Мы рассмеялись.
— Конечно, все будет хорошо, — сказал он.
Я так и спала в ту ночь в его рубашке в своей постели.
А на следующий день у Брендана был выходной, и мы с ним маялись дурью на нашем пляже. Он решил, что уже надо искупаться в океане. Я так не думала.
Но он все-таки полез в еще холодную воду и даже немного проплыл. Но быстро оттуда выскочил, сизый и трясущийся.
И мы с ним, хохоча, растирали его большим полотенцем. А потом он повалил меня на песок, и мы с ним запутались в этом полотенце.
А вокруг нас скакала моя собака и лаяла от счастья, что кругом такой беспорядок.
Когда я все-таки высвободилась из объятий Брендана, выпуталась из полотенца и встала на ноги, смеясь и отряхиваясь от песка, я увидела, что с веранды своего дома за нами наблюдает дядя Санди. А когда я через мгновение подняла глаза, его на веранде уже не было.
Брендан лежал передо мной, большой и красивый. Я наклонилась к нему, он сел и уткнулся лицом в мой живот. Я обняла его за голову так, как будто кто-то его у меня собрался отнять.
— Ну что ты, все хорошо, — сказал он мне.
— Все хорошо, — сказала я, хотя мне хотелось плакать.
Чуть позже к нам в дом дозвонилась моя мама. Она сказала нам с тетей Бетси и бабушкой Амандой, что не может приехать на мою свадьбу, так как у нее полным-полно важных дел где-то на другом конце земли.
Бабушка Аманда сказала, что она на мою маму уже даже устала обижаться и для нее главное, чтобы не обижалась я. А я сказала, что как же я могу на нее обижаться, она же моя мама. На том мы все и успокоились.
Ночью я опять пришла к дяде Санди. Мы с ним лежали на пушистом ковре перед телевизором, ели попкорн, смотрели кассету с фильмом, который он сейчас снимал, и критиковали этот фильм.
Это была комедия, нам было ужасно весело. Еще там были казусы, которые случились на съемках, они были великолепны.
— Ты их тоже в фильм вставишь? — спросила я.
— Вот мы и думаем сейчас с Ричардом над этим вопросом, — улыбнулся он.
— А кто писал сценарий?
— Не поверишь, мы сами.
— Да, весело вы там проводите время.
— Ну мы его уже второй год пишем.
— Медленно, медленно работаете.
— Это же нелегко!
— А почему не рассказывал?
— Хотел сделать сюрприз.
— А сейчас почему рассказываешь?
— Уже почти все снято.
— Ой, ты опять Хилари Кейл совершенно ненакрашенной снимаешь, как тебе удается ее уговорить? Она же так заботится о своем внешнем виде, говорят, у нее по двадцать косметологов на площадке у других режиссеров.
— Она мне доверяет. Она знает, что я сниму ее в самых лучших ракурсах. Да и еще Дэвид Майер хорошо ее камерой берет.
— Ты опять Дэвида Майера на фильм пригласил? Как у него со спиной?
— Все нормально. Правда, он три месяца на вытяжке лежал.
— Да, тоже не позавидуешь.
Я помолчала.
— Кстати, извини, совсем не было времени прочесть твой сценарий, — сказал он. — На днях обещаю, хорошо?
— Хорошо, — сказала я, сделав вид, что мне безразлично.
Хотя он должен был знать, как важна начинающему сценаристу оценка его творчества, и чем скорее, тем лучше. А так — ходи и красней, что там прочитал у тебя человек, мнение которого тебе важно, и какое у него вообще это мнение.
24
На следующий день мы с Ванессой примеряли мое свадебное платье и спорили, какую прическу мне лучше сделать. Ванесса советовала что-нибудь объемное и впечатляющее.
Я сказала, что буду невестой с распушенными волосами. Тогда Ванесса сказала, что нас наверняка будут снимать для газет, раз меня к алтарю поведет Санди Хоггард.
А я сказала, что все равно просто разбросаю волосы по плечам, раз я так решила.
— Я даже в кино такого не видела, чтобы в день свадьбы волосы просто разбрасывали по плечам, — сказала Ванесса.
— Ну ты и сравнила, — сказала я. — То — кино. А в жизни чего только не бывает.
Мы посмеялись.
— А почему ты не спрашиваешь, что у меня нового и интересного? — сказала Ванесса.
— Ну ты, наверное, познакомилась с каким-нибудь самым лучшим в университете старшекурсником.
— Как ты догадалась?
— И наверняка ваше знакомство состоялось, когда ты упала на лестнице.
— Нет, в столовой, — рассмеялась Ванесса.
Ночью мы с дядей Санди жарили барбекю на заднем дворе его дома. Он замариновал мясо в вине, и мы должны были немедленно узнать, что получилось.
— Видели бы нас тетя Бетси и бабушка Аманда, — сказала я.
— Ой, надо было их тоже позвать, — сказал он.
— Ну что ты, они бы не поняли.
— Барбекю?
— Нет, — улыбнулась я, — то, что все это надо есть в два часа ночи.
— А где Брендан? — спросил Санди.
— Спит. Он очень устает на работе. Моя собака, кстати, тоже спит.
— Она еще маленькая. Все дети много спят. Они во сне растут и взрослеют. Кстати, уже пора нанимать инструктора твоей собаке. Сенбернары — серьезная порода, с ними должен заниматься профессионал.
Мы с ним сидели у огня, и маленькие золотые лучики отражались в его глазах.
— У тебя глаза цвета неба и цвета океана, — сказала я.
— Так неба или океана, ты определись, — сказал он.
Мы рассмеялись.
— Мама не приедет, — сказала я.
Он понимающе кивнул.
— Она занята, ее можно понять, — сказал он.
— Вот я и стараюсь понять.
— Вот и хорошо.
— А ты помнишь свою маму? — спросила я.
— Конечно, помню.
— Расскажи.
— Ну-у я помню, как она мне говорила… — Он задумался. — Она говорила: «Александр, моя любовь будет всегда с тобой, где бы мы с тобой ни были, помни об этом всегда». — Он опять задумался. — И я помню об этом всегда, — сказал он через время.
Я сидела раскрыв рот.
— Но почему — Александр? — сказала я.
— Что?
— Почему она говорила тебе — Александр?
— Потому что это мое имя.
— Как твое имя?
Он пожал плечами.
— Так называла меня моя мама.
— А почему тебя больше никто так не называет?
— Не знаю, все привыкли звать Санди.
Я надолго задумалась.
— И никто больше не знает, что твое имя Александр?
— Ну почему же, бабушка Аманда знает.
Я молчала.
— Вот как в жизни все складывается, — сказала я спустя какое-то время.
— Как? — поинтересовался он.
— Не так, как было задумано с самого начала.
— Ты рассуждаешь как взрослый человек, — улыбнулся он.
— А я и есть взрослый человек. Ты не заметил?
— Заметил.
А на следующую ночь мы с ним бродили по темному пляжу. На мне были две его рубашки, которые мы захватили у него дома.
Было очень темно, поэтому мы иногда чуть не падали, спотыкаясь о песчаные барханы, хватались друг за друга и смеялись.
— Обожаю спать на берегу, — сказала я, — когда над тобой горячее солнце и ветер обдувает лицо.
— Доминик, — сказал он. — Ты никогда. Не спишь. На берегу.
— Откуда ты знаешь?
— Я все про тебя знаю.
— Мы пару раз заснули с Ванессой на учебниках.
— Ну на учебниках — это совсем другое дело. На них просто полагается спать, — сказал он очень серьезным голосом.
— Ты рассуждаешь как взрослый человек, — сказала я.
— Что?
Он схватил меня на руки и понес выбрасывать в океан. А я крепко держалась за его шею и визжала ему в ухо.
— Ладно, не буду, — сказал он, — а то ты сейчас полгорода разбудишь.
Он поставил меня на землю, и мы с ним держались друг за друга, совершенно обессиленные от смеха.
А потом мы согревались горячим кофе в его доме, прямо перед большим окном, выходящим на океан. Уже вот-вот должно было светать.
Солнце собиралось выходить из-за скал и освещать этот мир своим волшебным теплым светом.
— Я прочел твой сценарий, — неожиданно сказал дядя Санди.
Я почувствовала, как мое лицо стало гореть. Но он замолчал и долго ничего не говорил.
— Я давно его прочел. В ту же ночь.
Я очень удивилась.
— А почему не говорил? — тихо сказала я.
— Не хотел, чтобы ты была напряжена в эти дни, — сказал он.
Он опять задумался. Я тоже не могла ни слова сказать.
— Там все, как ты хотела. Мраморные полы, витые колонны, звон хрустальных бокалов, выезды в открытом автомобиле, огромные шляпы с вуалью и дамский мундштук с сигаретой. Я заметил это.
Он достал сигарету и закурил.
— Конечно, там много чего нужно переделать. Но для первого опыта очень неплохо.
Мне хотелось глупо улыбаться. Это была в общем-то большая похвала.
Он еще подумал.
— Ты очень интересно описала главного героя, — сказал он, — ты его описала так, что в него можно влюбиться, поверить ему и пойти за ним на край света. — Он долго думал, а потом все-таки добавил: — Если бы не другой главный герой.
Я стала разглядывать его дом. Как он устроен. Где стоит стол, стулья, кресла. Диваны, книги в шкафу. Хотя знала с детства, что тут и где стоит.
— Хороший парень этот Брендан, состоявшийся, — сказал Санди. — Это тебе не Маркус, которому еще расти и расти. A Брендан — взрослый, серьезный, надежный. Ты любишь его?
Вот так, без перехода. Я застыла как истукан.
Нет, разумеется, я собиралась покачать головой положительно. Но потом я хотела отогнать какую-то мысль и покачать головой отрицательно.
Потом я опять хотела покачать головой положительно. Но вспомнила о великом переселении народов в древние времена и захотела покачать головой отрицательно.
Потом я опять собралась покачать головой положительно. Но вспомнила о проблеме выхода рек из берегов и захотела покачать головой отрицательно.
— Простой вопрос, Доминик, — сказал тем временем Санди, глядя в окно.
Я так и не ответила ему на этот вопрос.
— Мне пора спать, — сказала я.
— Да. Мне тоже не помешало бы вздремнуть, — сказал он.
И тут я стала глубоко и серьезно думать над вопросом, целовать его в щеку или подставлять ему для поцелуя свой лоб, как делала это всю жизнь с самого детства. Но так ничего и не придумала.
Он тоже сидел и не двигался. Тогда я стала искать ногами под столом свои босоножки.
Я долго не могла найти эти свои босоножки, все елозила ногами под столом, да и вообще у меня занемели эти ноги. Потом я наконец-то нашла босоножки, надела их и ушла из его дома.
Было почти пять часов утра, я увидела, что в доме у Брендана загорелся свет. Но я быстро прошмыгнула в свой дом и легла спать, стараясь не думать сегодня больше ни о чем на свете.
О, как я устала за эти дни. Я так никогда в жизни не уставала.
На следующий день я никуда не выходила из дома. Моя собака грызла мой стол и весело смотрела мне в глаза. А мне весь день хотелось плакать.
Бабушка Аманда и тетя Бетси спорили, кого из гостей с кем сажать за столами в нашем ресторане.
— Надо моих подружек «сзади» и «издалека» посадить с какими-нибудь порядочными мужчинами, вдруг в этот день решится судьба моих подружек, — говорила бабушка Аманда.
Это она про тех милых старушек, у которых за душой были долги и заводик бывших супругов соответственно.
— О чем ты говоришь, какие порядочные мужчины в их возрасте, опомнись, — говорила ей тетя Бетси.
Бабушка Аманда обижалась.
— Что ж теперь, если мы так стары, то у нас и судьбы уже никакой нет? — говорила она.
— Есть, но немного другая, — утешала ее тетя Бетси.
Потом пришел Брендан. Я сидела у него на руках на веранде второго этажа, крепко обняв его за голову, и дышала ему в ухо.
— Ну что ты, — говорил он, — я тоже знаешь как волнуюсь.
Потом пришла Ванесса, которая тоже волновалась и не дала нам с Бренданом насладиться обществом друг друга. Нам пришлось играть с ней в карты, чтобы отвлечь ее от таких волнений.
25
В день свадьбы меня трясло. Мне казалось, что у меня высокая температура, меня била дрожь, мне казалось, что я не то съела, меня тошнило, у меня болели зубы, голова, ноги и руки.
— Я тоже так волновалась, когда выходила за твоего дедушку Фредерика, — улыбалась бабушка Аманда.
Они с тетей Бетси помогали мне погрузиться в огромное и роскошное свадебное платье, которое мы с Бренданом купили еще месяц назад. Платье было мало, велико, слишком короткое и слишком длинное.
— Дай ей какую-нибудь таблетку, пока она тут на пол в обморок не свалилась, — сказала бабушка Аманда тете Бетси.
— Какие же таблетки от обмороков бывают? — удивилась тетя Бетси.
— Ну придумай что-нибудь, ты же у нас такая талантливая.
Наконец они решили дать мне успокаивающую настойку бабушки Аманды. Трясясь и дрожа, я выпила половину настойки.
— Это многовато, — покачала головой бабушка Аманда, — теперь она вообще за себя не сможет адекватно отвечать.
— На свадьбах никто не может за себя адекватно отвечать, — сказала тетя Бетси.
— И что же теперь делать? — расстроилась бабушка Аманда.
— Давай оставим все на поруки Бога, — философски подошла к проблеме тетя Бетси.
Бабушка Аманда недоверчиво покосилась на тетю Бетси, но ей пришлось согласиться. Свадьба должна была состояться вот-вот, и выхода океана из берегов вроде не предвиделось.
Потом они уехали в церковь, а Ричард Камер и Санди Хоггард должны были через полчаса привезти меня туда отдельно.
И через время они действительно подъехали к нашему дому.
Они вошли в дом, когда я в прострации разглядывала свой прекрасный образ в зеркале.
— Бог мой, какая красивая невеста! — вскричал Ричард Камер. — Посмотри, Санди!
Но Санди не нужно было приглашать смотреть на меня, он и так уже смотрел мне в глаза.
— Красивая ведь, правда красивая? — стал допытываться у него Ричард Камер.
— Да, очень красивая, — пришлось согласиться Санди Хоггарду.
— А почему ты волосы вот так не сделала? — Ричард Камер стал показывать на своей голове, как нужно было сделать волосы. — На свадьбах обычно какие-нибудь замысловатые прически делают, — сказал он.
А у меня пропал голос что-либо ему отвечать.
— Не надо прическу, — сказал Санди, — пусть будет как есть.
— Ну хорошо, пусть будет как есть, — согласился Ричард Камер.
— Ты готова? — спросил Санди, глядя мне в глаза.
Я кивнула.
— Сумку никакую с собой не берешь? — вспомнил Ричард Камер. — Женщины везде и всюду с сумками ходят. — Он подошел к креслу, в котором лежал театральный ридикюль бабушки Аманды. — Это не твоя сумка? — спросил он.
Я отрицательно покачала головой.
— Ну хорошо, — сказал Ричард Камер, — не твоя так не твоя.
Похоже, он тут был один адекватный человек. Мы с Санди стояли как истуканы.
— Если ты готова, тогда идем, — сказал Санди.
Я опять кивнула.
Тогда он подошел ко мне, взял меня за руку и повел к выходу из дома. У меня заплетались ноги, пересохло в горле и хотелось покурить, хотя я никогда не курила.
На улице свежий воздух не привел меня в чувство. Мне стало еще хуже.
Санди Хоггард и Ричард Камер помогли мне сесть на заднее сиденье машины и аккуратно затолкали туда же огромный подол моего платья.
Репортеры, которые дежурили около нашего дома и которым просто непременно были нужны именно эти кадры, тщательно все сфотографировали для истории.
Санди Хоггард сел за руль, а Ричард Камер на переднее сиденье. Санди стал прикуривать вторую сигарету, а Ричард Камер — развлекать меня и отвлекать от волнения.
— Свадьба это очень важный этап в жизни человека, — говорил он, — скажи, Санди, — толкал он в бок дядю Санди.
Санди Хоггард невпопад кивал, выбрасывал за окно недокуренную сигарету и раскуривал следующую.
— Я был четыре раза женат, и я точно знаю, что это очень важный этап в жизни человека, — говорил Ричард Камер.
Я смотрела в зеркало заднего вида, не видно ли, как у меня стучат зубы от холода.
— Сегодня очень жарко, — говорил Ричард Камер, — вот и опять лето наступает.