— Джеки… — наконец-то подал голос юноша, — ты хоть понимаешь, что это произведение искусства?
— Тебе понравилось? Я рада! — выдохнула та, жутко смущаясь такой высокой оценкой её подарку.
«Неужели, она действительно такая?» — глядя на эту… «профессоршу», Александр даже не знал, чему больше удивляться: яблоку или ей самой.
— Сэр, мы отправляемся, — послышался голос сбоку. Служащий вокзала в форме работника железной дороги и синем тюрбане сикхов, явный индус по национальности проходил мимо. — Пожалуйста, пройдите в вагон.
— Да-да, — юноша повесил подарочный пакет себе на запястье левой руки, — сейчас. — Он еще больше придвинулся спиной к самому входу, к самой двери, и смотрел поверх голов людей, снующих на вокзале, как бы высматривая кого-то в толпе.
— Ну, счастливого тебе пути. — Жаклин в один момент вся сникла и от обиды улыбалась одними губами. — «Даже произведения искусства ему нипочем — всё еще кого-то выжидает. Хоть бы попрощался нормально».
— Да-да… спасибо… — растерянно поблагодарил отъезжающий, и только лишь услышав характерный писклявый звук предупреждения о закрывании двери, протянул яблоко Жаклин.
— Подержи.
Та тут же, чуть придвинулась к нему, машинально приняла подарок и прижала его к груди в согнутых руках.
Александр, не говоря ни слова, подхватил Жаклин под локти и, сделав один большой шаг в вагон, молниеносно переставил её в тамбур и продолжил удерживать, пока двери за ними не закрылись.
Глава 15 Поезд
Глава 15 Поезд
Лучший в мире секс с тем человеком, с которым хорошо и без секса.
Жак задохнулась от неожиданности. Потеряв перрон под ногами, она чуть не выронила яблоко, а потом со страху еще больше в него вцепилась. Оказавшись в тамбуре, девушка была так дезориентирована, что у неё открылся рот от удивления, и глаза чуть не выскочили из отбит.
— Ты что делаешь?! — громко возмутилась она, выглядывая за спину своего похитителя на неумолимо сужающийся просвет выхода из вагона. Александр, как только услышал характерный звук закрывшейся двери, тут же отпустил локти своей жертвы. — Ты спятил? Верни меня сейчас же на место! Мне нужно домой!
— Поздно. И у тебя выходной. Ты сама сказала. — Он улыбался и веселился вовсю, но доля опаски в его мимике и интонациях всё же присутствовала. — Господи, Жак, ты ни хрена не весишь даже вместе с этим яблоком. Ты знаешь, люди, вообще-то, кушают иногда, — попробовал он защититься нападением и взялся руками за коробку с яблоком, пытаясь принять назад свой подарок.
Но не тут-то было — ему его возвращать уже не собирались. Жертва и не подумала расслаблять хватки вокруг коробки и вперилась в нахала взглядом «отними — попробуй».
Поезд тронулся. Нахал покрепче ухватился за коробку и легонько дёрнул её на себя.
— Отдай! — сказал он, делая «страшные» «тюльпаны» и еле-еле сдерживая хохот.
«Я знал, что она меня не разочарует. Это просто чума, а не девчонка!»
— Не отдам! — «чуме» было не до смеха.
— Отдай, я сказал!
— Не отдам. — Она уже слегка нависла над коробкой. — Я передумала. — Показывая, что не шутит, девушка тоже слегка дёрнула коробку на себя. Яблоко внутри зашаталось.
В спёртом, специфичном воздухе тамбура запахло раздором. Имелось для этого даже яблоко. На них покосился проходящий из вагона в вагон парень.
— Ты решила сама завоёвывать Нью-Йорк? — Александр опять легонько дёрнул коробку на себя, чувствуя, что вот-вот сорвётся на хохот и заглушит им шум поезда.
— Нет, — Жаклин, видимо для устрашения, надула щеки, сжала губки и стала похожа на маленького сердитого хомяка, у которого отбирают найденный им корешок или зернышко. — Я его съем сама.
Парень тут же разжал руки и отпустил свой подарок.
— Ешь. Тебе это явно не помешает. — И он даже махнул рукой.
Вредина от того, что её уже не фиксировали за коробку, чуть не полетела в угол тамбура. Её опять придержали за локти.
— Давай хоть подержу. — Он протянул руку. — А лучше пойдём в вагон, и я тебе всё объясню.
— Не отдам. Пусть будет у меня. Так меньше шансов добраться до стоп-клавиши, — девушка еще больше нахохлилась. — И в вагон я не пойду — мне в Рединге выходить.
— Не глупи.
— Тебе можно глупить, а мне — нет?
— Джеки, ну правда, ну что ты как маленькая, ей Богу. Пожалуйста, пройдём в вагон, и я всё тебе объясню.
Похищенная стояла таким сосудом вселенской скорби, что похитителю сделалось её жаль не на шутку. Хоть он и знал, что когда она смирится с участью и примет ситуацию, то всё пройдёт хорошо. Уж он об этом позаботится.
— Я хотела поспать, — обреченно изрекла девушка.
«Поспишь. Со мной. Когда-нибудь, — тут же мелькнула мысль у будущего жителя Нью-Йорка. — Хотя вряд ли».
— Поспишь. Обязательно поспишь. Потом. А сегодня, составь мне, пожалуйста, компанию в этой поездке в Лондон. — Красавец поставил свои длиннющие идеальные бровки домиком, а «тюльпаны» только что не мироточили. — Пойдём в вагон, а? — К домику из бровок он даже подключил хлопающие ресницы — чтобы уж наверняка сломить сопротивление этой «ежихи с яблоком».
— А по-хорошему пригласить было нельзя? — выговаривала ему «ежиха», всё-таки направляясь в вагон и унося с собой своё яблоко. Александр проследовал за ней.
— А ты бы согласилась?
— Нет, конечно. И что? Это повод для таких вот похищений?
— Да.
Она тут же на ходу резко развернулась и молча зло вскинула на него глаза.
— Шутка. — Шутник удерживал хохот уже практически на своих губах, сжав их в узелок.
Девушка сжала свои в тонкую линию, а потом четко произнесла:
— Ха. Ха. Ха.
И тут Александр прорвало. Он сначала затрясся в немом смехе, прикрывая рот ладонью с пакетом на запястье, а потом уже засмеялся в голос.
Жаклин в ответ сначала улыбнулась, потом хихикнула, а потом тоже засмеялась.
— Давай присядем здесь. — Алекс показал на места за столиком, решив действовать, пока она не сменила милость на гнев. — Господи, да поставь ты это яблоко раздора, что ты в него вцепилась!
Кроме них, в вагоне сидело еще человек десять — тринадцать, не больше. Но все они расположились в глубине вагона, подальше от дверей.
Парень приземлился возле окна на место за столиком, спиной к движению поезда. Он положил пакет в кресло рядом, потом снял рюкзак и бросил следом. Там же, секундой позже, лежала и его дублёнка. На нём осталась тёмно-синяя толстовка с воротом «поло».
Жаклин, не выпуская свой подарок из рук и даже не расстегнув пуховик, плюхнулась напротив.
Она даже не положила, а как-то водрузила коробку с яблоком на стол перед собой, потом передвинула её по поверхности двумя руками Алексу, прямо до самого края с его стороны.
— Выкладывай, — сказала она тоном психоаналитика, сложив уже пустые руки на столе.
— По поводу? — удивился тот, засучивая рукава толстовки до локтя и отодвигая яблоко в сторону.
«Окно к твоим услугам, Жаклин, — не давала себе расслабиться девушка. — Туда и смотри. Он не виноват, что у него что руки, что лицо, что ключица в расстёгнутом вороте толстовки, что… всё».
— Что значит «по поводу»? Выкладывай — как ты дошел до жизни такой?
— Какой «такой»?
— Ну… — она осмотрела вагон, — людей похищаешь средь бела дня.
— Виноват, исправлюсь — в следующий раз я украду тебя ночью.
Жаклин молча несколько секунд смотрела на него.
— Рецидивист, — произнесла она на манер любящей матери, отчитывающей сына за грязные штанишки.
— Даже не сомневайся. — «Сынишка» слегка подался вперёд и поставил локти на стол.
— Кстати, ты знаешь, этот прецедент станет «жемчужиной» и достойным украшением твоего досье. — «Мамаша» тоже поставила локоть на стол и подпёрла кулаком подбородок.
— Я стараюсь. — Он игриво выпрямился.
«Плечи. Шея. Боже», — вздохнула про себя Жаклин.
— Вижу. Ну так как там насчет того, кто сегодня к тебе не пришел, и вместо кого я тут… сижу…и еду.
Александр застыл, и девушка поняла, что попала в точку. «Тюльпаны» «забегали» и «запрыгали» по пространству вагона, знаменуя этим бурную мозговую деятельность. Потом красавец как-то так поник всем корпусом и потупил взгляд.
— Я бы не хотел об этом говорить, — и посмотрел девушке прямо в глаза. — Можно? Длинная и неинтересная история.
Та растянула губы и кратко закатила глаза.
— Будешь должен. — Она усиленно вспоминала слэнг, на котором разговаривала, когда ей было восемнадцать.
«Мой Бог, хоть бы не перестараться, изображая тут из себя молодуху».
— Договорились.
— А о чем бы ты хотел поговорить? — из неё вырвался лёгкий вздох.
— О ком, — поправил её собеседник, рассматривая своё яблоко сквозь упаковку.
— О ком?
— Да. О ком.
— Ну, так и о ком же?
— О тебе.
Она сразу же насторожилась.
— А что конкретно тебя во мне интересует?
Юноша явно пытался на что-то решиться — он, закусив губу и о чем-то раздумывая, посматривал на свою визави. А потом решительно отбросил сомнения.
— Меня интересует — хочешь ли ты сейчас пройти в бар или дождаться разносчика, чтобы купить набор чая или кофе?
«Не решился. Неужели что-то серьёзное?» — резюмировала девушка. Но тут могло быть и кое-что еще.
— Ну и в чём подвох?
Он даже подскочил.
— Господи, Жак, да никакого подвоха! Я просто хотел угостить тебя чаем или кофе, вот спрашиваю — ты предпочла бы его пить здесь или в баре?
— А что ты сразу злишься? — в ответ его спутница тоже подпрыгнула на сиденье. — Вот тебя бы похитили ни с того ни с сего, я бы на тебя посмотрела. — И резко отвернулась к окну.
— Извини. — МакЛарен двумя пальцами потряс её за локоть, — правда…, извини. Ну, так как?
И именно этот момент стал для Жаклин апогеем понимания того, что злиться на этого чертёныша, у неё столько же шансов, сколько повернуть вспять ветер на острове Скай. Её осенило понимание, что сейчас по сути происходит то, к чему она, собственно говоря, и стремилась, о чем мечтала — она ехала со своим любимым человеком в поезде, почти как пара, почти наедине. Ну и что, что Александр её взял, скорее всего, вместо кого-то, кто не пришел? Разве можно упустить возможность побыть с ним вдвоём, к тому же, скорее всего, целый день? Да ни за что на свете! Её красавец сидел сейчас напротив, виновато и с вопросом заглядывал ей в глаза, и что ей, дуре, еще надо, спрашивается?
«Радуйся и лови момент! Используй это, черт побери! Может, именно это твой шанс, идиотка!»
Видимо, то, что кризис миновал, и они только что прошли через переломный момент, вполне ясно и показательно отобразилось на её лице. Потому что лицо её похитителя осветилось неподдельным облегчением, а в глазах читалось примерно следующее:
«Именно! Умница!»
— Здесь. А то вдруг по пути ты где-нибудь между вагонами пересадишь меня на вертолёт. — И, увидев, как от этой идеи распахнулись и вспыхнули «тюльпаны», она в ужасе добавила: — Я пошутила! Забудь!
— Спасибо за комплимент, — расплылся в своей поистине бесподобной улыбке, наверное, самый красивый в мире «гуру киднеппинга». — Тогда, значит, ждём разносчика. — Он придвинул к себе яблоко и молча начал вертеть его на столе, ожидая, пока мимо них проследуют два пассажира — мужчины в возрасте «за сорок», один из которых, тем не менее, успел-таки скосить глаза на девушку.
«Иди уже… — заметил это Алекс, — а то дружок приревнует». — А потом посмотрел на свою спутницу, которая, кстати, не заметила не только этих двух мужчин, а вообще, кроме него самого, забыла весь белый свет и себя в нём в придачу. — «Интересно, у паранджи есть размеры?»
— Жаклин. — Он побарабанил пальцами по коробке с яблоком.
Та стрельнула глазами вправо — влево и, повернув голову боком к нему, выставила ухо, показывая, что она вся обратилась в слух.
— Да?
— Когда у тебя день рождения?
— Оу, вот оно что. — Девушка откинулась на спинку кресла. — Ты хочешь знать, когда у меня день рождения. — Она медленно кивнула. — Угу. — Потом еще помедлила. — Тебе честно?
Александр взбеленился.
— Что значит «честно»? Ты назовёшь мне день рождения Джозефа Стиглица?
— Нет. Я не знаю, кто это.
— Слава Богу.
— Третье августа.
Знаток Джозефа Стиглица недоверчиво повёл бровью.
— Честно, — подняла руку в клятвенном жесте Жак.
Он закатил глаза.
— Это так великодушно с Вашей стороны, мадам… твоя девичья фамилия Фортескью?
— Да.
— Мадам Фортескью.
Она дурашливо мстительно-злобно хихикнула. Но потом очень быстро стала серьёзной.
— Как твоя учёба? Как у тебя дела в Универе?
— Д-д-да-а-а… неплохо. — Студент пожал плечами. — Жаловаться мне не на что. Конечно, завалы постоянные — только разгребаешь один, тут же наваливается другой, но это нормально, я привык.
— Оксфорд сильно отличается от Глазго?
Поняв, что сопротивление обстоятельствам, а значит, и самой себе, по меньшей мере глупость, Жак решила идти, так сказать, до конца, и снять-таки верхнюю одежду. Безболезненный и проходной вариант развития событий её категорически не устраивал, да и, учитывая её третье-четвёртый размер, был, прямо скажем, трудно осуществим. Поэтому, решив использовать ситуацию по полной, она вытянулась в струнку и завела руки за спину. Сведя лопатки, девушка стала стаскивать у себя за спиной рукава пуховика, что выдвинуло её грудь вперёд и вверх, по сравнению с первоначальным положением, дюйма на полтора — два.
«Съешь это, Александр МакЛарен!» — подумала дразнилка, аккуратно сворачивая пуховик и укладывая его рядом с собой на свободное сидение.
Как будто у Александра МакЛарена имелся выбор.
«Ну и что это сейчас было… доктор Рочестер? Это, между прочим, запрещенный приём, милая леди! Они мне и так уже чуть ли не снятся, а тут… Фак! Ты думаешь, если я тебе простил этот твой вырез в ночном клубе, то теперь всё можно? Ни хрена-а-а… Придёт время, и я отучу тебя, моя радость, от этой вреднючей привычки — пару раз оттрахаю сразу же… тут же… где-нибудь… да хотя бы вон в туалете, чтоб боялась…Эх, жаль, что это не самолёт. — Но не смог не добавить в конце: — Моя девочка!»
— Да… отличается. — Ярый борец с вреднючими привычками сжал губы в тонкую линию и даже слегка заикнулся. — Не сказать, чтобы очень сильно, но — да, отличается. — Видя, что его собеседница молчит и ждёт развития темы, он продолжил: — Во-первых, здесь всё больше, масштабнее — больше площади, больше аудитории, людей больше. — Он сделал неопределённый жест двумя руками, как бы обхватывая ими пространство вагона. — В Глазго учатся только ботаны, остальные просто гуляют, отрываются, а потом выкручиваются. Здесь же учатся все. — Студент улыбнулся. — Ну, по крайней мере, все, кого я знаю. Здесь обстановка более настроенная на учёбу, хоть и как таковой учёбы тут меньше, чем у нас в Глазго. Ну и сама система… ты же знаешь. — Он явно намекал на Чарльза, через которого Жаклин могла познакомиться со структурой и правилами Оксфорда.
— Да. Знаю. Ты сейчас скучаешь по Глазго?
— Да-а-а… наверное, скучаю… но скучать особо некогда. Но если бы Оксфорд находился в Глазго, было бы прикольней. — Под конец он опять засмеялся.
И тут Жаклин посмотрела на него немного по-другому — молодой парень, уехавший из дома, оставивший свой город, в котором родился и вырос, оставил мать, сестру, друзей, подруг.
«Ему, наверняка, сейчас одиноко. А я еще ревновала его к Анне. А может, как раз она ему очень даже помогает, поддерживает, а вот я…»
— Но, я вижу, ты не жалеешь, и это главное. — Девушка понимала, что показать свою жалость к пареньку пока не может — не те отношения.
— Да. Не жалею.
— А когда точно станет ясно — остаёшься ты в Оксфорде или нет?
— Остаюсь. — Он твёрдо кивнул. — Но только уже не по программе обмена студентами. Один человек перевёлся в Штаты… куда-то там… точно не помню, и меня вывели из-под программы обмена и поставили на его место.
— Поздравляю. Рада за тебя.
Студент поблагодарил кивком головы.
— А почему экономика? Насколько я поняла, ты выбрал экономику еще до того, как попал в Нью-Йорк.
— Да… я давно её выбрал… Пошел на экономику методом исключения — на всю другую мутотень хотел еще меньше.