– Я свяжусь с одним приятелем, который торгует недвижимостью. Он мне кое-чем обязан, – сказал он. – Подыщем тебе чего-нибудь подходящее.
Иден улыбнулась. У нее были тонкие губы и маленькие, идеально ровные зубки.
– Я не сомневаюсь в тебе, лапуля.
– Надо идти, – объявил он.
– Много дел ждет в конторе? – посочувствовала она.
– Нет. Не люблю протирать штаны. Кое-какие грузы прибывают из-за рубежа.
Она понятия не имела, чем именно он занимается. Всякий раз, как она спрашивала, он отвечал по-разному. То он импортировал оливковое масло из Италии, то колумбийский кофе. Как бы то ни было, но он купался в деньгах.
Она раскрыла объятия.
– Меня поцелуют на прощание?
Он снизошел.
Иден дождалась, пока за ним захлопнется дверь, затем перевернулась на живот, протянула руку под кровать и включила перемотку на потайном записывающем устройстве, подсоединенном к телефону. Если Сантино думает, что может контролировать ее телефонные разговоры, то он глубоко заблуждается. К тому же его самого так интересно подслушивать – особенно когда он беседует со своей сварливой женушкой. У нее очень смешной визгливый итальянский акцент.
Предыдущим вечером он звонил от Иден два раза. Сначала у него состоялся непонятный деловой разговор, что-то о поставках и больших денежных суммах. А потом – с женой. Подтвердил, что он в Сан-Франциско и домой не приедет.
Маленький лживый говнюк. Впрочем, все они лжецы. И говнюки тоже. Уж Иден-то знала.
«Один тип» оказался Ленни Голденом. На миг ее охватило волнение – что он делал здесь? Если, конечно, он был здесь. Может быть, Ленни звонил из Нью-Йорка. Она еще раз прокрутила кассету.
Ленни Голден. Роскошь, которую она себе в свое время позволила. Неудачник. Но сексапильный и неглупый, и забавный, с великолепной фигурой. О да, ей не хватало его в постели. Да и их скандалов, пожалуй, тоже. Все-таки хорошие были времена!
Потом она вспомнила. Ленни Голден. Дорога в никуда. Он обречен остаться ничтожеством. А она, Иден Антонио, поднимется на самый верх с небольшой помощью друзей.
В подземном гараже Сантино ждали машина и шофер. Его телохранитель Блэки присоединился к нему еще в лифте. Сантино никуда не ездил, не позаботившись о безопасности. При его бизнесе это необходимо. Ни к чему рисковать без особой надобности. Являться в квартиру Иден – тоже рискованно.
– Напомни мне, – повернулся он к Блэки. – Надо поселить эту шлюху в отдельный дом.
– Да, босс, – кивнул Блэки.
Сантино вынул из кармана баллончик с освежителем и попрыскал себе в рот. Иден занимала его. Красивая, холодная и расчетливая. Интересно будет подмять ее. Она принимает его за дурачка, за дойную корову. Но она плохо его знает. Узнает. Когда он будет готов. И только тогда.
Вэйланд даже не поинтересовался, что с Ленни, и поэтому Джесс не сочла нужным объяснять его внезапный отъезд.
Она вернулась домой после беседы с Маттом, разделась и плюхнулась на давно не стриженную траву около грязного бассейна.
Вэйланд витал в облаках, как обычно, обкурившись до такой степени, что ему не было ни до кого дела. Ребенок спал в плетеной корзинке под деревом. Джесс грызла ноготь и думала о своей жизни. Не все складывалось идеально. А у кого идеально? Но, конечно, можно жить гораздо лучше.
Зачем она вышла замуж за Вэйланда?
Достаточное ли основание – семимесячная беременность?
Возможно. А возможно, и нет. Многие рожают вне брака. Да, но у них, скорее всего, нет матери, умирающей в больнице от рака. Матери, которая мечтала только об одном – увидеть свою единственную дочь замужней женщиной.
Забавно, в самом деле. Все тридцать лет они с матерью постоянно воевали из-за любой мелочи. Но настал роковой момент, и она поняла, что сделает что угодно ради женщины, которая произвела ее на свет. И Джесс вышла за Вэйланда. Ведь тогда он производил впечатление вполне нормального человека, а не этого зомби с остановившимся взглядом, с которым она в конце концов осталась.
Вот уж кому действительно повезло, так это ему. Жена, что работает до упаду, убирается в доме, присматривает за ребенком, да еще и снабжает его наркотиками. Чего же еще мужику нужно? Мужику... Ха-ха. Он по месяцам к ней близко не подходил. Он предпочитал женщине травку, а это удовольствия взаимоисключающие. Впрочем, она не особо огорчалась. По ней, так уж лучше бы он вообще к ней не прикасался. Он никогда не принимал душ, ходил с постоянно грязными волосами, а зубы его уже сейчас начали гнить из-за дурной привычки жевать сахар – черпать прямо ложкой из пакета. Отвратительно!
Джесс глубоко вздохнула. Ее очень огорчил отъезд Ленни. Они почти и не смогли побыть вместе, а у нее теплилась надежда, что стоит им поговорить, по-настоящему поговорить, – и он поддержит ее и даст хороший совет. Если по-честному, она рассчитывала, что он вытащит ее из того болота, в котором она очутилась. Джесс не рассказала ему о своей матери, не хотела огорчать Ленни в первый же день. А теперь поздно. Он решил, что она где-то трахалась. Конечно! Где взять время, энергию, да и желание? Вся ее жизнь проходила между домом, больницей и казино.
Она смотрела на Вэйланда и чувствовала, как в ней поднималась волна ненависти. При первой встрече он показался ей мягким, добродушным, легким человеком. Немного эксцентричным – да, но ведь на то он и художник. Он показал ей целую папку великолепных рисунков. Со дня свадьбы он ни разу не взял в руки карандаш, не говоря уж о кисти.
Вместо «мягкий» читай «слабый», вместо «добродушный» – «ленивый», вместо «легкий» – «недалекий». Она фыркнула от отвращения. Заплакал ребенок. Вэйланд и ухом не повел, естественно. Джесс подскочила, как на пружинах, и вытащила Симона из его корзинки. По крайней мере, ей достался чудесный ребенок, хоть что-то ценное они произвели.
Медленно она вошла в дом и подумала об обеде с Маттом Трайнером. Не слишком радужная перспектива, но, может быть, если она выяснит истинную причину, ей удастся убедить его вернуть Ленни.
О, только бы получилось! Ей нужен друг, и именно сейчас!
С Иден – все. Ленни даже испытал облегчение, потому что на самом деле он не был готов к разговору с ней. Лучше сперва устроиться, а уж потом – позвонить.
Раз уж рядом телефон, он решил выяснить насчет матери. А вдруг приятель отчалил, ведь от Алисы всего можно ожидать. Она установила автоответчик, который запечатлел ее веселое щебетание:
– Алле! Это Алиса. Меня нет дома. Расстроились? Ну и зря. Продиктуйте ваше имя, номер телефона и ...хи-хи... основные данные. Если вам повезет, я перезвоню.
Почему у него от стыда за нее всегда мурашки начинают пробегать по коже? Пора бы уже научиться принимать ее такой, какая она есть. Он позвонил Джою Фирелло. Тоже нет дома. Тогда Ленни набрал номер близняшек.
Трубку взяла Ширли, обрадовалась, заверещала и настояла на том, чтобы он немедленно приходил и позавтракал с ними. Ему понравилась эта мысль. К тому же больше ему идти было некуда.
ГЛАВА 10
Утром Лаки проснулась в прекрасном настроении. Она вернулась домой, солнце сияло, и непонятно, что она так взъелась на Джино из-за вдовы Мартино прошлым вечером. Какие пустяки! Обыкновенная интрижка. Он захотел чего-то новенького. Кому не наскучат сменяющие друг друга певички и танцовщицы.
Она усмехнулась. Старина Джино. Никак не угомонится. Ей следует гордиться им, а не психовать. А сегодня они обо всем договорятся, проведут деловую встречу, как всегда.
С улыбкой на губах Лаки спрыгнула с постели, сделала несколько упражнений и отчаянно ступила под ледяной душ. На какую-то долю секунды перед ее внутренним взором предстало улыбающееся лицо Марко, такое смуглое, красивое...
Она отогнала печальные мысли и переключилась на воспоминания о случайной встрече прошлой ночью. К счастью, от него удалось легко избавиться, иначе ей пришлось бы раскаяться поутру. Как глупо – заводить интрижку со своим же подчиненным. Она надеялась, что Матт выполнил ее просьбу и уволил артиста.
Лаки вышла из-под душа, стряхнула капельки воды с блестящих, цвета воронова крыла волос и надела белый спортивный костюм. В Атлантик-Сити она впервые попробовала бегать по утрам, и это ей понравилось. При «Маджириано» имелась дорожка для бега трусцой, и Лаки намеревалась сейчас ею воспользоваться.
Внизу казино уже заполнили ранние игроки. Мелодично позвякивали, как всегда, «однорукие бандиты». Эта картина неизменно действовала успокаивающе на Лаки – все в порядке. Она на минуту задержалась у кафетерия, чтобы выпить стакан апельсинового сока, поболтала с парой охранников, затем спустилась в спортивный зал, где обнаружила Боджи, выжимавшего гири.
– Эй! Эй! – воскликнула она. – Что с тобой творится?
Растерявшийся Боджи только хлопал глазами. Он был высокий, подвижный и костлявый, ни разу в жизни ему не приходила в голову мысль накачать себе мускулы.
– Все ясно. Это любовь, – промурлыкала Лаки и, сделав ручкой, отправилась на улицу, на беговую дорожку.
Утро Джино протекало в более расслабляющей атмосфере. Его разбудила Сьюзан, опять с вкусным завтраком на подносе, легко поцеловала его в губы и объявила:
– Никогда не думала, что я буду с кем-нибудь так счастлива, как с тобой.
Он освободился из ее объятий, с довольной ухмылкой на лице. Да, вот уж действительно классная баба.
– Да и я на тебя не жалуюсь, – ответил он и решил про себя, что сделает ей подарок – может быть, купит что-нибудь из драгоценностей.
Она улыбнулась. Очаровательные жемчужные зубы, зачесанные назад волосы. По утрам она выглядела на миллион долларов.
Джино провел пальцем вдоль выреза ее бежевого кружевного пеньюара.
– Тебе уже говорили, что у тебя классные сиськи?
– Джино!
– Что такое? Выходит, не говорили?
– Не совсем в таких выражениях.
Он похотливо хохотнул.
– Ты такая чертовская леди. Вот что мне в тебе нравится.
– А-а... Так вот что тебе во мне нравится, – пробормотала она насмешливо.
– Да. И еще такие классные сиськи!
Он запустил руку в декольте. Сьюзан невольно подалась назад, но не стала уклоняться.
Он поласкал пальцами сосок ее груди, затем взял ее руку и положил себе на пенис. Она решительно отодвинулась.
– Пора завтракать, – объявила она с милой улыбкой.
Джино послушно смирил свое возбуждение.
– Эй! – притворился он возмущенным. – Когда мне в последний раз указывали, когда завтракать, это делала сестра ростом под два метра и с волосами на подбородке.
– Ешь, ешь.
Он усмехнулся.
– Я бы лучше тебя съел.
– Джино! Иногда я не могу понять, сколько тебе лет – семьдесят или семнадцать.
– И прекрасно, дорогая. Люблю загадывать вашей сестре такие загадки.
Побегав по дорожке минут двадцать, Лаки быстренько искупалась в олимпийских размеров бассейне. Ей удалось двадцать пять раз переплыть его из конца в конец, и она осталась довольна собой, учитывая, что давно не плавала. На обратном пути Лаки задержалась у кабинета Матта, но его на месте не оказалось.
Она уселась на его место и позвонила Джино. Его тоже не было.На какое-то мгновение ее лицо омрачилось. Две ночи подряд со вдовой Мартино? Две ночи серьезного траханья – это не совсем полезно для семидесятидвухлетнего мужчины с нездоровым сердцем.
Лаки нахмурилась. Не так уж и хорошо все сегодня складывалось. У нее накапливались вопросы, а он где-то любовью занимался.
– Пусть он позвонит мне, как только вернется, – сказала она оператору. – Да, и передайте, что это срочно.
Когда Джино наконец оделся и собрался покинуть уютный дом, который снимала Сьюзан в Лас-Вегасе, уже минуло двенадцать часов. Сьюзан в накрахмаленном белоснежном платье для тенниса сидела под зонтиком во внутреннем дворике и потягивала холодный мятный чай со льдом.
– Хочешь? – спросила она.
Он по-прежнему был шутливо настроен.
– Что ты имеешь в виду?
– Чай, дорогой. Даже у супермена сегодня больше ничего бы не получилось.
– Эй! – сказал он. – А как насчет сегодняшнего вечера? Как ты смотришь на то, чтобы пообедать со мной и Лаки?
Едва заметная нотка удивления прозвучала в ее голосе:
– Ты всегда обедаешь со своей дочерью?
– Ну... да, почти всегда. У нас это как-то вошло в привычку.
– У нее разве нет друга?
Он поморщился.
– Она была замужем за тем еще типом – абсолютное ничтожество. Это моя вина.
– Твоя? Почему?
– Я выдал ее замуж совсем девчонкой. Думал, делаю ей как лучше, а получилось наоборот. Она развелась с ним, когда я жил за границей. Теперь она с головой ушла в бизнес – знает о делах не меньше меня самого.
– И вы все время проводите вместе? – закончила Сьюзан суховато.
– Нас обоих это устраивает.
«Зато меня не устраивает», – подумала она про себя, а вслух сказала, широко улыбнувшись:
– Чудесно. Пообедаем втроем. Похоже, Лаки очень интересная девушка. Я буду очень рада с ней познакомиться поближе.
Матт позвонил Лаки раньше, чем Джино. Он холодно поздоровался.
– Ты на меня злишься? – спросила она.
– Ну что ты? Я восторгаюсь, когда мне приходится вылезать из постели в два ночи и увольнять первоклассного комика, который не сделал абсолютно ничего плохого.
– Не говори «я восторгаюсь». Так выражаются только мастодонты из каменного века.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Наступила гнетущая тишина, которую в конце концов нарушила Лаки:
– Кем ты его заменишь?
– Поющей монашкой. От нее люди просто толпами бросятся за столы.
– Ха, ха. Он очень огорчился.
– Еще бы бедняга не огорчился. Такой удар по самолюбию.
– Печально.
Она помолчала, потом добавила:
– Ты заплатил ему за все две недели?
– Даже дал премию.
– Тогда все в порядке.
– Раз ты так говоришь, тогда конечно.
Она положила трубку и подумала, что хорошо бы никогда больше не увидеть Ленни Голдена. Впервые мужчина отверг ее. Впрочем... даже если бы он и пошел ей навстречу, его все равно пришлось бы уволить. Он попал в безвыходную ситуацию. Вообще-то, сам виноват. Разве не он все и начал днем, около бассейна, налетев на нее, как жеребец-производитель? Конечно, физически он бесспорно привлекателен, но не в ее вкусе, ее никогда не привлекали мужчины с внешностью Роберта Редфорда. Лаки предпочитала мужчин смуглых и твердых, от которых исходит ощущение угрозы. И вообще, за кого он себя принимает? Она терпеть не могла подобных типов.
Тут до Лаки внезапно дошла забавная сторона ситуации. Мистер Сердцеед сел в лужу. У него получается, только когда все идет по его сценарию.
Она надеялась, что он усвоит преподанный ему урок.
Желтый, чистейшей воды бриллиант на мизинце вдовы Мартино ярко блестел в луче света.
Лаки мрачнела и мрачнела.
Еще один великолепный вечер. На сей раз они всего лишь втроем. И эта сука постоянно отпускает шпильки в адрес Лаки – явный признак приближающейся опасности.
Конечно, внешняя благопристойность тщательно соблюдалась. Сьюзан была вся спокойствие и очарование. Но Лаки не пропустила ни одного камешка из тех, что летели в ее огород.
Она не поддалась на провокации, понимала, что ее нарочно заводят, но перед Джино взрываться не следовало ни в коем случае. Сьюзан как раз и хотела вывести ее из себя. Сьюзан желала ссоры.
Поэтому Лаки оставалась невозмутимой. Она улыбалась, пропускала мимо ушей вопросики с подковыркой, смеялась и шутила, и лишь в ее черных глазах горела ярость. Как пролезла в их жизнь эта хваткая бабенка?
– Ну, что скажешь? – гордо спросил Джино, когда Сьюзан наконец вышла в дамскую комнату.
«Я скажу, что у тебя начинается старческий маразм».
«Я скажу, что она стерва».
– Ну, по-моему, она очень... гм... – она запнулась в поиске подходящего определения, – привлекательная. – И добавила шутливо: – Но не кажется ли тебе, что она чуточку старовата для кобеля Джино?