Алекс растекался улыбкой по ступенькам фонтана и движимый лишь лучшими чувствами, достал встречный металлический коробок, купленный невдалеке от Дама, украшенный изображением листка конопли...Голландская трава завернутая в чешскую бумагу, Нура дополнила уже давно компанию, усевшись на нижнею ступеньку, струи, фонтана шумели об ушедшем лете, листья падали медленно и с какой-то грустинкой, интернациональный джойнт ходил по дивной амплитуде, какими-то зиг-загами что ли...
-Что за трава, фолкс?..
-Моравская, Алекс...моравская...
-А дилеры в городе есть?
-Не знаем, мы не пражане...А травку не покупаем-не продаем, сами сеем...Но твоя покруче будет...
-Фермеры значит, -
констатировал с уважением Алекс, улыбаясь чему-то своему. Откуда-то из-под арок дома через улицу вышел полис в форме, уселся в свое авто и укатил по своим полиским делам...
-Слушай фолкс, мы собрались в Праге хипповый Центр открывать, как с вами связь держать?
-А мы тебе напишем!..
Обмен, адресами, увы, у молодых людей нет телефона, Алекс дает пока телефон Павла, предупреждает - скоро будет свой! обмен небольшим количеством травки, так, совсем малость, пяток брошенных слов-улыбок и пяток одних бошек на пяток других, похлопывание по плечам друг друга, чмокание Нуры в щечку и Нурой оборванцев, лист алый на момент расставанья с дерева спланировал прямо в центр не круга...
-Хай фолкс, мы еще увидимся, я очень надеюсь!
-Чао Франта, чао Петр, чао!.. Агой Нура и Алекс, хай люди, агой, чао-чао!..
Нет, что и не говори, бормотал себе под нос Алекс, совершенно не вслушиваясь в лопотанье Нуры, все же что и не говори, молодежь еще отличная попадается в некоторых местах произрастает, отличная и уважающая старших...
-Что? -
встрепенулся Алекс, чуть не сбив с ног небольшую группу мелких японцев-корейцев, всегда путал людей с крайнего востока...
-Я тебе уже битый час рассказываю, что этот москвич, ну Васил, рисует обалденные картины, такие прозрачные, воздушные, как будто морозец на небе...
-Морозец на небе? -
удивился Алекс, но ему повезло - от разговора на искусствоведческую тему его спас приход на Кампу, не заметил за бормотаньем, что уже дошли, ну и травка... И сразу оказались свидетелями трогательной встречи давно не видевшихся френдов. Слави с упоением прижимал к своей не узкой груди сразу двоих - волосато-бородатого и естественно хиппового коренастого малого в круглых очках и кудряво-восторженную герлу явно моложе этого волосатого и тоже в круглых очках, видимо тут мода такая...Оба были в бусах-феньках, цветастые и клешастые, прихватив Слави с боков, они визжали на всю Кампу, перекрывая голос ухваченного!
-Слави, японский городовой, сколько лет, сколько зим, мать твою за ногу!..
-Слави, Слави, я так рада, сколько же мы не виделись, сколько же, я так рада!..
-Пипл, я торчу, я в умате, вот это встреча на Эльбе! я уже не думал, что встречу вас еще разок и здесь!.. Сколько же мы с вами не виделись, пипл, Сколько, а, фолкс?! Сколько?! -
прорвался все же сквозь визжанье голос Слави.
Плюхнувшись на траву, слегка распугав молодежь и совершенно не обращая внимания на окружающих, видимо на радостях дых сперло, вновь найденные друзья ударились в воспоминанья, из которых понимающий по-русски мог бы почерпнуть много интересно по географии и прочих естественных наук, но увы - кроме Алекса тут таких не было, а потому только Алекс и узнал вначале - что впервые Слави и Володя-Борода столкнулись как раз здесь, на Кампе, совместно проживали в сквоте "Злата лодь", но о друг друге заочно слышали еще с Москвы, с какой-то Бауманки, где так им и не пришлось встретится, а самое интересное и смешное - Володя-Борода и его подруга Маркета, чешка, встретились со Слави аж на Канарах, если точнее, на острове Гран-Канария, в 96 году...Да, куда тому Дюма до самой жизни, такое ни в одном романе не прочитаешь, такое можно встретить только в жизни...в хипповой. Начались церемонии.
-Это Алекс, его Нура, это моя Диди, а это Володя-Борода и его герла Маркета.. -Слави, я не герла, а жена. Вот уж без малого месяц, завтра что ли юбилей...
Слави выкатил глаза на Маркету, та склонила голову - да, мы теперь не просто бой-френд и герл-френд, мы теперь супруги...
-Так это же дело надо отметить, юбилей, зачем нам до завтра ждать, сегодня гулять будем, муж и жена - одна сатана и вот уже месяц!-
заорал не самый старший по возрасту в компании, сам же перевел для остальных на английский, Павел на чешский, все оживились... Не самый старший, я постарше буду, но лидер не я, он, Слави, значит самозванец...А гулять наверно будем на мои...
-У нас с Диди еще есть полсотни баксов, но мы по хипповому, без загула-разгула, по пицце, пиву и травке! -
проорал Слави так, что даже бомжи у дальних мусорниц вскинули головы на английский вопль.
Всей компанией, естественно не исключая и местную волосатую поросль, крича, смеясь, пританцовывая и перебивая друг друга, направились в недалекое кафе "Ботега"...Забив двумя десятками хиппов тесное пространство кафе, незаметно вытеснив оттуда туристов и какую-то местную старушку с чашечкой кофе, поназаказывав всех этих горячих шоколадов, кофе, яичных ликеров, фруктовых чаев и вафель в обертке, принялись скручивать джойнты и наслаждаться общением, компанией и друг другом... Табачные полосы дыма давно смешались с облаками марихуанны, толстая улыбчивая хозяйка в интеллигентных очках уносила грязную посуду и приносила еще дозаказываемое шумными клиентами, туристы останавливались у широко распахнутых дверей, с завистью тянули ноздрями (молодежь) или встревожено крутили головами (постарше), но все понимали - в кафе нет места. А еще немного погодя зазвенела и гитара, это темно-кудрявый Давид заиграл что-то вечное, знакомое, не умирающее...
Слави сидел с глазами полными слез, видимо от дыма, и вглядывался в давно и недавно знакомые лица, пет, нас много, какой ништяк моя идея собрать всех в кучу, какая идея, я гений, наверно...В руку что-то кто-то совал, Слави недоуменно посмотрел вниз - этот сумасшедший Алекс пихал ему в руку тысяче кроновую бумажку... Френд...Слави приобнял за плечи Алекса и выдохнул тому в ухо дымом - гад... Алекс лишь улыбался, переводя глаза с одного веселого фейса на другой...
Через три дня в помещении одного из нотариата невдалеке от станции метро Музеум, состоялось торжественное подписание договора о купле-продаже пивоваренного завода за тридцать девять миллионов крон... Деньги были переданы согласно договоренности наличными из рук в руки и купюрами не больше одной тысячи крон. Пересчитывание денег отцом и сыном заняло около двух часов. У всех свои странности...
1993 год.
До этого знаменательного, для него, года, чего только с ним не приключилось! Во-первых родился-учился; во-вторых тусовался-мотался по стране скитался, так как за бугор не выпускали, потому что был хипарь обыкновенный без постоянного да и без временного места жительства, ну и естественно - тунеядец, так как на государство советское работать не хотел. В-третьих - сколько веревочке не виться в Советском Союзе, но все равно посадят, вот и повязали его менты-самовязы, повязали вместе с кентами и упекли в тюрягу, а позже и в лагерь, на шесть годков...шесть не десять, шесть и на параше просидеть можно, гласит тамошний фольклор или еще так - зима-лето, год долой, шесть пасок и домой...Веселый народ сидит в советских тюрьмах, его давят, а он хохочет...сквозь слезы. Ну Володя-Борода там не сильно озлился, тем более такой фольклор цветет, отсидел и выскочил, не сильно изменившись, а выскочив - сразу захиповал по новой, затусовался-забродяжничал...
Потом было и в-шестых, и в-восьмых, и в двенадцатых...Было много всего хорошего, но и говна хватало в той жизни, ну а когда последняя капля говна переполнила чащу терпения бочку меда дарованную богом названную "жизнь", то... То собрался Володя-Борода, а голому собраться - только подпоясаться, да и пересек рубежи их ней родины, нерушимые и охраняемые, пересек нелегально, без ксив и разрешений, и не один, а с женщиной, про которую он искренне верил, что не только постель делит, но и идеалы юности, изрядно уже потрепанные жизнью и суровой действительностью. Что поделаешь - и на умного находит простота...
На горбу Володя-Борода нес рюкзак с дочкой, спереди висел другой со шмотками, вторую дочку, меньшую, несла в рюкзаке его женщина, мать его детей, как говорят на Кавказе кавказские люди. Еще брел с ними друг их, самозвано обозвавшийся учеником Володи-Бороды и усиленно изучающий черт знает какое учение, Володя-Борода и сам не всегда понимал, что может этот самозванец узнавать-изучать у него.
Стоял или летел метелью, легкой поземкой и морозцем февраль 93, скрипел снежок под ногами, щеки щипало, но было тихо, шлагбаум, красное с белым, как матрац, закрывал границу, будучи сам закрыт на синий висячий замок. Вокруг не было ни одной души в зеленой пограничной щуражке - советские пограничники бросили охранять чужую литовскую границу, а у молодой республики еще не было ни денег, ни сил пограничных перекрыть все дыры. Ну а вокруг как водится - елки с соснами, все в снегу, читай Тургенева с Тютчевым!
Поднырнув под шлагбаум и сильно приседая, чтоб не ушибить дочку, Володя-Борода самовольно расстался с нелюбимой родиной, они обернулись уже на польской стороне, помахав провожающим их хипам-литовцам, впереди спешил к ним встречающий их хипарь-поляк, хиппи всех стран, объединяйтесь! идея флаур-паур бессмертна...
-Надо поспехать, за ходину поченг, ну чух-чух, поченг на Варшаву, меня звать Войцех, давай един батег, я подмогу...
Затем тоже много чего было в этой веселой летней Польше (зима и весна проскочили вроде бы быстро), битком набитой хипами - и бурный поток реки, камни с острыми гранями под водой, с шумом бегущей под мостом, окрики сверху немецких пограничников, разбитая вздувшаяся как бревно, нога, чердак у знакомых хипов, духота того чердака казалось навсегда вкрадется в память, но бог миловал...Остался только кусочек от той духоты. Были и коммуны хипповые, интернациональные, в горных деревнях Польши, уличный театр, была и горная тропа, обледенелая, с потоками воды поверх льда, польские пограничники, все прекрасно понимающие, но... Выл холод, легкий голод, внезапное обогащение (в польских инфляционных злотых, ну миллионером стал!) и нахождение друга Яремы, предоставившего жилье...Встречи, встречи, встречи... Новые знакомства, радушие хипов, море травы, невкусное пиво, и вновь радушие деревенских миникоммун...В один из летних дней ушел друг, самозванный ученичок, одному легче пройти, Борода, сообразил он и поделился своей идеей с ними...
-Действительно, ты полностью прав, одному на Запад легче просочится, но вот беда одна - одной дочке два с половиной, другой и года нет, еще не ходит, ее что, ползком отправим?
Ученичок потупив голову, промолчал, но уходя, спросил напоследок:
-Если вернусь - примешь?
-Ты сам ответил, -
с дзеновской мудростью произнес мастер хер знает какого учения неудавшемуся ученику, да, жаль что мы не практиковали ломание палки об голову, гляди и помогло бы... И остались вчетвером.
Продолжалось бесконечное вроде бы лето, масса друзей разной национальности, но одинаковой асоциальной принадлежности, затем один из хипов-поляков верующих, Войтек, перевел их в Чехию, еще один шаг по долгой дороге в сторону Запада, сквот на Напрстковой улице посередине Праги, там и со Слави познакомился, свобода, пиво свободы "Пильзнер Урквел"! А на улицах Праги бушевала хипповая вольность со всей Европы, да что там со всей Европы, со всего мира! Американцы, перуанцы, французы, немцы, голландцы, кого только не было в сквотах, коммунах, рок-клубах, даже австралиец!.. Траву курили в открытую, на Кампе и Карловом Мосту, тогда-то Володя-Борода и познакомился с Сысопом и Мартином, музыка играла под звездным небом, президент Чехии писал спектакли для театров, всем казалось - еще мгновение и Амстердам померкнет перед Прагой, до открытия кофе-шопов оставалось лишь полшага - прибить таблички на уже существующие полулегально...
Толерантность полиции пресекала и нарушала все мыслимые и немыслимые границы. Сценка с натуры, сквот на Напрстково "Злата Лодь", ночь, в нелегальном, но открытом со стороны улицы баре, гремит африканская музыка, курится трава, льется рекой пиво и вино, закусываемое пицей из продуктов приобретенных задарма после закрытия базара, среди людей бродят удолбанные и улыбающиеся собаки различнейших пород, на шеи у одного мохнатого медвежьих размеров бандана в разводьях, всем хорошо, всем весело, все счастливы и довольны...По вызову мучащегося бессонницей и завистью жителя из ближайшего дома, приезжает полиция, бравый шериф в форме мешком и с большим брюхом без опаски входит в полутемноту нелегального бара и спрашивает изо всех сил, стараясь перекричать там-тамы:
-У вас есть разрешение на продажу алкоголя?!. -
вопрос к бармену, но задан так, что б услышали все. Отрицательный ответ подразумевается в самом вопросе и зависает в клубах марихуанного дыма и тишине.
-Ну так сделайте свою музыку потише!..
Гомерический хохот сопровождает уход блюстителя порядка, казалось смеялись даже собаки...
Затем вновь почему-то пришла осень, дочки стали мерзнуть, но до болеть еще было очень и очень далеко, так как хипповые дети отличаются особенной закаленностью и богатырством, по сравнению с детьми цивилов. Да не только дети хипов, но и цыган, и вообще народов, живущих натуральной жизнью, ближе к природе, вот и делайте выводы. Захандрила женщина, мать его детей, изделия из кожи, что делал Володя-Борода, перестали покупать, туристов как будто вымело из осенней Праги...Пришлось идти, ломая шапку, к ненавистному государству и просится в лагерь для беженцев. Приняли... Пролетела в тоске зима. И весною женщина встретила другого, там, за ржавым забором, но желанного и любимого, ни чего, что руки трясутся с запоя, зато бреющегося и не лохматого. А Володе-Бороде сказала просто:
-Я тебя разлюбила, еще когда ты лежал с распухшей ногой, с температурой и бредил на том душном чердаке...Я слушала тебя, твой бред, вспоминала как мы все чуть не утонули под мостом, а ты кричал на нас - Вперед! Вперед!!.. Тогда я поняла, что тебе свобода дороже, чем мы...
Был май, один, без детей и друзей, потерявший всех, но нашедший свою личную свободу, уходил Володя-Борода на волю, за ржавый забор, уходил без ксив, нелегально, без прайсов, но на волю, на свободу!.. В сквоте как всегда нашлось место, в "Злате Лоди", затем повстречал Маркету, которая стала его, сквот разогнала полиция по приказу политиков, решивших делать жизнь не с толерантной Голландии, а бюргерской Германии, фак им в сраку и успехов в личной жизни...Затем они вместе бежали от родителей Mapкеты, полиции и даже Интерпола, бежали так долго, что прибежали аж на Канарские острова, которые их встретили солнцем, волнами океана, голубым небом и почти полным отсутствием проблем. Чужие паспорта в карманах, житье на диких пляжах, случайные заработки там же, фрукты и овощи от бога...Да здравствует жизнь и свобода! Лаф энд фридом!
И только тогда началась жизнь, а все до этого было лишь вступительным словом, неизвестно кого и затянувшимся на так долгие годы. Перед ним и Маркетой лежала вся Европа, весь мир, вся Галактика и ни что их не могло разлучить.
И в 98 Володя-Борода и Маркета вновь вернулись в Прагу, где Володя попросил азил у Чешской Республики и ждал его. И что бы через год осенью встретить Слави с френдами. И присоединиться к строительству Центра помощи и развития гуманитарных идей шестидесятых годов.
МОСКВА.
Север уставился на секретаря, сегодня этот придурок опять в розовом галстуке, лопнет терпение - удавлю на хер, и ладно...
-Докладываю, Василий Николаевич. Работавший по архиву подполковник запаса убран. Сам майор ждет в приемной.
-Пошел на хер,-
повел бровью Север и секретарь исчез. Вместо него вошел Юрий и уселся перед Севером.
-Ну?..
-Шеф, наследник исчез на Западе, но я нашел на его последнею подругу, Светлану Павловну Старкову, дочь известного демократа-депутата в начале перестройки. Сейчас он преподает в университете в Аризоне...