– Добрый день, – поздоровалась я.
Девица на меня никакого внимания не обратила, а вот мужчина еще лучезарнее улыбнулся и махнул рукой в сторону другого стула.
От волнения ноги двигались с трудом, поэтому легкий тычок в спину придал-таки нужное ускорение. Ободряюще улыбнувшись, эдел Вистар сел на стул в другом конце комнаты.
– Можем начинать? – спросил следователь у моего опекуна. Тот кивнул.
– Меня зовут эд Фритьеф, – все также мило улыбаясь, произнес он. – Я сейчас задам вам несколько вопросов. Постарайтесь, по возможности, как можно более подробно на них ответить. И ответы должны быть правдивыми, – уже строгим тоном добавил он.
Меня спрашивали о знакомстве с Инепом. Ничего интересного. О том, как был разблокирован мой дар. А вот тут поподробнее. Всего лишь пели и танцевали, а источник открылся? Ну надо же, и такое бывает. И что, Инеп полностью потом снял блокировку? Молодец какой – не всем это удается. Помогал вам с обучением? Ну, не многому он вас научил. А, прошло всего лишь пару месяцев. Тогда ладно. Оставил вас со своим приятелем, а тот стал приставать с непристойными предложениями? Люди разные бывают. Вам не повезло – столкнулись с нехорошими.
И все в таком духе: наводящие вопросы, уточнения, иногда комментарии.
Допрос длился минут сорок. Не так много, но я была словно выжатый лимон.
Все это время девушка, сидевшая за столом, усердно записывала все, что я говорила. Как у нее только рука не отвалилась?
Наконец меня прекратили мучить и отпустили.
– Большое спасибо, – поблагодарил меня эд Фритьеф.
“Ага, рада стараться и, несмотря на вашу прелестную улыбку, встречаться с вами больше не хочу”.
Эдел Вистар вывел меня в коридор.
– Ну вот, а ты так боялась. Все же прошло хорошо.
Я неуверенно кивнула.
– А сейчас тебе предстоит кое-что послушать, – произнес он, открывая соседнюю дверь.
Комната по виду напоминала архив. Вдоль одной из стен тянулись стеллажи, заставленные папками с бумагами, другая же была задернута занавеской. Особо ценные вещи скрывают?
– Ничего прочесть все равно не сможешь, – сказал опекун, заметив мой заинтересованный взгляд.
Пожала плечами. Да я и не собиралась, просто любопытно.
Он провел меня к стулу, стоящему у одного из стеллажей.
– Садись.
Из внутреннего кармана пиджака он достал сложенный листок бумаги.
– Все, что сейчас ты увидишь и услышишь здесь, никому не сможешь рассказать, – серьезным голосом сказал опекун.
Я растерялась – что такого я могу тут узнать?
– Ты услышишь то, что тебе будет полезно узнать, так сказать для жизненного опыта. И эта информация разглашению никоим образом подлежать не должна.
Я кивнула, ведь эдел Вистар же не будет ничего просто так говорить. Он вытащил из кармана складной ножик. Значит, клятва, и дело действительно серьезное. Я зажала в руке нож и пробежала глазами по бумаге – договор о неразглашении. Никогда не видела раньше, но наслышана была. Даже если захочу, то попросту не смогу раскрыть рот, пытаясь рассказать о том, что не положено, согласно этому соглашению. Зажмурив глаза, провела лезвием по подушечке пальца. Не то, чтобы я боялась вида крови, просто приятного в этом ничего нет. Палец с капелькой крови приложила к тому месту в договоре, где было прописано мое имя. Кровь тут же пропала, даже следа не осталось на листе. Волшебство, да и только!
Удовлетворенно кивнув, эдел Вистар забрал у меня бумагу и положил ее обратно во внутренний карман пиджака, предварительно свернув.
– Пока будет длиться допрос, сначала Никласа, а затем Инепа, будешь сидеть здесь. Я запру дверь. Если вдруг тебе понадобиться выйти – постучи в дверь, – сказал мне опекун. – А так, как все закончится, я тебя заберу. Графин с водой на подоконнике.
После этих слов он отдернул занавеску. А там… еще одно чудо магии! Я не удержала удивленного возгласа. Часть стены размером четыре фендена на два была полупрозрачной. И было достаточно четко видно практически все, что происходит в том самом кабинете, который я только что покинула, только как будто через легкую дымку.
Девушка со всем тем же холодным и равнодушным видом сидела за столом и что-то правила на листах, которые она исписала за время моего допроса.
Эд Фритьеф же, вальяжно развалившись на стуле, делал какие-то заметки в блокноте. Время от времени он что-то говорил девушке, но слышно ничего не было.
Я перевела взгляд на опекуна. Он хмыкнул и, как юный мальчишка, вскочил на подоконник, не задев при этом графин. Эдел Вистар, опираясь на откос, дотянулся до верхнего ряда кладки и вытащил два кирпича.
Голос следователя доносился до меня хоть и несколько приглушенно, но достаточно четко и громко, чтобы я могла понять, о чем он говорит.
Ничего себе шпионские штучки!
– Вистар, у вас все готово? – лениво протягивая слова, спросил следователь и повернулся лицом к той стене, за которой мы находились. Казалось, что он смотрит прямо мне в глаза. Но я же помнила – там абсолютно обычная, непроницаемая стена! Хотя я же не приглядывалась к ней. Стена, как стена, а тут оказывается…
– Готово, Теф, – фамильярно отозвался опекун.
Если бы я умела свистеть, то точно присвистнула бы.
– На что только не пойдешь ради друга. – “Теф” картинно покачал головой. – Даже на нарушение должностных инструкций.
– Тем более, что ты сам за исполнением оных ведешь надзор, – ответил ему эдел Вистар. – Сочтемся.
– Это уж точно, – хмыкнул эд Фритьеф и вновь устремил взгляд в мою сторону, или мне так казалось. – Не бойтесь, Астари, вас не видно. И не будет слышно, если не вздумаете шуметь.
Я кивнула, а потом спохватилась – он же не видит. А вслух соглашение не решилась озвучить. Да и голос меня сейчас, наверняка, будет плохо слушаться. Опекун улыбался, наблюдая за мной.
– Она все поняла, – сказал он.
Он неслышно спрыгнул с подоконника, подмигнул мне и, слегка сжав мое плечо, произнес:
– Сиди тихо. Потом зайду.
И ушел.
А я осталась сидеть на стуле и наблюдать за происходящим в другом кабинете. Прямо-таки спектакль какой-то.
Опекун присоединился к следователю и его помощнице.
Зашли двое стражников. Один из них держал в руках небольшую коробку. При виде нее эд Фритьеф предвкушающе улыбнулся и кивнул в сторону другого стола, на который ее и положили.
Я смотрела на все происходящее, замерев, не шевелясь практически, в нервном ожидании, комкая в руках юбку. Потом поняла, что не стоит так делать – помнется же. “Эдель не должна выглядеть неопрятно!”. Хотя сегодня вряд ли эдель Фордис будет ругать меня за как будто жеванную юбку.
Под конвоем в кабинет завели Никласа. Увидев эда Фритьефа, его лицо побледнело, вот только его выражение, как ни странно, не поменялось – все та же аристократическая скука. А вот уже взгляд эдела Вистара Никлас выдержал спокойно.
– Не ожидали меня увидеть, эдел Никлас? – мягко спросил следователь и даже улыбнулся, вот только улыбка была опять же предвкушающей и … жуткой.
– Не ожидал, – согласился Никлас.
Если бы я была ближе, то точнее бы могла сказать: промелькнул ли в его глазах испуг. А так, могло и показаться.
– На все вопросы я уже ответил, – более уверенным тоном произнес Никлас. – Ваши служащие все зафиксировали, – он кивнул в сторону девушки.
– Ничего страшного. Ответите еще раз, – как маленькому ребенку говорил следователь. – С вас не убудет.
– Все, что нужно, я уже рассказал.
– Повторите еще раз, – уже не улыбаясь, сказал эд Фритьеф с раздражением.
Разве могут карие глаза сверкать кубиками льда или блестеть статью? Оказывается – могут.
Стесняться мне было некого, поэтому, сбросив туфли, я поджала ноги под себя, удобнее устраиваюсь на стуле. Предстояло непростое зрелище.
Эд Фритьеф очень эффектно щелкнул пальцами, и те самые стражи, что вошли первыми, раскрыли коробку, достали оттуда два предмета. Один из мужчин подошел к Никласу, которого за плечи удерживали двое других стражников. Второй потянул предмет, не видимый мной, следователю.
Вырывающемуся Никласу на шею нацепили нечто, похожее на ошейник с металлическими вставками. Мужчина кричал, вырывался, сыпал проклятиями. И куда только делся самоуверенный и наглый тип?
Фритьеф наблюдал за всем этим абсолютно равнодушно. А вещью в его руках оказался браслет, который он надел себе на руку, не отрывая взгляда от разыгрывающейся перед ними сцены.
Я же сидела, прижимая к губам ладони, хотя и жалеть Никласа не собиралась. Пока было лишь недоумение: к чему эти ухищрения?
Никлас затих. Видимо, смирился с участью.
– Вы сами вынудили нас, – извиняющимся тоном произнес следователь, поглаживая указательным пальцем браслет.
Допрашиваемый нервно сглотнул, не сводя глаз с браслета.
– Ваши фамилия, имя, род деятельности, – начал допрос следователь.
– Граф Никлас Лестон, художественный руководитель Амаллионского театра, – уже спокойным голосом отвечал Никлас.
Вот это да! Вот так неожиданность! А ведь судя по тому, как быстро он взял себя в руки, он действительно хороший актер. Не зря, наверно, дослужился до такой должности. Или дело в связях?
– Цель приезда в Саганион?
– Гастроли труппы театра.
– Разве руководитель театра обязан сопровождать своих работников лично? – едко поинтересовался эд Фритьеф.
– Я предпочитаю сам все контролировать.
– Кем вам приходится Инеп Дорвен?
– Друг.
– Как вы познакомились?
– В клубе Ларэ. Одно время его вместе посещали.
Следователь многозначительно хмыкнул.
Мне стало интересно: что же это за клуб такой?
А вот эдел Вистар как будто подобрался и сжал губы. Оказалось, не зря. Никлас обернулся и с неприятной улыбкой обратился к нему:
– Ну да вы и сами с этим местом хорошо знакомы, не говоря уже, о вашем сыне, который и может подтвердить мои слова. Он ведь присутствовал при моем знакомстве с его кузеном. – И как будто зловеще протянул: – Тем более, что это он нас и представил друг другу.
– Вы отвлеклись от темы, – сухо заметил эд Фритьеф, но допрашиваемый вновь обратился к моему опекуну:
– А хотите расскажу, чем в Ларэ ваш наследник занимался?
Фритьеф сделал какое-то движение рукой и Никласа не сильно встряхнули, явно призывая к порядку. Прищурив глаза, допрашиваемый сел ровнее и принял равнодушный вид и кивнул: “Продолжайте”.
– Это было первое предупреждение, дальше догадываетесь что будет? – спокойно заметил следователь.
Никлас нервно сглотнул, сжал побледневшие губы и кивнул.
– Как вы узнали об Астари Эттов?
– Увидел ее, когда был в гостях у Инепа.
– Как давно это было?
– Около месяца назад.
– С какой целью вы собирались похитить эту девушку?
– Я не собирался ее похищать, – уверенным тоном заявил Никлас, продолжая рассматривать свои ногти.
Несколько секунд в кабинете стояла тишина. А затем раздался душераздирающий крик, и допрашиваемый вцепился в ошейник руками, но с шипением отдернул их. Через пару минут он успокоился и с раздражением принялся тереть кожу под ошейником.
– Аналогично будет, если в течение минуты вы не будете отвечать на вопрос, – равнодушно заверил следователь, выпустив из пальцев браслет.
Только то, что я и без того держала руки у лица, удержало мой рвущийся крик – вовремя успела зажать рот ладонями.
Никласу протянули стакан воды, и отказываться он не стал. Держа его дрожащими руками, он с жадность выпил всю воду.
– Я могу продолжать? – мягко спросил эд Фритьеф. Как будто и не он только что мучил допрашиваемого.
Не мне судить способы, с помощью которых добывается правда, но это, по-моему, перебор.
Никлас кивнул.
– Так вот, с какой целью вы собирались похитить девушку?
– Я же говорю – не собирался ее похищать. А вот уговорить уехать со мной – хотел попробовать. – Он замолчал, но увидев как Фритьеф потянулся к браслету, быстро добавил: – Она должна была стать моей любовницей.
– Эдел Никлас, никогда бы не подумал, что при ваших-то возможностях вы настолько остро испытываете дефицит в любовницах, что позарились на ничем не примечательную девушку.
Мне бы сейчас обидеться, но ведь это же правда!
А Никлас повел себя как самый настоящий артист, нашедший подходящую публику: глаза заблестели, ссутуленные до этого плечи расправились, губы растянулись в самодовольной усмешке.
– Эд Фритьеф, вот как вы себе выбираете женщин? По красоте?
Следователь удивленно приподнял брови, а ответил он поворотом ладони. Видимо, это означало – по-всякому.
– Когда-то я тоже основывался на подобном подходе, – тоном умудренного сердцееда говорил Никлас. – Тем более, что среда, в которой я вращался, сопутствовала этому. Большое количество красивых девушек. Очень красивых. А когда я занял нынешнюю должность, вся эта красота хлынула ко мне с единственной целью – чтобы я пристроил их в театр. Да еще и в примы. Чего мелочиться? Хотя порой и случался равноценный обмен: они мне себя, я им – мечту. Красивые же девушки часто мечтают стать актрисами. А некоторые за возможность оказаться хотя бы в массовке на многое готовы. Одна беда – если женщина действительно красива и знает об этом, то она начинает пользоваться тем, что дала ей природа, а иногда и думать, что за ее привлекательность ей должны все прощать. Да и вообще, должны. Астари же… она не красавица. Вы правы. Она необычна, экзотична. Однако…
Эд Фритьеф перебил Никласа:
– Все это интересно, но, может быть, ближе к делу?
Никлас поджал губы. Такую речь испортили!
Я же слушала практически не дыша.
– Такие девушки, как она, ценят внимание, оказанное им, в полной мере. Для них мужчина, допустивший даже намек на нежное чувство, – человек, достойный самой искренней признательности. Иногда даже – поклонения. Может, я и утрирую, но пока было именно так. Я бы ей внимание и тоже немножко мечты, она мне – любовь, обожание. Мне многого не надо.
Если бы я могла, то плюнула бы Никласу в лицо. Увы, преграду мне не преодолеть.
А потом я задумалась: что, если бы мы с ним встретились при других обстоятельствах? Неужели он смог бы меня очаровать, а дальше все следовало по описанному сценарию?
Я с тихим стоном опустила голову на колени, вжав лицо в ладони.
Не красавица, но и не безобразна. Однако вниманием мужчин не одарена. И да, встреться бы мне такой мужчина, который бы начал за мной ухаживать, я бы растаяла. За пару десятков минут Никлас доказал, что актер он превосходный. Я бы купилась. Вот только реагировала бы и потом так, как он предсказал? Ведь пока его внимание меня только тяготило…
Дальше эд Фритьеф начал задавать более подробные вопросы, касающиеся того вечера. Я слушала рассеянно. В голове упорно крутились мысли о том, что я глупая и наивная девочка, и меня так легко обмануть. Вон, как Инеп с этим справился…
– Инеп около года назад проиграл мне в карты крупную сумму денег, – продолжал свой рассказ Никлас.
– Играли в клубе?
– Да.
– Продолжайте.
– Я не настаивал на скором возврате. У Инепа были финансовые трудности, поэтому я согласился и подождать. Он говорил, что после окончания учебы в Университете поступит на службу к наместнику Ровенисии, тогда и начнет возвращать долг. Я не возражал. А когда увидел у него в гостях Астари, то предложил ему сделку: он помогает мне с девушкой, а я прощаю ему долг. Тем более, что Инеп собирался сделать предложение другой воспитаннице Ровенийских. Эти деньги ему были нужнее: свадьба, семейные хлопоты.
Я оказалась выкупом для свадьбы! Еще чуть-чуть и начну нервно хихикать.
– И судя по всему Инеп согласился, – нейтрально заметил следователь.
– Свои стремления ближе, и свои нужды важнее. Астари ему хоть и нравилась как человек: веселая, любознательная, только Исгельна требовала свадьбы поскорее. И Инеп сдался. Любовь… – насмешливо фыркнул Никлас, разводя руками. “Ну что с этих влюбленных возьмешь?”.
Вот только мне почему-то в это момент стало жалко Инепа. Идиотское, неуместное чувство, тем более сейчас, тем более к этому человеку. Его же в ловушку загнали. И кто? Близкий друг и невеста!