– Прости меня, – прошептал он, прижавшись губами к ее волосам. – Я постараюсь все устроить так, чтобы ты оказалась в Англии. И вне подозрений. Обещаю.
Он встал и помог ей подняться.
– Я никогда не обещал, что тебе будет хорошо со мной.
Ветер трепал ее отросшие до плеч кудри.
– Мне уже было хорошо с вами. Не сомневайтесь.
Он взял ее за руку, и они оба пошли вверх по склону.
На вершине холма им встретился О'Махони верхом на лошади. Его бледное лицо было забрызгано грязью.
– Что там? – спросил Айдан. – Ты попал в замок Росс?
– Я видел его, – О'Махони посмотрел на Пиппу и перешел на гаэльский: – Плохие новости. Над крепостью – английский флаг.
* * *
К тому времени, как процессия добралась до земли Айдана, Пиппа уже отчаялась и перестала жаловаться. Она хотела ехать верхом, но на ее протесты никто не реагировал.
Колючий морской воздух сменили запахи лесов и пастбищ. Леса поредели, но местами стволы деревьев и переплетенные ветки преграждали дорогу.
– Засеки, – пояснил Донал Ог, указывая на груду поваленных деревьев. – Ирландцы перекрывают дороги в лесу, чтобы замедлить продвижение англичан.
Она вздрогнула. Война шла рядом, грозная и беспощадная. Деревья устремлялись в небо, их стволы напоминали колонны, а листья – полупрозрачный балдахин. Солнечный свет просачивался сквозь густую листву и приобретал зеленоватый оттенок. Молчание зависло в плотном воздухе.
Неудивительно, что ирландцы верили в волшебство. А иначе как могло появиться такое восхитительное место. Таинственное, погруженное в благоговейное, словно в соборе, молчание. Резные листья в форме звезд пропускали слабый свет, как витражи на сводчатых окнах.
– Когда-то давно, в детстве, здесь было необыкновенно красиво, – пояснил Донал Ог.
– Вы здесь играли с Айданом?
Ей всегда была чужда и казалась странной привязанность к какому-то месту на земле.
– Играли? Не-а, все было очень серьезно. Я всегда был крупнее, а он храбрее и сообразительнее. Но если вы ему передадите мои слова, я скажу, что вы солгали.
– Можете на меня положиться.
Она представила их: один темный, другой светлый, вот они продираются сквозь чащу или перепрыгивают через один из бесчисленных бурлящих потоков, а может, прячутся в расщелинах скал.
– Неудивительно, что Лондон показался вам таким странным. Он совсем другой. Дикий магический мир, – заметила она.
– Как у всякой магии, в этом мире есть свои опасности.
Донал Ог ударил хлыстом коня и пустил его вперед рысью, чтобы поравняться с Айданом.
Они выехали на край леса. Тенистые деревья расступились. Словно кто-то невидимой рукой широко распахнул высокие двери. Вскрикнув от удивления, Пиппа прикрыла рукой глаза. Покрытые лесом холмы окружали зелено-голубые долины, по которым стелился уже поредевший туман. Пятна озер дополняли ландшафт, тут и там окруженные камнями пашни прижимались к их берегам.
В обозримой дали на земляном мысу, врезающемся глубоко в самое большое озеро, стоял замок. Массивные башни из светлого камня заканчивались на самом верху зубчатой стеной, напоминавшей корону. Узкие бойницы зияли на стенах башен и бастионах.
На самой высокой точке развевался флаг Англии.
– Вот он какой, замок Росс, – произнесла она.
– Да, это он, – ответил Айдан.
Оставшуюся часть пути они ехали молча. Сотня солдат Айдана уже разбила лагерь на берегу среднего озера и ожидала приказа.
Главная башня замка сияла на солнце такой белизной, словно быта сделана из алебастра. Узкая полоска суши вела к внушительным воротам с аркой и помещением для стражи.
Стражник выступил вперед, чтобы остановить их.
– Стойте, я позову командира.
Айдан едва взглянул на него и направил лошадь прямо в ворота.
– Нападение! – закричал англичанин, размахивая руками.
Донал Ог махнул кулаком, словно молотом. Удар пришелся стражнику прямо по затылку. Мужчина пошатнулся и свалился без чувств.
Две головы высунулись в приоткрытую дверь конюшен.
– Выходите, – позвал Айдан раздраженно. – С каких это пор вы боитесь О'Донахью Мара в его собственном доме?
Один парень подтолкнул другого, оба вышли наружу. Айдан спешился и бросил поводья тому, что был повыше ростом, тощему парнишке с огненно-рыжими волосами.
– Что с тобой, дружище Сорли?
Рыжеволосый паренек сгорбился, но поводья не подхватил.
– Прошу прощения, мой господин, но нам сказали, чтобы мы теперь служили другому господину.
Другой мальчишка, очень похожий на Сорли, скорее всего его брат, испуганно затряс головой в подтверждение сказанного. Пиппа замерла и наблюдала за Айданом, хотя ей очень хотелось отвести глаза, лишь бы не видеть выражения, застывшего на его лице. О, как это было ей знакомо! Оцепенение от предательства. Было что-то особо отвратительное в том, что предавать заставляли детей.
Мальчишки так никогда и не узнали, что стоило Айдану расхохотаться и снова протянуть им поводья. На этот раз он сказал им что-то по-гаэльски. Парни переглянулись, облегченно вздохнули, что-то ответили ему и приняли лошадей.
– Сюда. – Айдан показал на винтовую лестницу, что вела на главную сторожевую башню. В этот момент Айдан стал чужим для Пиппы, она не знала его таким. Мрачно сосредоточенным и беспощадным.
Они взобрались на высокую башню и через несколько мгновений оказались в огромном зале с высоким сводчатым потолком, заштукатуренным по деревянному каркасу. В конце зала располагались огромный камин и соизмеримый с ним стол, за которым сидел новый хозяин замка.
Пиппа удивленно заморгала.
– Господи! Вот тебе раз! – прошептала она. О'Донахью Map направился к столу и могучей рукой приподнял узурпатора над скамьей.
– Наслаждаетесь, сударь?
Пиппа раньше никогда не слышала, чтобы у О'Донахью был такой голос.
Покраснев и закашлявшись из-за недостатка воздуха, Ричард де Лэйси еле выговорил:
– Я… могу… все… объяснить.
Четверо английских воинов бросились вперед. Ричард жестом остановил их.
– Объясняй! – рявкнул Айдан, слегка ослабив хватку.
– Я объясню! – раздался волевой женский голос. Привлекательная молодая женщина, одетая с головы до пят во все черное, появилась в дверях. На голове у нее быт плотный платок.
Отсутствие украшений только подчеркивало ее красоту. Так бывает с луной на безоблачном ночном небе. Идеальная кожа, правильные черты лица, выразительные глаза, чувственный рот и маленькие белые ручки. С ее пояса свисал молитвенник.
– Поторопись со своими объяснениями, Фелисити, – холодно произнес Айдан, – или дорогой Ричард погибнет от удушья.
Фелисити? Пиппа перевела вопросительный взгляд с Донала Ога на Яго, но оба старательно прятали глаза.
– Я пригласила лейтенанта де Лэйси занять замок Росс, – объявила женщина.
Айдан отпустил Ричарда.
– О, это восхитительно. – Пиппу прорвало, она была не в силах сдержать свое раздражение. – И по какому же праву вы предоставили дом О'Донахью Мара чужим людям?
В зале установилась мертвая тишина. Фелисити выверенным шагом направилась к Айдану и встала прямо напротив него, вытянув вперед изящную фарфоровую ручку. Она смотрела ему прямо в глаза, хотя адресовала свой ответ Пиппе.
Из глубины сознания на Пиппу накатила штормовая волна эмоций, и она каким-то шестым чувством поняла, что услышит в следующую минуту. Взяв себя в руки, она приготовилась выдержать испытание невыносимой болью.
– По какому праву? По своему праву, – произнесла прекрасная Фелисити, – на дом и на мужа.
Глава 12
Если бы Айдан умел убивать взглядом, он бы с превеликим удовольствием убил эту женщину. Он ненавидел Фелисити с такой безмерной силой, что у него просто в голове не укладывалось, как она выносит его ненависть, стоя так близко от него.
– Какого дьявола вы здесь забыли? Вы давно должны были съехать, – прошептал он ей на ухо.
– Не думаете же вы, сударь, что жалкая петиция епископу О'Брайену об аннулировании брака, состряпанная Ревелином, выставит меня за двери?
На ощупь ее рука была холодна как лед. Он выдернул руку и взглянул на Пиппу. В глазах девушки отражались все ее чувства, и он вмиг все понял.
Она любила его. Что бы она ни говорила ему когда-то, как бы яростно ни протестовала против этого, она любила его.
И теперь его предательство нанесло ей смертельный удар. Он глядел в ее глаза и видел, как в них медленно умирает любовь.
– Его жена, – тихо, но четко произнесла Пиппа. – Вы жена О'Донахью Мара.
Улыбка Фелисити отобразила сострадание, и только Айдан увидел всю лживость ее притворства.
– Мы поженились около года тому назад. А кем вы ему приходитесь?
– Никем. – Пиппа отступила на шаг. – Абсолютно никем.
С этими словами она повернулась и выбежала из зала.
Айдан, изрытая ругательства, последовал за ней по каменной лестнице. Не зная расположения комнат в замке, Пиппа вышла на узкую площадку, толкнула плечом низкую дверь и очутилась на открытой зубчатой стене замка.
Он замер в нескольких футах позади нее. На мгновение его охватил ужас, похожий на тот, что он пережил, когда увидел ее на краю скалы у моря. Пиппе стоило сейчас сделать всего шаг, и она легко свела бы счеты с жизнью, упав с высоты в сотню футов на каменистый берег озера.
– Уверен, из-за меня не стоит умирать, – осторожно произнес он.
Она повернула к нему искаженное болью бледное измученное лицо и посмотрела на него с нескрываемым удивлением.
– Даже не думайте об этом, – отрезала она.
Он набрался смелости приблизиться к ней и прислонился к стене.
– Видишь остров, вон там?
– Иннисфален? – спросила она, вглядываясь в голубую гладь озера.
– Да-а.
– Сквозь кроны деревьев видна крыша церкви. Полагаете, ваш друг Ревелин все еще там, или считаете, что Ричард де Лэйси изгнал также и каноников? – В ее словах прозвучала скрытая усмешка.
– Думаю, что они все еще там. Остров не представляет никакого стратегического интереса.
– Мне бы хотелось встретиться с Ревелином, – сказала Пиппа. – Хочу посмотреть на того, кто был вашим наставником, призванным вырастить вас человеком чести. – Она одарила его колючим взглядом. – Какое же вы для него разочарование!
– Ты права, – сказал Айдан, испытывая ненависть к самому себе. – Вне всяких сомнений. – Он заставил себя вновь взглянуть на нее, хотя сгорал от стыда. – Пиппа, что мне сказать тебе? Просить у тебя прощения? Рассказать, как она стала моей женой и почему таковой вообще не является? Ну, хотя бы просто выслушай меня, – попросил он.
Он слышал только звуки ветра. Он молчал, пока она не повернулась к нему и не спросила:
– Так почему же?
– Потому что я люблю тебя, Пиппа, да простит меня Всевышний, с самой первой встречи.
Ветерок морщил водную гладь на озере.
Девушка казалась хрупкой и красивой, как только-только распустившийся цветок. Она ошеломленно смотрела на Айдана, не понимая ни своего места подле него, не зная, как поступить дальше.
Наконец, после долгой, прерываемой только гулкими порывами ветра, тишины, она пнула ногой стену.
– Почему я должна вам верить?
– Ты не должна мне верить. Любимая моя, ты сумеешь услышать правду в моих словах, почувствовать ее, ведь каждое твое прикосновение рождает меня заново.
– Желание – вот что я чувствую в вас. Похоть и лживость. – Она поправила волосы. – Я не могу отыскать ни одной причины, по которой мне следовало бы поверить хоть одному произнесенному вами слову.
– Брось ты эти слова. Верь тому, что видишь и чувствуешь.
– А я не знаю, что чувствую, – задумчиво произнесла она. – Моя ярость диктует мне швырнуть в вас что попадет под руку, но одновременно на меня накатывает полное безразличие. – Она кротко посмотрела на него поверх зубцов. Страдание и смущение застыли на ее лице. – Почему вы мне ничего не сказали?
– Вначале казалось, что ни к чему. – Он содрогнулся от ненависти к самому себе. – Ты была чужестранкой, которой незачем лезть в мои дела. Позднее я думал, что оставлю тебя при дворе Елизаветы и никогда больше не увижу. Я даже с друзьями никогда не говорил о Фелисити, а мы с тобой были едва знакомы, и нам все равно предстояло расстаться. – Он увидел застывшую муку в ее глазах. – Но ты продолжала оставаться в моей жизни. Ты стала для меня целым миром. Я не хотел причинять тебе боль, Пиппа. Я ничего не говорил, потому что не сомневался, что настанет день, и я уплыву из твоей жизни навсегда. Да, я поступал эгоистично, я хотел уйти из твоей жизни, оставив о себе только хорошие воспоминания, поэтому так ничего и не сказал. К тому времени, как я понял, что ты едешь со мной в Ирландию… Когда я осознал это, то просто не находил слов. И надеялся, что мне никогда не придется говорить с тобой о ней. Я получил письмо от Ревелина, что брак признают недействительным. И предполагал, что она вернулась к своему отцу. Мне следовало бы рассказать тебе о ней.
– Ну, так расскажите мне сейчас.
Он отделился от стены и встал перед ней на одно колено, взяв ее за руку.
– Пожалуйста, не сердись.
Она замешкалась, и эта короткая сцена неверия резанула его по сердцу. Он ее потерял. Прежняя Пиппа рванулась бы в его объятия. Наконец она приняла его руку и уступила.
– Как бы мне хотелось найти наше счастье где-нибудь вдали от этого мира, – выдавил он из себя.
– Вы пожелали невозможного. Мир никогда не оставит нас. Как, впрочем, и ваша жена.
Он встал, отпустив ее руку, и горько усмехнулся:
– Да-да, она вся в этом. Даже замок мой она предоставила моим врагам для постоя. – Он уперся плечом в каменную стену и какое-то время прислушивался к ветру, гудевшему в верхушках деревьев. – Но все это не оправдывает меня.
– Значит, это из-за нее вы ни разу не решились взять меня?
Он кивнул:
– Но что бы то ни было, я принес ей свою клятву. И обязан сдержать свое слово.
– По крайней мере, это хоть как-то льстит моему тщеславию, – с горечью выговорила Пиппа. – Каждый раз, когда вы останавливались и покидали меня, я мучилась, что что-то во мне отталкивает вас.
– Совсем наоборот, звездочка моя. – Она так искренне поведала ему о своих переживаниях, что он еле удержался от смеха. – В мире я не встречал никого прекраснее тебя. Тебя это удивляет? Очнись, детка. Не будь столь отстраненной, любовь моя. С того самого мгновения, когда я увидел твое представление у собора Святого Павла, я оценил, насколько ты пленительна. Мне даже понравились твои песни в ванной. Эх, Пиппа, ты так старалась насмешить меня, чтобы быть поближе ко мне. Ты не могла понять, что я пытался удержать тебя навсегда. Но не имел права. – Он бросил взгляд назад в проем арки, ведущий в сторожевую башню.
– Почему вы женились на ней? – спросила Пиппа.
– Во благо моего народа. – Он грустно усмехнулся. – Звучит высокопарно? Я женился на Фелисити, чтобы договориться с английским констеблем в Килларни. Мой отец спешил закончить строительство замка Росс. У меня был выбор: сделать предложение Фелисити или принять бой в цитадели. Это та причина, о которой я сказал всем. Но правда еще и в том, что я женился на Фелисити, чтобы досадить отцу.
Наконец-то после стольких лет он признался себе в этом. И снова почувствовал, как на него нахлынули воспоминания, которые просыпались каждый раз, когда он думал об отце. Он закрыл глаза и подставил лицо ветру.
Он помнил все с пугающей остротой: недовольство отца, не желавшего верить в его женитьбу, сменившееся приливом ярости, а затем пощечины. Две мощные пощечины. Такие тяжелые, что голова Айдана раскачивалась из стороны в сторону. Потом удары сыпались на него до тех пор, пока Айдан не осел на пол и не попытался рукой остановить льющуюся из разбитой губы кровь.