ни покоя, ни привычного драйва. Я уехал, оставив все
позади. Но мне не хочется возвращаться. Пока рано.
Ветер и постоянно сменяющийся пейзаж за окном еще
не вымели из моего сердца и головы – тебя…
Я не вернусь, пока не научусь снова ощущать почву
под ногами.
Пока я жив, я буду сопротивляться. Ради тебя же,
дорогая. Мое бесценное сокровище, мой смысл жизни.
Ради тебя.»
***
– Ты стал причинять мне боль.
– Тебе кажется.
– Ты не прав. Я лучше знаю, когда пора ставить точку.
Нам – уже пора.
173
– Что?! Да что ты говоришь?! Ты понимаешь, что ты
себе позволяешь?!
– Я отказываюсь быть игрушкой для тебя. Прости.
Хотя мне, наверное, вовсе и не за что извиниться… Ты
не останешься один, я верю. Ты найдешь себе еще и
еще… А мне пора. Не останавливай меня… не надо. И
не ищи больше.
За тобой закрывается дверь, а я остаюсь сидеть – как
будто статуя. И внутри все так же глухо и мертво, как
у каменного истукана. Ты вышвырнула меня… из
своей жизни? Как будто использованный гондон?!
А тебе разве кто – то это позволял?!
***
Лежать, свернувшись в комок – для меня это стало
уже привычным… Ты забрал у меня все. Отнял волю к
жизни. Ты стал так важен… Мне неважно уже, что
будет со мной. Моим смыслом жизни стал ты.
Так нельзя. Пора давно заканчивать.
Закрываю глаза и вижу те сцены, которые никак не
получается стереть из памяти. Они со мной постоянно.
174
... Разметавшаяся на белоснежных простынях девица.
Она выглядит, будто низкопробная шлюха –ты
намеренно выбираешь таких женщин?! Черные волосы,
красные губы, некачественно сделанные сиськи…
дешевка. Она не стоит тебя.
Но тебе все равно. Ты вжимаешься в нее, стонешь,
гладишь рассыпавшиеся по плечам волосы. Тебе
хорошо.
Зачем я тогда пришла?! Почему не ушла сразу, а
стояла под дверью, наблюдая, внимательно и
отстраненно?
Будто бы смотрю некачественный порнофильм…
режиссер явно экономил на бюджете… В частности,
актрисах.
Я поняла, что она – не первая, и уж точно –не
последняя. Спасибо, все свободны… И мне пора.
Я выскользнула из твоей квартиры, никем не
замеченная.
Меня свалило уже в подъезде. Надеюсь, что ты не
слышал моего вопля. Вести себя как брошенная
восточная женщина? Легко, только не при свидетелях.
175
Это ты думаешь, что я сильная… А я так хорошо
притворяюсь.
Я поняла в тот день – пора заканчивать. Мне стало
слишком больно, когда я увидела ее – и тебя. Ты
обещал никогда не причинять мне боль. Ты не сдержал
слово.
Чего же ты тогда стоишь, если нельзя верить даже
твоим словам?
Я не люблю дешевых мужчин. И я уж точно не смогу
больше…любить тебя.
Тем более, я этого и не хотела.
***
Мечусь по комнате, словно загнанный в угол волк.
Меня рвет на части. Так паршиво не было уже давно.
Вот так – без объяснения причин, просто потому что я
тебе надоел?! Чем я это заслужил?!
Ты еще большая стерва, чем я думал!
Я не могу думать ни о чем другом. Я вижу твое лицо –
везде. Постоянно. Это хуже, чем давно уже не
появлявшиеся призраки.
176
Оно пустое и холодное. С мертвыми глазами. Тебе все
равно. Я стал неважен. И не нужен.
Кто дал тебе право ставить точку? Кто? Это я решаю,
когда начинать, а когда – заканчивать! Ты нужна мне!
***
{21}
« Меня достала эта грязь. Две, три, четыре… И я уже
не могу остановиться. Девушки, женщины – мне
181
неважно. Я просто делаю свое дело. Как заведенная
игрушка –пока заряд не кончился.
Простые движения. Никаких эмоций. Вообще. Мне все
равно.
Красивая – некрасивая, холодная – горячая…
Наплевать.
Они отдаются мне, словно течные кошки – визг,
вопли… отчего так? Оттого, что вы видите деньги, да,
девочки? Вы просто кончаете, когда я достаю набитый
стодолларовыми купюрами бумажник.
Я трачу легко, потому что у меня все есть. Я ничего не
хочу. А вот в ваших глазах алчный блеск, переходящий
в исступленное желание. Вы так наивно надеетесь, что
раздвинете ноги или сделаете мне офигенный минет –
и я тут же женюсь, или хотя бы возьму вас на
содержание?
А мне это зачем? Я каждый раз могу иметь новую.
Потому что вы все одинаковые. Вам я не нужен. Вам
важны деньги. Это они вызывают у вас спазмы, у вас
сводит живот и течет между ног от этих купюр… От
толстых…пачек. От бриллиантовых колечек и
норковых шуб.
182
Вашим мамам и папам тоже не все равно, как обстоят
финансовые дела у потенциального зятя.
Не стесняясь, рассказываешь в постели:
– Они отправили меня учиться в ПТУ. На повара. А
вообще я хочу стать юристом, или врачом! Так что…я
не такая. Просто увидела тебя и сразу как – то…не
знаю… я проснулась, как женщина, понимаешь? Я
сразу тебя захотела!
– До того, как увидела мой Порше, или после? – я не
могу удержаться от язвительности. Но тебя это не
трогает.
Тебе ведь « плевать на всю эту мишуру», и деньги –
это ну никак «не главное». Тебя волнует, насколько у
меня длинный и толстый, и как быстро я кончаю.
Ха – ха – ха. Я давно так не смеялся.
Последние полгода я только и делаю, что смеюсь.
Только смех этот какой – то очень горький… Обычно
оплакивают, а я смеюсь. Такой вот способ справиться
с болью и отчаянием, рвущими душу на куски, будто
голодные кошки – выброшенную им рыбку.
183
Я вспоминаю тебя все реже. Твои светлые волосы,
твою нежную кожу, твой заразительный смех. Твои
зеленые глаза.
Я не цитирую стихи, которые ты писала. Я больше не
захожу каждую ночь на твою страничку для молодых
авторов. Мне все равно, что ты там пишешь и о ком.
…Весной я случайно сталкиваюсь с общей знакомой.
Говорим ни о чем. Она училась с тобой в одном классе,
оказывается.
Я сам не понимаю, как мы с ней оказываемся в моей
спальне.
Позже, разгоряченная, потная, довольная –она лежит
на животе и смотрит на меня.
– Вы давно расстались? – вопрос неожиданный и
очень болезненный. Но я делаю вид, что мне все равно.
Что мне не больно.
– Да…она была слишком холодной для меня… не
люблю фригидных сучек… за те деньги, что я на нее
тратил, могла бы постараться и получше.
– Странно… – она хмурит брови. Я напрягаюсь – по
хребту бежит ледяной змейкой предчувствие, что сей
час я услышу что – то очень неприятное. – А ее убили,
184
знаешь… Изнасиловали какие – то хачи и убили…
оказывается, она была беременна. Где – то на
четвертом месяце. В общем, родители продали
квартиру, забрали ее брата… и переехали. Их можно
понять, правда? Милиция не стала расследовать это
дело. Им было все равно. А висяков в делах никто не
любит…
– Когда?... – из меня с трудом вырывается только это
короткое слово.
– Почти полгода назад. В октябре.
Я давлюсь рвущимся наружу криком. Глупым,
бессмысленным… Отчаянным. Сердце не хочет
биться. Оно запнулось, меня будто тянут под воду, я
задыхаюсь.