Даже не поднимая глаз, Колт знал, кто явился к нему с визитом. Кэти. Ни один голос не мог так мягко произнести его имя.
Он поднял голову. Она улыбалась, и он почувствовал себя так, словно взошло солнце после двух дней дождей.
— Что? — спросил он, и в голосе его уже не было недовольства.
— Вы готовы?
— Еще не поздно все отменить.
— Куки согласился присмотреть за Эваном, пока мы съездим в город.
— Кэти, — он схватил ее за руку. Рука была ледяной. — Мы не за мороженым собираемся.
Серые глаза стали совсем огромными, она прошептала:
— Я знаю.
Она осторожно высвободила руку, взяла со стола маленькую белую сумочку и решительно направилась к двери.
Словно бычок, которого ведут за кольцо в носу, он поплелся за ней.
Кэти не могла отвести от него глаз. Они не обсуждали вопрос нарядов на сегодняшний день, и она не удивилась бы, если бы он поехал в рабочей одежде. Но нет. Он сногсшибательно выглядел в черной ковбойской куртке, черных джинсах, шляпе, сапогах, в свежей белой рубашке, подчеркивающей его загар, с галстуком-ленточкой. От одного вида этого великолепного ковбоя у любой женщины перехватило бы дыхание. И он женится на ней. По крайней мере, на некоторое время.
Она осмотрела свое платье, простое желтое облегающее платье, которое она купила на Пасху. Короткий белый пиджачок с вышитыми белыми маргаритками немного скрашивал эту простоту. Она надела свои единственные белые туфли на каблуках. Теперь она понимала, как чувствует себя скромная пава рядом с великолепным павлином.
В ее сердце росла странная радость. Колт Гаррет был не только великолепным ковбоем, он еще оказался человеком чести. Он мог бы отказаться, и она ничего не могла бы с этим поделать. Но нет, Когда настало время сдержать свое обещание, он не пошел на попятную.
Зной волнами поднимался от тротуара, пока они шли к невысокому кирпичному зданию, на котором была вывеска окружного суда. Посередине прохладного холла Колт остановился:
— Ты уверена в этом, Кэти?
— Нет. Но я должна.
Он раздраженно покачал головой:
— Временно. Только временно.
— Разумеется. — Похоже, это было все, что она хотела сказать.
Он взял ее под руку и повел к стеклянным дверям с надписью «Судья Карсон». В тишине здания ее каблуки гулко цокали, но она была уверена, что ее сердце грохочет сильнее.
Для Кэти несколько последующих минут прошли как в тумане. Они с Колтом бок о бок стояли перед судьей, что-то читавшим из небольшой книги. Слова проносились над ее головой, как воздушные шарики, наполненные гелием. Она очень старалась стоять прямо и слушать, но колени дрожали, а в ушах стоял звон. Один раз она даже подумала, что может упасть в обморок. Должно быть, Колт тоже так подумал, потому что озабоченно взглянул на нее и обнял за талию. Сам он стоял, как скала, твердый и монолитный.
— У вас есть кольца? — спросил судья.
— Ох, нет, — прошептала она. — О кольцах я забыла.
Колт тоже был в ужасе:
— И я забыл. — Потом лицо его просияло. — Значит, мы не можем пожениться?
— Нет, нет, — заверил их судья. — Вы можете надеть кольца позднее. Продолжим без них.
Церемония двигалась своим чередом, и судья вскоре объявил их мужем и женой.
— Можете поцеловать вашу невесту, мистер Гаррет, — с улыбкой сообщил он.
Колт повернулся к Кэти и со странным блеском в глазах пристально взглянул на нее. Его губы чуть-чуть дрогнули, потом он склонил голову и прижался к ее губам.
— Вы белая, как простыня, — сказал Колт, когда они сели в пикап, собираясь отправиться домой.
— Как и вы.
Он взглянул на себя в зеркало:
— Я — нет. Я холоден, как камень. — В доказательство он выставил руку, но пальцы выдали его, и он криво усмехнулся.
Кэти глубоко и прерывисто вздохнула:
— Наконец-то все кончилось.
— Ага. Кончилось, — повторил он. Вдруг он оцепенел, потом отчаянно схватился за руль. — О господи! Я стал женатым человеком.
— Временно, — остановила она его. Он с облегчением выдохнул:
— Верно. Только временно. — Но тогда откуда это волнение, как будто он выиграл в Техасскую лотерею? Ведь он должен пребывать в депрессии, а не радоваться?
Он перевел взгляд на Кэти, ему захотелось ее успокоить.
Он хлопнул по сиденью рядом.
— Теперь вы — моя жена. Вы должны сидеть рядом со мной. Таковы правила.
— Правила, — сказала она с сомнением, но слабая улыбка тронула ее губы. — А почему я раньше не слышала об этих правилах?
— Потому что вы, прелестная леди, раньше не были замужем, — схватив Кэти за запястье, он потянул ее на себя. — Придвиньтесь. Уезжаем. За ними могут наблюдать.
Кэти бросила взгляд в боковое окно, и Колт еле удержался, чтоб не засмеяться. Кэти передвинулась поближе к Колту. Он постарался отвести взгляд от ее длинных обнаженных ног.
За время сорокамильного пути Колт раз десять обозвал себя идиотом. Все усугублялось тем, что она, непонятно почему, была очень мила и смеялась каждой, даже самой банальной, его шутке.
За сорок пять минут грузовик, поднимая пыль и отбрасывая из-под колес гравий, пронесся через лес, росший на ранчо Гаррет. Гнедая лошадь радостно заржала и пошла галопам вдоль белого металлического ограждения, соревнуясь с грузовиком.
Колт с увлечением наблюдал за Кэти, которая была в восторге от полета гривы и хвоста скакуна. В результате, пока грузовик не остановился, они не заметили бурной деятельности, развернувшейся вокруг дома в их отсутствие.
— Какого черта там творится? — нахмурился Колт, увидев дюжину машин и грузовиков на зеленой лужайке перед домом.
Кэти сидела, растерянно хлопая глазами.
— Кажется, кто-то решил устроить вечеринку, пока нас не было.
Они оба застыли, ошеломленно глядя друг на друга.
— Вы думаете, что Куки?.. — Черт бы побрал этого старикашку! Что он наделал!
— Это не он! Мы же сказали ему, что это не настоящая свадьба.
— Он ничего не говорил вам про свадебный торт?
— Да, что-то в этом роде было. — Вид у Кэти стал еще более испуганный.
— Вот черт, — Колт вдруг уткнулся головой в руль. Потом взял Кэти за безвольную руку. — Пойдемте, миссис Гаррет. Нравится нам это или нет, но у нас свадебный прием и нам придется соответствовать.
Как только они вошли, их окружила доброжелательная толпа. Добрый, славный Куки, убежденный, что Кэти — лучшая супруга для его хозяина, решил отпраздновать радостное событие.
Пока их не было, кто-то украсил гостиную благоухающими чайными розами и свадебными колокольчиками из гофрированной бумаги. В конце огромной комнаты был накрыт длинный стол, в центре которого громоздился трехэтажный торт, тоже украшенный чайными розами. Вокруг него располагались бутылки с шампанским в таком количестве, что в нем можно было бы искупать половину нищих Техаса, и откуда-то доносилась мелодия «Желтые техасские розы». Все было великолепно. Все, за исключением самой свадьбы. Сердце Кэти заболело и от радости, что кто-то о ней позаботился, и от печали, что все эти прекрасные люди участвуют в фарсе.
С тихим вздохом Кэти согласилась с тем, что какая-то польза от этого приема будет. Известие об их свадьбе, облетевшее весь городок, убедит всех, что это настоящее бракосочетание. В этот момент в комнате появился старый повар, неся в руке розу.
Сверкнув глазами на Колта, он сунул розу Кэти и проворчал:
— Этот неотесанный ковбой не догадался купить вам хотя бы цветок. Даже такой старый моряк, как я, знает о цветах. Что вы будете бросать через плечо незамужним девушкам, если у вас нет букета?
— Куки, я не бросаюсь букетами. Говорю вам…
Куки энергично отмахнулся:
— Ничего не хочу слушать. Это — день вашей свадьбы, и вы непременно бросите этот цветок.
Когда она беспомощно оглянулась на Колта, тот пожал плечами и сказал:
— У него юмор такой, Кэти.
— Но мне нужно присматривать за Эваном, — она потянулась к ребенку, но Куки отступил.
— Вы не заберете мальчика. Сегодня я беру его на себя.
Прежде чем Кэти смогла возразить, он с довольным хохотом удалился.
— Пусть идет, — Колт взял Кэти под руку и отвел в сторону, его лицо стало серьезным. — С тех пор, как умерла его невеста, я не видел Куки таким веселым.
— Куки был обручен?
— Лет пятнадцать назад. Она погибла в автомобильной аварии за две недели до их свадьбы. — Колт проводил взглядом старого повара. — Даже если этот прием не настоящий, он в это верит. Пусть повеселится.
Кэти прижала розу к груди:
— Конечно, пусть веселится. Бедный милый старина Куки. Я и не думала…
— Эти простаки тоже пусть думают, что свадьба настоящая. Если они хоть что-нибудь заподозрят, мы можем все потерять. Одно чье-нибудь слово облетит весь город так быстро, что вы не успеете сказать «имущественный залог», как ваша просьба о ссуде будет отклонена.
— Эй, братец, — голос Джетта прервал их разговор. Он направлялся к ним. — Нельзя ли мне поцеловать невесту?
И прежде чем Колт или Кэти успели отреагировать на это заявление, Джетт сгреб Кэти в охапку и поцеловал. Его губы были теплыми, братскими, ничего похожего на губы Колта, но, когда он поднял лицо и засмеялся, глядя на нее сверху вниз, Кэти вспыхнула от смущения.
Колт отпихнул брата:
— Найди себе другую женщину, братец.
В том, как он это сказал, было что-то собственническое, что-то такое, что Джетт отпрянул и поднял вверх руки:
— В чем дело, братишка? Испугался, что мои поцелуи покажутся ей слаще твоих? — Он ухмыльнулся несколько кривой ухмылкой. — Кэти, да на вас женился один из самых ревнивых ковбоев.
— Нет ли сейчас где-нибудь такого родео, на которое тебе пора отправляться? — спросил Колт.
Взглянув на угрюмое лицо брата, Джетт засмеялся:
— Что? И пропустить все здесь происходящее? Я давно так не развлекался.
— Это не смешно, Джетт.
— Извините меня, кажется, я вижу, как одна великолепная, но одинокая дама строит мне глазки, — и, вздернув черные брови, Джетт отошел от них.
— Он просто дразнился, — сказала Кэти, в то время, как хмурый Колт вел ее к столу с прохладительными напитками. — Вы сердитесь?
— За то, что Джетт поцеловал вас? — он подал ей бокал шампанского. — Нет, дорогая. Во всяком случае, не на вас.
Когда прием был уже в полном разгаре, Колт подвел ее к своим друзьям и служащим ранчо, Улыбка на его губах была такой же напряженной, как рука, которой он обнимал ее за талию.
Так или иначе, этот вечер они пережили: Кэти, по настоянию Куки, бросила через плечо букет невесты. Потом они с Колтом разрезали торт и даже ухитрились выглядеть при этом счастливыми. Колт шептал на ухо Кэти какие-то глупости, и она поймала себя на том, что смеется. А когда самые буйные ковбои потребовали, чтобы Колт поцеловал невесту, он схватил ее в объятия и поцеловал так, что у нее прервалось дыхание. Толпа осталась довольна.
Наконец гости устали, ряды их начали редеть, и хотя Кэти понравилось проводить время в разговорах с другими женщинами, она была рада, что гости расходятся. Когда осталось всего несколько ковбоев, Кэти решила, что теперь можно ускользнуть.
После долгой, немного снявшей напряжение ванны, она облачилась в огромных размеров ночную рубашку и улеглась в кровать, чтобы немедленно заснуть. Скоро ей придется отбивать у Куки Эвана и укладывать малыша на ночь, и поэтому сейчас необходимо успокоить переутомленные нервы. Свадьба получилась странная, но неожиданное празднество, устроенное к их прибытию, действительно было… милым. Колт вел себя как настоящий влюбленный, особенно после того, как ее поцеловал Джетт.
Едва она закрыла глаза, как щелкнула, открываясь, дверь.
— Входите, Куки, — сказала она, не открывая глаз, уверенная, что это кок принес ей младенца. — Конечно, он уже хочет спать.
Пружины заскрипели, и кровать с одной стороны осела. В сознание Кэти проник теплый запах леса.
— Он действительно хочет спать, — раздался густой баритон Колта, намекающий, что он говорит не об Эване.
Ее сердце сразу заколотилось, и пульс подскочил так, что даже появились перебои.
— Эван, — запротестовала она. — Я должна уложить Эвана.
— Его нет. Куки и Джетт забрали его на ночь в автофургон Джетта.
Значит, Куки и Джетт тоже ушли. Они с Колтом остались одни в этом огромном доме. Наедине с Колтом, самым сексуальным, самым мужественным человеком на свете, который, случайно! — стал ее мужем.
Кэти увидела, что ее жених сбросил куртку, галстук и сапоги. Его рубашка распахнулась, и она бросила взгляд на его широкую, загорелую грудь, поросшую темными волосками. Потом взгляд опустился ниже, по его слегка вздрагивающему животу и треугольнику волос, уходящему за пояс.
И тут она обнаружила, что ее томление превратилась в желание.
— День был такой длинный, такой тяжелый, Колт.
— Я теперь твой муж, Кэти.
— Только на бумаге. — Стараясь натянуть пониже слишком короткую тонкую рубашку, она крепко зажмурилась. Если она осмелится взглянуть на него, такого великолепного и голого, то может не выдержать, и тогда у нее не хватит сил на то, чтобы их брак оставался браком только на бумаге. Колт коснулся ее руки, и она открыла глаза.
— Я никогда не соглашался на брак только на бумаге, — его тихий, вкрадчивый голос ударил по ее натянутым нервам. — Сон порознь не пробуждает чувств. Мы получили официальное свидетельство о браке, так почему бы не присоединить к ней то единственное, чем хорош брак?
Неужели он не понимает, что секс усложнит все дело?
— Я хочу тебя, Кэти, — его рука скользнула вверх. — Разве ты меня не хочешь?
— Я не могу. Пойми, пожалуйста.
— Почему? Я — мужчина. Ты — женщина. И мы женаты, — он придвинулся ближе, его грудь коснулась ее.
— Но ненадолго, — она с трудом проглотила комок. Он провел пальцем по ее шее. Едва не застонав, Кэти крепко зажмурилась, слова давались с трудом. — Я не должна… я не… я не верю в любовные связи.
— Какая же это любовная связь, если мы женаты? Если только я тебе не нравлюсь… — Он казался искренним. Неужели он действительно сомневается в ее любви? — В этом проблема?
Ухватившись за этот спасительный якорь, она ответила:
— Да, в этом.
Рука Колта замерла:
— Правда?
— Да, — она задыхалась.
— И мои поцелуи на тебя не действуют?
— Да. — Ложь. Ложь! Дыхание стало обжигающим.
— Значит, ты не имела в виду, что я…
В следующий момент губы Колта прижались к ее губам, и она погибла, растворившись в зное его губ с привкусом шампанского. Новизна ощущений вознесла ее на горную вершину.
Зачем она вышла замуж за человека, в которого влюблена без памяти?
Она едва осмелилась взглянуть на мужа. О господи, он был в одних трусах, которые, впрочем, не могли скрыть того факта, что он желал свою новобрачную. Кэти села, вытянувшись в струнку, подтянув ворот ночной сорочки к самому горлу.
— Что… что ты делаешь?
— Собираюсь спать с моей женой. Я могу целовать и обнимать тебя, и если ты не отвечаешь мне взаимностью, то у тебя нет повода беспокоиться о своей добродетели. Правильно?
Она почувствовала, что его настроение резко упало.
В голове шумело то ли от выпитого шампанского, то ли от поцелуя Колта. Кэти была не в состоянии трезво думать о собственной добродетели.
— Я не хочу… не хочу… — Слова не выговаривались.
— Заниматься любовью? — в хриплом голосе звучало удивление.
— Вот именно.
— А я хочу. — Но, услышав ее прерывающееся дыхание, он смягчился: — Но не буду. До тех пор, пока ты сама этого не захочешь. Но если я женатый человек, то я не сплю один. Оставь мне хотя бы это.
— Это было бы безумием, — но она не двинулась с кровати, чувствуя, как его мускулистый живот касается ее бедра.
— Мы можем спать здесь, или в моей кровати, или на полу в кухне, но везде, где бы ты ни выбрала, мы должны спать вместе. Раз ты получаешь от этой сумасшедшей идеи с нашей свадьбой то, что хочешь, так, по крайней мере, будь любезна, сделай вид, что ведешь себя, как настоящая жена. Я не могу позволить какому-нибудь работнику ранчо думать, что я идиот. У мужчины должна быть гордость, знаешь ли.