Мои литературные устремления были снова задушены несговорчивыми редакторами. Рукописи вернули с мягким, но однозначным намеком, что я выбрала для себя не ту стезю… Популярную же ерунду я писать не желала.
Но я должна была зарабатывать на жизнь! Если я не заработаю денег, я потеряю свой дом. Кроме того, я хотела купить радиограммофон и несколько пластинок. Еще мне нужен был телефон. Но иногда я радовалась тому, что его у меня нет. Я боялась, что могу не выдержать и позвоню Ричарду.
Через два дня после переезда я получила письмо от доктора Кайя-Мартина. Он предлагал мне работу секретаря. Я пару раз встречала этого человека в доме Дикса. Мистер Кайя-Мартин практиковал в том госпитале, где мистер Диксон-Род давал консультации. Я смутно припомнила его — довольно высокий, приятной наружности мужчина с едва тронутыми сединой волосами. Кардиотерапевт. Он предлагал работу с десяти утра до половины шестого. Половина субботы с воскресеньем — всегда выходные.
Я отправилась познакомиться с доктором Кайя-Мартином в его дом на Харли-стрит. Мы поговорили, и он понравился мне, а я понравилась ему. Он даже не потребовал рекомендательных писем.
Итак, я получила работу. Но все равно шла домой в угнетенном состоянии духа. Я все еще любила Ричарда, и в моем сердце не было места для другого мужчины. И вдруг мое сердце рывком дернулось в груди и замерло. В виски ударила кровь. На ступеньках около моего дома я увидела знакомую фигуру, все такую же изящную, в темном костюме. В одной руке — атташе-кейс, в другой — бумаги.
Какое-то время я не могла ни двигаться, ни говорить. Только чувствовала, как дрожат колени. Он стоял и упорно звонил в звонок, около которого висела табличка с именем «Мисс Розалинда Браун».
Затем он, наверное, почувствовал, что кто-то стоит сзади, и обернулся:
— Розалинда!
Я была словно под гипнозом. Машинально протянула к нему руки. Он взял их в свои и заглянул мне в глаза. Маркхэм-сквер, пыльные деревья, залитый солнцем тротуар, шум улицы, гудки автомобилей — все перестало существовать. Были только мы. Я и он.
— Роза-Линда! Моя Роза-Линда! — хрипло проговорил он.
И мы стояли и смеялись, как два идиота. Потом я спросила:
— Как тебе удалось получить мой адрес? Как ты вообще нашел меня?
— О, ну это совсем просто. Я позвонил в дом на Уимпол-стрит.
— Конечно, — глупо сказала я.
— Так у тебя теперь есть маленькая квартирка?
— Да.
— О, я так рад.
— Что ж, давай зайдем. Не будем же мы стоять на улице. Пойдем, Ричард.
— Если можно… на минутку, — согласился он.
Это «на минутку» резануло мне слух. Я так долго не видела его. Прошло столько ужасных недель! «Одно мгновение в напрасно прожитом столетье…» Не помню точно, кто из поэтов сказал это. Не могу вспомнить. Но и не важно. Важно было то, что сейчас я вела вверх по ступенькам в свою квартиру Ричарда.
Гордо достав ключ, я стала отпирать дверь, чувствуя, как оглушительно стучит мое сердце. Мы вместе вошли в маленький коридор. Я показала, куда можно положить бумаги и поставить чемоданчик, а затем провела Ричарда в гостиную. В комнате было чисто, на столе стояли желтые хризантемы. Сквозь окно в комнату лился яркий солнечный свет. Все выглядело необыкновенно уютно, нарядно и весело. Как-то очень по-летнему.
Он огляделся. Его глаза изучали, фиксировали каждую деталь интерьера. Он увидел и фотографию Бетховена в новой рамочке. А я стояла, уставившись на него. Я сразу заметила, как сильно он загорел. Наверное, много времени провел на солнце. Но в то же время я заметила, что выглядит он неважно. Его скулы заострились, а на лице стало больше морщин. Он сказал:
— У тебя совершенный вкус, Роза-Линда. — В его голосе послышались довольные нотки.
— Миссис Диксон-Род помогала мне. — И я рассказала ему, что для меня сделала эта женщина.
Он повернулся ко мне и наконец сконцентрировал свое внимание на моей персоне.
— Роза-Линда, — сказал он, — ты знаешь, я принял решение никогда больше с тобой не встречаться.
— Да, понятно, — ответила я.
— Я так хотел, — снова заговорил он, одна его бровь чуть приподнялась вверх, рот сжался в тонкую полоску. — Но должен признаться, что очень, очень скучал по тебе, больше, чем даже мог себе представить.
Мое сердце радостно запело в груди. Я быстро перебила его:
— О, Ричард, я тоже скучала по тебе… Это было ужасно… Ужасно.
Он покачал головой. Казалось, его что-то сдерживает. Что-то останавливает.
— Я знаю. Я чувствую это. Между нами существует какая-то странная связь. Но в последнюю нашу встречу я понял, что должен держаться подальше от тебя. Я был все это время за границей. Собственно говоря, я только что вернулся. Ездил по делам в Барселону. А потом жена решила отправиться в Биарриц вместе со своей подругой Ирэн Акройд и ее мужем. И я присоединился к ним на неделю. Берта, разумеется, снова уехала в школу. Уже по дороге домой мне на глаза попалась газета, где я прочитал заметку о смерти мистера Диксон-Рода. После этого я не мог не узнать, что случилось с тобой. Я боялся, что ты, возможно, осталась без жилья, без денег и без работы. Вернувшись в Лондон, я позвонил по старому номеру. Вот почему я здесь. Но, как я понял, оснований для беспокойства нет. У тебя замечательный дом.
Я продолжала смотреть на него, стараясь не выдать своих чувств. Но думаю, все было видно по моим глазам. Разумеется, мне была приятна его забота. Но мое тело дрожало, и ничего с этим нельзя было поделать… Я всегда оставалась собой. Не выдержав, я вскрикнула:
— Ричард, не оставляй меня опять!
Его сдержанность и отстраненность сняло как рукой, и я тут же оказалась в его объятиях. Он стал целовать меня, словно сошел с ума. Я едва удержалась на ногах в этом потоке любви и нежности. Наконец он сделал шаг назад и приложил ладонь ко лбу:
— Дорогая, я даже не знал, как сильно тебя хочу.
— И я тоже, — эхом отозвалась я.
Ричард взял меня за руки и потянул за собой на диван.
— Все было под контролем, а теперь вот вышло из-под него. Я чувствовал, если только тебя увижу, то все мои клятвы, какие я только давал себе, разлетятся на мелкие кусочки.
Я засмеялась от радости, чувствуя, как кружится моя голова.
— А я не давала себе никаких клятв, Ричард. Я совершенно бессовестная.
Он потряс меня за плечи:
— Дорогая, ты просто сумасшедшая. Ты помнишь о том, что я женатый человек?
— Да. И что?
— Что-о?
— Если бы твоя жена любила тебя и ты был счастлив в браке, я бы никогда не встала у тебя на дороге. Я вообще считаю это очень некрасивым. Но ведь ты несчастлив с Марион, и она не любит тебя. А раз так, какое значение имеет твой брак?
— Да, та права, — горько вздохнул он. — Но если посмотреть на все с другой стороны? Со стороны Розы-Линды.
— А на что здесь смотреть, Ричард? Я просто не могу жить без тебя.
Он посмотрел в сторону и снова улыбнулся своей загадочной улыбкой фавна:
— Дорогая, ты принимаешь опрометчивое решение… Надо вести себя осмотрительнее. И чему вас только в монастыре учили?
— О, прекрати… Это невозможно слушать! — прервала я его рассуждения и положила голову ему на плечо.
Я чувствовала, как его рука скользит по моим волосам, и сидела не шевелясь, чтобы продлить это мгновение.
— Дорогая, — продолжал он, — это все моя вина. Я знал, что нельзя доводить все до такого состояния.
— Молчи и не порть все выяснениями, кто и в чем виноват.
— Но ведь ты понимаешь, куда это нас заведет, — проговорил он.
Я тяжело вздохнула, к горлу подступил ком.
— Да, но мне все равно.
— Роза-Линда! — почти сердито сказал он. — Ты должна думать об этом!
Я подняла голову и посмотрела ему в глаза:
— А я не думаю. Я люблю тебя. Я так тебя люблю, что все другое не имеет значения.
— О, но это же плохо.
— А ты? Ведь ты чувствуешь то же самое!
Он снова обнял меня за плечи и закрыл глаза.
— К сожалению, да, — сказал он, — но я мужчина, и я старше, поэтому чувствую ответственность за тебя.
— Не уходи, если ты на самом деле любишь меня, Ричард! Ведь я знаю, что ты очень одинок, несмотря на такую занятую жизнь, работу. Обещаю, что я не буду вести себя как собственница… Я не стану пытаться вмешиваться в твою жизнь или занимать твое время, когда приедет твоя дочь. Но когда она будет в школе… когда ты один. О, Ричард! Давай будем встречаться, позволь мне хотя бы иногда видеться с тобой. Для меня это значит все на свете…
Он смотрел на меня, его лицо внезапно побледнело. Я видела, как он мучается, раздираемый внутренними противоречиями.
Наконец он перестал бороться со своими чувствами и обнял меня. Я почувствовала его губы на своих губах, в свой поцелуй он вложил всю свою страсть, всю нежность. Затем прошептал:
— Ты для меня так много значишь! И если я для тебя значу так же много, я не оставлю тебя. Да, у меня есть Роберта, но… она так далека от всего этого. Наши отношения никак не отразятся на ней. Марион меня не любит, я нужен ей как номинальный муж, таким я и останусь для нее. Но ты, ты моя любовь, ты самое лучшее, что могла мне дать жизнь, Роза-Линда. Я верю тебе, дорогая. И я люблю тебя. Я могу сделать для тебя все, что угодно. Единственное, чего я не могу сделать теперь, — это жить без тебя.
Он снова и снова целовал меня, мои щеки горели от его поцелуев. Затем он взял мои руки в свои и поцеловал обе ладони. Ричард едва слышно проговорил:
— Я никогда не сделаю тебе больно. Я не прощу себе этого.
— Нет, не волнуйся. Никто… никто… никогда не узнает о нас. Никогда.
Он глубоко вздохнул:
— Никто не должен узнать. Но именно от этого мне так больно. Для меня это не случайная и ничего незначащая связь. Мне так бы хотелось показать тебя всем. И сказать: «Это Роза-Линда. Я люблю ее».
Меня тронули его слова, я была очень благодарна Ричарду за них, мои глаза защипало от слез.
Он закурил. Мне нравилось смотреть на него такого — волосы взъерошены, галстук чуть съехал на сторону, руки чуть дрожат. Его вид подчеркивал близость, которая существовала между нами. Я чувствовала, что схожу с ума от радости. Я знала, что теперь мы не расстанемся. Весь мир вокруг страстно обещал мне, что теперь наконец я отдохну от той боли, которая застряла в моем сердце. Я сказала:
— Позволь мне сделать для тебя чай…
— Мы сделаем его вместе, — довольно улыбнулся он.
И мы вместе отправились на мою маленькую кухню, я поставила чайник на плиту, и мы стали вместе ждать, когда он закипит. Потом я стала ставить чашки, готовила все к чаю, а Ричард то касался меня рукой, то целовал в волосы, то обнимал за плечи. А я думала, что все это выглядит, как будто мы муж и жена. Он только что вернулся с работы, а я собираюсь покормить его. О, как я люблю его!
Я рассказала ему о моих последних днях на Уимпол-стрит, о том, что Дикс оставил мне наследство.
Мы оба находились в состоянии экзальтации. Мы все время посмеивались сами над собой, и Ричард рассказывал мне забавные истории о своей последней поездке в Испанию. Но он ни словом не обмолвился о неделе в Биаррице с Марион. А я даже и не хотела ничего об этом знать.
Меня не мучили никакие угрызения совести. С какой стати? Я ничего не отнимала у нее. Я брала то, что ей было не нужно. О, мои монашки сошли бы с ума, они бы остолбенели от шока! Моя покойная мать тоже не одобрила бы связи с женатым мужчиной. Но мы с Ричардом чувствовали и думали по-другому. Я буду любить его до самой своей смерти.
Он снова обнял меня за плечи, мы на мгновение замерли. Затем он сказал:
— Я верю тебе, Роза-Линда. Я никогда не предам тебя. Я слишком люблю тебя, чтобы променять на какую-то другую женщину.
— У меня такое чувство, Ричард, что мы стали с тобой мужем и женой, — улыбнулась я, чувствуя, как дрожит мой голос.
Он прижал меня к себе.
— Да, моя дорогая. И в то же время нет. Я должен быть честным с тобой. Мы не сможем видеться с тобой каждый день, а иногда придется пропустить и неделю-другую. Ты же знаешь, я часто уезжаю, иногда на континент, да и в Англии хватает работы. Я не смогу брать тебя с собой. Для компании имеет значение моя репутация. Ведь ты понимаешь это? Да, дорогая?
Я закрыла глаза.
— Да, — прошептала в ответ.
— Но мне бы очень, очень хотелось, чтобы ты все время была со мной. Чтобы ты была моей женой.
— Да.
— А когда Берта на каникулах, я тоже не смогу видеться с тобой.
— Да… — Казалось, я просто задыхаюсь от этого слова. Вдруг у меня возникло странное ощущение. Его честность, порядочность вдруг вычеркнули меня из его жизни. Я буду появляться только в промежутках между его семейными делами.
Он посмотрел мне в глаза и сразу понял, о чем я подумала. Ричард прижал меня к себе и погладил по волосам.
— Моя девочка, скажи мне, чтобы я ушел, и я уйду. И больше никогда не побеспокою тебя. Я слишком боюсь сделать тебе больно. Не хочу, чтобы моя любовь к тебе легла на твои плечи еще одним бременем.
В ответ я отвернулась в сторону, посмотрела в окно, обняла его за талию и прислонилась лбом к его плечу.
— Нет. Так будет еще хуже. Моя любовь слишком много для меня значит. Мы будем видеться с тобой только тогда, когда ты сможешь. Ты не услышишь от меня ни одной жалобы. Клянусь, я никогда не стану камнем на твоей шее. Ты будешь приходить сюда ко мне. Все будет хорошо.
— Да, мне здесь так хорошо, — сказал он. — Твоя квартирка стала первым настоящим домом для меня после смерти моей матери.
Я кивнула. Мы долго стояли не двигаясь. Затем он прошептал мне на ухо:
— Дорогая… Мне нужно идти. Я возвращаюсь в Ракесли сегодня вечером. У нас сегодня гости… Приедет родня Марион. Уэйлинги… Я должен быть там. Я обещал леди Уэйлинг.
Я попыталась улыбнуться. Да, мне было больно, но я улыбалась. Мне нужно было выполнять свое обещание. Я не должна была показывать ему, как мне трудно. Ричард не должен чувствовать себя рядом со мной обязанным, уставшим, грустным, угнетенным…
— Ничего страшного. Ты ведь опять скоро появишься, — спокойно проговорила я.
Он ответил:
— Как только смогу. Возможно, завтра. Я хочу быть с тобой, и гораздо дольше, чем пара часов.
Мое сердце жгло все внутри огнем. Я кивнула. Он снова заговорил:
— Я возьму тебя с собой во Фрейлинг. Мне очень хочется, чтобы ты побывала там. Никого из моих знакомых там не будет. А Ира Варенски не знает мою семью. Тебе понравится во Фрейлинге. Там так красиво. Ты помнишь, я тебе рассказывал об этом месте?
— Да, Ричард.
— Я хочу, чтобы первые моменты нашей любви прошли там, — сказал он со странным, каким-то отрешенным видом. — Я позвоню Ире по телефону и поговорю с ней. Она всегда говорила мне, что я найду свое счастье. Она единственная все поймет и не осудит нас за это.
Я едва слышно проговорила:
— Ты хочешь, чтобы все произошло там… а не здесь?
— Да, — ответил он. — Когда ты приедешь туда, ты поймешь почему. Там рай. Я всегда мечтал провести во Фрейлинге ночь с женщиной, которую полюблю. Ты не откажешься поехать со мной туда в ближайший уикэнд, если я все устрою, Роза-Линда?
Я была потрясена, нужные, правильные слова не шли мне в голову. Я только смогла тихо пробормотать:
— Все, что ты хочешь…
— О, дорогая, — сказал Ричард. — Как я хочу сделать для тебя что-то приятное.
— То, что приятно тебе, приятно и мне, — продолжая обнимать его, улыбнулась я. — Подписываюсь под словами: «Не покидай меня, прошу, / Я в сердце Бога твоего ношу…» Ни о чем не беспокойся, Ричард. Все, что хорошо для тебя, хорошо для меня. И так будет всегда.
— Дорогой мой малыш, — сказал он. — Ты давно для меня стала всем. Если честно, то я едва не умер, пока мы не виделись. Я никогда больше не оставлю тебя.
Он поднял мою голову и снова поцеловал в губы. Как я ненавидела этот момент — мне так не хотелось, чтобы он уходил. И в то же время я была просто счастлива, как сумасшедшая. «Пусть судят те, кто хочет рассудить,/Как правильно и нет любить», — усмехнулась я про себя. Пусть нас осудят за нашу «неправильную, неприличную» любовь, но нас соединила судьба, сила, которая оказалась сильнее нашей собственной воли. И что может быть правильнее, моральнее и чище, чем любовь?