– Ну, и что дальше? – скептически спросила няня. – Что же сказал милорд герцог Бекингемский охраннику Волтеру?
– Он ничего не сказал. Он просто стоял… Примерно с минуту. Потом исчез.
– Говорят, – сказала няня, – что в башне всегда есть что выпить.
– Волтер никогда не пьет.
– Могу поспорить, что в ту ночь он выпил.
– Когда привидение исчезло, Волтер наклонился и посмотрел на то место, где была…
– Где была что?
– Где была голова, истекавшая кровью. И хотя голова исчезла, кровь осталась. Волтер дотронулся до нее пальцем и немного измазал свою одежду. Он потом показал мне это пятно.
Няня презрительно хмыкнула, но Катерина дрожала от страха. По ночам ей снился герцог без головы, а голова его валялась на полу детской, истекая кровью.
Здесь, в Холлингбурне, не было сестер и братьев, которые могли бы разубедить ее в существовании привидений. Привидения появлялись только тогда, когда человек оставался один. Во всех историях, которые приходилось слышать Катерине, человек всегда был один, когда видел привидение. Привидения не любят толпы людей, поэтому, будучи всю свою жизнь окруженной братьями и сестрами, Катерина не боялась привидений, но не теперь, когда она очутилась в Холлингбурне.
Катерина думала о привидениях и дрожала от страха. Вдруг она услышала за окном слабый шум, как будто зашуршали ветки. Она с испугом прислушалась. Шорох повторился.
Она села в кровати, уставившись глазами в окно. Опять шорох. Кто-то тяжело дышал.
Катерина закрыла глаза и укрылась с головой одеялом. Потом, сделав щелку в одеяле, выглянула и увидела в окне чье-то лицо. Она завизжала. Потом услышала голос.
– Тише! – строго сказал голос, и Катерина чуть не умерла от облегчения, потому что узнала его. Это был голос ее красавца кузена, Томаса Калпеппера.
Он залез в окно.
– Ой, это Катерина Ховард! Надеюсь, я не испугал тебя, кузина?
– Я… Я думала… Я думала, что это привидение!
Он громко захохотал.
– Я забыл, что это твоя комната, кузина, – солгал он. Он прекрасно знал, что она спит в этой комнате, и влез через окно специально для того, чтобы произвести на нее впечатление. – Я гулял. Я люблю страшные приключения. – Он скорчил физиономию, посмотрев на дырку в бриджах.
– Страшные приключения!
– Ночью происходят странные вещи, кузина.
Глаза ее были широко раскрыты. Она с восхищением на него смотрела. И Томас Калпеппер, упиваясь этим восхищением, которое он мог увидеть только в глазах простой маленькой девочки, был очень счастлив, что она приехала жить к ним в Холлингбурн.
– Расскажи, что произошло? – попросила она. Он приложил палец к губам.
– Говори тише, кузина. Здесь меня считают маленьким мальчиком. Но я убегаю и становлюсь взрослым.
– Это колдовство? – с интересом спросила Катерина – как часто она слышала о колдовстве от Долл Тэппит.
Он промолчал. Выглядел он таинственно. Прежде чем начать рассказывать о своих похождениях, он заставил ее встать с постели и посмотреть, по какой высокой стене он залез, держась только за вьющийся по ней плющ.
Девочка встала и босиком подошла к окну. Она была потрясена.
– Ты молодец, кузен Томас, – сказала она.
Он улыбнулся, очень довольный, и подумал, что она такая миленькая без своего ужасного платья.
– Я многое умею, – сказал он и добавил: – Ты замерзнешь. Залезай обратно в постель.
– Да, – ответила она, дрожа от холода и возбуждения. – Мне действительно холодно.
Она забралась в кровать и натянула одеяло до подбородка. Он присел на край, самодовольно разглядывая грязь на своих ботинках и испачканную одежду.
– Так расскажи же, что случилось? – попросила она, сев в кровати и положив подбородок на согнутые колени.
– Боюсь, что маленьким девочкам нельзя слушать такое.
– Я вовсе не маленькая. Это ты большой, потому и думаешь, что я маленькая.
– Возможно, – ответил он, очень довольный ее объяснением. – Может быть, ты и не маленькая. Знаешь, кузина, я охотился за зайцами и дичью!
Она раскрыла рот от удивления.
– И много ты поймал?
– Сотни. Ты даже не сможешь сосчитать – ты еще маленькая.
– Я считаю больше чем до ста, – возмутилась она.
– Тебе понадобится много дней, чтобы все это пересчитать. А ты знаешь, что если бы меня поймали, то могли бы повесить в Тибурне?
– Да, – ответила Катерина. Она могла бы рассказать ему больше страшных историй о Тибурне, чем он ей, – ведь кузен не знал Долл Тэппит.
– Однако, – добавил он, – надеюсь, мой отец, сэр Джон, не допустит этого. И потом это вряд ли может считаться браконьерством, потому что это земли моего отца, которые потом станут моими. Вот, дорогая кузина, какие интересные приключения случаются со мной!
– Ты очень смелый! – восхитилась Катерина.
– Немного. Я помогал человеку, с которым познакомился. Очень интересный человек, кузина. Он браконьер. Я, чтоб развлечься, а он, чтоб заработать, занимаемся браконьерством на землях моего отца.
– Если его поймают, то обязательно повесят.
– Я заступлюсь за него, попрошу отца заступиться.
– Мне бы тоже хотелось быть такой отважной, как ты!
– Но ведь ты всего-навсего девочка. К тому же боишься привидений.
– Теперь не боюсь. Я их боюсь, только когда остаюсь одна.
– Ты будешь бояться, когда я уйду?
– Очень.
Он взглянул на нее свысока. Она такая маленькая и так восхищается им. Он действительно очень доволен, что она приехала к ним жить.
– Я буду рядом и защищу тебя.
– Правда? Кузен Томас, даже не знаю, как и благодарить тебя.
– Ты ведь не думаешь, что я боюсь привидений?
– Конечно, не думаю.
– Значит, с тобой ничего не случится, Катерина.
– Но, когда я останусь одна…
– Послушай. – Он заговорщически наклонился к ней. – Вот там, – он показал рукой, – моя комната. Нас разделяет всего одна стена. Ты крикнешь мне – я сплю очень чутко. Слушай меня внимательно, Катерина. Если появится привидение, ты постучишь в стену, и будь уверена, я прибегу сюда так быстро, что ты не успеешь и глазом моргнуть. Я сплю с саблей.
– О, Томас, у тебя есть сабля?
– Она принадлежит моему отцу, но она все равно что моя, потому что достанется мне.
– О, Томас! – она была восхищена этим маленьким хвастунишкой.
– Ты в безопасности, если я рядом, – уверил он ее. – Человек или мертвец будет иметь дело со мной.
– Ты станешь рыцарем, Томас, – сказала она.
– Тебе не найти более смелого защитника.
– Я знаю, Томас. Теперь я не буду плакать.
– А почему ты плачешь?
– У меня умерла мама.
– Не надо плакать, Катерина. Теперь тебя буду защищать я, твой отважный кузен Томас Калпеппер.
– Значит, я постучу в стенку, если…
Он нахмурил брови.
– Сегодня ночью да. А потом я найду тебе палку, хорошую толстую палку. Ею будет здорово стучать по стене, и потом, если понадобится, ты можешь ударить ею привидение, пока я не пришел.
– О нет! Я не смогу. Я умру от страха. А потом привидение может разозлиться, если я так поступлю.
– Возможно. Поэтому лучше подожди меня.
– Я так тебе благодарна.
– Верь мне, вот и вся благодарность.
Он встал с кровати и низко ей поклонился.
– Спокойной ночи, кузина.
– Спокойной ночи, дорогой отважный Томас.
Он ушел, а она обхватила подушку руками. Она была счастлива. Никогда еще никто из детей не был так добр к ней, никогда она не была такой счастливой.
А что до привидений, пусть приходят! Они не сделают ничего плохого Катерине Ховард, когда за стеной находится Томас Калпеппер, готовый в любую минуту прийти к ней на помощь!
Дни, проведенные в Холлингбурне, были счастливыми днями. Жизнь в Ламберте вспоминалась как туманное и несчастливое прошлое. Но самым радостным было то, что ее дружба с кузеном Томасом крепла. Катерина, по природе очень любящее существо, требовала только одного, возможности любить его. И он милостиво принимал эту любовь, сам проявляя к ней нежные, но не настолько, чувства. Это была счастливая дружба, и мальчик привязывался к кузине все сильней и сильней, хотя, как он полагал, проявление этих чувств умалило бы его достоинство. Она, такая нежная, хотя еще очень молодая, такая женственная, задевала определенные струны его мужской натуры. Ему доставляло удовольствие защищать ее, и таким образом между ними возникла любовь. Он учил ее ездить верхом, лазать на деревья, разрешал принимать участие в его похождениях, хотя никогда не брал ее с собой ночью. Впрочем, после ее приезда он и сам не часто уходил ночью, желая быть рядом с ней на случай, если понадобится его помощь.
Образованием ее не занимался никто. Сэр Джон не придавал большого значения образованию женщин. Да и кто она была для него: обыкновенная иждивенка, хотя и дочь его сестры! Она была девушкой. И он не сомневался, что найдет ей жениха. А так как она из семьи Ховардов, жениха будет найти нетрудно, даже если она и не слишком образованна. Вот, например, его родственник, Томас Болейн. Он много занимался образованием своих двух младших детей, которые в семье считались очень знающими и умными. Даже его младшая дочь прекрасно образована. И что это ей дало? Ходили какие-то слухи о скандале, происшедшем при дворе. Девчонка хотела выйти замуж за знатного титулованного джентльмена, считая, без сомнения, что она достойна его, потому что хорошо образована. Помогло ей ее образование? Вовсе нет! Ее удел – изгнание и позор. Девушки должны быть послушными, у них должны быть прекрасные манеры, они должны уметь хорошо одеваться и прислуживать своим мужьям. Вот и все, что им нужно для жизни. Нужно ли для этого писать стихи по-латыни, нужно ли знать шесть языков, чтобы высказывать свои фривольные мысли? Нет, образование Катерины Ховард находилось в хороших руках.
Томас пытался заниматься со своей кузиной, но вскоре отказался от этой мысли – у девочки не было к этому способностей. Она предпочитала слушать его рассказы о выдуманных похождениях, петь и танцевать, играть на музыкальных инструментах. Она была легкомысленным маленьким существом и, родившись в бедности, была очень рада, что избавилась от нее, что подружилась со своим красивым, самым лучшим в мире кузеном.
Что еще желать?
Дни ее проходили в удовольствиях. Она ездила с Томасом верхом, слушала его занимательные истории, восхищалась им, играла с ним в интересные игры, в которых он всегда выступал рыцарем и спасителем, а она была беспомощной леди, которую он спасал. Время от времени она занималась игрой на спинете. Это даже нельзя было назвать занятиями, потому что она обладала врожденной любовью к музыке. Она училась пению, что ей очень нравилось – у нее был неплохой голос, который обещал в будущем развиться. Но жизнь не могла течь таким образом все время. Обучение такого молодого человека, как Томас Калпеппер, не могло ограничиться только занятиями с домашним учителем.
Однажды он вошел в музыкальную комнату, где Катерина занималась с учителем игрой на спинете, и уселся на подоконник. Он смотрел на нее и слушал музыку. Ее темно-рыжие волосы спадали на раскрасневшееся лицо. Она была очень молода, но Катерине Ховард, даже когда она была еще совсем ребенком, была присуща женственность. Она заметила, как Томас вошел в комнату, и играла с особым усердием, чтобы ему понравиться. Это так типично для нее, думал Томас. Ей всегда хочется нравиться тем, кого она любит. Ему будет очень не хватать ее. Он смотрел на нее, и в горле у него образовался комок. Он уже собрался выбежать из комнаты, так как боялся, что на глазах выступят слезы. Она приехала в Холлингбурн совсем недавно, но жизнь его очень изменилась после ее приезда. Странно, что так случилось… Она была такой уступчивой и застенчивой, но ее желание нравиться его пленило. И он, так мечтавший встать взрослым, уехать учиться, теперь сожалел о том, что это время настало.
Учитель встал, урок закончился.
Катерина повернулась своим зардевшимся лицом к кузену.
– Томас, как ты думаешь, я стала лучше играть?
– Гораздо лучше, – ответил он ей, хотя почти не слышал ее игру. – Катерина, – сказал он, – поедем кататься верхом. Я должен тебе кое-что сказать.
Они пустили лошадей галопом вдоль загона. Он скакал впереди, она сзади, стараясь его догнать, но ей это никак не удавалось, что делало ее особенно очаровательной. Она была настоящей женщиной, постоянно подчеркивала свое раболепие перед мужчиной, свою мягкость и беспомощность. Кроткая, она всегда готова расплакаться из страха быть отвергнутой.
Он остановил лошадь, но не стал спускаться на землю – сам боялся расплакаться. Если слезы подступят к горлу, он сможет взнуздать свою лошадь и ускакать подальше.
– Катерина, – произнес он слегка дрожащим голосом. – У меня плохие новости.
Он посмотрел ей в лицо, в ее карие глаза, полные страха, на пухлые вздрагивающие губы.
– Не расстраивайся, моя милая кузина, – сказал он. – Все не так уж и плохо. Я вернусь. Очень скоро вернусь.
– Ты уезжаешь, Томас?
В глазах у нее вдруг потемнело, и они наполнились слезами. Она отвернулась. Он посмотрел в сторону и сказал хриплым голосом:
– Послушай, Катерина, ты ведь не думала, что сын моего отца может прожить всю свою жизнь в деревне!
– Нет… Конечно, нет.
– Ну и прекрасно! Вытри слезы. Где твой носовой платок? У тебя его нет? Как это на тебя похоже! Возьми мой. – Он протянул ей носовой платок. – Оставь его себе на память. Думай обо мне, когда я уеду.
Она взяла платок и посмотрела на него, как на святыню. А он продолжал говорить. Голос его дрожал.
– А ты подари мне свой платок, Катерина. Я буду хранить его.
Она вытерла глаза его платком. Он сказал очень нежным голосом:
– Я скоро вернусь. Теперь она улыбалась.
– Я должна была знать, что ты уедешь. Ты должен уехать.
– Я вернусь, Катерина. У нас еще много прекрасных дней впереди.
– Да, Томас.
Она думала не о расставании, а о их встрече. Он сошел с лошади. Она тут же последовала его примеру. Они протянули друг другу руки.
– Катерина, ты когда-нибудь думаешь о том, что когда мы вырастем… По-настоящему вырастем… – Он вдруг замолчал.
– Иногда думаю, Томас.
– Когда мы вырастем, Катерина, мы поженимся. Катерина, я возьму тебя в жены, когда вырасту.
– Правда?
– Вполне возможно.
Она была очень хорошенькой, и в глазах ее сквозь слезы светилась улыбка.
– Да, – сказал Томас, – думаю, так и будет. А теперь, Катерина, я уезжаю. Но ты не расстраивайся – мы еще очень молоды на самом деле. Если бы мы были взрослыми, я бы немедленно женился на тебе и увез с собой.
Они все еще держались за руки и улыбались друг другу. Он был доволен собой, тем, что снизошел до того, что предложил ей выйти за себя замуж, а она была счастлива, что он оказал ей такую честь.
Он сказал:
– Когда люди обручены, они целуются. Я сейчас поцелую тебя.
Он поцеловал ее в обе щеки, а потом в по-детски пухлые губки. Катерине хотелось, чтобы он целовал ее бесконечно, но этого не случилось. Ему не слишком понравилось целоваться. Он считал поцелуи необходимой, но довольно унизительной обязанностью. Кроме того, он боялся, что кто-нибудь может их увидеть и будет над ними смеяться. А это было для него самым ужасным.
– Итак, все решено, – сказал он. – Поедем кататься.
Катерина уже так долго жила в Холлингбурне, что считала его своим домом. Иногда приезжал домой Томас. Он больше всего любил рассказывать о своих страшных похождениях, а Катерина слушала его с огромным удовольствием. Она так верила ему, так восхищалась им. Оба ждали этих встреч с нетерпением. И хотя они больше не говорили о женитьбе, оба помнили о своем уговоре и считали, что все остается в силе. Томас не слишком увлекался девушками. Он думал о них только как об участницах своих похождений – их беспомощность подчеркивала его физическое превосходство мужчины. Томас был нормальным, здоровым парнем, думавший о сексе лишь изредка. Катерина же, несмотря на свою молодость, думала об этом постоянно, с самого детства. Ей очень нравилось, когда Томас держал ее за руки, переносил через ручей или спасал от воображаемых несчастий. Когда они играли в разбойников, охотящихся за драгоценностями, и она должна была играть роль мужчины, игра была ей не интересна. Она все еще помнила о поцелуях у загона, представляла, как будет проходить их свадьба. Ей хотелось бы с ним целоваться. Но она не осмеливалась говорить об этом, и Томас не догадывался, что она уже была женщиной, а он все оставался мальчиком.
Так проходили ее дни, полные удовольствия. Однажды вечером, сидя у широкого окна в детской, она увидела горничную. Та вошла и сообщила ей, что дядя и тетя хотят с ней поговорить и что она должна немедленно отправиться в дядину комнату.