— Шширисс! — Пришел в себя Арэль. — Это же?!..
— Это королевский род нагов, — спокойно кивнул Рихшан. — Я один из младших принцев правящей династии. У меня есть несколько братьев, что ведут подковерную борьбу за власть и внимание отца. За право оказаться его наследником. Меня же никогда не привлекали интриги. Я вообще старался держаться от них на расстоянии. Не совсем типичное поведение для нага. Моя раса довольно амбициозна и агрессивна. Но мне всегда нравились тайны прошлого. Пыльные свитки в храмовой библиотеке привлекали меня намного больше, чем возможность нагадить ближнему, в надежде подняться еще выше по лестнице власти. И потому меня с самого детства обучали как будущего служителя бога. Отец не возражал. Он был не против личного жреца. Но однажды все его планы полетели под хвост Великому Нагу.
— Почему? — Не выдержал Арэль. Все-таки в душе он был неисправимым мальчишкой. Но то, что рассказывал Рихшан, ни в какие ворота не лезло. — Что случилось?
Лямруш негромко рассмеялся.
— Да я с ним случился, малыш, — пояснил кот, нежно глядя на улыбающегося мужа. — Понесло же меня на юг в поисках приключений! Вот и попался Касаткам. А те как раз рабов везли нагам. Ну, и посчитали, что я сойду для гарема. Видишь ли, у этих змеев все не как у людей. Их женщины живут в храмах ради выживания собственной расы. А Защищающие, чтобы не сойти с ума от недотраха, содержат огромные гаремы из рабов других рас. И развлекаются в них как душе угодно. Лишь одно условие соблюдается неукоснительно — никаких детей смешанной крови!
Это Арэль знал очень хорошо. Таких полукровок безжалостно убивали, храня чистоту змеиной расы. Как убивали и их родителей, рискнувших нарушить древний запрет.
— А вы? — Жадно спросил он супругов. Те переглянулись.
— А что мы? — Отозвался Рихшан, поглаживая по голове прильнувшего к нему Лямруша. — Этого несносного рыжего преподнесли в дар королю. Но у отца и своих диковинок хватало. И папочка передарил хорошенького раба мне, так как давно тревожился, что я ни с кем не общаюсь в плане близости. Не интересны мне были запуганные гаремные игрушки. А к капризным нагиням не тянуло. Вернее тянуло, но я решил не давать братьям возможности шантажировать меня через детей. Было дело, насмотрелся, как мои родичи не гнушались вмешивать в свои разборки беззащитный молодняк. Вот и прослыл отшельником, что не могло не тревожить отца…
Кошак тихонько хихикнул мужу в подмышку, явно вспомнив что-то веселое.
— Да уж! — Рихшан тоже улыбнулся. — Знал бы ты, как один рыжий тип доводил меня своими подколками! Да такими, что и не придерешься. Вроде все по правилам, вежливо… а второе дно так и просвечивает. Я даже терялся — не понимая, как можно говорить гадости столь заботливо-раболепным тоном. И частенько чувствовал себя словно оплеванным. Главное, невозможно было к нему подкопаться. И глаза у заразы такие честные-честные! Наивные-наивные! И ресничками хлоп-хлоп!
Арэль не сдержал улыбки. В способностях Лямруша одарить собеседника изысканной словестной пакостью, когда не знаешь — то ли это комплимент, то ли ругань — он не сомневался.
— В конце концов я влюбился в это рыжее чудо, — Рихшан вытащил из подмышки любимого мужа и обнял его, усаживая довольного кота на свои кольца, словно на сиденье. — А он влюбился в меня. И он единственный, кроме тебя, кому я сказал свое полное имя. А потом мы вместе бежали с Южного материка.
Арэль молчал. За столь легким и сжатым рассказом стояли ярость и боль, страх и ненависть… отчаяние и безграничная любовь. Юноша слишком хорошо знал законы нагов, направленные на чистоту крови. Да и вне Южного материка змеев откровенно недолюбливают.
Эти двое действительно безумно влюблены друг в друга, если пошли наперекор всему миру.
— Да ладно тебе! — Легко рассмеялся Лямруш. — Все уже позади. Да, в первые годы нам пришлось тяжело, но теперь все позади. Знал бы ты, как нас гоняли по всему свету! Словно бешеных зайцев… — Арэля невольно передернуло: КАК наги наказывают своих отступников, не было ни для кого секретом. Змеи были помешаны на своей чистокровности. Полукровок убивали на раз. Как и их родителей.
— Не делай такое лицо, — Лямруш легонько щелкнул волчонка по носу. — Нам просто повезло. Впрочем, я всегда говорил, что наглость — второе счастье! Никто из наших преследователей и не подумал, что добыча отважится быть на виду. Вот уж действительно — под фонарем темнее всего! Каратели были уверены, что мы прячемся по темным углам. С Рихи так и было. Он прятался и не отсвечивал на виду. А вот я всегда крутился на глазах у толпы и знал все планы врагов.
Арэль невольно охнул: этот кот оказался воистину сумасшедшим — танцевать со смертью в обнимку!
— Как же вы… — Арэль невольно сглотнул. — Как выжили?
— Чудом, малыш, — за мужа отозвался менестрель, собирая на поднос грязные тарелки, оставшиеся после завтрака. — Мы долго скитались, путали следы и прятались. Пока не осели в этих холмах. Спасибо королю Габраэлу — здесь воистину заповедное место. Чужаки не осмеливаются заходить в эти леса. И никто не заподозрит, что здесь скрываются изгои. Те, кому неуютно в обычной жизни. Кто сам захотел скрыться от мира. Или те, кого не принял мир из-за привычной всем морали. Любой, живущий здесь, может поведать тебе о своей не сложившейся судьбе. Кто-то ушел, не желая участвовать в грязных делишках своего клана. Кто-то бежал из-под венца. Кто-то потерял любимую из-за предательства. Кто-то просто устал воевать. Или влюбился во врага… Король дал нам возможность обрести собственный угол. И мы в благодарность порвем за повелителя любому глотку! Здесь никто не косится на Рихи из-за его хвоста. Его приняли как своего. Но вот за пределами этих лесов все, к сожалению, осталось по-прежнему. Там он злобный наг в глазах обывателей. И любой из них наведет карателей на его след. И потому Рихшан вынужден сидеть дома с детьми, пока я зарабатываю на хлеб песнями, — обыденно закончил Лямруш, ставя на стол кувшин с прохладным грушевым взваром.
— Тебя никто не будет искать здесь, маленький Посредник, — наг помог менестрелю разлить напиток по глиняным кружкам. — Никто не узнает твою тайну. Оставайся для других Иранном, учеником лекаря. Но для нас ты всегда будешь тем, кем и являешься на самом деле. Теперь ты знаешь все о нас, а мы знаем все о тебе. И мы поможем тебе, чем только сможем. Ты еще слишком мал, чтобы в одиночку бродить по дорогам.
— Да я бы с удовольствием, — отозвался Арэль, едва не плача от странного облегчения. — Но я хочу иметь свое жилье. Есть в деревне дома на продажу?
— Вот ведь упрямый, — недовольно буркнул Рихшан. — Все норовит в одиночку решить! Ладно, есть на самой окраине один дом. И покупать его не надо. Руши ведь сказал, что король подарил нам это место для жизни. Это Белый Волк велел выстроить деревушку. В те годы домик никому не глянулся — слишком маленький. Сам посмотришь. Может, и подойдет…
…Домик на краю деревни и впрямь оказался небольшим — кухня, кладовка и гостиная на первом этаже и единственная (правда, просторная) спальня под самой крышей. Был еще сводчатый подвал под всем домом с маленькой купальней, да задний дворик с приземистым и тоже каменным сараем. Не густо, но в глазах Арэля его новое жилье было воистину прекрасным, так как являлось только ЕГО.
— Ири, — высказал волчонку Лямруш, когда вместе с мужем проводил юношу к дому. — Ты совсем не умеешь принимать чужую помощь. Не пытайся все взвалить на себя, малыш. Просто поверь нам… здесь тебе всегда помогут и прикроют от невзгод.
— Я постараюсь… — пробормотал Арэль, понимая, что кот прав. Северянин привык все решать самостоятельно, не рассчитывая на других. Слишком мало было в его жизни тех, кому он мог доверить спину. — Но…
— Ничего не объясняй, — прервал его наг, втаскивая в дом кухонный стол. — Просто живи.
И Арэлю ничего не оставалось как, ломая вросшую в него недоверчивость, принять чужую помощь.
Его новое жилье все еще оказалось крепким — сложенное из диких валунов строение, обшитое изнутри досками из посветлевшей лиственницы. Но, простояв пустым незнамо сколько времени, дом требовал ремонта. Из частых оконных переплетов кое-где выпали толстые цветные стеклышки из самодельного стекла. Хорошо хоть, что плотные ставни уберегли жилье от проникновения во внутрь мусора и лесного зверья.
Камины дымили, а в трубе кухонной печки оказалось заброшенное гнездо. Но крыша, покрытая темными плитками сланца, выглядела новенькой. А на чердаке обнаружилось гнездо домашних духов, которых Арэль сумел припрячь к уборке. Еще бы с лесными договориться, и можно жить спокойно. Орехи, грибы, ягоды и пряные травы духи и сами соберут, обеспечив Посредника едой.
Впрочем, об этом можно подумать позже. А сейчас требовалось побелить комнаты и кухню: как-то Арэлю не слишком нравился очень уж унылый цвет старого дерева. Потом где-то нужно было раздобыть необходимую мебель, занавески, постельное белье, хотя бы пару сковородок и мисок… да еще до кучи мелочей! В помещениях кроме каминов не оказалось ничего из нужного. Стол, притащенный Рихшаном, сиротливо стоял посреди пустой кухни.
Однако, не успел юноша положить на него свою сумку, как входная дверь вновь распахнулась, и ввалился Лямруш с охапкой чистого постельного белья. За ним шел его муж, волоча на горбу старенькую, но еще крепкую кровать. А за ними в дом потянулись и совсем уж незнакомые личности, таща кто что мог. Так Арэль волей неволей перезнакомился со всеми ближними и дальними соседями: жители крошечной лесной деревушки, в которой все про всех знали, пришли на помощь волчонку.
Дородная мамаша Сарата прикатила на тележке сундук с домоткаными половиками и пестрыми занавесками.
Гончар Патир обеспечил посуду.
Уже знакомый Вэн-Медведь ловко вставил в окна недостающие стекла и сколотил кухонные полки.
Кто-то принес стулья к столу, кто-то сковородку, кто-то кастрюлю.
И не успел растерявшийся Арэль оглянуться, как в его домике вовсю кипела работа: соседи дружно мыли полы, окна, красили стены и стучали молотками, доводя жилье до ума. Так что ночь волчонок встретил уже в почти готовом доме. Правда, еще следовало разложить и разобрать все неожиданные подарки, но это могло подождать. Главное, что теперь у него был дом. Место, где он сможет найти защиту, на какое-то время затеряться и обдумать свою дальнейшую судьбу.
Уставший от трудов праведных, Арэль, проводив соседей, по быстрому ополоснулся прямо у колодца и завалился на кровать, поверх пахнувшего мятой белья.
Сон мягко и незаметно придавил его пуховым одеялом.
…Ступени.
Ступени бесконечной лестницы, убегающей ввысь крутой спиралью.
Светлый, совершенно мертвый камень, не оживленный даже малейшим мазком зелени. Ни кустика, ни листика, случайно занесенного ветром.
Ему знакома каждая выбоина, каждая неровность старых камней.
Вот вытертый за столетия блестящий сланец, выделяющийся на фоне более светлого известняка. Но и его поверхность стерта до гладкой выемки в середине…
Камень в следующей ступеньке треснул. Щель совсем незаметна: слишком хорошая кладка… почти и не раскрошилась от времени.
А вот следующий камень уже чуть шатается. Надо бы сказать брату, чтобы послал каменщиков — здесь часто играют дети. Еще кто сорвется вниз с высоких и очень узких ступеней…
Пахнет холодным ветром и сухой, прокаленной на солнце пылью.
Слепящая белизна известняка.
Шершавая неровность камня под рукой.
Зябкий холод высоты и одновременно жар летнего полдня.
И тишина.
Давящая тишина над целым миром…
Белесое небо, камень и яростное солнце, что заливает все вокруг пронзительным светом, не оставляя места теням.
И никого вокруг… даже птиц нет за высоким парапетом. Живые остались далеко внизу. Здесь только звонкая тишина и шорох его шагов… неровный, тяжелый, жуткий…
Одиночество…
Отныне и навсегда.
И вымораживающая душу тоска.
И боль в груди от сосущей пустоты…
Резко сев на постели, Арэль прижал руки к груди, пытаясь хоть как-то унять рвано колотящееся сердце.
Какой жуткий… какой нереально яркий сон!
Юноша часто дышал, пытаясь выгнать из тела заблудившийся там холод. Нательная рубашка промокла от липкого пота. Сон нехотя таял в памяти, но Арэля все еще продолжало потряхивать.
Не выдержав непонятного напряжения, Арэль как был — в спальных штанах и рубахе — так и спустился вниз. В обновленной кухне чуть слышно шебуршались прирученные духи, наводя последний глянец. Все еще пахло не до конца просохшей побелкой, древесной стружкой и свежим хлебом. В камине слабо потрескивал огонь, а на столе призывно белел обмотанный полотенцем котелок с густой похлебкой (кто-то из соседей принес). Рядом лежал еще теплый пирог с олениной. Но у волчонка после жуткого сна напрочь исчез аппетит. Хотелось чего-то иного.
Сбросив с себя пропотевшую одежду, Арэль вышел на низкое крыльцо дома в теплую темноту ночи. Вовсю трещали сверчки, и одуряюще пахла распустившаяся в палисаднике ночная фиалка. Ее аромат, довольно тяжелый, пряный, забивал все остальные запахи. И Арэль наказал себе выполоть ночной цветок, оставив лишь пару кустиков для отдушки.
Прикрыв за спиной дверь, юноша перемахнул низкую ограду, перетекая в истинный облик — впервые после первого оборота. И близкий лес встретил юного волка…
Как же приятно чувствовать себя свободным!
Воздух пел вокруг юного оборотня, звенел от ночных звуков и пряно пах травами и смолой.
Подушечки лап мягко и беззвучно ступали по опавшей хвое. Пушистый хвост струился по ветру. Приоткрытая пасть ловила запахи, а стоявшие торчком ушки — разнообразные шорохи и тихое бормотание крошечных духов, живущих в корнях деревьев. Мокрый нос слегка морщился от ниточек паутины. А густую шкурку волчонка ласково гладили разлапистые папоротники, приветствуя гостя в Заповедном лесу.
Безумно захотелось сорваться в стремительный бег сквозь лунный свет и густые тени, сквозь запахи и звуки… Бежать, перетекая из темной полосы в светлую… настолько светлую, что можно было разглядеть каждую хвоинку на земле… каждую травинку…
Мчаться, ни о чем не думая.
И Арэль не стал противиться внезапному желанию. Ему не помешала даже искалеченная нога. Слишком велика была радость от внезапной прогулки.
…И серебристо-серая тень призрачно замелькала среди стволов высоченных кедров.
Свобода и ветер опьяняли почище вина, избавляя тело от рваных клочков пережитого страха.
Страха от непонятного сна.
Такого резкого, такого реального.
Такого жуткого…
Внезапно вылетев на край обрыва, Арэль напружинил лапы, пытаясь затормозить. Но не успел и кубарем покатился к самому краю, из-за которого дохнула холодом гулкая пустота. А по натянутым нервам волчонка болезненной вспышкой ударила память о недавнем сне.
Тонко взвизгнув от внезапного страха, мальчишка принялся отчаянно скрести когтями землю, стараясь зацепиться за ускользающие из-под лап мелкие камни и песок. Но сила инерции уже неудержимо тянула его вниз. Туда, где в далекой темноте ярко светили огни праздничной столицы.
…И никого вокруг…
Живые остались далеко внизу.
А здесь только звонкая тишина и шорох осыпающихся камней под его когтями…
Одиночество…
Отныне и навсегда.
И вымораживающая душу тоска…
И холод смерти за обрывом…
И холодная пустота в груди…
Глава 13
Целый день Габраэл крутился как белка в колесе. И это называется глава государства! Никакого продыху!
Сначала посольство Золотого Халифата с их непомерными претензиями. Совсем Леопарды охамели — выставлять такие требования по торговому договору с нагами! Прав был Нувар — не его это уровень. Так что пришлось самому накрутить хвосты обнаглевшим южанам. Пусть не думают, что весь поток товаров пойдет только через их владения. Морские Волки мигом напомнят кошакам, что есть и другие способы перевозок. Пираты Волдоги традиционно злы на Халифат, так как не беспочвенно подозревают южан в связях с Касатками.
Потом пришлось спорить с оружейниками.