Старр, наоборот, скрыл. Он надеялся, что предупреждения не будет.
И у него есть средство, которым не располагал Майндс. Дэвид достал из сумки маленький эргометр. Подержал его в ладони, подставляя солнечному свету.
Включенный, прибор мгновенно ярко вспыхнул. Счастливчик улыбнулся и отрегулировал его так, чтобы он не реагировал на солнечный свет. На коротковолновую солнечную радиацию.
Прямоугольник потускнел.
Старр вышел на солнце и стал терпеливо направлять прибор во все стороны. Есть ли здесь иной источник радиации, помимо Солнца? Он, конечно, обнаружил направление на Купол, и свечение усилилось, когда он наклонил прибор в этом направлении к поверхности. Энергетическая установка Купола находилась почти в миле под поверхностью, и на том месте, где он стоял, максимальная яркость достигалась при наклоне в двадцать градусов.
Он медленно поворачивался, осторожно держа эргометр Двумя пальцами, чтобы непрозрачный материал костюма не задерживал сигнальное излучение. Повернулся вторично, в третий раз.
Как будто в одном направлении прибор чуть засветился — трудно сказать точно. Может, ему просто показалось.
Он попробовал снова.
На этот раз ошибки быть не могло!
Счастливчик посмотрел в том направлении, откуда появилось свечение, и двинулся туда. Он не скрывал от себя, что, возможно, идёт просто в сторону кармана радиоактивной руды.
Примерно через милю он увидел один из кабелей Майндса.
Это был не одиночный кабель, а скорее делая сеть, наполовину погруженная в грунт. Он прошёл вдоль неё несколько сотен ярдов и наткнулся на квадратную металлическую плиту со стороной примерно в четыре фута и с тщательно отполированной поверхностью. В ней, как в чистой воде, отражались звёзды.
Несомненно, подумал Дэвид, если правильно расположиться, увидишь в ней отражение Солнца. Он заметил, что плита меняет угол наклона, становясь то горизонтальней, то вертикальней. Он отвел взгляд, чтобы проверить, приспосабливается ли она к положению Солнца.
Снова взглянув на плиту, он поразился. Зеркальная поверхность больше не была зеркальной. Она стала тускло-чёрной, настолько матовой, что всё Солнце Меркурия, казалось, не было способно осветить её.
У него на глазах тусклая побежалость плиты дрогнула, разорвалась на осколки.
И поверхность снова стала чистой.
Он понаблюдал ещё за тремя циклами, при этом пластина поднималась всё более и более вертикально. Вначале необыкновенно чистое отражение, затем его полное отсутствие. В неотражающем состоянии, понял Старр, свет поглощается; в остальное время отражается. Смена фаз может быть регулярной, а может и сознательно неправильной. Он не мог задерживаться, чтобы наблюдать дальше; сомнительно, что его познаний в гипероптике было достаточно, чтобы разобраться в устройстве.
Вероятно, сотни или тысячи таких квадратов, связанных кабелями и получающих энергию из установки под Куполом, поглощают и отражают свет под разными углами к Солнцу. И, вероятно, эта управляемая энергия перебрасывается через гиперпространство.
И, вероятно, разорванные кабели и разбитые пластины мешают установке функционировать нормально.
Он снова взглянул на эргометр. Тот светился гораздо ярче, и Дэвид снова двинулся в направлении свечения.
Всё ярче и ярче! То, за чем он следует, меняет своё расположение. Источник гамма-лучей не закреплен неподвижно на поверхности Меркурия.
Значит, это не просто выход радиоактивной руды. Что-то подвижное. Для Старра это означало человека или что-то, созданное человеком.
Счастливчик заметил вдалеке движущуюся точку на светлом фоне. Это произошло после долгого перехода под открытым Солнцем, когда он уже собирался встать в тень ближайшей скалы и немного охладиться.
Вместо этого он пошёл быстрее. Температуру снаружи он оценивал примерно на уровне кипения воды. Внутри костюма, к счастью, она была значительно ниже.
Он мрачно подумал, что если бы Солнце стояло над головой, а не на горизонте, даже этот костюм оказался бы бесполезным.
Фигура не обращала на него внимания. Она продолжала двигаться своей дорогой, и походка её свидетельствовала, что она не так легко справляется с местным тяготением, как Дэвид. её походку можно было охарактеризовать почти как хромоту. Но фигура двигалась с большой скоростью. Пожирала расстояние.
Изолирующего костюма на ней не было. Даже с большого расстояния Дэвиду было ясно, что поверхность фигуры — сплошной металл.
Старр ненадолго задержался в тени скалы, но заставил себя выйти на солнце, не успев охладиться.
Фигуру жара, казалось, не беспокоила. За всё это время она ни разу не пряталась в тени, хотя много раз была в нескольких шагах от неё.
Счастливчик задумчиво кивнул. Всё совпадает.
Он пошёл быстрее. Жара стала почти осязаемой на ощупь. Но теперь уже скоро.
Он отказался от своей привычной лёгкой походки. Все силы вкладывал в огромные пятнадцатифутовые прыжки.
Он закричал:
— Эй! Эй ты! Повернись!
Произнес он это повелительно, надеясь, что его радиосигнал будет получен и ему не придётся переходить на язык жестов.
Фигура медленно повернулась, и ноздри Старра раздулись в холодном удовлетворении. Пока всё так, как он думал: фигура не человек, это вообще не живое существо!
11. САБОТАЖНИК!
Фигура была высокой, выше Счастливчика. Почти семи футов ростом и соответственно широка в плечах. Повсюду сверкающий металл, ярко отражающий лучи Солнца, чёрный там, куда лучи не падали.
Но под этим металлом не было ни плоти, ни крови, только металл, провода, трубки, микрореактор, дающий энергию и производящий гамма-лучи, которые засек Дэвид с помощью своего эргометра.
Конечности чудовищно мощные; фигура слегка расставила ноги и смотрела на человека. Вместо глаз у неё были две фотоэлектрические ячейки, светящиеся тускло-красным светом. Рот представлял собой разрез в металле в нижней части лица.
Это был механический человек, робот, и Дэвиду потребовался всего один взгляд, чтобы понять, что робот этот произведен не на Земле. На Земле был изобретен позитронный робот, но таких моделей на ней не делают.
Робот через нерегулярные интервалы открывал и закрывал рот, будто говорил.
Старр сказал:
— Я не воспринимаю звуки в вакууме, робот. — Он сказал это строго, зная, что очень важно сразу же заявить о себе как о человеке и, следовательно, хозяине. — Включи радио.
Робот стоял неподвижно, но голос его зазвучал в приёмнике Дэвида жестко и ровно, с неестественной интонацией. Робот сказал:
— Что вы делаете, сэр? Почему вы здесь?
— Не расспрашивай меня! — ответил Счастливчик. — А ты почему здесь?
Робот может говорить только правду. Он сказал:
— Мне приказано уничтожать через определённые промежутки эти предметы.
— Кем приказано?
— Мне приказано не отвечать на этот вопрос.
— Ты сирианского производства?
— Я сооружен на одной из планет Сирианской конфедерации.
Старр нахмурился. Голос робота был очень неприятным. Те немногие земные роботы, которых он видел в лабораториях, были снабжены вполне нормальными и приятными человеческими голосами. Сирианцы могли бы тоже так сделать.
Но тут Счастливчик перешёл к решению более неотложных проблем. Он сказал:
— Я должен найти тень. Пойдем со мной.
Робот немедленно ответил:
— Я отведу вас к ближайшей тени.
И быстро пошёл, причем его металлические ноги двигались не совсем нормально.
Дэвид пошёл за ним. Ему не нужно было указывать, где ближайшая тень; он задержался, чтобы понаблюдать за походкой робота.
То, что на расстоянии казалось неуклюжей походкой, оказалось вблизи самой настоящей хромотой. Хромота и хриплый голос. Такие неполадки в роботе, который кажется механическим чудом.
Старр подумал, что робот может быть не приспособлен к жаре и радиации Меркурия. В результате длительного облучения он испортился, и это было очень опасно. Слишком совершенная вещь, чтобы легко выйти из строя.
Он с восхищением рассматривал машину. Ему было известно, что внутри массивного черепа из хромостали находится яйцеобразная платиново-иридиевая губка размером примерно с человеческий мозг. В ней квадрильоны и квадрильоны позитронов возникают и исчезают в миллионные доли секунды. Возникая и исчезая, они продвигаются по рассчитанным каналам, которые в упрощенном представлении можно сравнить с нервными клетками человеческого мозга.
Инженеры рассчитали эти позитронные каналы, чтобы они служили человеку. И этому же служат три закона роботехники.
Первый закон: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.
Второй закон: робот должен повиноваться командам, которые ему даёт человек, кроме тех случаев, когда эти команды противоречат Первому закону.
Третий закон: робот должен заботиться о своей безопасности постольку, поскольку это не противоречит Первому и Второму законам.
Дэвид оторвался от своих мыслей, когда робот споткнулся и чуть не упал. Поверхность была ровной, запнуться не за что. Если бы была неровность, её выдавала бы чёрная тень. Но робот прервал движение без всякой причины, наклонился в сторону. Помахав в пустоте руками, он вернул себе равновесие. И продолжал двигаться к тени, будто ничего не случилось.
Старр подумал: «Он, несомненно, в плохом состоянии».
Они вместе вступили в тень, и Счастливчик включил свой фонарь.
Он сказал:
— Ты поступаешь неправильно, уничтожая необходимое оборудование. Ты приносишь вред людям.
На лице робота ничего не отразилось, да и не могло отразиться. Не было и эмоций в его голосе. Он ответил:
— Я выполняю приказ.
— Это Второй закон, — строго сказал Старр. — Но ты не можешь выполнять приказы, которые приносят вред человеку. Это нарушение Первого закона.
— Людей я не видел. И никому не причинил вреда.
— Ты причинил вред людям, не видя их. Говорю тебе.
— Я не причинил вреда людям, — упрямо ответил робот, и Дэвид нахмурился при этом неразумном утверждении. Несмотря на сверкающую внешность, возможно, это не самая совершенная модель.
Робот продолжал:
— Мне приказано избегать людей. Меня предупреждали, когда появятся люди, но меня не предупредили насчёт вас.
Старр смотрел мимо тени на сверкающий меркурианский ландшафт, преимущественно красноватый либо серый, но в некоторых местах чёрный: чёрные пятна часто попадаются в этом районе Меркурия. Он вспомнил, что Майндс дважды видел робота (теперь его рассказ обретает смысл), но терял из виду, когда пытался подойти ближе. К счастью, в его случае скрытность его похода и использование эргометра сработали.
Неожиданно и настойчиво он спросил:
— Кто приказал тебе избегать людей?
Старр не надеялся перехитрить робота. Мозг робота механический, думал он. Его нельзя обмануть или провести; точно так же невозможно заставить космический костюм передвигаться, просто замкнув контакт.
Робот сказал:
— Мне приказано не отвечать на этот вопрос. — Потом медленно, хрипло, будто произнося слова вопреки своей воле, продолжил: — Я не хочу, чтобы вы задавали такие вопросы. Они меня тревожат.
Дэвид подумал: «Нарушение Первого закона будет ещё более тревожащим».
Он сознательно вышел из тени.
И сказал двинувшемуся за ним роботу:
— Какой твой серийный номер?
— РЛ-726.
— Очень хорошо, РЛ-726. Ты понимаешь, что я человек?
— Да.
— Я не оборудован для меркурианской жары и солнца.
— Я тоже, — сказал робот.
— Я это понимаю, — сказал Счастливчик, вспомнив о том, как робот только что чуть не упал. — Тем не менее человек для этого подготовлен гораздо хуже робота. Ты понимаешь это?
— Да.
— А теперь послушай. Я хочу прекратить твои разрушения и хочу, чтобы ты сказал мне, кто тебе приказал их совершать.
— Мне приказано…
— Если ты меня не послушаешься, — громко сказал Дэвид, — я останусь здесь на Солнце, и ты нарушишь Первый закон, допустив, чтобы я погиб, когда ты мог это предотвратить.
Дэвид напряженно ждал. Показания робота не примут ни в каком суде, но он убедится, что идёт по правильному следу.
Однако робот ничего не ответил. Он покачнулся. Один глаз его погас (опять неисправность!), потом снова ожил. Послышался какой-то неразборчивый скрип, потом как будто заговорил пьяный:
— Я унесу вас в безопасное место.
— Я буду сопротивляться, — ответил Старр, — и ты вынужден будешь причинить мне вред. А если ответишь на мой вопрос, я вернусь в безопасное место по своей воле, и ты спасешь мою жизнь, никому не причинив вреда.
Молчание.
Дэвид спросил:
— Ты скажешь, кто приказал тебе уничтожать оборудование?
Неожиданно робот двинулся вперёд и остановился в двух шагах от человека.
— Я просил вас не задавать этот вопрос.
Его руки поднялись, словно он хотел схватить Старра, но не завершили движение.
Дэвид следил за ним мрачно и без страха. Робот не может причинить вред человеку.
Но вот робот поднял могучую руку и поднес к голове: очень похоже на человека с головной болью.
Головная боль!
Неожиданная мысль появилась у Счастливчика. Великая Галактика! Он был слеп, глупо, преступно слеп!
Не ноги робота не в порядке, не его голос и не глаза. Как они могут пострадать от жары? Поражен позитронный мозг; сколько времени этот нежный позитронный мозг подвергается прямому действию жары и радиации? Месяцы?
Мозг, должно быть, отчасти разрушен.
Если бы робот был человеком, можно было бы сказать, что у него душевная болезнь. Он на пороге безумия.
Безумный робот! Сведенный с ума жарой и радиацией!
А Старр угрожает этому роботу собственной смертью, роботу, который приближается к нему, подняв руки.
Должно быть, дилемма, перед которой поставил его человек, окончательно свела его с ума.
Дэвид осторожно отступил. Он сказал:
— Ты себя хорошо чувствуешь?
Робот ничего не ответил. Он пошёл быстрее. Старр подумал: «Если он готов нарушить Первый закон, значит, он на пороге распада. Позитронный мозг должен разделиться на сегменты, чтобы он смог так поступать».
Но, с другой стороны, робот продержался несколько месяцев. Может ещё немало выдержать.
Он спросил:
— У тебя болит голова?
— Болит? — переспросил робот. — Я не понимаю смысла этого слова.
Дэвид сказал:
— Мне жарко. Давай вернемся в тень.
Больше никаких разговоров о смерти от жары. Он повернулся и почти побежал.
Робот хрипло сказал:
— Мне было приказано предотвращать всякие помехи в исполнении приказов.
Старр протянул руку к бластеру и вздохнул. Какая жалость, если ему придётся уничтожить робота. Великолепное достижение науки, и Совету было бы полезно с ним ознакомиться. А если его уничтожить, то никакой информации не получишь.
Дэвид сказал:
— Остановись.
Рука робота сдвинулась, и Счастливчик едва увернулся боковым прыжком, воспользовавшись слабым тяготением Меркурия.
Если бы он смог добраться до тени, если бы робот последовал за ним туда…
Может, холод приведет в порядок позитронный мозг. К роботу вернется разум, и Дэвиду не понадобится уничтожать его.
Он снова увернулся, и робот снова пролетел мимо, его металлические ноги подняли тучу чёрной пыли, которая на Меркурии сразу оседает, потому что здесь нет атмосферы, в которой пыль могла бы повиснуть. Удивительная охота, человек и робот двигались в абсолютной тишине вакуума.
Счастливчик почувствовал уверенность. Движения робота становились всё более неровными. Контроль за механизмами рук и ног ослабевал.
Но робот явно пытался отогнать его от тени. Он несомненно и определённо пытался убить его.
А Дэвид по-прежнему не мог заставить себя воспользоваться бластером.
Он остановился. Робот тоже. Они стояли лицом друг к другу в пяти футах, под ногами чёрная полоска сульфида железа. Чернота делала жару ещё большей, и Счастливчик почувствовал приближение обморока.