— Мы должны постараться осуществить твою мечту.
— Дорогая, ты говоришь так, словно я маленький мальчик, которого следует наградить игрушкой.
— Люди многогранны и порой даже величайшие археологи кажутся своим обожающим их женам маленькими мальчиками.
— Я так счастлив, Джудит, что ты со мной. Мы пройдем с тобой весь путь. Ты будешь идеальной женой.
— Странно, что ты так говоришь. Знаешь, Дизраэли посвятил одну из своих книг своей супруге Мэри Энн. Посвящение гласит: «Идеальной жене».
— Я не знал. Я невежествен во всем, кроме моей профессии.
— Ты отличный профессионал. Если так много знаешь об одном предмете, нельзя знать и об остальных. Он женился на ней ради денег, а в конце жизни сказал, что теперь женился бы на ней по любви.
— Значит, их брак стал по-настоящему идеальным, — согласился Тибальт.
Я подумала, если это же случится и со мной, я буду довольна.
Потом он начал рассказывать мне о древних обычаях, рисуя экзотические картинки жизни древних людей. Он назвал предметы, найденные в частично ограбленной гробнице. Я спросила, почему у древних египтян было так развито искусство захоронения.
— Древние верили, что душа продолжает жить после смерти. Осирис, царь подземного царства, судья всех умерших, был первым, подвергшимся бальзамированию, и этот обряд исполнил бог Анубис. Осириса убил его брат Сет, бог тьмы, но он поднялся из мертвых и воспроизвел бога Хоруса. Когда человек умирал, его отождествляли с Осирисом, но чтобы избежать тления, ему предстояло успешно проплыть по мифической реке Туат; заканчивалась река там, где всходило солнце, в царстве бога Солнца Амона-Ра. Плыть по этой реке крайне опасно и ни один человек не мог одолеть этого препятствия без помощи Осириса. Утлое суденышко с душой умершего плыло по реке, темнота все сгущалась, вскоре оно попадало в такое место, которое называлось Аментат (место, где рождаются сумерки), и опасности усиливались. Со дна реки поднимались чудовища и угрожали умершему. Закипала вода в реке, течение становилось бурным и лодку могло опрокинуть. Только те, кто праведно жил на земле, могли надеяться уцелеть с помощью Осириса. И если они успешно достигали последнего пункта путешествия, то представали перед судом бога Осириса. Если Осирис решал, что умерший того заслуживал, он отправлял его к Амону-Ра, а недостойные гибли. Для тех, кто достоин другой жизни, усыпальница становилась домом. Их дух под названием Ка, который невозможно разрушить, беспрепятственно путешествовал по земле и возвращался к мумии, лежавшей в гробнице, поэтому считалось необходимым делать гробницы приличествующими их почетным жителям, чтобы они ни в чем не нуждались, как и при земной жизни.
— Можно понять, почему они будут недовольны, если кто-то нарушит их сон.
— Они? Ты имеешь в виду давно умерших людей прошлых цивилизаций?
— Сегодня живут много людей, продолжающих верить в существование этих богов.
— Велик Аллах и Мохаммед — пророк его. Теперь ты будешь часто слышать эти слова.
— Но многие ассоциируют древних богов с Аллахом. Аллах всесилен, равно как и Хорус, Осирис и остальные. Я думаю, что люди, как Мустафа и Абсалам, верят, что Осирис встанет и поразит любого, осмелившегося войти в его подземное царство.
— Предрассудки. Дорогая Джудит, мы наняли около сотни рабочих. Подумай, что значит для них эта работа. Многие из них бедны, эти раскопки — возможность заработать, посланная Богом.
— Ты рассуждаешь слишком практически, Тибальт.
— Тебе тоже следует так думать.
— Я бы так и делала, если бы это не касалось лично тебя.
Он засмеялся, а потом сказал странную вещь:
— Ты слишком сильно любишь меня, Джудит. Это не мудро.
Я приникла к нему, и мы занялись любовью.
Потом я заснула.
* * *
Наступило время «запаха бриза», праздник первого дня весны. В Англии в это время справляют Пасху. Я представила, как Доркас, Элисон и мисс Крив украшают нашу церковь нарциссами и другими весенними цветами, в основном желтого цвета. Мы всегда говорили, что это цвет солнца.
Сабина без умолку трещит о приходских делах, Оливер терпеливо улыбается, а мои тетушки думают, как было бы хорошо, если б я вышла замуж за Оливера, а не за человека, увезшего меня в экспедицию в заморскую страну.
Со времени моего приезда я несколько разочаровалась, потому что очень редко видела Тибальта. Почти все дни он проводил на месте раскопок. Я мечтала сопровождать его, но он сказал, что пока еще мне рано туда ходить, я не смогу быть полезной.
Мы обедали в банкетном зале дворца за длинным столом. Тибальт сидел во главе стола, рядом с ним — старшие члены экспедиции. Хадриан и Эван не считались опытными, а вот Теренс Гелдинг, который на несколько лет старше их, был правой рукой Тибальта. Теренс участвовал в нескольких раскопках на территории Англии. Он стал знаменит, когда раскопал один из прекраснейших римских тротуаров, он также верно определил принадлежность найденных предметов к началу каменного века, а некоторые реликвии относились к бронзовому веку. Домашним хозяйством успешно занималась Табита. Мы с Теодосией много времени проводили вдвоем, часто ездили в фаэтоне, запряженном арабскими скакунами. Жители знали, что мы жены участников экспедиции, поэтому мы могли ездить по городу относительно свободно.
Иногда мы уезжали за город и видели крестьян, работавших в поле на быках и буйволах. Они выглядели гордыми независимыми людьми, несмотря на длинную, не слишком чистую одежду из хлопка и маленькие шапочки на затылках. Часто мы наблюдали, как они обедают в поле. Еда их состояла из хлеба и фасоли.
Вместе с Теодосией мы заходили в магазины и иногда делали покупки. Наше появление всегда вызывало возбуждение среди продавцов, они надеялись продать нам что-нибудь, но не навязывали свой товар.
Особенно нас привлекал один магазин, где работала молодая девушка, одетая в яшмак. Она делала вышивку на кожаных изделиях.
Мы останавливались, она поднимала голову от работы и смотрела на нас огромными черными глазами. Она прилично знала английский язык:
— Нравится, леди?
Я ответила: нам интересно, как она вышивает. Девушка пригласила нас зайти и посмотреть. Она очень ловко справлялась с рисунком.
— Хотите? — она показала нам на полку с комнатными тапочками, сумочками, кошельками, — все изделия выполнены из кожи.
Мы мерили тапочки, смотрели сумочки. В итоге я купила пару тапочек белого цвета с голубым рисунком, а Теодосия сумочку на шнуре в виде мешочка, тоже белого цвета, но с красной вышивкой.
Девушка выглядела довольной, потому что мы купили ее товар. Она спросила:
— Вы с англичанами? Они копают в долине?
Я сказала, что наши мужья археологи и нам выпала удача сопровождать их.
— Я знаю, знаю, — кивнула она.
После той встречи мы часто заходили в ее лавку и иногда покупали что-нибудь. Мы познакомились, девушку звали Ясмин, ее отец и дед выделывали кожу, и два ее брата сейчас изучали это ремесло. Ее друг работал на раскопках, поэтому мы ее интересовали.
Проходя мимо лавки, я всегда видела ее хрупкую фигурку, склоненную над вышивкой или обслуживающую покупателя. Она стала для меня привычной частицей жизни лавки.
Мы не ходили в город в одиночку, чувствуя себя вдвоем более уверенно. Но стоило одной задержаться у витрины или заглянуть в лавку, вторая сразу чувствовала неловкость на улице в окружении враждебных людей. Теодосия боялась больше, чем я. Однажды ей показалось, что она потеряла меня, и я увидела в ее глазах панический страх. Мы старались держаться вместе, хотя уже хорошо знали город. Думаю, и местные жители привыкли видеть нас на улицах. Но дети не переставали глазеть на нас, а взрослые проходили, не глядя в нашу сторону, хотя я чувствовала: они прекрасно нас видят.
Слепые попрошайки оживлялись, когда мы проходили мимо. Не знаю, почему, ведь они слепые. Мы никогда не забывали бросить им монетки и всегда слышали в ответ:
— Да вознаградит тебя Аллах!
Страх Теодосии напоминал мне восторженный трепет детей перед неизвестным. Она лихорадочно держала меня за руку, боясь потеряться; в то же время ей нравились яркие краски и шум рынков, когда мы проходили мимо торговцев с коричневыми лицами, высокими скулами, благородным профилем — они напоминали мне рисунки, виденные на стенах храмов. Женщины, как правило, носили черную одежду и чадру, были видны только сильно накрашенные глаза. За городом мы видели женщин, которые помогали мужчинам в поле. Рано утром или перед вечером мы катались на лодке по Нилу, видели женщин, стирающих на реке белье и разговаривающих друг с другом. Нас поражал вид этих хрупких существ, несущих огромные кувшины с водой на голове. Они шагали грациозно и гордо и не проливали ни капли.
Вскоре я привыкла к местному пейзажу, но меня огорчало, что мне не позволяют участвовать в главной работе.
Тибальт улыбался моим постоянным вопросам: неужели на площадке нет работы для меня?
— Раскопки здесь совершенно не похожи на работу в долине Картера, Джудит.
— Я знаю. Но мне хочется участвовать, делать хоть что-нибудь.
— Позже, — обещал он. — А пока не могла бы ты написать несколько писем за меня и вести бухгалтерию? Тогда ты будешь в курсе дел. Нужно много знать, кроме выполнения практических работ на площадке.
Я была рада помогать, но мне так хотелось принимать участие в раскопках.
— Дорогая Джудит, какая ты нетерпеливая.
Мне пришлось довольствоваться этим, но я решила, что мое бездействие будет продолжаться недолго.
Приближался народный праздник Шем эль Нессим, Тибальт был очень недоволен.
— Только потому, что наступила весна, нам приходится останавливать работу, — ворчал он.
— Ты нетерпелив, — поддразнила его я.
— Джудит, это сводит меня с ума. Расходы ужасные, а мы потеряем целый рабочий день. И отец всегда говорил, что после праздника люди плохо работают. Они медленно приходят в себя. Фактически мы потеряем несколько дней.
Однако он не хотел терять времени и, как всегда, отправился на место раскопок. А я с Теодосией пошла в магазин.
Магазины оказались закрыты, улицы выглядели иначе без движения, звуков и запахов. Мы проходили мимо маленькой мечети; дверь, как всегда, была открыта, и мы заглянули внутрь. В просторной комнате фигуры в белых одеждах стояли на коленях на особых ковриках и молились. Мы быстро ушли, потому что легко обидеть людей, проявляя любопытство или неуважение к их религии.
В тот день люди направлялись в мечеть. Они надели праздничную одежду; хотя женщины по-прежнему носили черное, на мужчинах появились яркие цвета.
Мы остановились возле заклинателя змей, во рту он держал дудочку. Как только начинала звучать музыка, из корзины, раскачиваясь, поднималась змея. Мелодия смолкала, и успокоенная змея возвращалась в корзину. В тот день мы впервые увидели предсказателя судьбы.
Мы проходили мимо и услышали:
— Да будет с вами Аллах. Велик Аллах и Мохаммед — пророк его.
Я сказала Теодосии, он хочет предсказать нам будущее.
— Я люблю гадать, — сказала Теодосия.
— Тогда пойдем, узнаем, что нас ждет.
По обе стороны от предсказателя лежали коврики, мы уселись на них. Я почувствовала на своем лице внимательный гипнотический взгляд.
— Английские леди, приехали из-за моря.
Ничего особенного, все об этом знают, подумала я. А Теодосия раскраснелась от волнения.
— Приехали сюда в сопровождении многих людей. Пробудете здесь месяц… два месяца.
Я взглянула на Теодосию. Это тоже всем известно.
— Вы ведь знаете, что мы приехали с экспедицией, которая проводит раскопки в пустыне.
Предсказатель посмотрел на Теодосию:
— Вы замужем, у вас хороший муж.
Потом он обратился ко мне:
— Вы тоже замужем.
— Мы обе замужем, иначе мы не смогли бы приехать сюда.
— Из-за моря вы приехали… и за море должны уехать. — Он опустил глаза. — Я вижу зло. Вы должны вернуться… назад, за море.
— Кто из нас?
— Вы обе должны уехать. Я вижу плачущих мужчин и женщин… Вижу мужчину, он лежит неподвижно, с закрытыми глазами… Над ним тень. Это ангел смерти.
Теодосия побледнела и начала подниматься.
— Сядь, — скомандовал предсказатель.
— Что за мужчина? Опишите его, — попросила я.
— Мужчина… или женщина… там много мужчин и женщин, они под землей… нарушают покой умерших… а над ними тень. Она перемещается, но не уходит. Она постоянно над ними. О, я ясно вижу ангела смерти. Леди, он рядом с вами… ждет приказа, кого взять.
Теодосия дрожала.
— Сейчас посветлело. Над головой ярко сияет солнце. Над вами свет, ангел смерти исчез… Вы на большом корабле. Ангел смерти не может жить на солнечном свете. Да, я вижу две картины. Выбор должны сделать вы. Аллах добр, можете выбирать.
— Спасибо, — поблагодарила я его и опустила в миску несколько монет.
— Леди, приходите еще. Расскажу вам больше.
— Возможно, — сказала я. — Пойдем, Теодосия…
Он протянул руку, чтобы достать из миски деньги, рука обнажилась и я увидела на ней татуировку: голова шакала. Это знак одного из богов, про которых я читала, только не помнила его имени.
— Да благословит вас Аллах, — пробормотал он, снова уселся на коврик и закрыл глаза.
* * *
— Может показаться, что многие местные жители не одобряют нашу работу, — говорила я Теодосии по дороге домой.
— Ему известно, кто мы такие, — ответила она.
— Естественно, не надо обладать проницательным зрением, чтобы определить, что мы из Англии. Или что мы приехали сюда с археологической партией. Многие видели нас в магазине, наконец, нас просто могли ему показать.
— Но весь этот разговор об ангеле смерти…
— Так вещают все гадалки.
— Меня это беспокоит, Джудит.
— Не надо было тебе гадать. Ты ожидала услышать то, что обычно говорят цыганки: о темноволосом кавалере, о путешествии за моря, о наследстве, троих детишках, которые успокоят тебя в старости.
— Я надеялась услышать что-нибудь интересное, ведь он египтянин. А вместо этого…
— Входи, я заварю мятный чай. Мне очень нравится этот напиток.
Мне было немного не по себе. Слова об ангеле смерти мне тоже совсем не понравились.
Тибальт находился на раскопках, я не знала, когда он вернется, поэтому рано легла и почти сразу заснула. Примерно через час я проснулась от ужаса: надо мной склонилась тень.
— Все в порядке, Джудит.
— Табита!
Свеча, с которой она вошла, стояла на столе и слабо горела.
— Что случилось? — воскликнула я, не переставая думать о словах прорицателя об ангеле смерти.
— Теодосии приснился страшный сон, она кричала. Я прошу тебя пойти к ней и успокоить ее. Она совершенно расстроилась.
Я вскочила с кровати, надела новые тапочки, купленные у Ясмин, и накинула халат.
Мы пошли в комнату Теодосии и Эвана. Она лежала в кровати и смотрела в потолок. Я подошла и села у одной стороны кровати, Табита устроилась с другой.
— Что случилось, Теодосия?
— Мне приснился кошмарный сон. Предсказатель, а над ним огромная черная птица с человеческим лицом. Это был ангел смерти и пришел он за кем-то из нас.
— Этот старик-прорицатель виноват, — объяснила я Табите. — Нам не следовало у него гадать. Он нас просто пытался запугать.
— Что он нагадал? — спросила Табита.
— Он много болтал об ангеле смерти, который кружит над нами.
— Над кем именно?
— Над всей экспедицией, надо полагать. Теодосия отнеслась к его словам слишком серьезно.
— Не думай об этом, Теодосия. Они всегда так говорят. И могу спорить, он добавил, что Аллах предоставляет вам выбор.
— Именно так он и сказал.
— Видимо, он ревниво относится к кому-то из состава нашей экспедиции, это часто случается. Во время предыдущего приезда сюда один предсказатель постоянно предсказывал нам неприятности. Мы узнали, что его враг работает у нас и получает гораздо больше, чем он. Он говорил это из-за обычной зависти.