— Почему же вы не сделали этого?
— Я не могу этого объяснить. Даже, несмотря на его лохмотья, было что-то в нем такое неоспоримое. Что-то, что обдавало меня жаром. Это пробуждало во мне желание коснуться его, несмотря на то, что он был хрупок и тощ. А затем он произнес самую невероятную вещь из всех. Он сказал, что если я дам ему пять минут, он доставит мне три оргазма.
Я охнула от ее слов. Она рассмеялась из-за моего вида.
— Я тоже очень этому удивилась. У меня было достаточно хвастливых парней в свое время, но такого я еще не слыхивала. Тем не менее, я была немного заинтригована, так как услышала такое из уст столь молодого человека. Сначала я подумала, что он был из тех многих юнцов, что приходят ко мне. Большинство из них совсем без опыта, которые считают, что проституция — это легкий способ заработать деньги. Они не имеют ни малейшего понятия, как это тяжело физически, и как это опустошает духовно. Я предположила, что он был с какой-нибудь фермы, и приехал в город, чтобы разбогатеть.
Я сглотнула в ужасе, прежде, чем заговорила.
— И вы заставили его доказать свои слова? — она рассмеялась, — моя госпожа, в моем возрасте, мне повезет, если у меня случится три оргазма в год. Поэтому я сказала ему, что если он будет настолько хорош, как он говорит, я найму его. И я выяснила, что даже при смерти от голода, он был намного лучше, чем хвалился. Он был лучшим, с кем я была, а его способности просто непревзойденные.
У меня скрутило живот от ее слов. Я очень хорошо знала, как много он тренировался.
— И вы взяли его, — она кивнула, — об этом решении я никогда не пожалею. Я даже и представить не могла, каким прекрасным он станет после нескольких обедов и отдыха. И как поразительно он будет похож на принца Стикса. Я продержала его так три недели, прежде чем позволила ему работать. С первой же ночи он стал принимать клиентов. Ашерон стал таким популярным, что нам пришлось завести лист ожидания.
— Если вы заинтересованы провести с ним часок, я могу занести вас в список. Но, как я уже сказала, ваша очередь придет недель через десять.
Я сидела там, ошеломленная ее словами. Ошеломленная тем, что же стало с маленьким мальчиком, которого я держала у себя на коленях и подкидывала, пока он смеялся. Что же они сделали с ним? Как же это могло быть его жизнью? Это было настолько несправедливо, что хотелось плакать.
— Могу ли я каким-нибудь образом поговорить с ним с глазу на глаз?
Катера взглянула на просьбу скептически.
— Он предпочитает не разговаривать со своими клиентами."
— Я не хочу быть его клиентом, — сказала я сурово, — мне довелось знать его лично.
Она вздернула бровь.
— Друг?
— Что-то вроде этого, — сказала я, не желая говорить ей правду о нашем родстве. Я достала еще денег и вручила их ей.
— Пожалуйста, я заплачу сколько угодно, если вы дадите мне всего несколько минут наедине с ним.
Она размышляла несколько секунд, прежде чем ответить.
— Ладно. Если только сможете прийти ко мне сегодня вечером…
— Меня не должны видеть в таком месте.
— Я понимаю, но сомневаюсь, что он пойдет на встречу с вами. Он отказывается видеться с кем-либо вне дома. Сегодня впервые со дня его приезда, я смогла вытащить Ашерона на улицу. Но, — сказала она задумчиво, — если вы сможете прийти на рассвете. У нас тут редко, кто бывает в это время. Мы убираем после ночи и все наши клиенты уходят. Я смогу провести вас к нему.
— Я улыбнулась облегченно.
— Спасибо. До встречи на рассвете.
Глава 21
18 мая, 9529 г. до н. э.
Утро было холодным, такое ощущение, что оно было также напугано, как и я. Абсолютно одна, я выскользнула из дворца и пошагала тихонько через город, следуя указаниям Катеры, пока не нашла ее бордель. Как она и говорила, вокруг было пустынно. Она впустила меня через заднюю дверь, затем провела тихонько через весь дом к комнате в самом углу. Я хорошо прикрыла свою голову и лицо и старалась не смотреть на бедные души, мимо которых мы проходили. Она открыла дверь.
Я вошла внутрь нерешительно, ожидая увидеть там Ашерона, но его там не было, однако я услышала звук воды, доносящийся из соседней комнаты, и догадалась, что он, должно быть, принимает ванну. В комнате витал тяжелый затхлый запах секса, и я постаралась не смотреть на только что заправленную постель. Я закрыла глаза и подумала о Стиксе и о том, как он живет в мире и комфорте, в то время, как Ашерона заставляют этим заниматься. Я даже не могла представить то унижение, которому подвергался Ашерон каждый день. Ту боль. Он вошел в комнату абсолютно голый, вытирая свои волосы. Увидев меня на пороге, он прямо уменьшился.
— Простите, моя госпожа, — сказал он своим знойным ровным голосом, в котором сохранился лишь отзвук атлантского акцента. Я была благодарна тому, что хотя бы шариков больше не было в его языке.
— Я думал, что уже закончил.
Я сняла капюшон. Узнав меня в тот же миг, он прищурился.
— Не может быть, это же моя сестра Рисса. Скажи мне, ты здесь для того, чтобы спасти меня или чтобы поиметь? О, подожди, я забыл. Когда ты меня спасаешь, ты же и имеешь меня, не так ли?
Слезы застилали мне глаза от такого враждебного презрения, но кто же мог винить его за это.
— Тебе не нужно быть таким грубым.
— Ты уж извини меня за отсутствие манер. Будучи шлюхой, я не всегда знаю, как разговаривают порядочные люди. Более того, они говорят со мной только в одном случае, когда хотят дать мне инструкции, чтобы ублажить их получше.
Он бросил полотенце на кровать и подошел к стулу у окна. Не обращая на меня никакого внимания, он сел и открыл коробку на столе. Я наблюдала в тишине, как он взял несколько странных семян и цветков и поместил в графин. Затем поджег их и закрыл крышкой. Взяв маленькую глиняную чашу, он поднес ее к лицу, прикрывая нос и рот, а затем вдохнул.
— Что ты делаешь?
Он затянулся еще несколько раз прежде, чем убрать чашу ото рта.
— Я употребляю ксенобию, — на мой непонимающий взгляд он снова стал мне объяснять, — это наркотик, Рисса.
— Ты что болен?
Он рассмеялся на это, а затем вдохнул еще этого.
— Это с какой стороны посмотреть, — сказал он после небольшой паузы. У него заходили желваки, когда он ближе посмотрел на меня.
— Я использую это для того, чтобы забыть, сколько пар рук лапали меня за день. Это позволяет мне спать спокойно.
Я слышала о таких вещах, но в моем мире им не было места. Без сомнений это Эстес показал ему наркотики. Мне хотелось выть от того, что стало с тем Ашероном, который пек хлеб и играл с Майей.
— Так зачем ты здесь, Принцесса? — спросил он.
— Я хотела тебя увидеть.
— Зачем?
— Я беспокоилась о тебе. Я увидела тебя сегодня на базаре и хотела увидеть, как ты устроился.
Ашерон добавил еще трав и подул на них, чтобы смешать с красными угольками.
— Я в порядке. Теперь ты можешь идти домой и уснуть в теплой и мягкой постели.
Мнимый сарказм в его голосе ранил меня до глубины души. Я покачала головой из-за навернувшихся на глаза слез.
— Как ты можешь это делать с собой?
Он приподнял бровь.
— Рисса, я хорошо отдресированная собака. И я делаю лишь то, чему обучен.
— Но ведь это так унизительно. Как ты мог вернуться к этому?
Его глаза бушевали, и я увидела ярость, которую он выплеснул на меня.
— Вернуться к этому? Почему, старшая сестра, ты спрашиваешь об этом так, как будто это нечто плохое. Для меня это рай. Мне приходиться заниматься сексом только с 10–12 людьми за ночь, и в большинстве случаев только с одним за раз. Я наконец-то могу есть за столом, а не с пола или чьих-то рук. Никто не заставляет меня выпрашивать еду и не наказывает за несколько дней в году, когда я болен и не могу работать. Если хоть кто-то пальцем тронет меня здесь, то Катера вышвыривает его из притона. Она даже платит мне за работу. И у меня есть выходной раз в неделю. Что лучше всего, так это то, что, когда я ложусь спать, то в кровати я нахожусь один. У меня ничего лучше в жизни не было.
Мне хотелось кричать от ужасов, которые он описывал, а тот факт, что все это было правдой, только делал мне еще больнее.
— И тебя удовлетворяет такая твоя жизнь?
Он поставил глиняную чашку на стол и уставился в меня своим живым взглядом.
— Что ты на самом деле думаешь, Принцесса?
— Я думаю, что ты заслуживаешь большего.
— Ах, ну да. Это ведь ты видишь во мне нечто большее, чем просто шлюху? А теперь давай я тебе расскажу, что видит остальной мир. Я покинул Атлантиду, и меня ломало недели напролет от наркотиков, которые Эстес заталкивал мне в глотку.
Я хорошо помнила, как плохо ему было, когда я спасла его.
— У меня ничего не было, кроме твоего плаща. Ни денег, ни одежды. Ничего.
— И ты вернулся к проституции?
— Какой был у меня выбор? Я путешествовал туда и обратно, пытаясь заняться чем-то другим, но никто не хотел меня нанимать. Когда люди видели меня, они хотели только одного, а я, так уж случилось, был довольно-таки хорош в этом. Скажи мне, принцесса, если завтра отец выкинет тебя голой на улицу, что ты будешь делать тогда? Что ты умеешь делать?
Я подняла голову.
— Я смогу что-нибудь найти.
— Ну, так иди и попробуй, принцесса.
Он указал на дверь, позади меня.
— Вперед. Я даже незнаю, как вымыть полы. Все, что я умею, так это ублажать других своим телом. Я был болен и одинок, без рекомендаций, друзей, семьи и денег. Я был настолько слаб от голода, что даже попрошайка украл у меня твой плащ, пока я лежал на земле, желая умереть и не имея даже возможности помешать ему. Так что не приходи сюда со своими презрительными глазками и не смотри на меня так, будто я хуже некуда. Мне не нужна твоя благотворительность и уж тем более твоя жалость. Я прекрасно знаю, что ты видишь, когда смотришь на меня.
— Действительно?
Он встал, расставил руки в стороны, показывая мне свое идеальное обнаженное тело.
— Я прекрасно читаю все на твоем лице. Ты видишь жалкого маленького мальчика, который целовал отцовские ноги и умолял не возвращать его к проституции. Перед тобой шлюха, который ублажал принца, а затем был выгнан из дома.
Я покачала головой, отрицая это.
— Нет, Ашерон. Все, что я вижу, так это маленького мальчика, который прибегал ко мне и спрашивал, почему родители не любят его. Того самого золотоволосого малыша, который ловил солнечные лучики в моей комнате и заливисто хохотал, когда они попадали на его ладошки. Ты — мой брат, и я никогда не увижу в тебе ничего плохого.
Злость на его лице достигла такой точки, что я даже подумала, что он может ударить меня.
— Пошла вон!
Прикрыв голову, я развернулась и ушла.
Я надеялась, что он остановит меня, но он не сделал этого. С каждым сделанным шагом, я все больше плакала из-за того, что выяснила сегодня утром. Мой драгоценный Ашерон исчез, а на его место пришел человек, который не хочет иметь со мной ничего общего. Самое худшее было то, что я даже не могла винить его за это. Все это было так несправедливо. Он должен был сейчас быть в своих королевских покоях со слугами у него под рукой. Вместо этого он был заперт в кошмаре, из которого никто не мог его вытащить. Безусловно, это не должно было быть его жизнью, а его предназначение должно было быть иным. Тем не менее, как я могу отрицать то, что я видела собственными глазами? Он прав. Люди хотят от него только одного. И до тех пор, пока отец не желает защищать его, Катера была лучшим вариантом, чем вообще ничего. Мой младший брат был шлюхой. Вот, когда я осознала горькую правду.
Глава 22
23 августа,9529 г до н. э.
Этот день начался с самых неприятных встреч. Мне сказали, что мой отец и его сенаторы решили преподнести человеческую жертву богу Апполону. То есть меня. С тех самых пор, как началась война между Грецией и Атлантидой, греческие короли пытались придумать, как остановить ее. Апполиты, которые у власти в Греции, ненавидят нас и планируют сделать из Греции лишь атлантскую провинцию. Опасаясь, стать рабами более лучших технологий жителей Атлантиды, греческие города-штаты сражались всем, что попадалось им под руку. Но, к сожалению, этого было недостаточно. Апполон был благосклонен к атлантцам, и создал апполитов, им в помощь. Их не видно при солнечном свете, а все битвы происходят днем. Греческие короли были практически разбиты. И поэтому жрицы и оракулы решили найти что-то, что могло вернуть расположение Апполона людям, которые его почитают.
— Только самая прекрасная принцесса может сделать бога обезумевшим и покорным, — провозгласила им Дельфийский оракул. И тогда какой-то безумец решил, что я и есть эта принцесса. Я готова убить этого человека.
— Отец, пожалуйста, — молила я, следуя за ним и за Стиксом. Они направлялись в Сенатскую комнату и не могли уделить мне времени. Это было в порядке вещей
— Рисса, достаточно, — грозно сказал он, — решение принято. Ты будешь предложена Апполону. Он нужен нам на нашей стороне, если мы хотим выстоять против атлантцев. Если он продолжит им потакать, у нас даже шанса не будет. А если ты станешь его любовницей, то он станет более добр к людям и возможно похлопочет за нас.
У меня застряла в горле фраза о том, что за меня торгуются и продают точно так же, как и… Мысль об Ашероне заставила меня остановиться. Я, в конце концов, поняла конкретно, что он чувствует, поняла, что значит не иметь права голоса на то, что делают с твоим телом. Это было ужасно противное чувство. Теперь ясно, почему он выгнал меня из своей комнаты. Без сомнений, со своей невинностью я выглядела ханжой, говоря о вещах, о которых и малейшего понятия не имела.
Тем не менее, я с ними не закончила. Решительная, я следовала за отцом и Стиксом по заднему коридору. Когда мы уже подходили к гланому залу, звук разговора небольшой группы сенаторов в атриуме заставил меня оцепенеть.
— Он выглядит совсем, как Стикс.
Отец с братом остановились, так как тоже их услышали.
— Да что ты говоришь? — другой голос спросил.
— Это правда, — сказал первый сенатор, — они должно быть близнецы, иначе, чем объяснить их такое сходство. Единственное отличие в их цвете глаз.
— У него жуткие глаза, — вмешался третий сенатор, — должно быть он сын какого-нибудь бога, но какого конкретно, он не говорит.
— И ты хочешь сказать, что он в притоне?
— Да, — сказал второй человек, — Кронтес, тебе стоит с ним встретиться. Мне чрезмерно помогает найти общий контакт с королевским ублюдком то, когда он притворяется Стиксом. Проведи с Ашероном час у него на коленях, и когда снова увидишь Стикса, то перед тобой откроются новые перспективы.
Они засмеялись. Я почувствовала, как кровь отлила от лица, а отец со Стиксом наоборот покраснели от ярости.
— Тебе нужно было присутствовать на нашем вчерашнем банкете, — сказал первый мужчина, — мы нарядили его в королевские одежды и пустили по кругу, как горячую сучку.
Мне внезапно стало плохо. Отец ворвался в эту группу, зовя на ходу охранников, чтобы арестовать сенаторов за клевету на Стикса. Стикс был опозорен. Истерический смех внутри меня смешался с болью. Зевс запретил оскорблять Стикса. Не имеет значения, что это именно Ашерона унижали и заставляли им прислуживать. Всем было плевать на него. Всем, кроме меня.
Глава 23
23 июня,9529 г до н. э.
На рассвете я одна покинула дворец. Это было глупой задумкой, но я не могла себя остановить. Сегодня Ашерону исполняется девятнадцать. Я прекрасно знала, что никто и никогда не дарил ему подарков на день рождения. Я вообще не была уверена, знал ли он точную дату своего прихода в этот мир. И я вспомнила о праздновании, которое запланировала для него, когда отец все испортил, вернув его в Атлантиду. Я спрятала подарок под плащ и направилась по пустынным улицам к притону, который посещала ранее. Я постучала в заднюю дверь и позвала Катеру, после небольшого ожидания, она появилась, нахмурившись.