— Да, — ровно ответил Дэвид.
Зертейл торжествующе улыбнулся.
— Мало найдётся такого, чего бы в офисе сенатора Свенсона не знали о Совете Науки. И мало чего я не знаю о происходящем здесь. Например, я знаю о покушении на вашу жизнь и пришёл с вами из-за этого увидеться.
— Зачем?
— Хочу предупредить вас. Небольшое дружеское предупреждение. Вероятно, врач уже сказал вам, какой отличный парень Майндс. Всего лишь влияние невыносимого напряжения, сказал он, я полагаю. Они друзья с Майндсом. Большие друзья.
— Я только сказал… — начал доктор Гардома.
— Позвольте мне закончить, — сказал Зертейл. — Позвольте мне сказать вот что. Скотт Майндс так же безопасен для вас, как двухтонный астероид для космического корабля. Он не был временно невменяемым, когда нацелился в вас бластером. Он знал, что делает. Он хладнокровно пытался убить вас, Старр, и, если вы не будете осторожны, в следующий раз у него получится. Можете поклясться сапогами своего маленького марсианского друга, он сделает ещё одну попытку.
3. СМЕРТЬ ОЖИДАЕТ В КОМНАТЕ
Наступившее молчание казалось приятным только Зертейлу.
Затем Дэвид спросил:
— Почему? Каковы его мотивы?
Зертейл спокойно ответил:
— Потому что он боится. Здесь затрачены многие миллионы, миллионы, выданные расточительным Советом Науки, а он не может довести эксперимент до конца. Свою некомпетентность он называет случайными неполадками. Полетит на Землю и будет убеждать, что во всем виноваты случайности. И получит ещё деньги Совета, вернее, налогоплательщиков, для какого-нибудь другого не менее глупого плана. Но вы явились на Меркурий расследовать, и он боится, что Совет всё-таки узнает правду. Вы её унесете с собой.
Старр сказал:
— Если это правда, вы её уже знаете.
— Да, и надеюсь это доказать.
— Но вы тогда тоже представляете опасность для Майндса. Следуя вашим рассуждениям, вас он должен попытаться убить прежде всего.
Зертейл улыбнулся, его пухлые щеки стали шире. Он сказал:
— Он пытался меня убить. Верно. Но я бывал во многих переделках, работая на сенатора. Я могу постоять за себя.
— Скотт Майндс никогда не пытался убить ни вас, ни кого-либо другого, — заявил доктор Гардома, лицо его стало измученным и бледным. — Вы это хорошо знаете.
Зертейл не стал отвечать ему прямо. Он обратился к Старру:
— Присматривайте и за добрым доктором тоже. Как я сказал, он большой друг Майндса. На вашем месте я не позволил бы ему лечить у себя даже головную боль. Таблетки и уколы могут… — он громко щелкнул пальцами.
Доктор Гардома с трудом произнес:
— Кто-нибудь убьет вас за…
Зертейл беззаботно заметил:
— Да? И вы собираетесь стать этим человеком? — Он повернулся уходя и через плечо бросил: — О да, забыл. Я слышал, старик Певерейл хочет с вами увидеться. Он очень обеспокоен, что не встретил вас официально. Расстроен. Повидайтесь с ним, погладьте его по головке… И, Старр, ещё один намек. Не надевайте защитные костюмы, вначале не проверив их. Понимаете, что я имею в виду? — С этими словами он наконец ушёл.
Прошло немало времени, прежде чем Гардома пришёл в себя и смог говорить. Он сказал:
— Каждый раз, когда я его вижу, он выводит меня из себя. Грязный лживый…
— Весьма проницательный парень, — сухо заметил Дэвид. — Очевидно, один из его методов — расчётливо говорить то, что выведет собеседника из себя. А разгневанный противник наполовину беспомощен… Кстати, Верзила, это к тебе относится. Ты готов наброситься на всякого, кто намекнет, что в тебе меньше шести футов.
— Счастливчик, — взвыл марсианин, — он сказал, что у меня нарушение нормальной деятельности гормонов.
— Научись ждать подходящего момента, чтобы убедить его в противоположном.
Верзила воинственно заворчал и ударил кулаком по прочному пластику своих серебряно-золотых сапог. (Кричащие многоцветные сапоги не наденет никто, кроме фермера с Марса, но ни один марсианский фермер не выйдет без них. У Верзилы их был десяток, и каждая следующая пара ярче предыдущей.)
Дэвид сказал:
— Что ж, повидаемся с доктором Певерейлом. Он ведь глава обсерватории?
— Глава всего Купола, — сказал доктор. — Он и правда заметно постарел. Рад добавить, что он ненавидит Зертейла не меньше любого из нас, но ничего не может сделать. Не может спорить с сенатором. Интересно, а может ли Совет? — мрачно закончил он.
Старр ответил:
— Думаю, да. А теперь напоминаю: я хочу увидеться с Майндсом, как только он проснется.
— Хорошо. Будьте осторожны.
Счастливчик с любопытством взглянул на него.
— Будьте осторожны? Что вы этим хотите сказать?
Доктор Гардома покраснел.
— Просто фигура речи. Я так всегда говорю. Ничего не имею в виду.
— Понятно. Ну что ж, до встречи. Пошли, Верзила, и перестань хмуриться.
Доктор Лэнс Певерейл пожал им обоим руки с энергией, которой они не ожидали в таком пожилом человеке. Его тёмные глаза смотрели серьёзно и озабоченно и казались ещё темнее из-за нависавших седых бровей. Волосы, всё ещё густые, почти сохранили первоначальный цвет, став серо-стальными. Больше всего его старили морщинистые щеки, на которых отчетливо выделялись скулы.
Он говорил медленно и негромко.
— Простите, джентльмены; я чрезвычайно расстроен тем, что сразу после вашего прибытия в обсерваторию произошло это ужасное событие. Я во всем виню себя.
— Для этого нет причин, доктор Певерейл, — сказал Дэвид.
— Вина моя, сэр. Мне следовало самому встретить вас… Но мы следили за исключительно интересным и очень необычным протуберанцем, и я позволил своим профессиональным интересам помешать проявлениям гостеприимства.
— Ну в любом случае вы прощены, — сказал Счастливчик и искоса с юмором взглянул на Верзилу, который с раскрытым ртом слушал поток слов старика.
— Мой поступок непростителен, — говорил старый астроном, — но мне приятно, что вы пытаетесь. Я приказал приготовить для вас помещение. — Он взял их за руки и повёл по ярко освещенному коридору Купола. — У нас тесно, особенно после прибытия доктора Майндса с его инженерами и… и других. Но всё же вам будет приятно иметь возможность отдохнуть и даже поспать. Я уверен, вы также захотите поесть, и вам принесут пищу. Завтра у вас будет возможность познакомиться со всеми, а у нас — узнать причину вашего приезда сюда. Для меня вполне достаточно того, что за вас ручается Совет Науки. Мы устроим нечто вроде банкета в вашу честь.
Коридор постепенно вел вниз, они углублялись в жилые помещения Купола под поверхностью Меркурия.
Дэвид сказал:
— Вы очень добры. Возможно, я смогу осмотреть и обсерваторию.
Певерейл, казалось, этому обрадовался.
— В этом я к вашим услугам, и уверен, вы не пожалеете о затраченном времени. Наше основное оборудование смонтировано на передвижной платформе, которая перемещается вместе с движением терминатора. При этом часть диска Солнца всегда остаётся видимой, несмотря на движение Меркурия.
— Поразительно! Но теперь, доктор Певерейл, один вопрос. Каково ваше мнение о докторе Майндсе? Я оценил бы откровенный ответ, без всяких дипломатических соображений.
Певерейл нахмурился.
— Вы ведь тоже специалист по субоптике?
— Не совсем, — ответил Старр, — но я спрашиваю о нём как о человеке.
— Ага. Ну… — астроном задумался, — он приятный молодой человек, весьма компетентный, мне кажется, но нервный, очень нервный. Он обидчив, слишком обидчив. Чем больше проходит времени, чем хуже идут дела, тем всё сильнее это сказывается; с ним иногда бывает очень трудно. Жаль; я уже сказал, что в целом это приятный молодой человек. Я его начальник, конечно, пока он работает в Куполе, но в его дела не вмешиваюсь. Его проект не связан с работой обсерватории.
— А каково ваше мнение о Джонатане Зертейле?
Старый астроном сразу остановился.
— А он при чем?
— Как он ладит со всеми здесь?
— Не хочу говорить об этом человеке, — сказал Певерейл.
Некоторое время они шли молча. У астронома было мрачное лицо.
Счастливчик сказал:
— Есть ли ещё люди в обсерватории? Тут вы и ваши люди, Майндс и его люди и Зертейл. Кто ещё?
— Врач, конечно. Доктор Гардома.
— Вы не считаете его одним из своих людей?
— Ну, он ведь врач, а не астроном. Он выполняет работу, которую не могут выполнить механизмы. Заботится о нашем здоровье. Он здесь недавно.
— Насколько?
— Сменил прежнего врача после истечения у того годичной смены. Кстати, доктор Гардома прилетел на том же корабле, что Майндс и его люди.
— Годичная смена? Это обычно для здешних врачей?
— И для большинства остальных. Трудно при этом поддерживать нормальное общение; к тому же сначала ты с трудом учишь человека, а потом он сразу улетает; но на Меркурии нелегко жить, и приходится часто заменять людей.
— Сколько же новых людей вы получили за последние шесть месяцев?
— Около двадцати. Точное число в наших записях, но примерно двадцать.
— Но сами вы здесь давно?
Астроном рассмеялся.
— Много лет. Даже не хочется думать сколько. И доктор Кук, мой заместитель, здесь уже шесть лет. Конечно, мы часто бываем в отпуске… Ну вот и ваше помещение, джентльмены. Если вам что-нибудь потребуется, сразу дайте мне знать.
Верзила осмотрелся. Комната была небольшой, но в ней стояли две кровати, которые можно было убирать в стенной проем; два стула тоже убирались в стену; комбинация стула с письменным столом; небольшой шкаф; по соседству ванная.
— Эй, — сказал он, — получше, чем на корабле.
— Неплохо, — согласился Дэвид. — Вероятно, одна из их лучших комнат.
— А почему бы и нет? — спросил Верзила. — Я думаю, он знает, кто ты.
— Надеюсь, нет, Верзила, — сказал Старр. — Он считает меня специалистом по субоптике. И знает только, что послал меня Совет.
— Но ведь все знают, кто ты, — возразил Верзила.
— Не все. Майндс, Гардома, Зертейл… Послушай, Верзила, отправляйся в ванную. Я закажу еду и попрошу принести с «Метеора» вспомогательное оборудование.
— Идёт, — весело сказал Верзила.
Он громко пел под душем. Как обычно в безводных мирах, вода строго ограничивалась, на стене висело предупреждение, какое количество может быть использовано. Но Верзила родился и вырос на Марсе. Он очень уважал воду и не стал бы её уничтожать с такой же охотой, как, например, бифштекс. Поэтому он обильно пользовался мылом, а водой умеренно и при этом громко пел.
Он встал перед сушилкой с горячим воздухом и шлепал себя по телу, чтобы быстрее высохнуть.
— Эй, Счастливчик, — закричал он, — как еда, уже на столе? Я есть хочу.
Он слышал голос Дэвида, но слов разобрать не мог.
— Эй, Счастливчик, — повторил он и вышел из ванной. На столе стояли две дымящиеся тарелки с жареным мясом и картофелем (чуть заметный запах свидетельствовал, что мясо — на самом деле продукт с дрожжевой плантации подводных садов Венеры). Старр, однако, не ел, а сидел на кровати и негромко говорил по комнатному переговорному устройству.
С приёмного экрана смотрел доктор Певерейл.
Дэвид сказал:
— Значит, всем известно, что нам отведена эта комната?
— Не всем, но я отдал приказ подготовить для вас эту комнату по открытой связи. Мне кажется, тут нет повода для тайны. Возможно, кто-то услышал. К тому же ваша комната обычно отводится почетным гостям. В этом нет никакого секрета.
— Понятно. Спасибо, сэр.
— Что-нибудь случилось?
— Вовсе нет, — с улыбкой ответил Старр и отключился. Улыбка его исчезла, выглядел он задумчиво.
— Ничего не случилось? — взорвался Верзила. — В чём дело? Меня не обманешь, говори, что случилось.
— Да, кое-что случилось. Я проверял оборудование. Вот это, вероятно, специально изолированные костюмы для солнечной стороны.
Верзила приподнял костюм, висевший в одной из стенных ниш. Костюм был поразительно легок для своего размера, и это нельзя было объяснить уменьшенной силой тяжести: в Куполе поддерживалась земная сила тяжести.
Он покачал головой. Как всегда, когда приходилось надевать костюм со склада, а не изготовленный для него специально, его приходилось усиленно подгонять, но пользоваться всё равно было неудобно. Одно из наказаний за то, что ты не так высок. Он всегда думал в таких выражениях: «Не так высок». О своих пяти футах двух дюймах он никогда не думал как о маленьком росте.
Он сказал:
— Пески Марса! Они обо всём позаботились. Постель. Ванна. Еда. Костюмы.
— И кое-что ещё, — серьёзно сказал Дэвид. — В этой комнате ждёт смерть. Посмотри.
Он поднял рукав большего костюма. Плечевой сустав легко повернулся, но на месте его соединения с плечом показалась тонкая, почти незаметная щель. Если бы пальцы Старра её не растянули, она вообще была бы не видна.
Разрез! Очевидно, сделанный человеком! Сквозь него виднелась изоляция.
— На внутренней поверхности, — сказал Счастливчик, — такой же разрез. Костюм продержался бы, пока я бы не оказался на солнечной стороне, а затем аккуратно убил бы меня.
4. ЗА БАНКЕТНЫМ СТОЛОМ
— Зертейл! — сразу воскликнул Верзила с яростью, от которой напряглись все мышцы в его теле. — Этот грязный подонок…
— Почему Зертейл? — негромко спросил Дэвид.
— Он предупредил, чтобы следили за костюмами. Помнишь?
— Конечно. Я именно это и сделал.
— Да. Это он специально. Мы найдем разрез и подумаем, какой он замечательный парень. И в следующий раз будем для него лёгкой добычей. Не поддавайся на это, Счастливчик. Он…
— Подожди, Верзила, подожди. Не так быстро. Посмотри на это с другой стороны. Зертейл сказал, что Майндс пытался и его убить. Допустим, мы ему поверим. Допустим, Майндс пытался вывести из строя костюм Зертейла, и тот это заметил. Зертейл предупредил нас. Может, это опять Майндс.
— Пески Марса, этого не может быть. Этот парень, Майндс, по горло наелся снотворного, а до того он с самого нашего прибытия был у нас на глазах.
— Ну хорошо. Но откуда нам известно, что Майндс спит и накормлен лекарствами? — спросил Дэвид.
— Гардома говорит… — начал Верзила и замолчал.
— Вот именно. Гардома говорит. Мы сами не видели Майндса. Мы знаем только, что сказал доктор Гардома, а он большой друг Майндса.
— Они сговорились, — сказал сразу убеждённый Верзила. — Летящие кометы…
— Подожди, подожди, не лети ты так быстро. Великая Галактика, Верзила, я пытаюсь разобраться в своих мыслях, а ты всё сразу принимаешь. — Тон его звучал неодобрительно, насколько это было возможно при общем уважительном отношении к маленькому другу. Он продолжал: — Ты десятки раз жаловался, что я не говорю тебе, что у меня на уме, пока сам всё не продумаю. Вот почему, любитель бластеров: едва у меня появляется теория, ты уже кидаешься действовать, с оружием на изготовку.
— Прости, Счастливчик, — сказал Верзила. — Давай дальше.
— Ну хорошо. Зертейла легко заподозрить. Его никто не любит. Даже доктор Певерейл. Ты видел, как он отказался говорить о нём. Мы встретили его только раз, и ты его сразу невзлюбил…
— Ещё бы, — пробормотал Верзила.
— …впрочем, мне он тоже не понравился. Любой мог разрезать этот костюм и надеяться, что подозрение падет на Зертейла, как только всё откроется. А откроется несомненно, если не до убийства, так после.
— Я теперь понимаю.
— С другой стороны, — спокойно продолжал Старр, — Майндс уже пытался избавиться от меня с помощью бластера. Если это была серьёзная попытка, то он не похож на человека, склонного к подобным косвенным действиям. Что касается доктора Гардома, то я не могу представить себе его соучастником убийства члена Совета только из дружбы к Майндсу.
— Каково же тогда решение? — нетерпеливо спросил Верзила.
— Никакого, — ответил Дэвид, — разве что мы ложимся спать. — Он отбросил простыни и направился в ванную.