Андреа почувствовала желание броситься на шею отцу Полу и расцеловать его.
— Обстоятельства этого дела, — громко провозгласила Марго, — сильно отличаются от всего, с чем мы сталкивались раньше. Мы разбираем дело человека, который украл два миллиона долларов на... свои прихоти. Едва ли нам пристало общаться с таким типом.
Андреа не могла больше молчать ни секунды. Она подняла руку, а когда Хэл дал ей слово, вскочила. Успела заметить тревогу в глазах Лукаса, он явно не хотел впутывать ее в эти дела. Но его забота только подогрела ее решимость.
— Общественность давно уже извещена о том, — начала Андреа, — что мистер Гастингс пожертвовал своими личными сбережениями, чтобы расплатиться с клиентами, и сделал это еще до суда. Поэтому его и отпустили из тюрьмы задолго до конца пятилетнего срока.
Она остановилась на секунду.
— Вам всем следовало бы знать, что наше собрание — не судебный процесс. Мистер Гастингс уже был судим и отсидел свой срок. Думаю, вы не забыли, что я была среди присяжных заседателей.
Все согласно закивали головами.
— Прежде чем вынести приговор, судья спросил мистера Гастингса, хочет ли он что-нибудь сказать. — Она отыскала глазами Лукаса; он смотрел на нее так, словно видел впервые. — Мистер Гастингс сказал спокойно, что он невиновен и что со временем это докажет.
Волна восклицаний прокатилась по комнате, но она чувствовала присутствие только его, Люка.
— В сентябре прошлого года, — продолжала Андреа, — я посетила тюрьму Ред Блаф и впервые поговорила с мистером Гастингсом. Если кто-то из вас побывал в тюрьме, он знает, что ад на земле существует. Он может это подтвердить. Виновен Гастингс или нет, он заплатил такую цену, какую не дай Бог заплатить никому из сидящих здесь. И вот теперь я вас спрашиваю: неужели мы с вами настолько непогрешимы, что имеем право судить его во второй раз и выносить приговор? И если да, то за что? Я могу перечислить вам все его преступления. Во-первых, он виноват в том, что пришел в нашу церковь через неделю после освобождения и попросил дать ему общественную бесплатную работу. Во-вторых, в том, что подготовил нашу волейбольную команду так, что она имеет шанс выиграть соревнования. Кстати, он не явился на тренировку один-единственный раз, да и то потому, что был занят на основной работе, он, между прочим, летчик. В этом полете он чуть не погиб, ему пришлось пойти на вынужденную посадку, а потом прошагать двадцать миль по морозу, через лес.
Присутствующие ахнули от неожиданности и разразились сочувственными восклицаниями.
— Он виноват также в том, — продолжала Андреа, — что шефствует над Кейси, которому давно уже нужна мужская поддержка. Что же еще? Ах да, он виноват в том, что обставил погорельцу Хербу Уилсону целую комнату, по собственной инициативе. А еще он жутко виноват в том, что устроил нашим подросткам прогулку, какой не видывал наш приход и от которой дети в восторге. Все это он делал за счет собственного времени и средств. Кто из вас потратил бы столько часов на дела прихода после шести месяцев безработицы?
В комнате поднялся такой шум и гам, что Андреа была вынуждена повысить голос:
— Как помощник старшего священника данного прихода я ставлю на голосование вопрос о пригодности мистера Гастингса к данной работе. Требую также записать в протокол, что жалоба миссис Слоан — сплошная ложь и клевета. У мистера Гастингса есть право, дарованное Конституцией, нанять адвоката и передать дело в суд.
Совершенно обессиленная, Андреа села на место. К ее удивлению, Марго выскочила из комнаты, являя собой трагическую фигуру. Андреа тут же испытала к ней жалость, несмотря ни на что. Мейбл, однако, не последовала за приятельницей.
— Е-есть ли желающие ч-что-то добавить? — заикаясь, произнес Хэл Неф. — Нет? Кто за то, чтобы разрешить мистеру Гастингсу продолжать работу с молодежью? Прошу поднять руки.
Все до единого проголосовали «за», а у Анди от счастья спазм сжал горло.
— Кто против? — продолжал Хэл.
— Прекрати ради Бога, Хэл! — вскричала Мейбл, и почему-то это так позабавило Анди, что она рассмеялась. Это послужило сигналом: все, включая Мейбл, вскочили с мест, стали пожимать Лукасу руку, хлопать его по плечу, уверять его, что никто не подписывал этой жалобы. Судя по выражению лица, он был очень тронут таким бурным проявлением дружелюбия.
Отец Пол пробрался сквозь толпу, подошел к своей помощнице и сжал ее руки в своих.
— Андреа, Андреа. Ты потрясла меня сегодня. Я так горжусь тобой, что из моей груди чуть не выскочил моторчик.
Она тут же забеспокоилась:
— С вами все в порядке?
Он, смеясь, покачал головой:
— Никогда еще мне не было так хорошо. Если бы Бог не привел тебя сюда и не сделал пастором, из тебя вышел бы отличный адвокат.
— А по-моему, Бог хотел, чтобы вы были моим наставником, иначе из вас получился бы отличный психолог.
— Мы с тобой составили неплохую команду, не правда ли? — Он ласково похлопал ладонью по ее руке.
— Самую лучшую! — ее голос дрожал. — Однако меня волнует Марго, отец Пол.
— Ты угадала мои мысли. Я отвезу ее домой в своей машине и поговорю с ней.
— Я бы тоже хотела поговорить, но меня она не послушает. Через пару дней я напишу ей письмо. Возможно, она его порвет, но попробовать нужно. Отец Пол, спасибо еще раз от всей души, и желаю удачи с Марго.
Когда отец Пол ушел, Андреа беспомощно оглянулась. Ей хотелось подойти к Люку, но он еще говорил с мужчинами. Считая, что у нее есть несколько минут, она пошла в свой кабинет, чтобы взять пальто и сумочку.
Но не успела она подойти к двери, как кто-то сжал ее руку повыше локтя. Сердце забилось.
— Не спеши, — прошептал он. — Я знаю, что ты сегодня принимаешь прихожан у себя дома, но тебе придется отменить это мероприятие, потому что я придумал для нас другое.
Он сказал как раз то, что она жаждала услышать. Подняв к нему зардевшееся лицо, Андреа пыталась увидеть перемену, произошедшую за эту неделю. Он-то, конечно, увидит, как она возбуждена, ничто никогда не ускользало от его взгляда.
— В конце утренней службы я объявила, — сказала Андреа, — что откладываю это собрание на неделю. Так что я вся — ваша. Вот только возьму свою сумочку.
Судя по тому, как он сжал ее руку, ее капитуляция была для него совершенно неожиданной. Поняв, что она не ускользнет, он отпустил ее, но проводил в самый кабинет.
Андреа достала сумочку из нижнего ящика письменного стола и, выпрямившись, посмотрела Люку прямо в глаза. Уж очень неестественной показалась ей повисшая в комнате тишина.
— Как приятно видеть вас снова, Люк.
Пробормотав нечто невразумительное, он запустил пальцы в ее волосы и стал перебирать их. Однако напряжение не проходило. От близости Люка атмосфера стала наэлектризованной.
— Вы готовы? — спросил он, подавая ей пальто.
— Да, — прошептала она.
— Тогда поехали, — произнес он едва слышно.
Холодный ветер растрепал ее волосы, как только они вышли из церкви. Забыв, как глубоки сиденья в его машине, Андреа села так неловко, что платье поднялось намного выше колен; она заливалась краской, пока Люк не спускал глаз с ее длинных стройных ног. Только после того, как она натянула на них подол, он наконец-то захлопнул дверь.
Пока он обходил машину, чтобы сесть за руль, Андреа глубоко вдыхала запах, царящий в салоне: здесь пахло дорогой кожей обивки и чем-то неуловимым, что можно было определить как «сам Люк». Он сел в машину, взялся за руль, но не стал включать зажигание.
Потом повернулся к ней и с серьезным видом спросил:
— Ну что ж, следует ли мне, как порядочному человеку, отпустить вас домой в вашей машине, или мы поедем прямо на закат?
Ответ не заставил себя ждать. Бесшабашно и весело она сказала:
— На закат.
Он крепче сжал руль.
— Отдаете ли вы себе отчет в том, что это значит?
— Если вы передумали и не хотите быть со мной — так и скажите, — заметила она.
— Я не передумал, Андреа. — Он положил руку ей на колено, словно подчеркивая важность своих слов. — Но если вы поедете со мной, назад дороги не будет.
Андреа не хотела назад. Она жаждала мчаться вперед, но только с ним, как его жена. Она верила всем сердцем, что он хочет того же самого, несмотря на ее духовный сан.
— Если вы приглашаете меня провести несколько дней с вами, я согласна. У меня вообще не было выходных за эти два года, если не считать дней вашего суда.
Он подумал, прежде чем ответить:
— Желание провести с вами несколько дней отпуска не оставляет меня с тех пор, как я вас увидел. Но мы не можем уехать до соревнований, и, кроме того, у меня есть еще кое-какие личные обязательства.
— Тогда в чем проблема?
Он снял руку с ее ноги.
— Вы знаете, в чем. Я хочу провести с вами ночь, я хочу быть с вами до тех пор, пока не уйду утром на работу.
— Я тоже этого хочу, но это невозможно. — Она отвела глаза. — В таких отношениях, как наши, мне нужно нечто большее... И потом, вы же знаете — я не признаю секса без брачных уз. — Помолчав, она добавила: — Может, мне правда лучше уехать домой? В своей машине?
Не ожидая ответа, она открыла дверцу, но он схватил ее за руку.
— Я обещаю отвезти вас домой еще до полуночи. Вас это устроит? — Он говорил почти сердито.
— Я не... зна...
— Не волнуйтесь ни о чем!
Если напряжение существовало и раньше, то теперь оно потрескивало, как электрические разряды. Лукас вел машину к своему дому, и оба они молчали. Андреа молила Бога о том, чтобы он хотел быть с ней, хотел так же сильно, как и она, и чтобы она в этом не ошиблась.
Войдя к нему в дом, она сразу увидела чемоданы, составленные в передней, ярлыки на чемоданах ясно говорили о том, откуда он прибыл.
— Так вы были в Нью-Йорке, — сказала Андреа.
— Правильно. — Он смотрел в сторону. Судя по всему, Лукас не намерен объяснять, зачем он летал в Нью-Йорк. Решив не обижаться, она подняла на него глаза:
— Позвольте мне немножко позабавиться, давайте сегодня поиграем в семейный дом. В прошлый раз я кормила вас всего лишь бутербродами, а сегодня хочу приготовить шикарный ужин. Вас не затруднит дойти до ближайшей лавочки и принести кое-какие продукты? Я дам вам список.
Андреа достала из сумочки записную книжку, которая всегда была при ней, и стала выписывать то, что понадобится ей для открытого пирога с крабами, салата «Цезарь» и своего любимого шоколадного торта. Лукас ждал, разглядывая ее.
— Вот, — она протянула ему записку. — Надеюсь, основные ингредиенты у вас найдутся, а именно мука, масло и яйца? — (Он кивнул.) — Остальное на ваше усмотрение.
Просмотрев список, Лукас сказал:
— Вон на той полке есть бутылка белого вина. Я люблю его охлажденным.
— Я тоже.
— Я думал, вы не пьете.
— Если я устраиваю себе праздничный обед вне дома, я иногда шикую и беру стакан белого вина. Но это бывает не часто, потому что я экономлю каждый цент, хочу купить себе небольшой домик.
— А какова зарплата священника, если не секрет?
— Она не так уж велика. — Анди усмехнулась. — Если бы я хотела прилично зарабатывать, никогда бы не выбрала эту работу.
Он почему-то возмутился:
— Но вы чертовски здорово с ней справляетесь. Смотрите, что вы сделали сегодня с людьми: они вас слушали открыв рот. Если бы вы подвели их к пропасти и сказали: «Прыгайте!» — они бы с радостью бросились вниз, да еще благословляли бы вас на лету.
Андреа засмеялась, но умолкла, как только он встал слишком близко к ней.
— Ты меня потрясла, — прошептал он, гладя ее руки так, словно больше собой не владел.
— Не могла же я позволить Марго лишить нас блестящего тренера, да еще без борьбы. — Она тоже придвинулась к нему.
— Я пришел на это собрание с одной целью — защитить тебя. Но вскоре убедился, что ты сама защитишь кого угодно. В конце я даже пожалел несчастную Марго Слоан.
— Мне тоже стало ее жаль, — улыбнулась Андреа.
— Но ее нужно было остановить, Андреа, ради ее же собственной пользы.
— Да, я знаю.
Он наклонился к ней, и она с готовностью ответила на его долгий, глубокий, обжигающий поцелуй. Она ощущала себя более чувственной, чем когда-либо за всю свою жизнь. Она слышала его дыхание, которое он прервал словами:
— Я скоро вернусь. Чувствуй себя как дома.
Несколько минут Андреа не могла двинуться с места, потом стала приходить в себя. Лукас долго был для нее наваждением, от которого трудно избавиться, а теперь становился наркотиком, без которого нельзя жить. Но сегодня он будет принадлежать ей целый вечер! Ей захотелось петь.
Прежде всего она вынула из шкафчика вино и положила его в морозилку. Потом, порывшись в его запасах, нашла все нужное для коржа, который будет основой открытого пирога. Хорошо бы сделать его до возвращения Люка.
Обвязавшись широким посудным полотенцем, Андреа принялась замешивать тесто. И, как назло, в это время зазвонил телефон. Быстро ополоснув руки, она сняла трубку с висящего на стене аппарата и сказала «алло?», прежде чем сообразила, что можно не отвечать совсем. Но было поздно. Боже, хоть бы человек на другом конце провода не имел отношения к ее церкви... Она не боялась «засветиться» в доме Люка, но было бы противно опять стать мишенью для сплетен.
— Эрин, это ты? — спросил мужской голос. — Черт меня возьми, я помешал твоему примирению с Люком. Теперь ясно, почему он до сих пор не позвонил мне. К сожалению, у меня срочное дело, до утра откладывать нельзя. Передай ему трубку.
Слегка оправившись от шока, Андреа сказала:
— Лукаса нет дома, но он скоро вернется. Если вы назовете свое имя и телефон, я все ему передам, как только он войдет.
— А-а, так вы не Эрин. Скажите ему, что Чак сейчас подъедет. — Прозвучал щелчок.
Андреа машинально повесила трубку. Одного звонка хватило на то, чтобы все очарование этого вечера испарилось. Ее мечта поиграть в мужа и жену, дать Люку почувствовать уют семейной жизни — все унеслось как дым.
Когда Лукас вошел на кухню, нагруженный двумя большими пакетами, она все еще была в трансе. Поскольку он был для нее всем, всем на свете, Андреа думала, что и она — главная в его жизни и для другой женщины просто нет места.
Но прежде, чем произнести слова, которые разрушат романтику их свидания, она решила еще какое-то время играть роль жены, встречающей любимого мужа после работы.
Лучшего мужа, чем этот, было трудно себе представить. Он снял пиджак и галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки и закатал рукава. Потом стал медленно приближаться к ней, оглядывая ее: сначала ноги, потом обвязанные полотенцем бедра, потом разрумянившееся лицо, — и все это время в глазах его прыгали чертики.
— Ты не представляешь, какую сексуальность тебе придает домашний вид, — сказал он. По мере его приближения ее сердце билось все сильнее. Уткнувшись в ее шею, он бормотал: — Так хочется снять с тебя все и ощутить тело, которое ты от меня прячешь. — В один миг его руки проникли под полотенце, и он ухитрился погладить ей и бедра и живот одним страстным, возбуждающим движением. Она вся загорелась.
Потом, словно упав с высоты, вернулась к реальности. Не исключено, что когда-то Люк делал то же самое, говорил те же слова женщине по имени Эрин. И так же страстно ее целовал. В тот раз, когда она спрашивала его о прежних увлечениях, он сказал, что ни одного серьезного не было. Но может, он просто сам не считал эти романы «серьезными»?
«До чего же я наивна! — думала Андреа. — Я считала, что у него те же ценности, что и у меня. И все это время я надеялась на чудо. Но может, чудеса, отпущенные мне судьбой, уже кончились? И то, что я потеряю Люка, будет еще одним, самым жестоким испытанием?»
— Люк, послушай. — Она оторвалась от него и отступила, пытаясь справиться с болью в сердце. — Боюсь, что наш ужин придется отменить. Тебе звонил некто по имени Чак, у него срочное дело.
При этих словах Люк, только что радостный и возбужденный, помрачнел как туча и выругался вполголоса.
— Что он сказал? Ты так изменилась после этого звонка. Что случилось?
— Он сказал, что едет сюда. Должен быть с минуты на минуту.