— Вы хотите сказать, что это персональное защитное поле?
— В грубом приближении да.
Дэвид воскликнул:
— Великая Галактика, это невозможно! Определённо доказано, что ни один механизм, который под силу унести человеку, не может создать маленькое силовое поле, способное отразить излучение и материальные объекты.
— Так и есть в той науке, которую вы, существа, способны развивать. Но маска, которая на тебе, не источник энергии. Наоборот, это запас энергии, который пополняется, например, от нескольких секунд пребывания на солнце, таком, как на нашей планете. Далее, это механизм, освобождающий энергию по мысленному приказу. Поскольку твой мозг не способен контролировать этот механизм, он сам улавливает сигналы твоего мозга и действует автоматически. Теперь сними маску.
Дэвид поднес руку к глазам, и опять, отвечая на его мысленный приказ, маска снялась и в руках его оказался кусочек кисеи.
Глубокий голос послышался в последний раз:
— А теперь ты должен оставить нас, Космический Рейнджер.
И мягко, как только можно себе представить, сознание покинуло Дэвида Старра.
Никакого переходного периода не было и при возвращении сознания. Оно вернулось сразу и полностью. Не было даже мгновенной неуверенности в местонахождении, никакого «Где это я?».
Дэвид точно знал, что его ноги стоят на поверхности Марса; что на нём опять обычная маска и он дышит через нее; что он точно на том месте, с которого начал спуск в трещину; что слева от него, полускрытый скалами, находится скутер, оставленный Верзилой.
Он даже знал, каким образом его вернули на поверхность.
Но это была не память — информация, сознательно помещенная в мозг, вероятно, чтобы ещё раз показать удивительные возможности переходов материи-энергии. Марсиане проделали для него туннель. Подняли его вопреки тяготению и пронесли с почти реактивной скоростью, превращая сплошную скалу перед ним в энергию и возвращая энергию в состояние материи за ним, пока он снова не встал на поверхность.
А ещё в его мозгу звучали слова, которых он реально никогда не слышал. Они звучали женским голосом, знакомым по пещере, их значение было просто: «Не бойся, Космический Рейнджер!»
Дэвид сделал шаг и понял, что теплого, земноподобного окружения, которое поддерживали для него марсиане, больше не существует. Холод по контрасту ощущался ещё болезненнее, а ветер был сильнее, чем когда-либо. Солнце стояло низко на востоке, как и тогда, когда он начинал спуск. Но сколько рассветов минуло с тех пор? Он не знал, сколько времени прошло, пока он был без сознания, но чувствовал, что его спуск происходил не более двух суток назад.
Небо изменилось, казалось, оно стало более голубым, а солнце покраснело. На мгновение задумавшись, Дэвид нахмурился, потом пожал плечами. Просто он привыкает к марсианскому ландшафту, вот и всё. Окружающее становится более знакомым, и по привычке он всё подгоняет под земные образцы.
Но пора возвращаться в купол. Скутер, конечно, не так быстр и удобен, как пескоход. Чем меньше времени он в нём проведет, тем лучше.
Дэвид осмотрел скальные образования и почувствовал себя старым жителем Марса. У местных фермеров в песках есть множество ориентиров. Надо двигаться к скале, похожей на «арбуз со шляпой», продолжать путь в этом направлении, пока не поравняешься с «космическим кораблем с двумя сбитыми двигателями», пройти между ним и скалой, «похожей на ящик без крышки»… Грубый метод, но он не требует специальных приборов, а только хорошей памяти и живого воображения, чего у фермеров всегда было в изобилии.
Дэвид двигался по курсу, который рекомендовал ему Верзила: так он скорее вернется к куполу и не заблудится среди бесконечных скал. Скутер продвигался вперёд, подпрыгивая на неровностях и поднимая тучи пыли. Ноги Дэвида прочно стояли в специальных углублениях, а руки крепко сжимали руль. Он не уменьшал скорость. Даже если скутер перевернется, вряд ли он сильно пострадает при низком марсианском тяготении.
Но было обстоятельство, которое заставило его остановиться: странный привкус во рту и жжение на подбородке и вдоль позвоночника. На зубах поскрипывало. Дэвид с отвращением посмотрел на хвост пыли, который тянулся за ним, как ракетный выхлоп. Странно, что пыль обогнала его, окружила, проникла вперёд и попала в рот.
Впереди и вокруг! Великая Галактика! От внезапной догадки что-то холодное сдавило его сердце и горло.
Он замедлил скорость скутера и направился к ближайшему скальному выступу, где машина не могла поднимать пыль. Тут он остановился и подождал, пока воздух прочистится. Но он не прочистился. Ощупав языком полость рта, Дэвид ужаснулся, обнаружив там огромные пыльные наросты. Он взглянул на покрасневшее солнце и голубое небо с новым пониманием. Увеличение количества пыли в воздухе вызвало рассеивание света, отняв синеву у солнца и добавив её к цвету неба. Губы Дэвида пересохли, тело всё сильнее зудело.
Сомнений больше не было. С мрачной решимостью он забрался в скутер и устремился на максимальной скорости по скалам, гравию и пыли.
Пыль!
Пыль!
Даже на Земле были хорошо известны пылевые бури Марса, которые только по названию напоминали песчаные бури земных пустынь. Это были самые смертоносные бури во всей Солнечной системе. Ни один человек в истории Марса, застигнутый, как Дэвид Старр, в милях от дома без защиты пес-кохода, ещё не перенес пылевую бурю. Люди в страшных муках умирали в пятидесяти футах от купола, а находившиеся внутри не осмеливались на вылазку без пескохода.
Дэвид Старр знал, что лишь минуты отделяют его от мучительной смерти. Пыль уже безжалостно набивалась в щели его маски. Он чувствовал, как от неё слезятся и слепнут его глаза.
12. НЕДОСТАЮЩЕЕ ЗВЕНО
Природа марсианских песчаных бурь известна недостаточно хорошо. Подобно Луне, поверхность Марса в основном покрыта тонкой пылью. Но, в отличие от Луны, Марс обладает атмосферой, способной приводить эту пыль в движение. Обычно это не причиняет неудобств. Марсианская атмосфера разрежена, и в ней не бывает сильных ветров.
Но иногда, по непонятным причинам, хотя возможна связь с электронной бомбардировкой из космоса, пыль становится электрически заряженной, и каждая пылинка начинает отталкиваться от соседних. Даже без ветра пылинки стремятся взлететь. Каждый шаг поднимает облако пыли, которая не оседает, но остаётся взвешенной в воздухе.
Когда к этому добавляется ветер, есть все условия для настоящей пыльной бури. Пыль никогда не бывает такой густой, чтобы препятствовать зрению; опасность не в этом. Убивает всепроницаемость пыли.
Частицы пыли так малы, что проникают повсюду. Одежда их не задерживает; укрытие в скалах от них не спасает; даже маска, плотно прилегающая к лицу, не может помешать отдельным пылинкам проникнуть внутрь.
В разгар бури достаточно двух минут, чтобы появился невыносимый зуд, пять минут буквально ослепляют человека, а пятнадцать убивают его. Даже небольшая буря, которую человек просто не заметит, способна вызвать покраснение кожи, которое называется «пылевым ожогом».
Дэвид Старр знал всё это и многое другое. Он чувствовал, что его кожа уже начала краснеть. Он непрерывно кашлял, но это не помогало ему прочистить горло. Он пытался держать рот плотно закрытым, выдыхая через самое маленькое отверстие, какое только мог создать, но пыль продолжала ползти внутрь, минуя губы. Скутер дергался, пыль подобралась и к его двигателю.
Глаза Дэвида вспухли и почти не открывались. Слезы собрались внутри маски и затуманили очки, впрочем, он всё равно не мог ничего видеть.
Ничто не могло остановить крошечные пылинки, кроме герметического купола или корпуса пескохода. Ничто.
Ничто?
Испытывая сводящий с ума зуд, разрываясь от кашля, Дэвид напряженно думал о марсианах. Знали ли они о приближающейся буре? Могли ли знать? Отправили бы они его на поверхность, если бы знали? Из его мозга они должны были извлечь информацию, что для возвращения назад у него есть только скутер. Они могли бы с лёгкостью перенести его к куполу, даже внутрь купола.
Они знали, что приближается буря. Дэвид вспомнил, как марсианин с глубоким голосом неожиданно принял решение вернуть его на поверхность, как будто торопился, чтобы буря застала Дэвида.
И всё же последние слова… Слова, произнесенные женским голосом, которые он не слышал и которые, следовательно, специально были закреплены в его сознании, пока его выносило сквозь скалу на поверхность, — эти слова были: «Не бойся, Космический Рейнджер».
Только подумав об этом, Дэвид уже знал ответ. Одной рукой роясь в кармане, другой он ухватился за маску. Как только он приподнял её, частично защищенные до тех пор нос и глаза получили свежую порцию обжигающей и раздражающей пыли.
Появилось непреодолимое желание чихнуть, но Дэвид подавил его. Невольный вдох наполнит лёгкие пылью. Само по себе это может быть смертельным.
Он достал из кармана полоску кисеи и, позволив ей обернуться вокруг его глаз и носа, снова надел маску.
Только теперь он чихнул. Это означало, что он вдохнул огромное количество бесполезных газов марсианской атмосферы, но пыль с ними не прошла. Часто и глубоко вдыхая, Дэвид старался захватить как можно больше кислорода, при выдохе выбрасывая изо рта пыль; время от времени он сознательно вдыхал через рот, чтобы предотвратить кислородное отравление.
Постепенно слезы вымыли пыль из глаз, новая не поступала, и Дэвид обнаружил, что может смотреть. Его тело было затянуто дымкой силового поля, и он знал, что верхняя часть его головы невидима в сиянии.
Молекулы воздуха свободно проходят через щит, но пылинки, как бы ни были они малы, всё же для щита велики и задерживаются им. Дэвид видел этот процесс невооруженным глазом. Пылинка, достигнув щита, останавливалась, а энергия её движения конвертировалась в свет, поэтому в каждом месте такого соприкосновения возникала крошечная вспышка. Всё тело Дэвида было окружено фейерверком таких вспышек, тем более ярких, что пробивавшееся сквозь пыль красное и дымное солнце Марса оставляло поверхность в полутьме.
Дэвид хлопками очистил от пыли одежду. Пыль поднималась клубами; она была слишком тонка, чтобы её можно было увидеть, хотя щит не препятствовал этому. Пыль свободно уходила, а вернуться не могла. Постепенно Дэвид почти очистился. Он с сомнением взглянул на скутер и попытался завести его. В ответ послышался лишь краткий скрежещущий звук, затем тишина. Этого и следовало ожидать. В отличие от пескоходов, у скутеров двигатели не закрыты герметически.
Придётся идти. Но эта мысль его уже не пугала. Купол фермы всего лишь в двух милях, а кислорода у него в изобилии. Об этом позаботились марсиане перед его возвращением.
Ему показалось, что теперь он понимает их. Они знали, что приближается буря. Может, даже сами её вызвали. Было бы странно, если бы они, хорошо изучившие марсианскую атмосферу, обладающие столь развитой наукой, не постигли бы причин и механизмов пыльных бурь. Но, посылая его в самый центр бури, они снабдили его совершеннейшей защитой. Его не предупредили о предстоящем испытании и не рассказали, как пользоваться вуалью. Если он заслуживает их дара — силового защитного экрана, он сам позаботится о себе. Если же нет, он недостоин подарка.
Дэвид мрачно усмехнулся, морщась при этом от боли. Боль вызывал каждый шаг, когда одежда соприкасалась с воспаленными участками кожи. Марсиане холодно и без всяких эмоций рисковали его жизнью, но он почти согласился с ними. Он сообразил достаточно быстро, чтобы спастись, но он этим нисколько не гордился. Следовало бы вспомнить об их подарке гораздо раньше.
Силовое поле, окружавшее его, делало передвижение более лёгким. Он заметил, что поле покрывает и подошвы его сапог, так что они не соприкасались с марсианской поверхностью, а останавливались примерно в четверти дюйма над нею. Отталкивание от поверхности становилось эластичным, как будто он передвигался на множестве мелких стальных пружин. Это вместе с низкой силой тяжести позволяло ему преодолевать расстояние, отделявшее его от купола, гигантскими прыжками.
Он торопился. Больше всего в эти минуты он мечтал о горячей ванне.
К тому времени, как Дэвид добрался до входа в купол, буря уже кончалась и огненные вспышки, окружавшие его, превратились в отдельные искорки. Теперь можно было без опасения снять маску с глаз.
Когда Дэвида впустили, вначале все смотрели на него молча, затем послышались возгласы: все находившиеся на дежурстве фермеры окружили его.
— Летящий Юпитер, это Уильямс!
— Где ты был, парень?
— Что случилось?
Смешанные возгласы и одновременные вопросы заглушил резкий крик:
— Как ты прошёл сквозь пыльную бурю?
Вопрос услышали все, наступило молчание.
Кто-то сказал:
— Посмотрите на его лицо. Оно похоже на очищенный помидор.
Конечно, это было преувеличением, но с достаточной долей правды, чтобы произвести впечатление на всех собравшихся. Дэвиду расстегнули воротник, плотно обхватывавший шею, чтобы предохранить от марсианского холода. Его усадили и вызвали Хеннеса.
Хеннес явился через десять минут, он соскочил со скутера и подошёл с видом одновременно раздраженным и сердитым. Никакого облегчения при виде благополучно вернувшегося работника у него не было.
Он выпалил:
— Что всё это значит, Уильямс?
Дэвид поднял глаза и холодно ответил:
— Я заблудился.
— Ты так это называешь? Исчез на два дня и просто заблудился? Как тебе это удалось?
— Я подумал, что немного пройдусь, но забрел слишком далеко.
— Ты решил глотнуть воздуха и две ночи бродил по Марсу? И хочешь, чтобы я этому поверил?
— Разве хоть один пескоход пропал?
Хеннес ещё больше покраснел, и один из фермеров торопливо вмешался:
— Он не в себе, мистер Хеннес. Он был в пыльной буре.
Хеннес ответил:
— Не будь дураком. Если бы он был в пыльной буре, то не сидел бы здесь живым.
— Я знаю, — ответил фермер, — но посмотрите на него.
Хеннес посмотрел внимательней. Краснота обожженной кожи была так очевидна, что он не мог с этим не считаться.
— Ты был в буре?
— Боюсь, что так.
— Как тебе удалось выжить?
— Мне встретился человек, — ответил Дэвид. — Человек в дыме и свете. Пыль ему не мешала. Он называл себя Космическим Рейнджером.
Все придвинулись ещё ближе. Хеннес яростно обернулся.
— Во имя космоса, убирайтесь отсюда! — взревел он. — За работу! А ты, Джоннитель, выведи пескоход.
Прошёл почти час, прежде чем Дэвид добрался до горячей ванны. Хеннес никому не позволял приблизиться к нему. Снова и снова, шагая по своему кабинету, он неожиданно останавливался, яростно поворачивался и спрашивал:
— Что это за Космический Рейнджер? Где ты с ним встретился? Что он говорил? Что он делал? Что это за дым и свет?
На всё это Дэвид лишь слегка качал головой и отвечал:
— Я решил пройтись. Заблудился. Человек, называющий себя Космическим Рейнджером, привел меня назад.
Наконец Хеннес сдался. Появился врач. Дэвид получил свою горячую ванну. Тело его смазали кремами, сделали инъекцию нужных гормонов. Он не мог избежать и укола сопорита. И уснул, прежде чем извлекли иглу.
Дэвид проснулся в лазарете на чистых прохладных простынях. Покраснение кожи заметно сошло. Он знал, что от него не отвяжутся, но теперь ждать оставалось уже недолго.
Он был уверен, что знает тайну пищевых отравлений, знает почти всё. Недоставало только одного-двух звеньев и, конечно, улик.
Дэвид услышал у изголовья лёгкие шаги и еле заметно напрягся. Неужели всё опять начинается? Так быстро? Но это оказался всего лишь Бенсон. С поджатыми пухлыми губами, с всклокоченными волосами, с обеспокоенным лицом он стоял над кроватью, держа в руках что-то похожее на старомодное ружье.
— Уильямс, вы не спите?
— Вы же видите, что нет.
Бенсон провёл ладонью по вспотевшему лбу.
— Никто не знает, что я здесь. Мне не следует тут быть.
— Почему?
— Хеннес убеждён, что вы связаны с пищевыми отравлениями. Он кричит об этом Макиану и мне. Утверждает, что вы были где-то и ничего не объясняете, выдумывая нелепые истории. Что бы я ни сделал, боюсь, вы в опасности.