========== 1 - Скандалы, интриги, гребаный стыд ==========
Денек был шикарный. Ну, правда — начался изумительно и шёл, как по маслу. Людей в вагоне удивительным образом оказалось немного, так что по дороге никто не пялился и не портил мне настроение, телефон молчал, препод застрял в пробке на целых полчаса, дав немного времени отоспаться на первой паре.
Этот четверг мог стать лучшим четвергом в моей студенческой жизни.
Но продолжалась благодать ровно до обеденного перерыва. А дальше, как повелось, после затишья началась Буря.
— Привет, — улыбнулся спортивного вида незнакомец, подсев за мой любимый стол в самом дальнем и тёмном углу столовой. — Это не ты случайно Тесаков Константин?
— Мэ, — ответил я, на скоростях перемалывая куриную котлету. Болтать во время еды я не любил, поэтому, проглотив кусок, грубовато поинтересовался, надеясь отвязаться побыстрее:
— А чё?
— Да вот, любопытно стало, правда ли ты существуешь, — заинтересованные тёмные глаза осмотрели меня с макушки до грудной клетки, дальше — взгляд заблокировал стол. — Меня Юра зовут.
— А? Я существую? — непониманию моему не было предела.
Я даже подзабыл на миг, что обязан хмуриться, чтобы избежать ненужного внимания и отпугивать людей. Потерял лицо.
И Юрец имел счастье лицезреть моё «домашнее» ебало, ебало, доставляющее миллион проблем везде и всегда.
А дело в том, что я пошел в мамулю — профессиональную модель, в тридцать восемь всё ещё успешно продающую свою необычную внешность. Лицо у неё детское, милейшее, с резкими скулами «голодающей», хотя жрёт она, я вас умоляю, за пятерых, правда в основном всякие странного вида овощи и зелень. Да, табло-то мне досталось от матери, зато папаня наградил пятном — родимым пятном прямо под левым глазом. Как говорил он сам: «Генетической стрелочкой». Ладно, хоть не волосатым и относительно-бледным пятном, хоть за это спасибо!
Как итог — люди испытывали диссонанс глядя на мою рожу. То ли нравлюсь я, то ли отталкиваю. И оттого, внимание всегда, внимание везде, внимание всюду.
Собачка экзотическая, в общем…
— В самом деле, удивительно, — хмыкнул Юра, перемешивая в тарелке пышную гору риса с подливкой. — Ну, чтоб ты знал, я не испытываю никакого отторжения.
Мой мозг свернулся улиткой, оставив снаружи только выпученные в ахуе глаза. Какой-то чел подсел ко мне этим чудесным днем явно с попыткой познакомиться, и почему-то — понять-простить, хотя мне нахер оно не сдалось.
Я тупил целых пять минут — Юра успел опустошить половину тарелки.
А потом огляделся по сторонам и понял. На меня глазеют. Но не так, как обычно — на меня глазеют… парни.
В общем, уже к третьей паре я во всем разобрался.
Дашка накатала письмо от моего лица о том, «как трудно жить среди людей, непонимающих нигде» и оказалась мастером злого, сука, пера. Прочитав всего несколько первых строк, я сам чуть не поверил в эту ванильную ересь мальчика-одуванчика, который никак не может примириться со своей внешностью, ориентацией и фамилией. Фамилией, от которой у меня проблем не меньше, чем от всего остального! Тесаков! Тесаков, мать вашу, с рожей какого-нибудь Ромашкина!
— Ну ты вли-и-и-п, Блэкджек, — ржал Данька. — Ты кому так досадил-то?
Блэкджек. Он называл меня так с момента выхода мультика «Хранители снов» и знакомства с ледяным Джеком, который оказался чертовски моим типажом, правда, я был обладателем темных волос и куда более скверного характера. Оттого и «блэк», стало быть.
— Голопокиной, — загробным голосом ответил я. — Я её бросил неделю назад. Из-за пьянок по пятницам.
Виновница эпопеи была студенткой с другой кафедры, так что прежде чем вершить правосудие, её предстояло ещё найти. А мне не улыбалось. Я же её бросил!
— Ну, любит девочка выпить, — Данька разлегся поперек парты, вытянув одну руку. И, лукаво поглядывая на меня из-под ресниц, залепетал голосом манерного пидорка. — Какой ты придирчивый, Костенька, «фу» таким быть.
— Завались, — отрезал я, готовый задушить его собственными наушниками и не посмотреть, что в разгаре пара по метрологии. Ладно, хоть препод частенько предоставлял нас самим себе, с головой погружаясь в диалоги с ботаниками.
— Если ты будешь таким агрессивным, то у тебя никогда не появится парень.
— Я сейчас перережу тебе горло вот этим, — я зловеще продемонстрировал страницу из собственного конспекта. — Не пожалею, несмотря на то, что ты мой друг.
Я отвернулся, почувствовав на себе взгляд. Какой-то блондинистый чувак сидел вполоборота и внаглую меня разглядывал. А потом заулыбался и начал подмигивать.
— С-с-с-с-у-у-у-ука.
К сожалению, моё полное ненависти змеиное шипение было слегка приглушено ржачем Даньки, который он пытался замаскировать под кашель.
Нет, гомофобом я не был. Точнее так — я рос в толерантной семье, где не было запретных тем и с детства мне привили открытость во взглядах. Лесбиянки лесбиянками, геи геями, но я всегда позиционировал себя натуралом и даже особо не задумывался о проблемах радужных.
Но теперь пришло время задуматься. Задуматься всерьёз, блядь.
— Сначала я убью Юру. Потом осветлённого. Потом тебя, — прошептал я Даньке, склонившись к его лицу и вперившись в искристые медовые глаза. — Потом я убью Дашку. И даже в тюрьму не сяду, только ты этого уже не увидишь.
— Блэкджек, ну не злись, — тепло улыбнулся Данька. — Хочешь, я твоим ухажёром побуду, чтобы все сами отвалились?
И он взъерошил свои и без того непослушные темно-русые волосы, стряхнув чёлку на глаза так, чтобы казаться сексуальным. Снизил голос на пару тонов и, изобразив хрипотцу девочек, с экранов телевизора зазывающих позвонить по номеру такому-то, начал…
— Господин Тесак, к кому обратиться, чтобы стать единственным обладателем вашей клешни и того камня, что у вас вместо сердца?
— Пошел ты, — внезапно развеселившись, отмахнулся я. — Как голубая свадьба может помочь? Я не хочу таких слухов.
— Поздно, — томно вздохнул Данька. Кстати, быть сексуальным ему удавалось. Я как-то слышал, что девчонки из-за смуглой кожи и гармонирующих волос называли его Даниладка. — Гей-рассказ уже сделал своё чёрное дело.
Внезапно томный голос изменился, и почудилось мне в нем искреннее беспокойство:
— Главное, чтобы наши гомофобы не приняли эту дрянь за чистую монету.
— Пиздец мне, — я вздохнул, вдруг растеряв весь пыл. Зря я так грубо отшил Дашку. Надо было как-то… помягче, что ли. Она не косячила на протяжении полугода отношений — просто не захотела бросать бухать из-за меня. А я вот уперся рогом. Принципиальный же.
Пока я обдумывал свою незавидную участь, в красках представляя, как меня отмудохают где-нибудь в переулке по дороге к метро, в ухо прилетела смятая бумажка. Я, по глупости душевной, её тут же развернул и…
«8913165-ХХ-ХХ. Андрей.
Звони, если захочешь выговориться, милый».
— Срань господня-я-я, — тихонечко застонал я.
Данька молчал, и я удивился — обычно он, зажёгшись темой для зубоскальства, не затыкался.
И как же странно…
Он смотрел на меня с каким-то затаённым страхом, серьёзно и обеспокоенно. Я с первого курса его знал и не видел таких взглядов ни разу. Даже когда девушка, которая ему нравилась, оказалась давалкой — он был задумчив и подавлен, но не более того.
Данька вырвал из моих рук бумажку, смял в ладони, отвел глаза. Уголок губ нервно дёрнулся.
— Никто тебя не тронет, — ровно сказал Новиков. — Я не дам.
— Слушай, когда это ты в рыцари заделался? — неловко пошутил я, игнорируя своё нутро, внезапно превратившееся в желе и задрожавшее мелко и трусливо.
Нет, если бы Данька взялся за дело, ко мне бы близко никто не подошёл — в школьные времена он ходил на карате, откуда вынес выбитые костяшки на левой руке, холодную опасную агрессию и бесстрашие бойца. С этим бесстрашием я когда-то познакомился очень близко. Умудрился его разозлить — и получил в дополнение к пятну такой красивый фингал, что девки три недели палитрой обзывали.
Но. Но с чего это…
— Я не рыцарь, я как раз-таки злой дракон, — наконец, заулыбался он, и меня накрыло таким облегчением, что чуть не размазало по парте.
— Не хочу тебя втягивать в эту хрень, — ответил я, тихо радуясь тому, что мы всегда выбираем места подальше от кафедры и всех остальных. — Ну, начистят рожу разок… больничный возьму. Через месяц забудут.
— Ты не понял, Блэкджек, — Данька, заметив недвусмысленные взгляды блондинчика, вдруг положил локоть мне на плечо. — Никто тебя не тронет. Это не предложение.
— Эй вы, там, на галёрке! — заворчал преподаватель. — Флиртовать будете в кино на задних рядах!
— Мы просто строим план по захвату мира, — не растерялся Данька. Он никогда, зараза, не терялся. В отличие от меня, тут же воспылавшего, аки феникс из людей Хэ. Серьезно, от стыда и вообще всей этой ситуации я чуть не прожег стул своим горящим пуканом.
— Идите прогуляйтесь, в коридоре постройте. Вы мне мешаете.
И я вылетел из аудитории на своих пламенных крыльях впереди планеты всей.
Дашка попалась на первом этаже после четвёртой пары. С подружками, весёленькая и злорадная. Увидела — рассмеялась. Пришлось разгонять лебёдушек для серьёзного разговора.
— Ты в курсе, как ты меня подставила? — неожиданно спокойно, даже для себя самого спросил я.
— Сбрендил на почве раскрывшихся горизонтов?
— Подумала о том, как народ на такую херь отреагирует? О том, что мне ноги при любой удобной возможности переломают?
Злая улыбка Дашки медленно угасла. Дошло, наконец.
— Ой… слушай, да не будет тебе ничего.
Но голос прозвучал неуверенно, слабенько. Овечье блеяние. И ручки-то писательские сразу потянулись поправить блузку.
— Забегать вперед не буду, но чтоб ты знала — шутка удалась, фикрайтерша недоделанная.
И я ушел, злой, как чёрт, прямиком к гардеробу. По дороге на меня «случайно» наткнулся очередной сочувствующий гей. И даже полапать успел, пока вставать на ноги помогал. Да сколько их тут, мать вашу?!
— А Голопокина ещё жива, как я погляжу, — вдруг подал голос Данька, напугав меня до усрачки. В основном тоном голоса — он был свирепее, чем лай его конченной зверюги, мастифа Маргариты, раз в пятьдесят.
— Руки ещё об неё пачкать…
Пока я одевался, обычно няшный Даня агрессивно зыркал по сторонам. Стоит признать, любопытных взглядов стало меньше, презрительных тоже. Не я один в своё время с боевым духом Даниладки близко познакомился. Видели-плавали-знали.
Порой он напоминал мне По из истории про панду, овладевшего кунг-фу. Благо, пухленьким не был — вполне себе подтянутый мачо, но по характеру прослыл мягким, пушистым, плюшево-комфортным, до тех пор, пока не заебут.
Коль заебал, беги, дурашка, беги как в последний раз.
— Дань, — по дороге к метро начал ныть я. — Мерзко так на душе…
— Ну, — он потрепал меня по волосам. — Не реви, я рядом.
— Да при чём тут ты, — фыркнул я. — Как этот пиздец остановить, ума не приложу. Кто-то эту её пописульку сфоткал и по WhatsApp-у разослал, Да-а-ань. А почерк у неё говно, додумалась же не печатать, чтоб прям как письмо выглядело-о-о…
— Есть несколько вариантов, — Даня начал загибать пальцы. — Сделать флешмоб, накатав несколько подобных писем. Типа приколюха. Еще можно прямо так и объясняться — это розыгрыш был и весьма удачный…
— Эм… Это ты Костя Тесаков? — вдруг промямлил какой-то пацан возле метро.
— Всё, — обречённо вздохнул Данька. — Моё терпение на исходе. Прости, Блэкджек, но…
И, повернувшись к пацану, заорал:
— Он мой! Кто полезет знакомиться ещё раз — кости переломаю, так своим гомогеям и передай!
А я стоял там такой, смотрел на серое предгрозовое небо, и пафосно грустил, прямо как супергерой, который покидает эпицентр взрыва, оставляя раненых умирать.
Данька раскурил сигарету — он это делал очень редко, в самых крайних случаях. Я опустил взгляд на его руки, скользнул по мягкому, приятному глазу профилю, приметил сердитую морщинку между бровей.
— Окей, — прошептал я, отобрав сигарету и затянувшись на разок. — Будешь моим драконом. Потом как-нибудь сочтемся.
— Оплату принимаю только натурой, — не задумываясь, быстро ввернул Данька. — Можно поцелуй авансом.
— Чего?!
— Погода, говорю, отличная.
И заулыбался, падла, хоть стой, хоть падай, хоть бейся в истерике у его ног и проси не покидать тебя, потому что слишком охренительный.
В общем, так началась моя жизнь а-ля Рапунцель под присмотром няшного Дракона и его тяжёлого, совсем не няшного карающего кулака.
И вот почему я, правда, всей своей душой ненавижу фанфики.
========== 2 - Чувства, месть и карьерный самосвал ==========
Я не любил чувствительных людей.
Ну, всех этих «какая сегодня погода мерзкая и на душе дерьмо», «солнышко светит, надо за это выпить», «поделись своей болью, милый, легче станет».
Не любил. Я считал, что нытьё — это не способ решения проблем. Пустопорожний переброс словами делу не поможет. Действовать надо. И главное — вовремя решаться.
Особое недоумение у меня вызывали личности, искренне переживающие за отношения нарисованных персонажей или книжных героев. Вызывали недоумение до определенных событий в моей жизни.
До расставания с Дашкой.
До истории с гей-рассказом.
До тесного знакомства с её творчеством…
— Надо найти другие её работы, — спустя два дня после моего голубого коллапса, предложил Данька. — Фикрайтеры выкладывают свои писульки на ресурсы вроде Книги Фанфиков.
— А ты откуда знаешь? — прищурился я.
В аудитории стоял галдёж и можно было расслабиться — в последнее время я чувствовал себя уютно только во время лекций, на галёрке, в очках и с Данькой под боком.
— Почитываю иногда, — он так невозмутимо пожал плечами, что я даже не нашёлся с шуткой. — Народное творчество порой захватывает куда больше, чем тот шлак, который пылится на книжных полках. И лично мне иногда бывает тяжело расставаться с полюбившимися героями. Фанфики спасают.
Он балансировал на задних ножках стула, задумчиво глядя в потолок, а я тихо охеревал от новости, что мой самый близкий друг варится в Дашкиной теме. Внутренне я отрицал существование всего, что начинается на «фик», и в первую секунду ощутил лёгкое желание убивать.
— Ну и? Найдем мы её, допустим. Что дальше?
— Берёшь, распечатываешь, распространяешь таким же подлым путем. Месть.
Я хотел было что-то возразить, но дверь в аудиторию распахнулась, и препод по матанализу поволок свое уважительно старое тело на кафедру.
— Как это вообще может сработать? — зашептал я, дернув Новикова за коленку, чтобы прекратил раскачиваться. Данька с грохотом принял привычное положение. На стол из его ворота с тихим «тук» вывалился кулончик-пироженка.
— Ну, вот представь, что ты пишешь слэш-фанфики и скрываешь это от друзей-подруг, — он уперся подбородком в стол и стрельнул хитрыми глазами. — Палево же.
Мне от таких взглядов всегда становилось не по себе — у него были слишком странные глаза. К примеру, цвет — янтарный, слегка разбавленный болотно-зелёным у зрачка. Когда он смотрел пристально и внимательно, создавалось ощущение неправильности, как от взгляда человека в линзах. Но если начинал хитрить, вот как сейчас, мурашки на полном серьезе пытались покинуть территорию моей спины, захватив с собой всех своих мурашиных родных и елозя чемоданами по позвонкам.
— А это не разозлит её ещё больше?
— Конечно, разозлит. Хочешь нажить врага с прытко пишущим пером, флаг тебе в жопу, барабан в анус, батарейки в сраку…
Я разблокировал смартфон и полез гуглить указанный сайт.
— Ты главное сам не увлекись, а то станешь ещё слэшером и начнёшь гомо-интриги разводить. Мне и так работы хватает, слышь.
— А ты прям как в воду заглянул, блядь. Не думаю, что эти идиотские гей-рассказы могут хоть чем-то меня заинтересовать.