Сейчас, когда они оказались наедине в небольшом, замкнутом пространстве автомобиля, и Алекс следил за дорогой, Жак могла позволить себе чуть покайфовать. Она ни о чем не думала и не давала мысленно никаких характеристик тому, что видела, просто смотрела, и всё.
Внешность Александра сама по себе являлась для неё истинным нескончаемым источником эстетического наслаждения, а красота Алекса с его красивыми руками, лежащими на руле крутой тачки, да еще с этими его плавными, уверенными движениями, заставляла сейчас девушку жалеть, что дядюшка живёт в самом Глазго (да еще и, как назло, не на самой окраине), а не где-нибудь в Инвернессе или, еще лучше, в Гиллсе.
«Если бы не торт, пришлось бы уповать на пробки», — тоскливо подумала миссис Рочестер.
— Один раз мы отдыхали всей семьёй на Канарских островах и один раз — в Греции. И последний раз, ты уже знаешь, я был за границей, когда Кирк брал меня с собой в Штаты, в Нью-Йорк. Но кроме Нью-Йорка, я там нигде не побывал. Летали туда и обратно, — закончил Алекс, останавливаясь на светофоре и поворачиваясь к своей пассажирке, которая, не ожидая этого, сделала вид, что смотрит в его окно на магазины на той стороне улицы.
«Чуть не попалась», — подумала Жаклин.
«Ага, попалась!» — подумал Александр и посмотрел в окно Жак.
— И чем тебя так привлёк именно Нью-Йорк? Вот ты говоришь, что это город для тебя. А каким нужно быть городу, чтобы быть для тебя? — пассажирка оценивающе бросила взгляд на своего водителя.
— Это должен быть город с возможностями. — Загорелся зелёный, и водитель, передёрнув рычаг, нажал на газ.
«Оу! Однако. — Девушка была впечатлена. — Может, ты еще и не совсем вляпалась, Жаклин, паренёк-то явно с амбициями».
— Возможностей Лондона тебе недостаточно, — продолжила раскручивать она тему.
— Лондон тоже хорош. Но Нью-Йорк лучше. Лондон слишком… ну, как бы тебе это сказать… — парень согнутой костяшкой указательного пальца левой руки почесал нос, собираясь с мыслями. — Нью-Йорк больше универсален, понимаешь? Он более свободен, более мобилен и отзывчив. В Лондоне вся эта история, старина, традиции, которые нужно чтить, все эти условности и пунктики. В Нью-Йорке нет такой степени снобизма и церемонности, отстранённости и дистанцированности. Мне это больше подходит. Да и тебе тоже, ты же сама сказала. — Парень мельком взглянул на свою слушательницу, боясь оторвать взор от дороги.
«Ого! А ему точно восемнадцать? Может, больше?» — Девушку охватило некоторое воодушевление, будто получила подарок на Рождество. Надежду. Надежду — в подарок. Надежду на то, что Алекс окажется достоин того чувства, которое она к нему испытывает, что он умный, адекватный человек, парень, мужчина, в конце концов.
Влюблённая была очень рада.
Но всё равно возразила:
— Я немного с других позиций подхожу к этому городу.
— И с каких же? — Юноша включил правый поворотник и стал закладывать поворот. Под действием центробежной силы он немного наклонился к девушке, несмотря на ремни безопасности и анатомические сиденья, и она всё-таки не удержалась и потянула ноздрями ту лёгкую воздушную волну, которую спровоцировал он своим движением.
Жак почувствовала только лишь запах чистоты, мыла и всё. И никакой туалетной воды.
«Аскет?» — поставила она себе в уме галочку.
— Для меня Нью-Йорк, в первую очередь, город на любой кошелёк, это приятно и всегда может пригодиться.
«Черт бы её побрал с её мозгами», — скрипнул зубами паренёк.
— Еще мне нравится, что там всё очень просторное: большие квартиры, широкие дороги, широкие тротуары, огромные гипермаркеты. У них к любой школе, любому магазину, везде можно подъехать на машине. В Лондоне об этом приходится только мечтать, сам, наверное, знаешь. В Нью-Йорке тесным и сплошь неудобным, и закрытым принято считать Манхэттен, но даже он, по сравнению с Лондоном, а тем более, с Оксфордом, очень даже комфортный. Но мне не нравятся тамошние школы. Мы с дядюшкой жили четыре месяца в квартире его большого друга, мистера Ватербарта, далеко не в самом центре города, в Куинсе, я там три месяца ходила в старшую школу, и мне очень не понравилось. И учителя, и ученики, и преподавание — я бы не отдала своего ребенка в такой бардак. Они заботятся не об образованности своих граждан, а только об их профпригодности и компетентности, а мне этого мало.
«Фак! Как там зовут её мужа? Мои поздравления, чувак».
— А вы с твоим дядей Кирком где жили в Нью-Йорке? В отеле? — «Что-то я увлеклась», — подумала про себя Жаклин.
— Да. В Бикон на Бродвее, в верхнем Вест-Сайде.
— Ого! Это дорого.
— Да. Но Кирк всегда там останавливается, с самого первого раза. Да мы и из Манхэттена-то не выезжали — дядя был всё время занят. Я только однажды съездил один на Лонг Бич в Бруклин, погулять, посмотреть.
— Ты вот говоришь, что город должен предоставлять возможности, а какие возможности тебе нужны? Я понимаю, что это карьера, но всё-таки. — Девушка от любопытства склонила голову набок.
Алекс немного помолчал, как бы что-то формулируя в голове, а потом озвучил:
— У Кирка есть небольшой филиал в Нью-Йорке. Я хочу, чтобы он мне его передал. Да он, в принципе, и сам не против. Я так думаю, в Нью-Йорке мне этот отдел будет легче раскрутить и поднять на ноги, чем в Лондоне.
— Ясно. А чем занимается твой дядя, если не секрет? — Жак, заметив, что парень не очень хочет распространяться на эту тему, давала ему возможность к отступлению.
«У этого Кирка что, своих детей нет?» — мелькнуло у неё между тем в голове.
— Ну, начинал он с виски и изделий из шерсти, занимался фрахтом судов, а сейчас у него строительная компания. Он строит много всякого и разного: от всяких хранилищ и ангаров до жилья и офисов.
— Ты тоже хочешь этим заниматься? — Девушка уже видела, что просто нагло испытывает терпение парня и оказалась права — он не ответил.
— Вот неплохая кондитерская. — Алекс сбросил скорость и прижался к обочине. — Во всяком случае, так утверждала одна моя знакомая девушка. Сам я сладкого не ем и не покупаю его никогда.
— Даже девушкам?
— Даже им, — сказал он, выходя из машины.
«Жмот?» — поставила себе вторую галочку Жаклин.
— А с чем ты сам любишь пить чай?
— С мясом. — Юноше было приятно удивить эту сладкоежку своим неожиданным ответом.
«Пацан, — с умилением подумала та, обходя машину, — совсем еще пацан. Эх, Жак, Жак. И как же тебя угораздило».
— С жареным? — спросила она, берясь за ручку двери кондитерской.
— Не исключено, — повёл бровями юный гурман, придерживая для дамы дверь и входя за ней следом в помещение. — Но обычно я люблю пить чай с большим сэндвичем с качественным сырокопченым или сыровяленым мясом, типа хамона, и с хорошим копченым или просто твёрдым швейцарским сыром, типа лурса или эмменталя.
— Ты, наверное, неплохо в этом разбираешься?
— Ну, скажем так, я собой доволен, — улыбнулся гурман.
— Ладно, когда-нибудь, в Оксфорде, позову тебя с собой в мясную лавку в качестве консультанта, если ты сможешь уделить мне время, а сегодня торт придется выбирать самой. — Сладкоежка увидела витрину с тортами, и у неё загорелись глаза.
«Женщины», — мысленно закатил глаза мужчина.
Он уже хотел было достать свой айфон и занырнуть в него, дабы скоротать время, но его вниманием опять завладела миссис Рочестер, а вернее, то, как она выбирала торт.
Девушка считала. Она начала ходить вдоль прилавка и что-то считать. Прислушавшись, он понял, что это какая-то детская считалочка. Его изумлению не было предела. Но он держался и молчал.
— Я возьму вот этот. — Видимо, досчитав, Жак указала пальчиком на большой белый воздушный торт с большим количеством взбитых сливок сверху.
— Не знаю, — скривился, стоящий сзади Алекс, — как по мне, так эта «пена для бритья» выглядит не очень съедобно.
— Вау! Джентльмен знаком с пеной для бритья! — девушка, оскорбившись за свой выбор, резко развернулась к парню. — И как давно ты изменил с ней детской присыпке? Этим летом? — Мистер МакЛарен своей насмешливой шуткой разбудил в ней зверя-воспитательницу. Столь же насмешливую.
Парень застыл. Застыли и его распахнутые «тюльпаны». Застыла и Жаклин. Отмирали в обратной последовательности.
— Извини. Но не обижай мой торт. Пожалуйста, — пролепетала зверь-воспитательница и состроила извиняющуюся, кокетливую гримаску, в жесте неловкости сцепив пальцы рук.
— Хорошо. Не буду. Извини, — выдавил из себя Алекс сквозь сдерживаемый хохот. — Я могу даже попросить извинения и у самого торта, если хочешь.
— Нет. Не надо. Это лишнее. — «Хотя интересно было бы на это посмотреть».
— Как скажешь.
Парню же сделалось так смешно, что он даже и не подумал обижаться.
«Вот это язычок! Вот это язва! Вот это я понимаю! В постели, наверное, «горячая штучка», — как только «заговорили» эмоции, мысли юноши неполных восемнадцати лет, потекли строго в одном, вполне предсказуемом, направлении.
— Когда у тебя день рождения, тебе пекут торт с мясом и сыром? — между тем старалась замять всё это «горячая штучка». — Когда у тебя, кстати, день рождения? — непринуждённо поинтересовалась она.
— Двадцать первого октября. — Юноша посторонился и дал пройти мимо них пожилой паре покупателей.
— И какие торты тебе дарят на день рождения?
— Шоколадные. Ну-у-у-у, в смысле, из самого шоколада… из черного, горького — его я ем и даже люблю. Со всякими там орехами, перцем или рисом и со свечами под шоколад.
— Аа-а-а… это такие… в виде всяких машинок или крепостей, да? — подхватила Жак.
— Типа того. Один раз мне подарили футбольный мяч из горького шоколада в натуральную величину. — Александр руками показал форму мяча. — Он был жутко тяжелый и очень интересный на вкус. Его напичкали какими-то травами и морской солью.
Но когда он закончил говорить, у Жаклин в глазах начали появляться слёзы.
Парень опять застыл, в который уже раз.
«Да Господи-ты-боже-мой, Святые небеса, да что опять не так-то? Истеричка какая-то».
— Извини, извини, — залепетала «истеричка», вытирая пальцами влагу в глазах и шмыгая носом. — Правда, извини. Это ерунда. Я просто вспомнила, как мне маленькой папа, на мой день рождения, когда мне стукнуло шесть, подарил хрустальный башмачок Золушки, сделанный из шоколада. Не стоило мне этого вспоминать, извини, я не всегда могу совладать с собой, когда вспоминаю родителей. Всё, я уже успокоилась. Всё, — проговорила она всё это речитативом, в конце вытерев рукавом кофточки от Oasis всё лицо целиком, ибо ей было, действительно, неловко перед Алексом, а потом сделала паузу и сказала: — Извини за сопли.
— Ничего. Я привычный, — примирительно махнул рукой её спутник и, увидев вопрос в глазах девушки, добавил: — У меня есть младшая сестра, помнишь?
Плакса молча просияла в ответ, мысленно дав себе клятву, что больше и шагу не ступит на улицу без носового платка или салфеток.
— Хочешь, я выберу тебе торт? — Алексу это всё уже надоело.
«Пожалуй, с меня баб довольно уже не только на этот вечер, а на целую неделю. Месяц! Господи, скорей бы довести её к этому её дяде Гэндальфу Ламу или Лэму, пока я не передумал на счет Оксфорда».
Жаклин благодарно улыбнулась, всё так же молча утвердительно кивнула головой, стараясь сделать это как можно более по-детски, умилительно, а Алекс двинулся к прилавкам, усиленно вспоминая по памяти все считалочки, которые он знал в детстве.
*
— Ну, так и где же ты побывала вместе с мистером Фортескью? Сейчас спешить некуда — пока доедем, успеешь рассказать, — вернулся к разговору Алекс.
Они опять сидели в машине.
Он помог своей пассажирке расположиться с тортом — она отказалась выпускать свою покупку из рук — и, захлопнув за ней дверцу, обошел автомобиль слева направо и сел за руль.
— Америка: Панама, Перу, Мексика, Штаты. Африка: Марокко, Тунис, Египет, Ливия. Азия: Пакистан, Индия, Китай, Бутан, Непал, Бирма, Монголия. Европа: Греция, Италия, Франция. И это, конечно же, не всё. Но не везде дядюшка работал на раскопках, иногда приезжал просто посмотреть на находки, потрогать, проконсультироваться, обозреть местность. — Жаклин говорила почти равнодушно, она в этих всех местах не туристкой ездила и жила не в пяти звёздах, так что особого восхищения воспоминания не вызывали.
А вот на Александр этот список произвёл примерно такое же впечатление, как на дядюшку — посылка из Музея естествознания в Лондоне:
— Впечатляет. Подробностями побалуешь? — их поездка приближалась к концу, скоро уже должен был показаться дом мистера Фртескью, и парень, почувствовав приближение конца их сегодняшней встречи, на радостях решил дать девушке надежду на новую.
— Обязательно. При случае, — проворковала, промурлыкала Жак, потому что про себя добавила:
«Я бы тебя побаловала всем, что бы ты только пожелал. И всем — в подробностях», — глядя в лобовое стекло и ухмыляясь одними кончиками губ. Потом, увидев, что они уже подъезжают, заволновалась:
«Неужели он не попросит у меня мой номер? Неужели не попросит? Мне самой просить никак нельзя — у меня нет повода. А вот у него повод есть».
Но сказала уже традиционно другое:
— Если ты выбрал торт, то, может быть, все-таки, захочешь его попробовать? Мы сегодня вечером будем все вместе пить чай, наверное, придёт Марго. Не хотите вместе с Алисой и Дженни к нам присоединиться?
— Большое спасибо за приглашение, и извини, но нет. У меня сегодня вечером встреча с друзьями. У Дженни занятия в изостудии с художником. Может быть, мать сама и подъедет, но мы с сестрой точно не сможем. Еще раз извини.
— Ничего страшного. — Внутри у Жаклин всё рухнуло. — Как-нибудь в следующий раз, когда у нас будет хороший кусок хамона и швейцарского сыра.
Александр просто молча, с лёгкой улыбкой, кивнул, сбрасывая скорость, и, притормозив, завернул в открытые ворота дядюшкиного двора.
— Наверное, Эшли куда-то уехала ненадолго и не стала закрывать за собой ворота, — рассуждала вслух пассажирка.
Водитель остановился и заглушил машину.
Жаклин, выдержав небольшую паузу, слегка развернулась к нему вполоборота и, протянув руку, начала водить указательным пальчиком по рукоятке рычага коробки передач, на которой красовались четыре переплетённых кольца.
— Хорошая машина.
— Подарок Кирка. Новая. У него у самого такая же, только черная. — В голосе «властелина колец» чувствовалось несочетаемое сочетание из гордости и нетерпения.
— Оу, так она твоя? Хороший подарок. Повезло тебе с дядей.
— Да. Я его очень люблю и уважаю, и очень ему благодарен.
«Мы сейчас расстанемся. И встретимся неизвестно когда. Скорей всего, очень нескоро. Ну так почему же ты так со мной холоден и так отстранён, родной ты мой? Неужели я не справилась с ситуацией и нисколько ничем тебя не зацепила? Вообще ничем? Нисколечко?» — Девушка была в отчаянии. Она была готова уже не заплакать, а просто разреветься, не чувствуя от Алекса никакой заинтересованности, никакой протянутой ниточки, ни тоненькой, ни единой — ничего.
Но всё-таки ей повезло хотя бы в том, что она нужна ему в Оксфорде.
— Могу я попросить номер твоего телефона? Так… на всякий случай, сама понимаешь. — Красавец накрыл рукой её ладошку на рукоятке коробки передач.
— Ммм… да-да, понимаю… телефон, номер телефона, да-да, сейчас, — лепетала вмиг повеселевшая влюблённая, нащупывая свой мобильный в кармане сарафана, делая вид, что не всё так просто, и она раздумывает и тянет время. Девушка вынуждена высвободить свою ладошку из-под руки юноши, проклиная себя, что не выучила свой новый номер наизусть и теперь ей понадобились обе руки, чтобы удержать и торт, и мобильник. — У меня недавно изменился номер, я его не помню еще по памяти.
Александр ждал с нечитаемым выражением лица. Молча.
— Вот. — Жаклин достала мобильник, долистала до своего номера и начала диктовать, а Александр нажимал цифры на своём айфоне, не изменяя своему покер-фейсу. — Только, знаешь, тебе, наверное, лучше прямо сейчас сделать мне дозвон, потому что я не всегда отвечаю на неизвестные номера. Ну, или пришлёшь потом СМС-ку, если я не отвечу, скажешь, что это ты, — девушка из последних сил изображала незаинтересованность.