ему тоже пора возвращаться.
— Можете быть уверены, мы не вернемся до утра. Тибальт — суровый начальник: сам работает, как черт, и ждет такого же рвения от других.
Хадриан ушел, и мы остались с Теодосией.
— Джудит, пойдем ко мне в комнату, поговорим, — предложила она.
Я пошла за ней по галерее. Комната Теодосии и Эвана была не такая роскошная, как наша, но тоже большая, темная, на полу бухарский ковер. Теодосия закрыла дверь и обернулась ко мне:
— Джудит, мне здесь не нравится. Я возненавидела это место, как только мы сюда приехали. Я хочу домой.
— Почему? Что случилось?
— Я чувствую, здесь страшно, мне это не нравится. Я не могу сказать Эвану, ведь он работает здесь. А может, он даже не поймет меня. Мне так неспокойно. Ну, ты-то никогда ничего не боялась… А я хочу вернуться домой. Почему они не могут оставить фараонов в покое в их гробницах. Ведь так и следует. Они ведь и не подозревали, на какие трудности будут обрекать себя люди, чтобы попасть туда, куда им не следует.
— Но, дорогая моя, цель археологии — открыть секреты прошлого.
— Это совсем другое, одно дело — находить орудия труда или оружие, кафель римского периода или водопровод. Но мне не нравится, когда они лезут к умершим. И мне это никогда не нравилось. Вчера ночью мне приснилось, что мы нашли гробницу, а в ней саркофаг, точно такой, как стоял в Гизе. И кто-то поднялся из саркофага, срывая с себя повязки. Я закричала: «Прекрати, Джудит». А потом всмотрелась, там была не ты.
— А кто же?
— Я. Думаю, это было предупреждение.
— Теодосия, ты становишься мнительной и даешь работу своему воображению. Обычно этим занимаюсь я.
— Когда здесь живешь, поневоле разыгрывается фантазия. Тут повсюду тени прошлого. Этому дворцу несколько сот лет. Всем храмам и гробницам — тысячи лет. Как я рада, что ты приехала, Джудит. Теперь будет лучше, потому что ты рядом. Эти люди так преданы своей профессии, да? Но тебя я хорошо знаю и могу с тобой поговорить.
— Ты беспокоишься об Эване?
Она кивнула:
— Я постоянно думаю, что с ним может случиться то же, что и с Эдвардом.
Чем я могла успокоить ее? Разве я не боюсь за Тибальта?
— Естественно, что мы волнуемся. Просто мы любим своих мужей, а если любишь, то глупеешь. Если бы мы могли взглянуть на все рационально, спокойно, со стороны, мы бы поняли, насколько беспочвенны наши страхи.
— Да, Джудит. Скорей всего, ты права.
— Почему ты не ложишься? Неужели будешь ждать возвращения Эвана?
— Видимо, нет. Кто знает, когда они вернутся. Мне стало намного лучше после твоего приезда.
— Так и должно быть. Не забывай, что мы сестры, хотя и наполовину.
— Да, я рада этому, — сказала Теодосия.
Я улыбнулась ей, пожелала спокойной ночи и мы простились.
Я шла по галерее. Как тихо. Тяжелые бархатные шторы отгораживают меня от окружающего мира, ноги тонут в толстом ковре. Внезапно я остановилась, почувствовав, что не одна на галерее. Оглянулась — никого. Но меня не покидало чувство, что за мной следят.
По спине пробежал холодок. Я поняла, почему боится Теодосия. Она более робкая и впечатлительная.
Теперь я явно слышала тихие шаги. Кто-то у меня за спиной. Я резко обернулась.
— Абсалам! Мустафа! — крикнула я.
Они поклонились и одновременно сказали:
— Миледи!
Их темные глаза внимательно смотрели на меня и я спросила:
— Что-нибудь случилось?
Они переглянулись:
— Да, но еще не слишком поздно, миледи.
— Не поздно? — переспросила я.
— Возвращайтесь домой. Уезжайте. Так лучше. Требуйте, вы молодая жена. Он не может отказать своей возлюбленной.
Я покачала головой.
— Вы не понимаете. Это работа сэра Тибальта… его жизнь.
— Его жизнь… Это была жизнь сэра Эдварда… а потом его смерть.
— Не беспокойтесь, все будет хорошо. Они найдут, что ищут, и вернутся домой.
— Тогда… слишком поздно, миледи, — твердил Абсалам (или Мустафа).
Второй смотрел на меня печальными глазами.
— Пока не слишком поздно.
— Спокойной ночи, я пойду в свою комнату, — сказала я.
Они ничего не ответили, но продолжали мрачно смотреть на меня.
* * *
Я лежала без сна и в мигающем свете свечей рассматривала рисунки на потолке. Теперь я узнала фигуру Амона-Ра, великого бога Солнца — он принимал дары от роскошно одетого человека, видимо, фараона. По краю изображены иероглифы — странные значки, полные смысла. Интересно, пока я нахожусь здесь, не смогу ли я хоть немного выучить их язык. Я знала, что много ночей буду лежать вот так, одна.
Нужно быть готовой. Я ведь ожидала этого, но мне хотелось бы, чтобы Тибальт понял, мое самое большое желание — жить с ним общей жизнью.
Он вернулся в два часа ночи. Я вскрикнула от радости и села в кровати. Он подошел и взял меня за руки.
— Почему не спишь, Джудит?
— Я слишком взволнована, чтобы спать. Я представляла себе, чем ты занимаешься на площадке.
Он засмеялся.
— Пока ничего волнующего не происходит. Мы просто делали разметку, где будем копать и все подготавливали к началу работ.
— Вы будете продолжать с того места, где остановился сэр Эдвард?
— Я все подробно расскажу потом. А сейчас тебе пора спать. — Он поцеловал меня и пошел в ванную.
Но я не могла уснуть, Тибальт тоже. Мы проговорили еще час.
— Да, мы исследуем тот же район, где работал отец.
Он был уверен, что там находится еще одна гробница, еще никем не тронутая. Ты же знаешь, что мы главным образом находим гробницы, которые разграбили тысячи лет тому назад.
— Я считала, что при захоронениях старались засекретить эти места.
— До определенного момента так и поступали, но при строительстве было занято так много рабочих. Представь себе, надо сделать секретные ходы в скале, построить усыпальницы. А потом, сколько требуется транспорта, чтобы перевезти все сокровища в гробницу.
— Секрет становился известным, и приходили грабители. Странно, что их не останавливало поверие о проклятии.
— Из-за сказочных богатств, найденных в усыпальницах, они готовы были согласиться на проклятие после смерти. Может, они надеялись и в другой жизни оказаться такими же удачливыми и избежать наказания.
— Сэра Эдварда, который трудился ради потомков, рассчитывая поместить находки в музей, покарали, а грабители, алчущие личной наживы, выходят сухими из воды.
— Прежде всего, смерть моего отца не имеет ничего общего с проклятием. Она естественна.
— Но причину так и не установили.
— Перестань, Джудит, ты же не станешь суеверной?
— До необходимой степени. Все должны немного верить в приметы, когда их возлюбленные в опасности.
— Опасность. Что за глупости? Это всего лишь сказка.
— А все же… он умер.
Тибальт поцеловал меня в лоб.
— Глупая Джудит, ты меня удивляешь.
— Я тебя научу, не думать слишком высоко о моей проницательности, если дело касается тебя. Мудрые мужчины глупеют в любви. Будь уверен, это касается и женщин. — Мы немного помолчали, потом я добавила: — Я видела Мустафу и Абсалама. Они просили, чтобы я убедила тебя вернуться домой.
Мои слова рассмешили его.
— Какие глупости. Сказку о проклятии придумали, чтобы отпугнуть грабителей. Но ты видишь, они не боялись и разграбили гробницы: почти все, найденные до сих пор разграблены. Поэтому заветная мечта каждого археолога — найти гробницу в таком же виде, в каком ее закрыли примерно четыре тысячи лет тому назад. Я хотел бы первым ступить в такую усыпальницу. Представь, как волнующе увидеть след ноги человека, уходившего оттуда последним или цветок, брошенный родственником в последний момент перед тем, как замуровали дверь в скале, а умершего оставили лежать в мире в течение нескольких веков. Это будет чудо.