— Так все говорят, — ответил Брендон.
— Без образования невозможно стать личностью. Рекламные трюки здесь ни при чем. Я хочу закончить школу, чтобы поступить в колледж, — заявила я. А заодно увериться, что с моим лучшим другом, в которого я влюблена, все в порядке и что он не подружился с кем-нибудь еще.
— Келли! — в отчаянии завопил Гвен.
— Никки, — призвала меня к порядку Келли, — будь добра, встань на место.
Я вновь встала сзади Брендона и обняла его, не испытывая при этом никакой радости. Так вот что говорят: учеба Никки Ховард — всего лишь пиар? Как ужасно и несправедливо! У меня появился еще один вопрос к отцу Брендона. Теперь ему не удастся скрыть всю правду о Никки. Это нечестно.
Улучить момент, чтобы обратиться к мистеру Старку, было просто невозможно. Если он не позировал перед фотокамерой, то тут же начинал орать на кого-то по сотовому, просил найти чей-то очередной телефонный номер или принести эспрессо.
По-моему, прошло еще часов пять. У меня уже стреляло в ногах, а мышцы рта свело от бесконечных улыбок.
— Всем спасибо! На сегодня все, — наконец-то объявил Рауль.
— Слава тебе господи, — пробормотал мистер Старк и стал расстегивать запонки. Я сидела на столе прямо перед ним.
— Мистер Старк, можно вас на минуточку?
Презрительно посмотрев на меня, он отрезал:
— Нельзя.
И все! Вот так легко и просто! Можете себе представить? Но со мной такие номера не проходят, я, знаете ли, не зря добралась до сорок пятого уровня в «Джорниквесте». Так что мистеру Старку от меня так просто не отделаться. И плевать я хотела на то, что он владелец миллиардной корпорации и по совместительству — нелегальной клиники по пересадке мозгов.
— Я хочу поговорить о Никки, — прошептала я, чтобы не услышали работавшие в кабинете молодые люди. Они сматывали провода и убирали черный занавес с окон.
Роберт Старк посмотрел на меня в упор. У него были карие глаза с маленькими бордовыми крапинками. Впрочем, вполне возможно, такой эффект давали окружавшие нас софиты, которые по очереди отключали осветители.
— Поймите правильно, — быстро продолжила я. — Огромное спасибо доктору Холкомбу за его труд. Я ни в коем случае не отказываюсь от выполнения своих обязательств по контракту. Но ведь друзья и семья Никки имеют право знать правду. Вы лишили их даже возможности оплакивать ее. Ведь некоторые до сих пор думают, что Никки восстанавливалась после передозировки наркотиков. Где же справедливость? Я уверена, что они все поймут. Нельзя просто так взять и заменить одного человека другим. Так не делается. Я понимаю, что Никки работала всего лишь моделью. Тем не менее она была личностью, и у нее имелись родные и близкие. Кроме того, не знаю, в курсе ли вы, что кто-то шпионит за ее компьютером…
— Джессика! — закричал мистер Старк, и я вздрогнула от неожиданности.
К нему подбежала одна из девушек в модных очках.
— Да, сэр?
— Где мое пальто? Я просил заказать столик в ресторане. Заказали?
— Да, сэр, — рапортовала Джессика, следуя за своим боссом. — Машина ждет внизу, сэр.
До меня наконец-то дошло: Роберт Старк уходил от меня, так ничего и не ответив. Как будто я к нему вообще не обращалась! Как будто я пустое место! Очередная пустоголовая модель!
— Мистер Старк! — воскликнула я.
Однако он вышел из кабинета, даже не обернувшись в мою сторону. Невероятно! Я так надеялась, что мистер Старк выслушает меня (хотя бы ради Никки), а он и слушать ничего не стал. Мистер Старк уделил мне столько же внимания, сколько заслуживает муха на стене. Или девушка.
— Даже не пытайся, — раздался глубокий голос откуда-то сзади.
Я обернулась. Брендон смотрел вслед отцу, мягко говоря, не очень-то дружелюбно.
— Он не общается с юными дарованиями.
Я непонимающе воззрилась на него:
— Дарованиями? Ты кого имеешь в виду?
— И со мной та же ерунда, — добавил Брендон с горечью в голосе. — У него никогда нет времени.
— Он ведь твой отец. — Я не верила своим ушам. — Как это у него нет времени для собственного сына?
Брендон странно на меня посмотрел.
— Видно, здорово ты головой-то приложилась, — произнес он и, прежде чем я успела сказать хоть слово, вышел из кабинета.
По пути в отгороженную для переодевания зону я столкнулась с Ребеккой и Келли.
— Ну, дорогая, ты была неподражаема! — воскликнула Ребекка.
— Да чего уж там, — ответила я. Шея жутко болела. Сказывалось то, что по прихоти Рауля я выгибала ее под неимоверным углом. — Теперь мистер Старк меня возненавидел.
— Все-таки разозлилась, — заметила Ребекка, пожав плечами. — Ты ударилась головой. Причем выглядишь на все сто, несмотря на сотрясение. А Боб Старк, по-моему, ненавидит всех и каждого. Кстати, тебе звонят.
Она держала в руке телефон, который дала мне мама. На экране высветился мой домашний номер. Наверняка мама хотела напомнить про обед. Я не стала брать трубку, и звонок автоматически перевелся на голосовую почту.
— Не сейчас. — У меня просто не было сил выслушивать маму или отвечать на ее вопросы.
— Короче, — подытожила Ребекка, — мы с Келли приглашаем тебя на ужин, чтобы отпраздновать контракт со «Спортс иллюстрейтед». Заказали столик в твоем любимом японском ресторане. Устроим девичник, если только Брендон не захочет к нам присоединиться.
Я обернулась на Брендона, который уже приближался к лифтам.
— Кажется, у него другие планы. Честно говоря, я и сама жутко устала. Сейчас, наверное, поеду домой и завалюсь спать. Я ведь только утром выписалась из больницы, а завтра у меня школа.
— Не волнуйся, — с улыбкой успокоила Ребекка. — Сходим как-нибудь в другой раз. Может, завтра, после съемок для «Элль»?
— Как завтра? — оторопело спросила я. — Завтра тоже съемки?
— Дорогая, у тебя вся неделя под завязку, — сообщила Келли, раздраженно всовывая мне в руки Козабеллу. — Тебя рвут на части, так что, как говорится, куй железо, пока горячо. Может, передумаешь по поводу школы? Твоя учеба, прямо скажем, сейчас совсем некстати.
— Нет, — ответила я. — Я хочу ходить в школу. — Мне действительно хотелось. Как еще, спрашивается, проверить, верен ли нашей дружбе Кристофер? Ну и поучиться заодно.
Келли покачала головой.
— Ох уж эта твоя затея со школой… — проворчала она. И тут же рявкнула в микрофон гарнитуры: — Нет! Я уже сто раз говорила! Она сможет только после трех! Неужели так сложно понять?
— А по-моему, идея с учебой просто замечательная, — поддержала меня Ребекка. — Между прочим, Кристи Терлингтон в итоге поступила в Нью-Йоркский университет на курс религиоведения и восточной философии. Чем ты хуже нее? Судя по искренним надеждам Кристи на успех своего «Фэшн кафе», она явно не семи пядей во лбу.
— Ну да, — неуверенно ответила я, понятия не имея, о чем речь. — Я, наверное, пойду.
— Конечно, — ласково сказала Ребекка. — Девочки! Никки торопится! — крикнула она костюмершам.
Через несколько секунд, словно по волшебству, воздушное платье и босоножки на шпильках исчезли, и я оказалась в своей прежней одежде. Как во сне, я села в лимузин, который повез меня домой. На этот раз я ехала в полном одиночестве, если не считать Козабеллу. Перед отъездом Ребекка кое-что мне вручила.
— Вот, хотела тебе отдать. — Она передала мне увесистую кожаную сумку «Прада» цвета бронзы. Лямка больно врезалась в плечо.
— Что это? — полюбопытствовала я.
— Твоя сумка, — засмеялась Ребекка, — которую ты выронила в тот день. Ты без нее как без рук: там и сотовый, и коммуникатор, и все твои кредитки. Так что больше не теряй, дорогая!
Сидя в лимузине, я вывалила содержимое сумки на колени. Моему удивлению не было границ. Одно дело подозревать, совсем другое — знать наверняка. Я богата! У Никки Ховард оказалась платиновая карта «Америкэн экспресс», две золотых «Визы», золотая «Мастеркард», платиновая карта банка «Чейз Манхэттен» специально для банкоматов и куча наличных денег (четыреста двадцать семь долларов). Кроме того, я обнаружила чековую книжку, судя по которой у нее на счету имелось целых триста шесть тысяч шестьсот тридцать два доллара и одиннадцать центов. Причем, скорее всего, имелись еще и вложения. Я нашла изрядно потрепанную визитку некоего Соломона Смита Барни, консультанта по инвестициям. Черт, у меня куча бабок! Маловато, конечно, чтобы выкупиться из рабства у Старка. Зато в случае необходимости можно помочь родителям. Потрясающе!
Первым делом (восхитившись тем, как аккуратно Никки вела свою чековую книжку) я проверила ее сотовый. Увы, как и тот, что мне дала мама, это был фирменный старковский телефон. Коммуникатор — тоже. В обоих сел аккумулятор; ни сотовый, ни коммуникатор включить не удалось. Впрочем, я все равно не смогла бы определить, насколько безопасно ими пользоваться. Наверное, такое под силу только Командиру. Честно говоря, я догадывалась, что там та же история, что и с компьютером. Можете считать меня параноиком. Нелегко, знаете ли, однажды обнаружить, что находишься в чужом теле.
Еще у Никки оказалась куча разной косметики и полупустых упаковок из-под желудочных таблеток. Мысль о том, что я владею солидным капиталом, все-таки грела душу. Я собиралась заказать на дом какой-нибудь еды, благо мне теперь было чем платить. Причем после сегодняшней съемки я чувствовала, что заслужила право тратить деньги Никки. Итак, я мечтала поесть, раздеться, не спеша принять горячую ванну, может быть, посмотреть телевизор и отправиться спать.
Через пять минут, добравшись до пентхауса, я обнаружила, что моим мечтам о спокойном ужине и горячей ванне не суждено сбыться. Дома меня ждал сюрприз: не успела я войти, как десятки людей, среди которых я узнала Лулу и Брендона, радостно закричали: «Добро пожаловать домой, Никки!» В воздух полетели ленточки серпантина, захлопали пробки от шампанского. Меня постоянно обнимали, причем особенно усердствовал не кто иной, как Джастин Бэй.
Глава девятнадцатая
Мы поехали в клуб «Тоннель». Свое название он получил из-за того, что находился в недрах подземного Нью-Йорка, на одной из заброшенных веток метро. Почти сто лет назад в городе планировалось проложить очередную линию, но из-за нехватки денег строительство так и не было завершено. Кому-то пришла в голову гениальная идея разместить в каменных сводах прожекторы, подключить динамики и посадить пару ди-джеев. Так возник один из самых крутых танцевальных клубов Манхэттена. Очередь желающих попасть туда занимала полквартала.
К моему удивлению, даже в среду очередь оказалась огромной. Простых смертных в клуб не пускали. Никки Ховард, как выяснилось, все же относилась к числу «небожителей», судя по тому, что ее сразу пригласили внутрь. А ведь по закону семнадцатилетним вход в бары закрыт. Хотя в итоге закон никто не нарушал, так как Никки не употребляла алкоголь. Я совершенно случайно выяснила это у бармена, когда, устав от танцев, подошла к стойке и неожиданно услышала:
— Как дела, Никки? Сколько лет, сколько зим! Тебе как обычно?
— Знаешь, у меня амнезия, так что понятия не имею, что я обычно пью. — По-моему, я повторяла фразу про амнезию весь вечер, потому что каждую минуту ко мне кто-нибудь подходил и радостно восклицал: «Привет, Никки! Помнишь меня? Я Джоуи/Джимми/Джонни/Ян из Парижа/Дании/Ист-Хэмп-тона/Лос-Анджелеса».
Бармен налил воды в бокал на длинной ножке и, украсив его витым кусочком апельсиновой цедры, подтолкнул в мою сторону. Если не знать, что в нем простая вода, можно было подумать, что там мартини, только не с традиционной оливкой, а со спиралью апельсиновой цедры.
— У нас это называется «коктейль Никки», — подмигивая, сказал бармен. — Во всем городе только бармены знают, что ты пьешь простую воду. Тебе алкоголь нельзя из-за гастрита, помнишь? Ну и, конечно, потому, что тебе еще нет двадцати одного года, — добавил он.
Я ухмыльнулась, начиная понимать, что не так уж все плохо в моей нынешней жизни. Хотя еще несколько часов назад такая мысль ни за что бы не пришла мне в голову.
— Спасибо, — поблагодарила я и, отпив глоток фирменного напитка Никки, посмотрела в сторону танцпола.
Хотя было уже два часа ночи, народ валил толпами. Посреди недели!.. Наверное, тут всегда так. В набитом битком баре удалось усесться только потому, что какой-то поклонник Никки галантно уступил свой табурет (естественно, в обмен на автограф). Когда у меня первый раз попросили автограф, я чуть было не написала «Эм Уоттс», но быстро сориентировалась, и в итоге получилось «Никки Ховард». Целый вечер я раздавала автографы направо и налево, и вскоре это стало уже привычным делом. На танцполе дрыгался народ, загипнотизированный ритмом техно. В мельтешащих вспышках цветных огней и клубах дыма было практически невозможно разобрать лица танцующих. Я знала, что где-то там находятся Лулу, Брендон и Джастин, окруженные толпой «лучших друзей Никки» (число которых неуклонно росло в течение вечера).
Тусовка началась еще в пентхаусе, потом у нас состоялся грандиозный ужин в одном из модных ресторанов (владелец заведения лично подошел к нашему столику, чтобы пожелать мне, в смысле Никки, скорейшего выздоровления), и в итоге мы очутились в «Тоннеле». Лулу так радовалась по поводу вечеринки, которую специально готовила для меня в качестве сюрприза, что я просто не смогла огорчить ее отказом. Я даже не стала сопротивляться, когда Лулу потащила меня в гардеробную Никки, чтобы выбрать подходящий наряд для вечера. Благодаря ее усилиям я восседала за барной стойкой «Тоннеля» в черных полусапожках на шпильках, коротком черном топе с низким вырезом и блестящей золотой юбке. Боюсь, я напоминала проститутку, которую видела однажды на обочине Вестсайдского шоссе. Впрочем, чтобы не обидеть Лулу, я промолчала.
— Скучаешь? — Лулу внезапно вынырнула из-за дымовой завесы. На ней красовались золотые полусапожки и золотой топ, которые эффектно контрастировали с черной юбкой. Пышные прически, которые она соорудила на наших головах, были высотой, по-моему, сантиметров десять, не меньше. Свои произведения Лулу назвала «вечеринка в стиле восьмидесятых». Самое интересное, что из всего клуба только мы вдвоем выглядели таким образом.
— Да нет, что ты! — уверила я Лулу. И добавила: — Вообще-то, мне пора домой. Я завтра в школу собираюсь.
От изумления Лулу открыла свой крошечный рот, прямо как голодный птенец.
— О боже! — воскликнула она. — Я совсем забыла про школу. Ты, наверное, меня убить готова.
— Нет, конечно, — успокоила ее я.
Из всех людей, которых я встретила в качестве Никки Ховард, Лулу была единственной, кто вызывал симпатию. Брендон по-прежнему злился из-за Габриеля, а Джастин, разумеется, вел себя отстраненно, опасаясь подозрений со стороны Лулу. (Вот и хорошо! Разговаривать с Джастином не хотелось.) Остальных я не знала. Лулу, конечно, всех представила, но их имена и подробности знакомства с Никки тут же вылетели из головы. Ее друзья показались довольно симпатичными людьми, только все время сыпали какими-то неизвестными именами, и я чувствовала себя не в своей тарелке. Вокруг меня постоянно кто-то крутился: то просили автограф, то подбегал очередной знакомый Никки и норовил кинуться на шею. Без конца названивала мама, хотя я по-прежнему переводила ее звонки на голосовую почту. (Прямо шагу нельзя ступить без контроля. Мне уже шестнадцать с половиной, и я, между прочим, самостоятельный человек!) И все-таки я чувствовала себя одиноко. Не спорю, прекрасно, когда есть любящие друзья, но после тяжелого трудового дня хотелось только одного — поехать домой и лечь спать.
— Кстати, что там с твоей школой? — поинтересовалась Лулу, одарив игривой улыбкой какого-то юношу, уступившего ей барный табурет. Господи, ребята прямо из кожи вон готовы лезть при виде хорошенького личика. Я начинала понимать, что привлекательная внешность дает пропуск в новый, совершенно неизведанный мир.
Вспорхнув на табурет, Лулу махнула бармену рукой.
— На черта тебе школа?
— Чтобы потом пойти в колледж, — ответила я. Не рассказывать же ей про Кристофера, в самом деле. Да и про Фриду я мудро решила не распространяться.
— Колледж? — Лулу скорчила гримасу. — Это еще зачем?
— Чтобы потом пойти работать, — терпеливо объясняла я. — К примеру, преподавателем. Мои родители преподают в университете. Вот я и пойду по их стопам. — Сообразив, что сболтнула лишнего, я покраснела. — То есть…
Лулу твердо верила, что переселение душ было единственно возможным объяснением странного поведения Никки, и отметала версию про амнезию.