Выругавшись - действительно ведь наглости хватит проверить, а потом устроить концерт за то, что не ценит «дружеской» заботы, - Никита нашел упаковку лубриканта и оторвал колечко презерватива от золотой ленты из фольги, чтобы положить их в кошелек, когда соберется идти с Ильей. Потом подумал и на всякий случай присоединил к ним второе колечко. А вот перед выбором белья Никита завис надолго.
В упаковке находилось трое трусов, что должны были подчеркнуть его достоинства и скрыть недостатки, как указывала реклама. Все они имели разный цвет - черный, белый и телесный, - и, соответственно, разного цвета были звезды-вставки. Белое Никита сразу отложил в сторону, а вот перед выбором черное-телесное завис на добрых полчаса, пока не выбрал телесное белье, решив, что черное будет выглядеть слишком… вызывающе.
Выбор был сделан, одежда аккуратно развешана, все остальное разложено, но телефон молчал.
Послонявшись по квартире без дела, Никита решил заняться приготовлением обеда, благо капуста в доме имелась, так что он быстро настрогал ее и стушил, решив использовать как гарнир к сосискам. Влад пришел как раз вовремя, притащив пару пакетов с овощами с ближайшего рынка, куда, собственно, и отлучался. Друзья сели обедать, только Никите от волнения кусок в горло не лез. Луганцов все поглядывал на телефон, лежащий возле тарелки, но экран оставался по-прежнему темен. Несколько раз Никита сам включал телефон, проверяя, есть ли связь, Влад же, хитро поглядывая на друга, только улыбался.
- Ты как нетерпеливая девица ждешь, что…
Договорить Самойлов не успел, потому что его прервала пронзительная мелодия сигнала, а на экране высветился незнакомый номер. Влад поморщился: он давно убеждал Никиту поставить на телефон нормальную песню, а не какую-то абракадабру, но друг упорно отказывался, уверяя, что к этой музыке привык. И сколько Влад ни доказывал, что музыкой это пиликанье назвать нельзя, Луганцов оставался непреклонен. А вернее, упрям как баран, под знаком которого он, собственно, и родился.
- Да, слушаю, - быстро проговорил Никита, чувствуя, как сердце отстукивает сумасшедшую чечетку в груди. – Через час? Смогу. Хорошо. До встречи.
Отключив телефон, Луганцов еще минуту сидел в ступоре, глядя на погасший экран.
- Ну, что он сказал? – не выдержав, затеребил друга Влад.
- Через час у центрального входа в парк. И еще велел куртку обязательно надеть.
- Так, давай одеваться, - тут же подскочил Влад. – Хотя нет, сначала душ и все что надо, а потом одеваться.
- Думаешь, душ обязательно? Может, мы просто погуляем?
- Может. А может, нет. Тебе оно надо, опозориться в самый ответственный момент? – Никита отрицательно закрутил головой, чувствуя себя еще более неуклюжим, чем обычно. – Вот, а потому в душ.
Через час благоухающий и облаченный в обновки Никита стоял у центрального входа в парк, ожидая Илью. Он нервно расхаживал взад-вперед, поминутно одергивая ветровку и поглядывая на проходивших мимо людей, а когда рядом с ним остановился черный хромированный мотоцикл, Луганцов немного отошел в сторону, чтобы тот не закрывал ему обзор. Каково же было его удивление, когда мотоциклист снял шлем и окликнул знакомым голосом:
- Не меня ждете, молодой человек?
Илья, одетый в черную кожаную куртку и такие же штаны, держал подмышкой черный шлем с зеркальным забралом и улыбался Никите, довольный произведенным эффектом.
- Илья?
- Он самый, - рассмеялся Бородин, а потом протянул Никите другой шлем, темно-бордовый. – Надевай, и поехали, покатаю.
Сказать, что Никите понравилось, – значит ничего не сказать. Город проносился мимо смазанным пятном, мелькали деревья, люди, машины, а Луганцов сидел позади Ильи, обнимая его руками, изо всех сил прижимаясь к спине, и жалел только об одном: шлем не давал почувствовать, как ветер бьет в лицо. Когда они попадали в пробки и Илья ловко маневрировал между машинами и людьми, Никите хотелось кричать и смеяться от счастья, раскинув руки в стороны, но ему было неловко выражать свои чувства столь открыто, поэтому он просто улыбался, наслаждаясь близостью самого лучшего мужчины на свете.
Если бы кто-нибудь спросил его, сколько времени продолжалась их поездка, Никита ни за что бы не смог ответить. Он просто помнил, как они ехали по городу, пока не оказались за его пределами. Помнил, как кружили между деревьями, пока не выехали к какой-то речке. Помнил, как целовался с Ильей там, прижатый к дереву, и как сладко ныли после этого губы, и как больно упирался возбужденный член в шов с молнией, пока ехали обратно. Помнил, как оказался в подъезде и снова целовался, поднимаясь в лифте из подземного гаража. Помнил свое облегчение, когда Илья расстегнул проклятую молнию и приспустил его белье, выпуская наружу истомившийся член. А потом были прикосновения к головке и тихий шепот-вопрос, который Луганцова и отрезвил:
- Ты правда хочешь этого?
- Да, - Никита решительно тряхнул головой, но руки Бородина вдруг поправили на нем одежду, разве что молнию застегивать не стали, и исчезли. Сразу стало невыносимо стыдно, словно он напрашивался на секс и ему отказали, но крепкий поцелуй быстро выбил из головы подобные мысли.
- Никита, я пока приму душ, а ты проходи в спальню, устраивайся. Там есть сок и фрукты, если хочешь. Извини, но ничего крепче кофе дома не держу.
- Мне и не надо, - тут же ответил Луганцов, а Илья, кивнув в сторону двери слева, скрылся в ванной.
Только сейчас Никита сообразил осмотреться. Квартира оказалась довольно большой. Дверь справа, за которой скрылся Илья, вела в ванную комнату, судя по тому, как зашумела там вода. Рядом оказался туалет, дальше коридор изгибался буквой «г», ведя на кухню, а вот комнат в квартире оказалось две. Ближайшая к кухне дверь вела в гостиную, которая оказалась светлой, довольно большой комнатой, хоть и скудно обставленной мебелью. Зато техника в ней была довольно приличная: плазма на стене, комп со всеми полагающимися причиндалами, музыкальный центр, расположенный на небольшом возвышении возле дивана. Светло-бежевые гардины были распахнуты, так что Никита смог заметить довольно красивый вид на вечерний город сквозь едва колышущийся из-за открытого окна тюль.
В эту комнату Никита заходить не стал, просто осмотрелся с порога и двинулся дальше, оказавшись у той самой двери, на которую ему кивал Илья. Здесь было так же светло, как и в гостиной, и так же мало мебели, только кровать и пара тумбочек, а также трехстворчатый шкаф в углу, у двери, и плазма на стене перед кроватью. Возле кровати еще имелся маленький столик на колесах, на котором стояла ваза с виноградом, яблоками и бананами, а также пакет апельсинового сока и пара стаканов. Гардины в спальне оказались нежно-голубого цвета с белыми полосами. Так же, как и в гостиной, здесь было раскрыто окно, только из него открывался уже другой вид: городской центральный парк и небольшой участок озера. Значит, Илья жил совсем недалеко от них.
Прикинув положение дома и высотность, Никита чуть не присвистнул: этот дом у них в районе называли «белым» за то, что жили в нем преимущественно бизнесмены. Теперь Луганцов смог более здраво взглянуть на Илью. Мотоцикл, на котором они ехали, наверняка был не самой дешевой игрушкой. Никита как-то читал, что приличный байк стоит дороже нового мерса средней руки. Понимание того, что Илья - обеспеченный человек, пугало. В голове мелькнула мысль: «Он может подумать, что я из-за денег…», но додумать ее Луганцов не успел, так как на пороге вырос Илья, облаченный в бордовый халат и с мокрыми после душа волосами. Он сразу почувствовал, что настроение у Никиты изменилось, а может, и увидел это по его глазам.
- Что-то не так? – тихо поинтересовался Бородин, чуть наклонив голову влево.
- Все так, только… это все… - Никита обвел руками комнату, не зная, как правильно выразиться, чтобы его поняли.
- А, ты имеешь в виду квартиру? Так она не моя, - Илья спокойно прошел к кровати и сел на нее, принявшись общипывать виноград. – Я, когда в город перевелся, сначала квартиру снимал, а потом друг, с которым мы когда-то вместе служили, предложил мне тут пожить, сам-то он уехал на три года за границу по делам, вот я тут и обосновался. Он мне еще и машину свою оставил, но я ей не особо пользуюсь, предпочитаю по городу на двух колесах передвигаться - так и быстрее, и надежнее. Кстати, ты есть не хочешь? А то можем заказать. Тут на первом этаже ресторанчик есть неплохой. - Никита отрицательно покачал головой, чувствуя себя очень неловко. Хотя член в штанах все еще требовал внимания к себе, но настрой прошел. - Тогда давай телевизор посмотрим, - поняв, что происходит, предложил Илья, перебравшись на противоположную часть кровати и выразительно похлопав по месту рядом с собой. – Просто полежим и посмотрим.
- Что ты меня как девушку уговариваешь? – Луганцову было немного обидно за такое обращение, а вот Илья вдруг развеселился.
- А ты не веди себя как девушка на первом свидании: и хочется, и колется, и мама не велит, - интонация, с которой эта фраза была произнесена, заставила Никиту улыбнуться, отбрасывая все страхи и переживания, и прилечь на указанное место, скинув туфли. Теплое тело Ильи рядом, как ни странно, не напрягало, так что, устроившись поудобнее, Луганцов спросил:
- Что смотреть будем?
- Не знаю, сейчас поищем, - взяв с ближайшей тумбочки пульт, Илья включил телевизор и принялся перещелкивать каналы, комментируя: - Новости, мыло, мыло, реклама, футбол. Будешь смотреть футбол? - Никита отрицательно покачал головой. - Тогда идем дальше: политика, реклама, балет, мыло, боевик, мультики. Оставим мультики? Смотри, какие смешные ребята: руки до пола, глазки навыкате, хвост… или это не хвост? Ну, все равно. Ночью такие приснятся – не отмашешься.
Вскоре Никита уже откровенно смеялся над комментариями Бородина, а потом они наткнулись на канал для взрослых. Илья еще пару минут рассуждал о достоинствах грудастой красотки, появившейся на экране, вызывая тем самым взрывы смеха у Никиты, а потом, отложив в сторону пульт, перекатился на бок, чтобы провести ладонью по груди Луганцова, медленно расстегивая пуговицы на рубашке.
Никита сглотнул, понимая, что Илья настроен на несколько иное времяпрепровождение, чем просмотр телевизора, а тут еще аккомпанемент охов и ахов пошел из динамиков, так что Луганцов немного взволновано посмотрел на открытую дверь спальни, убеждаясь, что в случае чего сможет сбежать. Возможно.
- Ты можешь уйти, - правильно истолковав взгляд Никиты, произнес Илья, расстегнув последнюю пуговицу, но Луганцов отрицательно покачал головой, чувствуя, как к нему возвращается утраченное было возбуждение. - Тогда я выключу телевизор, если ты не возражаешь. Раздражает меня этот международный язык порнографии.
Тихий щелчок пульта - и экран потемнел, а в следующую секунду Никита почувствовал, как по его груди заскользили чужие ладони, побуждая выгнуться им навстречу, чтобы более полно ощутить горячее прикосновение. Новая порция поцелуев вскружила голову не хуже вина, а когда губы и язык закружили вокруг пупка, спускаясь все ниже и ниже, Никита вообще потерялся в ощущениях. Он даже не помнил, когда с него стянули джинсы, зато хорошо запомнил потрясенное лицо Ильи, увидевшего его «звезду». Мужчина, казалось, захлебнулся от удивления, а потом, тихо простонав, начал целовать член прямо сквозь ткань, изредка обхватывая его губами.
Позже Никите было стыдно вспоминать об этом, но, почувствовав впервые влажный поцелуй ТАМ, он вдруг кончил, пачкая свое новое белье, не в силах сдержать хриплые стоны. Илья же быстро сорвал с него проклятую тряпку и начал неистово вылизывать испачканный живот, изредка прикусывая кожу зубами.
- Мой мальчик. Мой, - слышал Никита между поцелуями-укусами и понимал, что этим все не закончится.
Он хотел сказать, что у него с собой есть все необходимое, но Илья уже приподнялся на локтях, нависая над ним, чтобы поцеловать. Ощущать на чужом языке собственный вкус было странно, но не так противно, как он раньше воображал себе. Да, они с Владом не раз помогали друг другу расслабиться, но желание целоваться после этого как-то не возникало. Теперь же оно стало таким всепоглощающим, что Никита инстинктивно обвил Илью руками за шею, не давая отстраниться, пока дыхание не сбилось окончательно.
- Позволь мне так же… - попросил Луганцов, немного отдышавшись, и Илья, на миг задумавшись, согласно кивнул. Сбросив халат, он лег на спину, позволяя рассмотреть свое тело во всей красе. Вид его возбужденного естества поразил Никиту в самое сердце. Сам он, как и Влад, не отличался большим размером, а здесь…
- Это целый Колóсс, - выдохнул он, кончиками пальцев касаясь обнаженной головки.
- Ну, до Колосса Родосского ему далеко, - немного напряженно улыбнулся Илья, - к тому же он не из глины, так что буду очень благодарен если ты… а-а-ау! - Бородин вскрикнул, когда Никита наклонился вперед, решившись приласкать его языком и губами.
Пришлось потрудиться, доводя Илью до разрядки, но оно того стоило. Вид искаженного страстью лица настолько завел Никиту, что он вновь возбудился. Сперма оказалась горьковато-пряной на вкус, но это не испугало и не оттолкнуло, а, наоборот, подзадорило перейти на новый, более тесный уровень отношений, тем более что Илья, как только его дыхание немного выровнялось, перевернулся, укладывая Луганцова на спину и устраиваясь у него между ног.
Новый минет сопровождался новыми ласками. Лубрикант Никиты им не понадобился: у Ильи был свой, которым он и воспользовался, подготавливая парня.
Первое проникновение оказалось немного болезненным, несмотря на долгую растяжку, но Илья замер, давая Никите привыкнуть к себе, а вскоре взмокший парень уже сам двигался навстречу, умоляя не останавливаться.
Такого потрясающего оргазма Никита еще никогда не испытывал. Когда он пришел в себя, Илья, с тревогой заглядывающий ему в лицо, облегченно выдохнул:
- Как ты? Может, пить хочешь?
- Хочу. И есть тоже. Только сначала душ принять бы.
Илья тут же чмокнул его в кончик носа.
- Сейчас закажу ужин. Где душ - ты знаешь. Останешься у меня на ночь?
Никита на мгновение задумался, а потом с сожалением помотал головой.
- Завтра утром на занятия, да и Влад будет волноваться.
- Тогда попей сок, я отнесу тебя в душ. Пока ты будешь мыться, закажу еду, а потом провожу тебя домой.
- Зачем нести? Я сам, - поднимаясь, начал возражать Луганцов, но тут же охнул, падая обратно.
- Это все потому, что кто-то слишком резво скачет, - тут же рассмеялся Илья, подхватывая его на руки.
- Нет, это все потому, что у кого-то слишком большой инструмент, - тут же нашелся с ответом Никита, все еще морщась от дискомфорта сзади.
- Ничего: душ, мазь, свечка - и будешь как новенький.
- Ты еще скажи, что до свадьбы заживет.
Теперь смеялись уже оба. Так легко и хорошо Никите давно не было, несмотря на некоторые неудобства. А душ они все же принимали вместе. Илья собственноручно вымыл своего парня, иногда целуя его и нашептывая всякие непристойности, потом отнес его в спальню, накормил и отвез домой на машине, решив, что в седле байка Никите будет не совсем удобно.
Прощались они не долго: всего один поцелуй, но какой… После него Никита почувствовал, что будет с огромным нетерпением ждать новой встречи, даже если боль в самом интимном месте не уляжется. Однако Илья оказался прав, прописывая ему «лечение»: утром Луганцов испытывал лишь легкий дискомфорт, на занятиях сидел без каких-либо проблем, да и на работе отстоял свою смену вполне нормально, благо понедельник был спокойным. И только грустно вздыхающий и выспрашивающий подробности Влад заставлял Никиту смущаться и краснеть, невольно вспоминая прошедшую ночь.
========== Глава 4 ==========
Владислав влюбился. Впервые влюбился по-настоящему. Он понял это, когда увидел мужчину своей мечты, потому что влюбленность в остальных «кумиров» была легкая, восторженная, можно даже сказать, какая-то детская. А эта была настоящая любовь, с болью в груди и желанием видеть каждый день, пусть и мимолетно.
Все началось с того, что в понедельник у Влада отменили последнюю пару. Он отправился домой раньше, не дожидаясь Никиту, которому предстояло отсидеть еще две лекции. По пути Влад решил заглянуть в супермаркет, чтобы пополнить холодильник, ведь в субботу они этого так и не сделали, да и всякие бытовые мелочи вроде моющего средства для посуды надо было прикупить. Так что, вооружившись списком, Самойлов поспешил в ближайший магазин, как раз расположенный по пути домой, а там…
Всякие контртеррористические учения давно перестали быть редкостью в городах, так что, кроме кучи зевак, мало кого интересовали, вот и Влад хотел было пройти мимо, когда увидел ЕГО. Мужчина, командовавший бойцами, выкуривающими «террористов» из жилого дома, стоял с рацией в руках возле военного “бобика”. Одетый в форму цвета хаки и черный бронежилет, на голове - черная же каска с затененным щитком, поднятым вверх, так что лицо поначалу было видно не очень хорошо, но что-то в фигуре и движениях привлекло внимание Влада. Этот человек ему напомнил тигра, одного из самых опасных, но и самых красивых хищников мира. Когда «террористы» были скручены и увезены на машине, командир по рации дал отбой и к “бобику” подкатил автобус, в который начали загружаться бойцы группы захвата. В этот момент мужчина снял свою каску, мазнув рассеянным взглядом по собравшейся толпе, и Влад окончательно пропал. Темно-каштановые волосы незнакомца отливали на ярком солнце красным золотом, а синие глаза оказались такими пронзительными, что Самойлов не удивился бы, скажи ему кто-нибудь, что этот человек видит всех насквозь. Владу даже показалось, что взгляд синих глаз задержался на нем немного дольше, чем на остальных людях, но все же решил, что ему это только почудилось, потому что мужчина тут же развернулся и сел в “бобик”, а тот умчал его вниз по улице; следом двинулся автобус, увозя бойцов.