– Вам поможет Эдуард, дорогая, – сказал Генрих. – А что касается меня, то я постараюсь вернуться побыстрее.
По правде говоря, Элеанора была даже рада, что никуда не едет. Конечно, она могла бы провести с дочерью чуть больше времени, провожая ее, но зато пришлось бы присутствовать при душераздирающей церемонии вверения невесты жениху, совершенно чужому человеку. Элеанора и так не могла забыть злосчастный день, когда малютка Маргарет сочеталась браком с Александром Шотландским.
Королева попрощалась с мужем и дочерью, а затем удалилась в Виндзор, где ей составила компанию юная жена Эдуарда, славная и покладистая девушка. Они отлично ладили друг с другом.
* * *
Вскоре после свадьбы Беатрисы в Бретань прибыл герцог Глостер. Это был честолюбивый молодой человек, люто завидовавший Симону де Монфору, который пользовался среди английской знати особым уважением.
Герцог явился к королю и сказал, что хочет побеседовать с ним по конфиденциальному делу. – Милорд, мне горько говорить об этом, ибо я знаю, как расстроят вас мои слова. Заранее прошу прощения за это, но все же считаю своим долгом провести этот разговор.
– Говорите, в чем дело, и поскорей, – приказал Генрих.
– Ваш сын Эдуард заключил союз с Симоном де Монфором.
– Невозможно!
– Увы, милорд, это правда.
– Не верю!
– Многие могут это подтвердить.
Генрих покачал головой:
– Здесь какая-то ошибка, – упрямо повторил он.
– Нет, сир. Лорд Эдуард почти все время проводит с Монфором, выслушивает все обвинения, которые Монфор выдвигает против вас.
Генрих закрыл лицо руками.
Какой жестокий удар! Ему легче было бы перенести утрату короны, но только не раздор в собственной семье.
Он велел Глостеру удалиться и остался в одиночестве.
И все же произошла какая-то ошибка. Эдуард… Их с Элеанорой сын… Выступает против отца? Невозможно!
О Господи, неужели история повторяется? Дед короля, Генрих Второй, в последние годы царствования сравнивал себя со старым, усталым орлом, на которого нападают вскормленные им орлята. Он же, Генрих Третий, так гордившийся своими детьми и благодаривший за них Всевышнего, всегда относился к деду со снисходительной жалостью. Неужто и его постигнет та же участь?
Нет, это клевета. Элеанора такого не допустила бы. Генрих решил, что Эдуарду можно доверять. И все же лучше вернуться в Англию.
* * *
Увы, слух подтвердился. Эдуард и в самом деле смотрел Монфору в рот, громогласно заявлял, что вполне разделяет недовольство баронов.
Генрих впал в меланхолию. Он удалился в лондонский Тауэр, отказывался появляться на людях. Король чувствовал себя совсем больным.
Ричард, император германцев, узнав о распрях в английском королевском семействе, приехал навестить брата.
Когда Ричард явился в Тауэр, Генрих не выдержал и разрыдался.
– Спасибо, хоть вы пришли ко мне, брат.
– Генрих, я хорошо понимаю ваши чувства, ведь у меня тоже есть сын. Я был бы в отчаянии, если б мой Генрих от меня отвернулся. Но почему вы не встречаетесь с Эдуардом? Я слышал, что вы отказываетесь его видеть.
– Не могу. Вы знаете, как я его люблю. Если он предстанет передо мной, я не выдержу и брошусь ему на шею.
– Вот и хорошо. А как королева?
– Она разрывается между мной и сыном. Ничего дурного об Эдуарде она слышать не желает.
– Послушайте, Генрих, Эдуард уже не мальчик. Когда-нибудь он станет великим королем… Надеюсь, это произойдет не скоро. Да, он прислушивается к Симону де Монфору. Не забывайте, что Монфор – человек незаурядный. И он во многом прав: народ бунтует из-за непомерных податей. Ведь вы не станете с этим спорить. Представляю, как терзается Эдуард из-за того, что вы ему не доверяете. Он вам предан, уверяю вас. Просто принц считает, что королевству нужны реформы. В конце концов, Монфор – наш с вами родственник.
– О, как я об этом сожалею!
– Вы ничего не смогли бы сделать. Наша сестра упряма, она сама хотела за него выйти.
– Я уступил лишь потому, что Монфор ее соблазнил.
– И он, и его жена отрицают это. А уж кому знать, как не им? Ничего не поделаешь, братец, они женаты. Причем с вашего согласия. Но забудем об этом, у нас разговор о другом. Я хочу, чтобы вы помирились с сыном. Встретьтесь с ним, выслушайте его. Он сам расскажет вам о своих чувствах.
– Возможно, Ричард, вы и правы. Но я знаю, что, стоит мне увидеть сына, и я сразу забуду обо всех государственных делах. Я так люблю смотреть на его лицо.
– Так смотрите и радуйтесь… Сначала. А потом можно и объясниться. Я уверен, что вы убедитесь в своей неправоте.
– Ах, Ричард, если б я мог в это верить!
– Так убедитесь во всем сами.
И Ричард тут же послал за Эдуардом.
* * *
Эдуард явился в Тауэр в сопровождении матери. Элеанора последнее время была неразлучна с сыном, пытаясь разобраться в причинах раздора между королем и принцем.
Эдуард поклялся, что и в мыслях не держал противиться отцу. Да, он прислушивался к словам Симона де Монфора, потому что граф во многом прав. Однако Эдуард твердо уверен, что его дядя Симон – верный слуга короля и искренне обеспокоен ростом недовольства в стране.
Встреча происходила так.
Эдуард вошел в комнату к отцу один и тут же бросился ему в объятия.
Генрих расцеловал сына в обе щеки, оба заплакали.
– Мой дорогой отец, неужто вы могли подумать, что я выступлю против вашей воли?
– Простите меня, Эдуард. Простите, я доверился клеветникам.
– Я и в самом деле встречался с Монфором. Отец, он – человек чести и зла вам не желает.
– Монфор соблазнил вас красивыми речами, сын мой. Мы с ним противники. Он не может считаться моим другом до тех пор, пока не будет мне повиноваться. Но это неважно, главное, что вы со мной. Вы пришли ко мне, вы меня любите, и мне этого довольно.
– Никому не верьте! Никогда не стану я вашим врагом.
– Не поверю, да и не верил… в глубине души.
– Просто мне показалось, что Симон де Монфор говорит вещи разумные. Однако, если он выступит против вас, я буду на вашей стороне. Что бы ни случилось, отец, я всегда с вами.
– Какой счастливый день! Я даже рад этой размолвке, ибо примирение доставило мне столько счастья.
– Давайте скажем матушке, что нас больше ничто не разделяет. Она так тревожилась! Она и сейчас здесь. Вы не представляете, отец, как матушка обрадовалась, когда вы согласились меня принять. Я сейчас ее приведу.
Эдуард вернулся с матерью, и та воскликнула:
– Это больше никогда не должно повториться! Ничто не может нарушить нашего единства. Мы – единое целое. Умоляю вас, сын мой и муж мой, не забывайте об этом.
В глазах Генриха стояли слезы.
– Кто возвел на меня напраслину? – спросил принц. – Этот человек враг и вам, и мне.
– Граф Глостер.
– Отныне он мой недруг, и примирит нас только смерть, – объявил наследник.
После примирения отец и сын были неразлучны, а вскоре принц уехал во Францию, ибо при тамошнем дворе должен был состояться пышный турнир, в котором Эдуард непременно хотел принять участие.
ЗАГОВОР В ОПОЧИВАЛЬНЕ
Королева грустила: сын уехал во Францию, сестра тоже покинула страну. Народ Англии ворчал, недовольный расходами на сицилийскую авантюру. Чтобы хоть как-то развеселить жену, Генрих разработал план особого свойства.
Он не стал сообщать о своих приготовлениях Элеаноре, боясь, что из затеи ничего не выйдет, и королева расстроится еще больше. Втайне от супруги Генрих послал в Шотландию гонца, который должен был доставить Александру и Маргарет приглашение посетить Англию.
Генрих знал, что Маргарет сразу же ухватится за такую возможность, и он оказался прав. Гонец доставил письмо от дочери, которая сообщала, что она и ее супруг готовы хоть немедленно отправиться в путь.
И лишь тогда король явился с радостной вестью к жене.
– У меня есть новости из Шотландии, – небрежным тоном начал он.
– Все ли в порядке с Маргарет? – встревожилась Элеанора.
– Кажется, у нее все хорошо.
– Благодарение Господу.
– Она очень хочет увидеть свою мать… да и, надеюсь, отца тоже.
– Что вы хотите этим сказать, Генрих?
– Всего лишь то, любимая, что наша дочь вскоре нас навестит. Думаю, она уже в пути.
– Ах, Генрих!
– Я знал, что вас это обрадует. Видите, как ловко я все устроил.
– И мне – ни слова!
– Я боялся, что ничего не получится. Не хотелось вас разочаровывать.
– Генрих, вы так добры ко мне.
– Не более, чем вы того заслуживаете, любовь моя.
* * *
Домой! При одной этой мысли сердце Маргарет билось от счастья. Хоть на время покинуть угрюмый Эдинбург и вернуться в любимый Виндзор, Вестминстер или хотя бы Йорк. Неважно куда – лишь бы в Англию. Хотя, конечно, лучше бы на юг, подальше от Шотландии.
Ах, как это было бы чудесно! Вновь свидеться с родителями, поговорить с матерью – обо всем на свете…
Поговорить с матерью! Очень кстати, что Маргарет еще никому не сказала о самом главном, иначе ее никуда бы не отпустили.
Был момент, когда она чуть не проговорилась мужу, но не стала торопиться – вдруг ошибка? Не хотелось разочаровывать Александра. Теперь Маргарет окончательно уверилась, что ошибки нет, но у нее появилась новая причина помалкивать.
Можно себе представить, что сказали бы мрачные шотландские лорды: «Королевские дети должны появляться в Шотландии. Раз королева в положении, путешествовать ей нельзя». Эти варвары, не задумываясь, отравили бы ей всю радость. Маргарет успела хорошо изучить своих приближенных. Какая удача, что они ничего не знают!
Лорды и так неодобрительно качали головами, говоря о предстоящем визите. Охотнее всего они заперли бы Александра и его супругу в почетном заточении, как это было прежде. Но Генрих и Элеанора преподали шотландцам хороший урок. Родители не оставят свою дочь в беде. Зная об этом, шотландские лорды теперь вели себя осторожнее, дабы не портить отношений с могущественным соседом.
Маргарет с радостью ехала верхом впереди кавалькады, двигаясь на юг. Миновав границу, она рассмеялась от счастья. Скоро отчий дом.
Маргарет надеялась, что родители встретят ее уже в Йорке, но там их не оказалось. Ничего страшного – видимо, короля и королеву задержали государственные дела. Скоро Маргарет увидит своих родителей.
Когда до Виндзора оставалось совсем недалеко, Александр послал вперед герольдов, чтобы известить тестя и тещу о своим приближении. Генрих и Элеанора в сопровождении свиты тут же выехали навстречу гостям.
Сколько счастливых слез было пролито в момент встречи! Королева внимательно осмотрела дочь со всех сторон, желая убедиться, что та здорова, не слишком худа, что никто ее не обижает.
Маргарет смеялась:
– Госпожа матушка, никто не может меня обидеть, когда я с вами!
Все вместе они ехали лесом по направлению к замку. Юной королеве отцовский дворец показался необычайно красивым – Генрих недавно перестроил его и обставил заново.
Обе королевские четы проследовали в большой зал.
– Все совсем как раньше! – воскликнула Маргарет. – Батюшка, где ваш любимый газон? – Она подбежала к окну, выглянула наружу. Со стороны фасада располагался ровный квадрат зеленой травы, последнее новшество, которым Генрих так гордился. Маргарет бросилась отцу на шею. – Ах, только бы мы были всегда так счастливы, как сегодня!
Александр поглядывал на свою жену с некоторым удивлением, но Маргарет ничуть не смущалась. Она знала, что шотландцы не любят открыто выказывать свои чувства, однако муж отлично знал, как Маргарет любит своих родителей и с каким восторгом вспоминает о детстве.
– Милый дом! – все повторяла она.
Генрих не мог скрыть счастливой улыбки, хоть и понимал, что шотландскому королю все эти восторги вряд ли по нраву. Что поделаешь, пусть знает, что под родительским кровом Маргарет была куда счастливее, чем в Шотландии.
Молодой женщине не терпелось остаться наедине с матерью, чтобы поведать ей о своем секрете. То-то посмеются они над мужчинами. Но сначала, разумеется, требовалось соблюсти церемониал. В конце концов, Александр и Маргарет – не просто молодые супруги, а венценосцы, и отношения с их державой значат для Англии немало.
Как обычно, состоялись роскошные празднества, которые так любил Генрих и которые так дорого обходились его подданным. Королевская семья не желала ни в чем себе отказывать, не обращая внимание на ширящееся недовольство.
– Они просто завидуют нашему счастью, – говорила Элеанора.
* * *
– Наконец-то мы наедине, госпожа матушка, – сказала Маргарет.
– Я очень довольна тем, что вы приехали, моя милая.
– С самого отъезда я только и жила надеждой на эту встречу. – Добр ли к вам Александр?
– Да.
– Он хороший муж?
– Наверное, хороший, но, когда я сравниваю его с нашим дорогим отцом, сравнение не в пользу Александра.
С этим Элеанора охотно согласилась.
– Видите, что вы делаете с нами, вашими детьми, – продолжила Маргарет. – Вы внушаете нам такую любовь, что ее уже не остается для наших супругов.
Элеанора была безмерно польщена этим откровением, однако сказала дочери, что все же желает ей обрести еще большее счастье в семейной жизни.
– Все будет по-другому, моя милая, когда у вас появятся собственные дети.
– Матушка, я как раз хотела вам кое-что сообщить…
Элеанора обхватила лицо дочери ладонями и заглянула ей прямо в глаза. Маргарет кивнула, ее глаза смеялись.
– Вы только что об этом узнали? – ахнула королева.
– Я знаю уже давно, но вы первая, кому я об этом говорю.
– Маргарет! А как же Александр?
– Узнает в свое время. – Но к чему такая таинственность?
– Вы не представляете, что за люди шотландцы. Если б они узнали, что я беременна, меня бы сюда не отпустили.
Элеанора звонко расхохоталась, но тут же посерьезнела.
– Нам нужно беречь вас. Сколько остается времени?
– Ребенок должен родиться в феврале.
– Еще не скоро. Надо сказать, что ваши шотландцы были бы правы. Нужно поскорее отправлять вас в обратный путь. Тут необходима осторожность.
– Я буду очень осторожна, матушка. Именно поэтому я собираюсь потянуть время. Когда я объявлю о своем состоянии, путешествовать будет уже поздно. Вы ведь мне поможете, не правда ли? Это будет наш с вами секрет. Не говорите об этом никому… Разве что нашему отцу. Ему можно. Мы объявим новость, когда ничего изменить уже будет нельзя.
– Мое милое дитя, как вы коварны!
– Если б вы только знали, как я соскучилась. Ни за что не допущу, чтобы мой визит по какой-либо причине оказался недолгим. Пожалуйста, матушка, помогите мне.
Элеанора обняла дочь и рассмеялась. Вместе они закатывались смехом, и Маргарет развеселилась чуть ли не до истерики.
– Немедленно скажем обо всем королю, – объявила Элеанора. – Его это позабавит. У Генриха в последнее время было слишком много поводов для огорчения. Неплохо было бы его развеселить.
И они вместе отправились к королю. Элеанора подала мужу знак, что хочет поговорить с ним наедине, и Генрих тут же велел приближенным удалиться. Когда рядом не осталось посторонних, Элеанора спросила: